– Замечательно, вы его еще и защищаете. Браво-браво.
– Я никого не защищаю. Но разобраться ведь надо, прежде чем навешивать ярлыки.
– Лично я давно во всем разобралась. Погорельцев – убийца. И я ему отомщу!
– Каким образом?
– Убью его! – в сердцах выкрикнула Макарова.
– И сядешь в тюрьму.
– Ну и пусть. Без Олежека мне белый свет не мил.
– Приди в себя. Допустим на минутку, что Макс действительно убийца, но скажи, кто дал тебе право выступать в роли судьи? Убийца должен предстать перед судом. Ему обязаны вынести суровый приговор. Система правосудия на то и существует.
– Плевать мне на их систему! Мне на всех плевать. Ну осудят его на десять лет, а дальше что? Время пролетит незаметно. Выйдет он на свободу и снова начнет творить беспредел.
Копейкина взяла Раису за руку:
– Ты на взводе. Позавчера похоронили Олега. Поэтому я не воспринимаю твои угрозы всерьез. Надеюсь, в скором времени ты и сама поймешь, что несла чушь.
– Не надейтесь. Я твердо решила. А если бы мне захотелось, чтобы Погорельцева посадили за решетку, я бы сразу отдала ментам найденную мной улику.
Катка подпрыгнула:
– Какую улику?
Макарова загадочно улыбалась:
– Я вас заинтриговала?
– Рая, ради бога.
– Улику, доказывающую, что ночью в квартире был Макс.
– Что за улика?
Раиса ухмыльнулась:
– Одна забавная штуковина.
Макарова встала и вытащила из серванта полиэтиленовый пакетик, в котором покоился золотой брелок в виде кинжала, размером около трех сантиметров.
– Вот и улика.
– На ней выгравировано имя Погорельцева?
– Нет, конечно.
– Тогда почему ты пришла к выводу, что брелок потерял именно он?
– Такие прибамбасы в его стиле. Брелок из чистого золота. Мерзавец любит дорогие вещицы.
– Рай, может, брелок принадлежал Олегу?
– Нет.
– Или он купил его тебе.
Рая вертела в руках пакетик.
– Приглядитесь хорошенько – это брелок для мобильного телефона. У моей знакомой есть похожая хреновина. Не из золота, разумеется.
– И?
– Смотрите. Видите сломанное ушко? Это многое объясняет. Во-первых, сразу делаем вывод: брелок не новый. Поэтому версию о подарке для меня отметаем.
– А во-вторых?
– Убийца не заметил, как сломалось ушко и брелок упал на пол.
– Где ты его обнаружила?
– В большой комнате, возле ножки журнального столика.
– Милиция…
– Хватит трендеть о милиции.
– Ты до него дотрагивалась?
– По-вашему, я дура? Когда я обнаружила Олега и позвонила в органы, а потом металась по комнате, взгляд наткнулся на золотую безделушку. Я поняла сразу, что это след, по оплошности оставленный убийцей. Схватила пакет и аккуратно поместила брелок внутрь.
Копейкина стала обмахиваться глянцевым журналом.
– Рай, я повторюсь, но где гарантия, что брелок потерял именно Макс Погорельцев?
– А больше никто не мог желать смерти Олежке. Только Макс!
– Версию о наемном убийце ты не рассматривала?
– Намекаете, что Макс мог нанять киллера? Дудки. Киллеры так не действуют.
– Как – так?
– Наемный убийца пырнул бы Олега ножом сразу, как только тот открыл входную дверь. Пырнул и испарился. Если бы вообще использовал нож. Обычно они с пушками ходят.
– Я смотрю, ты девушка осведомленная.
– Я не на необитаемом острове живу. Фильмы и новости смотрю регулярно. Где это видано, чтобы киллера пропускали в квартиру и вели с ним беседы?
– Стоп! Стоп! Стоп! Откуда тебе известно, что Олег пропустил убийцу в квартиру и вел с ним беседу?
Макарова надула щеки:
– А как иначе-то? Олега я обнаружила на балконе. Думаю, он собирался покурить, там его и зарезали. В квартире был человек, которого Олежек знал в лицо и которого не побоялся пустить внутрь. Они прошли в большую комнату и вышли на балкон. Олег, наверное, и не понял ничего. Удар пришелся в самое сердце. Смерть наступила мгновенно. Мне кажется, Погорельцев стал говорить про деньги, возможно, у них завязался спор – Олег всегда, когда нервничал, начинал курить, – а потом… случилось то, что случилось.
Катарина потянулась к пакетику.
– Не трогайте!
– Я хочу посмотреть поближе. Рай, а зачем тебе этот брелок? Ты же и без него уверена в виновности Максима.
– Когда я встречусь с Погорельцевым, брелок будет неопровержимым доказательством.
– Ты с ним не встретишься!
– Конечно, встречусь.
– Нет!
– Послушайте…
– Это ты меня послушай. Я не позволю тебе совершить ошибку и собственноручно загубить свою жизнь.
– Вы обещали не вмешиваться.
– Тогда я еще не знала, что ты собралась вершить правосудие.
– Отдайте брелок!
Катарина спрятала пакетик в карман.
– Эй, немедленно верните!
– Не кипятись. У меня созрел план.
– Какой еще план. Живо давайте назад брелок!
– Ты забываешь про отпечатки пальцев. Ведь на брелке они наверняка есть.
– Разумеется, есть.
– Вот! И я узнаю, кому именно они принадлежат.
– Как узнаете? С чьими отпечатками вы собрались их сравнивать?
Ката откинула со лба рыжую челку.
– С отпечатками Максима Погорельцева!
– Вы ненормальная.
– Рай, признайся, после того как Олег запретил тебе переписываться с Максом, как ты поступила?
Макарова опустила глаза в пол.
– А сами как думаете?
– Переписка продолжалась, да?
– Мне все же хотелось отомстить за квартиру. Теперь хочется отомстить за Олега. Вчера я написала Погорельцеву от имени вдовы, что в середине мая получила травму и три недели провела в клинике. Он обрадовался, что я наконец вышла на связь. Такое послание накатал! Мини-повесть.
– Удача нам улыбается.
– Вам или мне?
– Нам обеим.
– Выражайтесь яснее.
– На встречу с Сергеем Шапошниковым отправишься не ты, а я.
– Вы!
– Он же не знает, как выглядит глупая вдова миллионера.
– Верно.
– Значит, подозрений у него не возникнет. Кстати, как тебя зовут в виртуальном мире?
– Чайкина Светлана Михайловна.
– Возраст?
– Тридцать один год.
– Я запросто сойду за Чайкину.
– А как вы собираетесь заполучить его отпечатки? О чем вообще будете говорить? Куда пойдете? Это очень опасно, Катарина.
– Отвечаю по порядку: получить его отпечатки не составит особого труда. К примеру, можно позаимствовать его зажигалку. Место встречи надо будет выбрать тщательно и продумать свой внешний вид. А что касается предстоящего разговора с господином Шапошниковым, я очень рассчитываю на твою помощь.
Раиса моргала длинными ресницами.
– У тебя сохранилась ваша переписка?
– Есть все письма: его и мои.
– Распечатать прямо сейчас можешь? Мне необходимо с ними ознакомиться, чтобы знать, как с ним говорить и не проколоться.
Макарова включила компьютер.
– Не нравится мне ваша затея. Я изначально знаю, что Погорельцев преступник. И его надо наказать.
– За свои аферы он поплатится – не сомневайся, а вот о причастности Макса к убийству говорить рано. Запомни хорошенько: обвинять кого бы то ни было без имеющихся доказательств – неправильно!
– А брелок?
– А что брелок? Да, у нас есть брелок. Но чей он? Макса? А может, перед убийцей к Олегу приходил другой посетитель, который в результате и посеял брелок?
Раиса молчала.
Час спустя, взяв с Макаровой слово, что та не наделает глупостей, и положив в сумку распечатку писем, Катарина вышла на улицу.
Не успев завести мотор, она услышала трель сотового.
– Катка, привет, – донесся с того конца слегка встревоженный голос Андрея.
– Андрей?! Ты почему звонишь? Что-нибудь случилось?
Копейкин оскорбился.
– А разве муж, находясь в командировке, не имеет права просто так позвонить любимой жене?
– Имеет, конечно, но ты всегда такой занятой, что, когда я услышала твой голос, меня сразу стали одолевать тревожные мысли.
– У нас сейчас небольшой перерыв. От совещаний я готов уже лезть на стену. Решил перекинуться с тобой парой фраз, позвонил в коттедж, а там вместо тебя снял трубку Николай Наумович.
Катарина напряглась.
– Кат, я ни слова не понял из его путаной речи. Какое ежедневное проветривание?
– Ну… понимаешь, мы попросили дядю Колю открывать утром в коттедже все окна. Чтобы запах выветрился. А сами временно перебрались к тетке Дианки Гжельской.
– Мне надо нервничать?
– Андрюш… дело в том… что твоя мама… короче, Розалия чуть не взорвала коттедж.
Копейкин онемел.
– Алло, Андрей? Андрюша! Я не так выразилась, взрыв был совсем маленький. Малюсенький! Никто не пострадал, кроме кухни.
– Что она взорвала? – с трудом выдавил из себя Копейкин.
– Дымовую шашку. Таким образом она пыталась избавить кухню от пауков.
– Черт! Но, Катка, по-моему, дымовые шашки не взрываются. Или я не прав?
– Прав, но никто не кладет их на включенные конфорки.
Выругавшись, Андрей спешно попрощался.
– Кат, я не могу больше разговаривать.
– Прав, но никто не кладет их на включенные конфорки.
Выругавшись, Андрей спешно попрощался.
– Кат, я не могу больше разговаривать.
– Удачи на совещании.
Бросив мобильник на переднее сиденье, Катарина надавила на газ. В голове крутились мысли о предстоящей встрече с Максом Погорельцевым.
В особняке первым, что услышала Ката, был хриплый голос свекрухи:
– А я ей сказала: «Сама отвали!»
– Розалия, ты неподражаема. – Аглая дымила тонкой сигаретой.
Диана с Люсьеной сидели на диване, Натка, держа на руках Парамаунта, тихо переговаривалась с Ниной. Борис Игоревич сосредоточил все внимание на камине. Он был явно озадачен.
– Всем привет. – Катарина опустилась в кресло.
– Где ты пропадала? – спросила Диана и потянулась.
– Да так… ездила по делам.
– Ката, мне звонил Андрей, – прогремела Розалия, – с твоей стороны было великим свинством заявить ему, что я взорвала в доме дымовую шашку. Не знаю, смогу ли когда-нибудь тебе это простить.
– Но вы ее взорвали!
– Вот видишь, Глаша, какая она злопамятная. С того рокового дня прошла почти неделя, а ее извращенный, злобный мозг все помнит.
Гжельская глубоко затянулась и… промолчала.
– Розалия Станиславовна, вы обещали почитать нам свои стихи, – напомнила Люсьена.
– Точно, точно, – поддакнула Диана. – Ждем.
Ката поперхнулась. Стихи? Они что, сошли с ума? О каких стихах идет речь? В доме траур, убит Олег, все должны скорбеть по безвременно ушедшему родственнику, а они просят ее свекровь прочесть стихи.
Вообще, поведение этой семейки ставило Катку в тупик. Казалось, смерть Олега их не трогает. Александра с утра уехала на работу. Аглая так же продолжает похохатывать, да и Диана не очень-то скорбит по двоюродному брату.
Хотя, конечно, возможно, это всего лишь защитная реакция. Вчера вечером, проходя по коридору мимо спальни Аглаи, Ката отчетливо слышала всхлипывания.
Но стихи, а тем более стихи Розалии… это явный перебор.
У кого вообще язык повернулся назвать ту ужасную абракадабру стихами? Да, на Розалию временами находит, и она делает записи в маленьком блокнотике. Но ничего общего со стихами ее опусы не имеют!
Катарина откашлялась:
– Розалия Станиславовна, по-моему, сейчас не время для стихов.
– Детка, моя высокоинтеллектуальная поэзия действует как бальзам на душу. А Глашеньке сейчас жизненно необходимо набраться сил.
– Розалия права, – Гжельская затушила окурок.
– Ну, мои дорогие, – свекровь процокала к камину. – Я прочту вам из моего раннего. Сочинила пару месяцев назад. Цикл моих стихов называется «Лирический крик души».
Катарина хотела выйти из гостиной, чтобы не быть свидетельницей позора, но свекровь проорала:
– Ката, сядь! Никто не смеет уходить с моего творческого вечера!
– Это не ваш творческий вечер!
– Дважды я не повторяю.
Копейкина стиснула зубы, но осталась.
– Я начинаю.
Розалия положила руку на бедро и выдала:
Ниночка раскрыла рот так широко, что туда запросто мог поместиться пульт от телевизора. Реакция Дианы была похожей. Борис Игоревич остался равнодушным, он по-прежнему выглядел как не от мира сего.
Зато Аглая с Люсьеной пришли в полный восторг:
– Розалия, это что-то!
– Требуем еще, – смеялась Люсьена.
– Всегда пожалуйста.
– Может, не надо?
– Ката, не порть мой бенефис?
«О!.. Уже бенефис? Круто!»
– Второе стихотворение более оптимистичное, – пояснила Розалия и начала:
– Грандиозно!
– Бурные овации!
– А теперь я побалую вас своей классикой. Четверостишие называется «Большой…» Э-э… Люсьеночка, киска, сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
– Тогда классика откладывается.
– Ой, почему?
– Видишь ли, рыбка, данное четверостишие можно читать лишь в компаниях, где все присутствующие старше двадцати одного года.
– Это несправедливо.
– Я понимаю, – кивнула Розалия. – Но здесь твоя мать и бабушка с дедом. Вот если бы их не было…
Катарина вспыхнула.
– Все, все, Ката, не заводись. Закрыли тему, – согласилась Розалия. – Для снятия напряжения – короткий шедевральный стих с налетом гениальности:
Нина не выдержала:
– Розалия Станиславовна, а у вас есть стихотворение без стриптиза?
Свекровь оживилась:
– Без стриптиза? Ниночка, ты как в воду глядела. Конечно, у меня есть стих без стриптиза. А как же, я же творческая натура. У меня всего полно.
– Хотелось бы послушать, – сказала Натка.
– Так слушайте!
– Ну? Понравилось? Вот вам без стриптиза.
Нина покинула гостиную.
– Что это с ней?
– Не обращайте внимания на Нинку. – Люсьена ерзала на диване. – Главное, нам с бабулей понравилось. Правда, ба?
– Высший класс! – Аглая Константиновна обеспокоенно посмотрела на супруга и снова закурила.
Слава богу, творческий вечер, он же бенефис, закончился, и Ката смогла подняться в спальню.
Вечером, проштудировав записи, полученные от Раисы, Катарина вооружилась сотовым. В начале мая в одном из электронных писем Макс сообщил Макаровой номер своего мобильника. Позвонить Рая не успела по известным причинам – Олегу стало известно о злоключениях девушки.
Вчера она также не воспользовалась телефоном, предпочтя ему виртуальное общение. Значит, можно смело звонить Погорельцеву и не изменять голос.
Сердце ушло в пятки, по спине пробежал холодок. Катке было несколько жутковато и дискомфортно.
Но назад пути нет, она решила идти до конца.
За последний час Ката несколько раз задавалась вопросом, чего, собственно, она добьется, назначив Максу свидание? Ведь не спросишь же у него напрямую: «Не ты ли, голубчик, убил Олега Купатова?» Опять же, нельзя показать Погорельцеву и брелок. А отпечатки… Это, конечно, вариант, вот только кто в дальнейшем станет проводить дактилоскопическую экспертизу? Ну позаимствует Катка у Макса зажигалку, а потом? Куда с ней идти? А главное, кого просить оказать столь необходимую ей услугу?
Конечно, можно обратиться за помощью к старому приятелю Витьке Столярову, но честное слово – эта просьба Катке потом сто два раза боком выйдет.
С Витькой и его женушкой Региной Копейкина дружила давно. Виктор не единожды выступал в роли палочки-выручалочки, вытаскивая Катарину из, казалось бы, тупиковых ситуаций. Бывший сотрудник органов, ходивший когда-то в погонах капитана, он в два счета может организовать экспертизу.
Организовать-то организует, а потом бедную Катку сживет со свету. Начнутся ненужные расспросы, подколки, упреки, и в конечном итоге она в миллионный раз услышит в свой адрес кучу обидных обвинений, из которых следует, что Катка самая доморощенная сыщица из всех живущих дилетанток.
– А кроме Витьки мне обратиться не к кому. Придется рискнуть. Или пан, или пропал, – размышляла вслух Катка.
Хотя о Столярове вспоминать рановато, для начала не мешало бы заполучить пальчики Погорельцева.
Потыкав в клавиши, Катарина мысленно перекрестилась.
Сухое «да» раздалось после седьмого гудка.
– Сергей? – капризно протянула Катка-Света.
– Я. А кто говорит?
– Света Чайкина.
Интонация Погорельцева тут же изменилась.
– Светлана? Вот так неожиданность, – приветливо сказал он.
– А я тут сидела-сидела и решила позвонить. Чего это мы с тобой, как пещерные люди, все по электронке общаемся.
Разумеется, пещерные люди не писали друг другу писем, тем более электронных, но для глуповатой Светы Чайкиной эта фразочка была очень даже подходящей.
– Не поверишь, я сегодня думал о тебе, – протянул Макс. – О нас.
– Как здорово, я тоже думала о нас. Я хочу… тебя увидеть.
Катке показалось, что Погорельцев облегченно выдохнул:
– Отличная идея. Я всегда готов. Назначай день, и я за тобой заеду.
– Ты забыл, я девушка обеспеченная – сама за рулем. Что, если встретимся завтра вечером в ресторане?
– Завтра, – замялся Макс, – не получится, а вот в среду с большим удовольствием.
– Среда мне тоже подходит. В каком ресторане встретимся?
– А зачем нам ресторан? Давай потусуемся у меня дома.
– О-о!.. Я смотрю, ты настроен решительно.
– Более чем.
– Ну, не знаю, – Катарина вытянула губы трубочкой. – Мне надо подумать.
Плаксиво-детский голосок, которым она разговаривала с Погорельцевым, раздражал саму Катку до зубовного скрежета. Но ради дела она стоически продолжала изображать богачку с головой, полной опилок.
– Сергей, я уже подумала. Хорошо, приеду.