Больно… холодно… страшно… нечем дышать… темнота окутывает сознание… Хочется жить. Любой ценой. Даже за счет другого…
Разозленный дух накинулся на меня, пытаясь вытеснить душу из тела и занять его. Рана на руке невольно способствовала этому — как бы отворила ворота. В худшем случае, если бы борьба продолжалась так долго, что человек ослабел от потери крови и скончался, из ямы встал бы оживший мертвец. В лучшем — незнакомец, в котором от Згаша Груви осталась бы лишь телесная оболочка. Но я успел замахнуться пока еще принадлежавшей мне рукой и со всего размаха опустил кулак на череп.
Старая кость треснула. Совсем чуть-чуть, но этого оказалось достаточно, чтобы дух отпустил свою жертву. Как-никак это было его собственное тело. Он отвлекся совсем ненадолго, ослабил хватку всего на миг, но этого оказалось достаточно.
— Слушай меня! Внимай мне! Повинуйся мне!
Марджет продолжала читать заклинание, и это здорово помогло. Зависнув между двумя телами — разрушенное временем мертвое и мое собственное, еще живое, но недоступное, — дух не мог сопротивляться. Я быстро начертал обрядовым ножом небольшую — места не было! — пентаграмму, активировал ее опять-таки своей кровью и открыл Врата.
Пахнуло вереском и морем. Перед зажмуренными веками заколыхались синие волны цветущего вереска. Над одним из далеких курганов внезапно ввысь поднялась тонкая струйка дыма.
— Иди. Тебя ждут!
На ходу обретая плоть, дух сорокалетнего мужчины сделал несколько шагов, вздохнул полной грудью и решительно зашагал прочь.
После случившегося меня так трясло, что я даже не заметил, кто подал руку, помогая выбраться из ямы. Помню только, что поблизости оказались сразу барон Пшиньский, молодой архитектор и восторженно сверкающая глазами Марджет.
— Что это было? Что произошло? — посыпались вопросы. — Мы видели, но ничего не поняли!
— Это захоронение жертв эпидемии чумы, — ответил я. — Сейчас оно не опасно — за столько лет зараза выветрилась, а единственного неупокоенного духа я отпустил. Все в порядке!
— А нам-то что делать? — всплеснул руками барон. — Я купил это место!
— Ничего особенного. Просто прикажите, чтобы кости как можно аккуратнее выкопали, можно вместе с окружавшей их землей, и перезахоронили. Пра Бжемыш, думаю, выделит им новое место.
— И все? Спасибо, молодой человек! Сколько я вам должен?
— Один злотый.
Золотой кругляш перекочевал из рук в руки.
Дорис-Марджет не могла молчать долго. Где вы видели женщину, которая оказалась свидетельницей невероятного события и отказывается об этом поговорить? Девушка и так разве что на месте не прыгала от полноты чувств, но, получив поощрительный кивок — все равно ведь не отстанет! — затараторила совсем о другом:
— Ой, мастер, а откуда вы его знаете? Кто это такой?
— Барон Пшиньский? Первый раз…
— Нет, тот ведьмак! Седой, в черном!
«Ага, теперь мы в ведьмаки записались?» — сделал зарубку в памяти, а вслух произнес:
— Случайно столкнулись… по работе. А что?
— Он такой… такой странный! — выдала девушка. — Глаз с вас не сводил. А когда на вас дух накинулся, я уже хотела к вам на помощь бежать, так он меня удержал — сказал, что сам все сделает, если что. Пока я круг чертила, он всех в сторону отогнал. Так помогал… Надо было ему спасибо сказать!
Я скрипнул зубами. Знала бы эта студентка, кого она собралась благодарить! Инквизитор помогает некроманту! Почему? Ностальгия замучила? Или тонкий расчет?
Но, как оказалось, это были только цветочки. Ибо буквально на следующий день нас посетил незваный — хотя и жданный — гость.
Мы с метром Куббиком были в лаборатории — показывали студентам на практике, как готовятся некоторые зелья. И Зимовит, и Марджет с изрядной долей скепсиса относились к тому, что кустарное производство лучше промышленного — несмотря на экономию средств, все-таки может пострадать качество. Да и нужного вещества вдруг не окажется под рукой. Тем не менее они с энтузиазмом взялись за составление простейших смесей, и мы с мэтром втихомолку поздравили себя с приобретением рабочей силы. Экономия экономией, но часами простаивать над котлом, вываривая останки черной кошки, умерщвленной при полной луне, удовольствие не самое приятное. А теперь эту процедуру с чистой совестью можно свалить на практикантов.
Оставив девушку перетирать в порошок зубы удавленников, а парня — варить кошку, мы вышли на свежий воздух.
— Ну что, Згаш, поправим здоровье? — предложил мой напарник.
Напиваться не входило в мои планы, но Дорис-Марджет вчера и сегодня не переставая твердила о моем знакомом «ведьмаке», допытываясь у мэтра, где я мог с ним познакомиться, так что предложение было принято.
Приготовившись вкусить законный отдых, расположились в доме — все-таки наступала осень, на травке не полежишь. Но только устроились поудобнее, как у порога сработала магическая сигнализация.
— Ведь вы ее выключали, Згаш? — Мэтр вскинул брови.
— Да… кажется…
— У вас начинается паранойя, — ни с того ни с сего констатировал Куббик. — Вы боитесь собственной тени и готовы превратить дом в крепость. Но, уверяю вас…
Он не договорил — из коридора послышались щелчки, громкий треск и лязг, а потом входная дверь распахнулась.
— А, м-мать… — ругнулся я.
На пороге стоял мой старый знакомый инквизитор, слегка присыпанный чем-то белым. «Последствия сработавшей магической защиты!» — догадался я.
— Добрый день, — как ни в чем не бывало, произнес он и небрежным жестом отряхнул рукав. — Я, конечно, понимаю, что не являюсь особо желанным гостем, но если вместо опасного меня заглянет вполне безобидный клиент?
— Я ее отключал, — просипел в ответ, прекрасно понимая, что инквизитор имеет в виду.
— Тогда в чем дело? Ах да! Может быть, ваши заклинания среагировали вот на это…
Из-за пазухи инквизитор извлек свой медальон — знак принадлежности к ордену — череп в огне. По нему пробегали цветные искры.
Мэтр Куббик вскочил как подброшенный. Для моего партнера и начальника это было из ряда вон выходящее событие.
— Да-да, — инквизитор не замечал наших лиц, рассматривая медальон, — все верно. Надо бы поосторожнее с такими штучками… Отдыхаете? — холодно-любезно поинтересовался он. — Забыл! День для некромантов — время отдыха. Имеете полное право… Кстати, чем так воняет?
Мы переглянулись. Каждый успел уже принюхаться и не замечал ароматов вареной кошатины, но тут некроманты сразу почувствовали себя не в своей тарелке.
— Это студенты, практиканты… кошку варят…
— Ах студенты! — с ледяной улыбочкой протянул инквизитор. — Помню-помню! Такая милая девушка. — Он сделал жест ладонью, обозначая ее формы. — Было бы приятно с ними поздороваться, завязать отношения на будущее, так сказать.
— Эй, ребята! — гаркнул мэтр Куббик. — Перерыв!
В подсобке действительно запашок стоял еще тот, так что ничего удивительного, что Зимовит и Марджет выскочили оттуда, пихаясь локтями и жадно ловя раскрытыми ртами свежий воздух. Но едва увидев, кто приехал — медальон инквизитор нарочно выставил на всеобщее обозрение, — чуть было не нырнули обратно.
— Ну что же вы так? — притворно огорчился незваный гость. — Я понимаю, что нам с вами любить друг друга не за что, но на сей раз мой визит не имеет никакого отношения, так сказать, к профессиональной сфере. Просто вчера я был невольным свидетелем одного… э-э-э… события и зашел чисто по-дружески справиться о самочувствии присутствующего здесь Згаша Груви…
— «По-дружески»! — проворчал я себе под нос. — С такими друзьями врагов не надо!
— Все не можете забыть Добрин? — Улыбка гостя стала такой участливой, что хоть волком вой от показного дружелюбия. Ведь притворяется, гад, но как умело! — Понимаю… Тогда — чисто по-человечески. Вы ведь могли погибнуть в схватке с мроем![6]
— И лишить вас удовольствия прикончить меня самостоятельно! — не выдержал я.
— Поверьте, Груви, ваша смерть не входит в мои планы. — Инквизитор прижал руку к сердцу. — Особенно если учесть, кем вы являетесь.
Ну все, приплыли! Теперь студенты мне прохода не дадут, пока не допытаются, что имел в виду этот тип. Вон уже глаза так и горят, особенно у девчонки.
— Зачем вы пришли?
— Удостовериться, что с вами все в порядке, — опять эта противная улыбка.
— Удостоверились? Тогда…
— Понимаю. Удаляюсь. Но не прощаюсь!
Выразительно постучав ногтем по своему медальону — намекает, что я мог бы носить такой же! — инквизитор повернулся и спокойно ушел.
Я, как подкошенный, рухнул в кресло. Откуда-то возник Зверь, запрыгнул на колени и с урчанием стал тереться мордой о подбородок. Куббик наполнил мой бокал вином. Студенты, забыв про дела, таращили глаза.
Я, как подкошенный, рухнул в кресло. Откуда-то возник Зверь, запрыгнул на колени и с урчанием стал тереться мордой о подбородок. Куббик наполнил мой бокал вином. Студенты, забыв про дела, таращили глаза.
— Ну и ну! — первой не выдержала девушка. — Рассказать кому — не поверят! А откуда он вас знает?
Вот ведь настырная! Или глупая. Впрочем, рано или поздно это станет известно.
— Я сидел в инквизиторской тюрьме.
Выпалив эти слова, залпом допил вино, встал и ушел. Настроение испортилось всерьез и надолго. За моей спиной несносные студенты бегом ринулись к выходу — понаблюдать за таким зрелищем, как уходящий из логова некромантов живой инквизитор.
Тем временем где-то…
К вечеру погода испортилась — задул резкий ветер, похолодало, небо заволокли низкие тучи. На горизонте, в той стороне, где полыхал багровый закат, время от времени вспыхивали зарницы — начиналась гроза. По всему выходило, что вскоре после полуночи ветер должен будет пригнать непогоду сюда.
В большом зале в камине ярко пылал огонь; наступала осень, и в старом замке было прохладно. Граф Марек Гневеш с семьей и домочадцами сидел здесь.
Сегодняшний день был особенным: ровно в полдень в семейный склеп были положены останки найденной в одной из башен замка девушки. Судя по сохранившемуся портрету, это было тело той самой Аниты Гневеш, которая казалась спящей. Но что это за сон, который длится больше тридцати лет? Ответ на этот вопрос мог бы дать квалифицированный некромант, но вызывать из города специалиста граф не захотел. Он своими глазами видел прекрасно сохранившийся труп и отдал приказ перенести тело в склеп, что находился в старом парке.
Парк больше напоминал лес, ибо последние пятнадцать лет за ним никто не ухаживал. Деревья и кусты росли как хотели, трава и опавшие листья погребли под собой дорожки. Пруд зарос тиной и осокой, а деревянный навес над скамьей на берегу нуждался в починке. Не осталось ничего и от посаженных еще при бабушке Аниты Гневеш лекарственных трав и грядок с пряной зеленью. На этом месте буйно поднимались заросли крапивы и бурьян. И склеп, высившийся в противоположном от замка крае парка, казался обиталищем мертвецов с полным на то основанием.
— Не хотела бы я оказаться там, — качала головой графиня Гневеш, вспоминая мрачные стены из красновато-бурых каменных глыб, заросшие мхом и лишайником так, что рассмотреть, были ли они когда-то покрыты резьбой, уже не мог никто. — Как представлю… О, нет!
— Это усыпальница нашего рода, сударыня, — ответил граф Марек.
— Это усыпальница вашего рода, сударь, — холодно возразила графиня. — Я — урожденная Цепеш и желаю покоиться вместе с моими родственниками. И мне страшно представить, что мои дети, — тут она посмотрела на Бланку и Луциана, — когда-нибудь окажутся в тех ужасных стенах.
— К тому времени им будет уже все равно, — хмыкнул граф.
— Вы должны начать строительство новой усыпальницы, — стояла на своем его жена. — Еще есть время, чтобы выстроить новую, более просторную, светлую… и не такую мрачную! И надо облагородить парк. Все эти старые деревья давно пора вырубить. Многим из них больше ста лет. Такое старье пора на свалку!
— Как тебе будет угодно, — сухо откликнулся Марек Гневеш.
— И надо обязательно обновить наш дом в городе! — продолжала графиня. — Пристроить еще одно крыло, расширить крыльцо. Мы же теперь владетельные графы и должны соответствовать титулу.
Голос этой женщины почти заглушал звуки начинающейся бури. Но когда графиня ненадолго замолчала, сразу стало слышно, как воет ветер за окнами.
Сидевшая недалеко от матери Бланка слегка побледнела и опустила взор. Виконт Ламберт наклонился поближе:
— Вам нехорошо?
— Нет-нет, — пролепетала та. — Мне просто вспомнился… пруд. И еще…
— Усыпальницы, — подхватил Ламберт. — Ваша матушка права — жуткое место!
— Нет, вовсе не усыпальница, а сама Анита. — Бланка вскинула глаза, светлые, большие, под изогнутыми бровями. — Я ее видела! В гробу!
— Мы все ее видели.
— Да, но я почему-то не могу отделаться от мысли, что…
— Что такая молодая и красивая женщина умерла внезапно во цвете лет?
— Что она… — Девушка побледнела еще больше и, вытаращив свои и без того большие глаза, прошептала: — Что она все еще здесь!
Ламберт оглянулся по сторонам. В дальних углах зала, несмотря на яркий огонь в камине и свечи на столах, собирались мрачные тени. Даже развешанные по стенам гобелены не оживляли общую картину.
Внезапный раскат грома потряс замок и заставил всех присутствующих вздрогнуть. Многие подумали одно и то же: «Анита!» Почти треть века ее тело нетленным покоилось в одной из комнат замка, а сегодня его унесли и положили под могильную плиту. И сразу же раздался стук в дверь.
Бланка взвизгнула от страха. Графиня удивленно и гневно вскинула брови. Граф встал. Он, конечно, не верил во всю эту чушь, но…
Но на пороге показался начальник ночной стражи, и все перевели дух.
— Милорд, — стражник сделал шаг, — прикажете запереть внешние ворота?
— Давно пора было это сделать, — грубее, чем нужно, ответил граф, досадуя на то, что на миг поддался суеверному страху. — Выполняйте!
Стражник ушел, но после этого незначительного события никто уже не захотел дольше засиживаться за столом, и домочадцы и гости один за другим стали расходиться.
Постепенно замок затих. Но вой ветра и шум начинающегося дождя не мог заглушить чьи-то неверные шаги.
Оказавшись в своей комнате, в полумраке за тяжелыми портьерами и мощными деревянными ставнями, которые надежно закрывали ее от внешнего мира, Бланка почувствовала себя увереннее. Огромный дом производил на девушку тягостное впечатление. Эти мрачные стены, эти башни и винтовые лестницы. Просторные залы, где звук терялся и искажался, мощенный камнем внутренний двор, узкие окна-бойницы, ров и надвратная башня. Замку Гневешей было несколько столетий, и последние два десятка лет он медленно ветшал и старел.
Что-то потянуло ее к окну, хотя сейчас, ночью, рассмотреть что-либо было трудно. Но Бланка все равно подошла и с усилием распахнула ставни.
Порыв холодного ветра с первыми каплями дождя ворвался в комнату, разметал занавеси. Свеча, которую девушка принесла с собой, погасла, но девушка заметила странные огни вдалеке.
До города слишком далеко, да и не похоже это на зарево пожара. Усыпальница? Но она, кажется, с другой стороны, на ту часть парка, где она располагалась, выходят окна соседней комнаты, где положено спать даме-компаньонке. Она и сейчас там была — сорокалетняя старая дева, мирно спавшая и видевшая сны. Девушка выскользнула из платья и, оставшись в одной нижней сорочке, скользнула под одеяло.
Сначала ей показалось, что постель ужасно холодна. И это было странно — ведь уже началась осень, и служанки стали класть к ногам нагретые в печи, завернутые в ткань булыжники. Но потом девушка поняла, что не сама постель остыла, просто в ней под одеялом уже лежит что-то холодное.
От страха у Бланки закружилась голова, ее всю затрясло, но она все-таки протянула руку и…
И пальцы наткнулись на чье-то неподвижное, холодное, как камень, лицо.
Истошный визг услышали все.
Конечно, этот визит не мог не сказаться на моем душевном здоровье. Инквизитор приходит в гости! Одного этого было достаточно, чтобы в душе ожили все тягостные переживания прошлого года. Я расстроился так сильно, что даже госпожа Гражина однажды заметила, за завтраком подавая мне яичницу с салом:
— Шо это вы, Згашик, такий смурный? Може, вам куда-нито съиздить?
— Угу, — мэтр Куббик орудовал ложкой так, будто только что вернулся из голодного края, — например, в челюсть…
Сидевшие напротив студенты захихикали. Наивные! Думают, раз они еще молоды, их может миновать чаша сия!
— Я здоров. — В доказательство своих слов ткнул в яичницу ножом так, словно это было лицо моего злейшего врага.
— А если серьезно, Згаш, — проглотив то, что у него было во рту, мой партнер потянулся за добавкой, — вам стоит ненадолго сменить обстановку. Хватит киснуть в четырех стенах!
— Я не кисну!
— Киснете! Вы же под домашним арестом. Вот что, собирайте-ка вещи и отправляйтесь в объезд по округе. Посетите две-три деревеньки, развеетесь… Кого-нибудь из этих оболтусов с собой прихватите.
— Вы мне предлагаете уехать из Больших Звездунов? — не верилось, что законопослушный мэтр может такое сказать. — Но это же…
— Форс-мажорные обстоятельства. В крайнем случае, я вас прикрою. Напишу графу Масу, он подтвердит, что вы находитесь временно в его замке. А если инквизитор вздумает туда нагрянуть, пусть граф скажет, что вы только что выехали и разминулись буквально на полчаса.