Итак, детская обида за то, что они его к себе не берут, и непонимание, почему не берут. Не дело это, взрослому мужику, отцу семейства и одному из лучших добытчиков заниматься подобными переживаниями. Он должен понять в чем дело.
– Итак, дети, проводим работу над ошибками сегодняшнего дня. – Виктория строго смотрит на подопечных.
Две виноватые физиономии. Видно, что ребятишкам неловко. Интересно, что же такого ужасного натворили эти гениально справившиеся с леопардом юные создания?
– Мы пошли по звериной тропе, что вела к водопою, – наконец выдавливает Максютка.
– И почему же вы так поступили, о неучи и недоумки?
– Федюнька показал дорогу, по которой всегда ходит…
– …за сладкой осокой, – продолжает наставница. Ивану вспоминается мультфильм про крошку Енота, и он внутренне улыбается. А дети густо краснеют. Неужели и они его смотрели?
– Итак, – констатирует воспитательница, – самоходная котлета в сопровождении двух шницелей и пары свежайших окороков следовали к месту обеда хищника, поджидающего подачи блюда на стол. Вы, вероятно, очень торопились, чтобы зверушка не захлебнулась слюной в ожидании обслуживания.
– Ви, не ругай нас, пожалуйста, мы больше так не будем. – Это уже Нютка.
– Скорее всего. Ты сколько ампул всадила?
– Три, и Макс одну, но он сделал два промаха, потому что ему было неудобно.
– А еще, скажи-ка мне, молодой человек, отчего ты решил воспользоваться копьем для швыряния в подозрительный куст? Рогатки с собой не было? Или под ногами не нашлось ни одного сучка?
– Там сыро, все гнилое, – оправдывается мальчик.
– Ручки белые пачкать не хотели, ваше высочество! И камушков для рогатки не оказалось, все в степи по цветочным головкам тренировался попадать, вот запас и издержал, сам того не заметив. – А эта маленькая женщина строга. И ее воспитанники, недавно казавшиеся искусными следопытами, настоящими бушменами, выглядят, как нашкодившие школьники. – Вам сегодня необыкновенно повезло, юные раздолбаи. Имейте в виду, такие случаи происходят в жизни только один раз, и этот раз с вами уже был. В общем, Анна, тебе за тропу – два, а тебе, Максим, еще и за копье пару. Выполняйте.
Понурые ученики некоторое время что-то выбирали в кустах. Это оказался прут. Потом мальчик дважды вытянул им сестру пониже спины, отчего та болезненно дернулась. Ответная экзекуция была произведена в двойном размере.
– Не слишком ли жестоко? – Кларе, старшей жене, эта сцена не понравилась. – Я еще понимаю отшлепать в сердцах, но такая казнь…
Детвора тем временем как ни в чем не бывало направилась на другую сторону поляны с корзинкой и лопаткой, явно искать дикую свеклу. Дождавшись, пока они достаточно удалятся, Виктория улыбается.
– Это скорее ритуал в данном случае. Не забывайте, они – брат с сестрой. Конечно, сегодняшний спектакль прошел особенно трогательно. Совершенствуют, засранцы, актерское мастерство. Впрочем, если не верите, осмотрите прут.
Иван не поленился, разыскал «инструмент». Трубчатый травяной стебель нашелся там, куда была выброшена «розга». Действительно, засранцы. Ведь чуть не прослезился!
– Вообще-то, виновата, конечно, я. Чувство дома меня подвело. Ведь рядом с местом, где давно живут люди и горит костер, не ожидаешь нападения хищного зверя, – виновато улыбнулась наставница. – Но не буду же я сама себя сечь! Хотя, наверное, стоило бы.
* * *До самого вечера болтали о погоде. Приезжая пристала с кучей вопросов. Как часто идут дожди? Когда ложится снег? Время цветения деревьев и нескольких общеизвестных трав. Насколько раскисает от влаги земля?
А как тут ответишь, если год на год не приходится. Вот и пришлось вспоминать чуть не по дням, напрягая память свою и своих женщин. Чувство обиды постепенно притупилось, а потом пропало совсем. Не соврала эта наставница про интересы популяции, про то, что именно об этом они и заботятся. Если дошкольников обучают так, то кем будут выпускники школы? Царями лесостепи и пойменных лугов, вот кем. Даже круче. Намного круче. Лешими, водяными, болотниками, для которых любая полянка – накрытый стол, каждый выворотень – дом. Популяция с такими свойствами своих членов действительно имеет неплохие шансы сохраниться здесь. Это при том, что они еще и умудряются концентрировать совместные усилия на нужных направлениях.
Дети и эти ослики-гуанако живут практически в симбиозе. Разработана и применяется эффективная система устрашения самых опасных хищников этих лесов. Изделия, которыми пользуются эти люди, изготовлены искусными мастерами, пусть и не по серийным технологиям, но с любовью и разумом. Харькачка с револьверным барабаном! Он ведь разглядел. Тростник и дерево. Что-то напоминает такое сочетание. А, волос единорога и остролист. Типа – волшебная палочка. Хм! Ивану определенно хочется стать одним из этих ребят.
Он ведь принципиально от них не отличается – просто у него очень маленькая популяция. Выходит – размер имеет значение. Ну да, толпу охотой не прокормишь, а в малой группе нужно быть универсальным работником, а не специалистом. Если кузнец сам жжет себе уголь – он немного накует, особенно охотясь и собирая орехи на прокорм.
И где же оптимум? Эти южане, кажется, его нашли. Живут малыми группами, но действуют сообща. Каждый может о себе позаботиться, ему никто не нужен, чтобы выжить. Но они не теряют единства. Почему? Они что, все такие умные? Так и Иван себя глупцом не считает. Просто он заботится, прежде всего, о себе. Опять пришел к тому же месту. К проблемам всего человечества и соотнесении интересов личности и общества. Надо же! Столько лет мыслил конкретными категориями, а тут снова, словно в детстве начитался книжек, оставшихся в доме от пионерской юности деда и бабушки и от родителей. Прямо по «Тимуру и его команде», хотя там речь о выживании не шла.
Клара колдует над горшками, Нютка крошит овощи, а Максютка? Воткнул в землю палку, насадил на конец вычесанную из гуанако шерсть и прядет. Видел же Иван, как мальчишка палочку заостряет, кто же думал, что это будет веретено! Кстати, а эти дети умеют бездельничать? Кажется, этот предмет им не преподают.
* * *Пообедали сытно. Приезжие ребятишки устроились спать, положив головы на бока своих сторожей и подстелив безрукавки.
– Они еще маленькие, – отвечает на его недоуменный взгляд их опекунша. – А ночи сейчас короткие. Ребенку, чтобы выспаться, времени не хватает. Вообще-то, если бы меня сейчас здесь не было, носились бы, пока не упали от усталости. Хотя они сегодня провинились, должны после взбучки помнить о режиме.
Глядя на гостей, и Федя устраивается на дневной отдых. Жизнь лагеря затихает. Дневная жара чувствуется и здесь, в лесу.
– Вика, а кто у вас, там, на юге, всем руководит? Коммунисты или демократы?
– Мы названия не придумали. Распоряжается Славка, дирижирует его младшая жена, а за порядком следит старшая.
– Это типа семейного клана? Мафия?
– Не знаю я, как это по-научному. – Видно, что маленькую женщину разморило, и она охотней бы подремала, чем вести серьезный разговор. – Называй как тебе удобней.
– Ну ладно, а по какой процедуре происходит смена власти?
– У нас еще не было случая, а у островитян руководитель сам ушел, а уж как они потом старшего определяли, про то я не ведаю.
– То есть у вас нечто вроде анархии, – не унимается Иван.
– Вань, я не знаю, какая бывает правильная анархия, но у нас, если врач или учитель что сказали – так все и делают. И Славка, и его вторая жена.
– А первая?
– Так она и есть самый главный медик.
– Ну, врачи с учителями обычно ладят. Выходит – власть специалистов, – сделанный вывод Ивана почему-то удовлетворяет, и он перестает расспрашивать. Тоже ведь мало спал этой ночью, если вообще подремал.
Тишина. И мысли. До него дошла наконец разница, из-за которой он не вписывается даже в собственное представление о гостях. Ведь стать одним из них он желает ради собственного блага и блага своих близких. В то время как если бы он принялся думать об интересах всей человеческой общности, то присоединился бы к ним автоматически, даже живя совершенно отдельно. Даже не подозревая об их существовании. Во додумался!
И что теперь конкретно делать? Значительно лучше было бы поселиться со своими домочадцами среди этих южан в их теплых и светлых домах – он уверен, что у них именно такие, – и уже тогда, в комфортных условиях принимать участие в заботах о благоденствии всей общности оказавшихся в этом мире людей. Когда не нужно каждый день думать о том, как добыть пропитание.
Хотя нет, это он лукавит. Над ними не капает. Не бедствуют его домочадцы. Просто хочется устроить их по-человечески.
* * *Приезжие ребятишки разминали своих скакунов, носясь верхом на них по поляне поодаль от лагеря, а их учительница обучала Федю ездить на своей кобылке Мухе. Потом ребятня снова ушла к реке. Тут чуть больше километра, но уж больно много комарья на берегу, ставить там лагерь – это для мазохистов. А тут есть родничок, расчищенный заботливыми руками младшей жены, и тварей кусачих немного.
– Значит, Ваня, давай-ка я обрисую здешнюю географию, как поняла ее с твоих слов. – Гостья снова подошла поговорить. – На востоке большая река, которую я считаю Днепром. На этом ее берегу густые, труднопроходимые леса, где масса мелкой дичи, гнуса, и часто встречаются кабаны, связываться с которыми никто не хочет, ибо нелюбезны они весьма.
Дальше к западу, как раз в тех местах, куда заехала ваша электричка, леса проходимые, встречаются косули, лани и олени, охотиться на которых удобно. Еще дальше к западу начинаются степи, чем дальше, тем обширней, а леса редеют, постепенно превращаясь в отдельные рощи, порой крошечные. Примерно в этой приграничной зоне мы сейчас и находимся.
Кроме того, в этом году твоя семья продвинулась дальше, чем обычно, на юг. Протекающая здесь река, при здравом размышлении, должна впадать в Днепр. И ниже по ее течению сейчас стоит табор бывших школьников, который в ваших местах и есть самый большой род.
– Да, семеро взрослых, – подтвердил охотник. – Правда, пятеро выросли уже здесь. Мы часто помогаем друг другу.
– Остальные роды также находятся от Стольца на расстоянии от двадцати до пятидесяти километров во все стороны, кроме восточной.
– Верно.
– Ни овса, ни дикой пшеницы ваши люди не нашли, поскольку на границу степей проникали мужчины-охотники, обращающие внимание на то, что бегает и летает, а не на то, что растет. Зато два десятка видов съедобных корней и листьев на огородах Стольца возделываются. В том числе – топинамбур, без которого совсем бы пришла труба вашей общности.
Рыбу на Днепре ловят всего несколько родов по осени, когда комаров становится меньше, но запасти ее без соли не удается, кроме как высушив до деревянности, но она все равно воняет так, что уж лучше топинамбур. Итак – прежде всего вам нужна соль.
Забавно рассудила девушка. И ведь в самую точку. Как только не изгалялись, чтобы хоть как-то заготовить припасы на зиму. Несколько человек погибли от отравлений. Помнит Иван эти случаи. Верно ведь говорит. Сушеные грибы, орехи, корнеплоды в погребе – вот, пожалуй, и все. Охота зимой неважная, по размокшей-то земле не сильно побродишь по лесу. Он-то свою землянку неподалеку от реки оборудовал, так что балует домочадцев свежей рыбкой. Но электричку туда не перегонишь, а жители Стольца не шибко хотят покидать место, где стоят вагоны. Они им дают ощущение надежного приюта, прибывшего вместе с ними из родных мест.
В общем, насчет соли все правда. Даже копчености без нее живут недолго. А на юге разжиться этим продуктом можно, не напрасно он в первый же день об этом подумал. Вот и получается, что с ее доставки сюда и следует начинать заботиться об их «популяции».
– Итак, Ваня, в общем виде картинка у меня сложилась. – Вика выглядит, как человек, принявший решение. – Разведка наша завершена, и утром мы отправляемся домой. Стоит поторопиться, лето ведь не резиновое. Можем Федора взять с собой, чтобы оставить его в школе, но тогда вы его долго не увидите. Сам понимаешь, его и к учебе подготовить нужно, и потом за четыре года детского сада материал пройти необходимо как следует.
А мне нужно рассказать обо всем нашим. И ума не приложу, как вам помочь. Лучший вариант – обучить тому, что знаем, подкинуть кое-чего. Но ведь многие здешние захотят перебраться к нам, а другие будут против всего протестовать. Перебаламутим народ, сами запутаемся. В общем, не под силу мне ответ на простейший вопрос, что делать. Так что ночью сделаю определение широты, а утром – в дорогу.
– Нютка делала уже.
– Ваня, ей семь лет. Она еще ребенок. В долготе накосячила – мама не горюй, а уж, казалось бы, что может быть проще!
Глава 27
Заходящее солнце освещало только самые верхушки деревьев, позволив вечерней тени накрыть всю поляну, отчего пламя костра сделалось отчетливо видным. Две недели, как отпустил Иван Федюньку с этими южанами, и постепенно в сердце закралась тревога. Так ли он поступил? Не слишком ли поторопился довериться почти незнакомым людям, наслушавшись их необычных речей?
Женщины укладывают детвору в большом типи. Сами они тоже устроятся там, и хозяин с ними. Маленький вигвам займет гость, старейшина школьников. Парню немного за двадцать, но авторитет его велик. В группе пять юношей, выросших и возмужавших в этих местах, да их учительница с мужчиной, с которым сошлась уже здесь, да двое их деток. А юношам нужны жены.
Всего две девушки подходящего возраста есть во всем сообществе. Попали сюда детьми, выросли. С одной из них Геннадий и сговорился. Да вот беда, отец потребовал выкуп – кожаный шатер, на который у рода школьников не хватает шкур. Вот и зашел он по-соседски одолжить до осени.
Есть у Ивана то, что нужно, и он не против поделиться, но еще одно сомнение гложет его душу. Когда уезжали островитяне с сыном, то оставили почти все содержимое своих вьюков и седельных сум, поскольку старались максимально облегчить поклажу в связи с поспешным возвращением, да и пассажир у них появился. Кроме множества замечательных прелестей, типа кувшинчика масла растительного, горшочка масла топленого, полукилограмма меда, круп, муки… да перечислишь ли все, было еще и восемь килограммовых кошелей соли.
И вот сидит теперь охотник и мыслит «популяционно». Даст он парню шкуры, род добавит еще, сделают они шатровое покрытие и купят на него невесту. А для новой пары палаточку-то сшить будет не из чего! Непорядок.
С другой стороны, за один мешочек соли ту же самую невесту отец тоже отдаст за Геннадия. Хорошо. Вместо шкуры и нужно предложить эту самую соль. Она перейдет в род невесты, и у школьников соли не станет. Опять нехорошо. Это получается, что нужно выдать два мешочка для двух родов. Уфф! Но ведь вернуть соль ему никто не сможет. Ее здесь негде взять. Чего-то можно потребовать взамен. Шкуры, если уж на то пошло, Ивану не нужны.
Его семья уменьшилась, и большой горшок больше не требуется, тем более что таскать его придется с места на место на своем горбу, причем с помощью все тех же школьников. В том числе и те шкуры, что сейчас просит сосед. Они ведь никуда не денутся. А ему потребуется перетаскивать копченые окорока, приготовленные с солью. Как бы пуп не надорвать!
Выходит, лучший выход просто отдать этому парню шкуры, не требуя их возврата, и два мешочка соли, не рассчитывая на отдачу. Что-то он совсем думать разучился! Вот так просто взять и отдать, ничего не требуя взамен? В результате соседний род станет сильнее, многочисленней и раньше съест окрестную дичь. А здесь, вокруг Ивановой стоянки, места изобильные, и без второго охотника промышлять не всегда сподручно. Опять же Лариса у него, как бы это сказать… с Кларой он часто бывает ласков.
– Значит, Гена, есть у меня к тебе вот какое предложение, – прерывает хозяин затянувшееся молчание, поглядывая в сторону шатра, вроде до него достаточно далеко. – Дам я тебе шкуры и еще пару килограммов соли. Один сами употребите, а на второй невесту себе купишь. Возвращать ничего не нужно. Вместо этого присылай ко мне Степана, чтобы помог с охотой. И намекни, что ежели заведет он с моей младшей женой шуры-муры, так я вроде как не замечу. А коли поладят они, так могут и оставаться. Имеется здесь второй шатер.
Ты не подумай чего, баба она справная, до этого самого охочая, а мне, как за дичью набегаюсь, и с Кларой хорошо. Чувствую, понимаешь, что недорабатываю я на этой ниве. И охотиться в одиночку стремно.
Молчит Геннадий, думает. Иван тоже сам себе удивляется. Это выходит, что предлагает он два кило драгоценной соли, шкуры, за владельцами которых вволю набегался, жену и шатер просто за радость общения с молодым энергичным охотником. Что-то он сегодня какой-то не такой, не иначе, сгубила его эта ведьма лесная по имени Ви. Глаза ли отвела, или мозги чем запорошила?
Собеседник, похоже, оценил. Челюсть медленно отвисает. Но вот юноша справляется с собой.
– Спасибо, Ваня. Не ожидал. Ты с нами прямо как с родными обходишься.
– А так оно и есть. В этих местах люди, они все друг другу родные. И, кстати, не сомневайся, Лариса в тягости. По нашей нынешней жизни это, я полагаю, достоинство. Степка – душевный парень, непоняток не будет.
Оба охотника прислушиваются к тишине. Неправильная она. С юго-запада слышится звук, источником которого могут быть только копыта многих животных. Гену это сильно тревожит, не зубробизоны ли мчатся, испуганные хищником? Тогда они здесь могут натворить делов. Но Иван, кажется, полагает иначе. Хотя женщины с малышами уже прячутся в лесу среди крупных деревьев.
На поляну коротким экономным галопом выбегают четыре лошадки с всадниками. Два мужчины и две женщины. За ними антилопы гну выкатывают три арбочки на автомобильных колесах.
Передний спешивается.
– Привет, Ваня, я Слава. Пляши, письмо тебе.
Конверт, однако, попадает в руки Клары. Никогда бы не подумал, что она так легка на ногу. Печатными буквами изложены обращение и подпись, остальное писано взрослым.