Тихон Журавлев жил и живет в среде рабочих людей, где просто и требовательно, без лишних умилений и восхвалений, судят о писателях. Он работал после демобилизации и крепильщиком в шахте, и, напечатав уже первую повесть, штурвальным на комбайне.
— Книгу, говоришь, написал? Напечатали? Хвалят? Ну что ж, раз взялся книги писать — надо хорошо писать. А как же иначе? Тот хорошо уголь рубает, тот хорошо дома строит, тот хорошо землю пашет. А тебе дан талант сочинять — пиши хорошие книги. А плохо напишешь — скажем: не за свое дело взялся.
Живя среди простых тружеников, не зазнаешься, не возомнишь себя «жрецом искусства». Всюду у нас, на заводах и в колхозах, много художников своего дела, чей труд — настоящее, большое искусство. Стыдно перед ними подкачать.
Нельзя пересказать здесь подробно содержание новой повести Т. Журавлева, да и нет в этом необходимости. Задача рецензии — обратить внимание читателей на нее, посоветовать прочесть «Комбайнеры» всем, кто любит правдивые художественные рассказы и повести о современной колхозной деревне.
Тема повести — трудовые будни, быт, мысли, чаяния рабочих одной МТС, их совместная с колхозниками борьба за лучшее завтра. И еще — как и бывает в жизни — есть в повести и любовь, и ревность, и дружба, и суровая товарищеская критика, и взаимовыручка. «Производственные процессы» — как иногда называют у нас совершенно необходимые в литературных произведениях о деревне картины колхозного труда — не заслоняют человека. На первом плане — люди, их чувства, мысли, страсти, ошибки, трудное исправление ошибок. Если бы речь шла только о машинах, повесть называлась бы «Комбайны». А она называется: «Комбайнеры». О людях.
Главный герой повести — Федор Кадыров, лучший комбайнер МТС. Кадыров — не рекордсмен. Это новый тип передовика, думающего о конечных результатах, а не только о блестящих показателях «на сегодняшний день». Настоящему передовику не страшно иногда покрасоваться и на последнем месте на «Доске соревнования», если он твердо уверен в конечной победе своих принципов.
Скупыми точными штрихами выписан Кадыров. Как будто бы ничего особенно громкого и не совершает он, и говорит мало, как-то даже прячет, замыкает свой внутренний мир от других, грубоват внешне, тяжел характером, а чувствуешь, видишь красоту его души, государственную широту ума, неуемную заботу о том, чтобы и МТС работала лучше, и колхозам было больше пользы от работы МТС, и чтобы личные судьбы колхозников, обездоленных войною вдов, устроились как-то к лучшему. Большой потолок у этого человека. Дорастет он со временем до директора МТС, а может быть, и до секретаря райкома.
А вокруг молчаливого, угрюмоватого Кадырова в повести — близкие, дорогие ему люди, родное село, земля, колхоз. Жена Кадырова Наташа, учительница Магинур, комбайнер Карев, колхозница Шура — это не просто литературные персонажи, это живые люди, и родственные друг другу своей советской душой, и не похожие друг на друга. Рукою художника вылеплены образы этих людей. Перелистываешь страницы и погружаешься с головою в подлинную сегодняшнюю колхозную жизнь.
Очень хороши у Журавлева пейзажи. К месту, под настроение. Нет у него в повести ничего лишнего. Автор не думал о том, как бы нагнать в книгу для листажа побольше всякой всячины. Видимо, думал: как бы короче, на двух-трех страничках высказать то, что вынашивал много дней и ночей.
Есть, конечно, в повести и изъян. Хотелось бы, например, видеть в свихнувшемся рекордсмене-комбайнере Фатьямове более сложный образ. Ведь не был же он черствым, бездушным честолюбцем с первых дней работы на комбайне? Надо полагать, поднимался он впервые на «капитанский мостик» С хорошими чувствами, с искренним желанием не славу себе стяжать, а послужить во всю силу делу колхозного строительства. Что его испортило? Что в нем осталось дорогого? Где залог тому, что человек этот может быть спасен? Иначе, если он законченный сукин сын, пустышка, мыльный пузырь, — стоит ли за него бороться? И за что любит его, такого, учительница Магинур? Надо бы Журавлеву, при издании повести отдельной книжкой, еще подумать над Фатьямовым, что-то дорисовать в нем.
В «Комбайнерах» много поэзии земледельческого колхозного труда. Много поэзии, чистоты, благородства и в человеческих отношениях.
Обе повести Т. Журавлева, «Рядовой Антипов» и «Комбайнеры», глубокие по мыслям, мастерски написанные, — отрадное событие в нашей литературе.
Широкий читатель тепло примет творчество молодого писателя Тихона Журавлева.
1953
Предисловие к рассказу Лю Биньяня «Что нового у нас в редакции…»[5]
С Лю Биньянем, китайским литератором, молодым человеком лет тридцати трех, я провел неразлучно полтора месяца в Китае в 1954 году, побывал с ним в Пекине, Тяньцзине, Нанкине, Шанхае, Чунцине, Чэнду, на китайских фабриках, новостройках, в сельскохозяйственных кооперативах. Нельзя не полюбить этого человека, настоящего журналиста, беспокойного, напряженно думающего, много ездящего по стране. Пытливый ум, зоркий, наблюдательный глаз, горячая любовь к своему народу, искреннее желание помочь пером делу строительства социализма — вот главные черты его натуры.
Уже тогда думалось — по всем этим признакам, что из журналиста Лю Биньяня может вырасти хороший писатель.
И вот в Пекине в журнале Союза писателей Китая «Народная литература» стали печататься первые произведения Лю Биньяня, сразу же привлекшие внимание широких кругов читателей.
Советскому читателю известен пока один рассказ Лю Биньяня, напечатанный в № 10 журнала «Октябрь» за 1956 год, — «Ветер весны». Глубина мысли, смелое проникновение в сложные проблемы жизни, сатирическая издевка над формалистами и заклинателями — таков почерк молодого писателя. Почерк уверенный, своеобразный.
Ту же ищущую мысль, те же острые конфликты, то же гневное отношение к обывателям и горячее сочувствие к людям гражданского долга и творческого ума находим мы и в новом рассказе Лю Биньяня, предлагаемом вниманию читателей журнала «Москва».
Рассказы Лю Биньяня помогают нам полнее и глубже понять, представить себе становление новой жизни в народном Китае.
1957
Этим очеркам — массовые издания
В только что вышедшей в свет первой книге альманаха «Наш современник» за 1957 год напечатан очерк «Среди болот» — деревенский дневник А. Одинцова. В № 4 за 1956 год журнала «Сибирские огни», издающегося в Новосибирске, опубликован очерк Леонида Иванова «Сибирские встречи». И Леонид Иванов и А. Одинцов еще неизвестны массовому читателю, их можно, пожалуй, считать начинающими. Литературная форма их произведений весьма скромная: это — очерки без притязаний на монументальность «большого полотна», на особую беллетристическую занимательность.
Можно без труда представить себе дальнейшую судьбу этих очерков. Лишь когда А. Одинцов и Леонид Иванов станут «маститыми», напишут еще много всяких вещей, прославятся интересными романами или повестями, тогда и эти первые их очерки удостоятся внимания издателей и выпуска в свет массовыми тиражами в числе их других произведений. Однако, если все произойдет именно так, это будет очень досадно. Очень жаль, если круг читателей очерка Леонида Иванова ограничится только сибиряками, а с очерком А. Одинцова познакомятся только подписчики «Нашего современника». Оба очерка заслуживают прочтения в каждом райкоме партии, в каждом колхозе — и Новосибирской области, и Ивановской, и Краснодарского края, и Белоруссии, и Поволжья. Заслуживают они внимания и литераторов, как яркий пример того, что конфликтов в деревне для описания остается еще более чем достаточно. Хватит конфликтов на всех писателей.
При всей разности стиля, манеры письма очерки Леонида Иванова и А. Одинцова объединяет одно качество: серьезное, честное, любовное отношение к трудной и многообразной деревенской теме. И глубокое знание колхозной жизни. Знали бы некоторые руководящие работники в Министерстве сельского хозяйства так жизнь деревни, причем разной деревни, — чем, например, Мещера отличается от Кубани, в чем ее особые нужды, а в чем общие болезни с некоторыми колхозами других областей, — как знает все это литератор-очеркист А. Одинцов! Если бы знали они так нашу деревню, со всеми ее контрастами и различными несхожими запросами, так не засылали бы иной раз в МТС Смоленской или Кировской области сельскохозяйственные машины и орудия в таком же наборе, как и в МТС Ставропольщины, не давали бы разным областям шаблонных рецептов по ведению хозяйства.
Очерк А. Одинцова, остро, интересно написанный, с живыми литературными портретами, с глубокими мыслями, оставляет такое чувство, будто сам побывал, долго пожил в одном из мещерских колхозов, сам говорил, общался с людьми, представленными автором, вместе с ними думал о наилучших, наивернейших путях подъема колхозов этой «глухой» лесной стороны России.
Из А. Одинцова выйдет крупный литератор, если он не остановится на фактографии, смелее пойдет на обобщения, отбор и типизацию самого главного.
Об очерке Леонида Иванова можно сказать следующее. Кто хочет по-настоящему узнать, что представляют собой так называемые «деревенские проблемы», причем проблемы сегодняшние, далеко еще не решенные, кто хочет знать, как их много, этих проблем, как они серьезны, какой вдумчивости, осторожности (и в то же время смелости) требуют для своего решения, пусть прочитает «Сибирские встречи». И наверняка он увидит в этом очерке, написанном на сибирском материале, много типичного для колхозов и Дона, и Пензенской области, и Днепропетровщины.
Оба очерка написаны мастерски. Это настоящая, умная, интересная, волнующая — без всяких скидок на «второсортность жанра» — литература.
Надо подумать о массовом издании этих очерков. Их надо обязательно довести до самого широкого читателя, особенно — деревенского читателя. Сборники очерков на злободневные деревенские темы у нас периодически издаются. Но у таких сборников обычно небольшой тираж, и они очень велики по объему; в них участвует много авторов, не у каждого читателя хватит терпения перечесть всех авторов. Иной раз до хорошего очерка и не доберешься сквозь толщу посредственных вещей.
Превосходные очерки Леонида Иванова и А. Одинцова надо выделить для отдельного издания — для начала пусть хотя бы небольшими по объему книжками. Не нужно действительно ожидать, пока у этих новых авторов литературная борода отрастет по пояс. И чем скорее издать их очерки массовым тиражом, тем лучше, тем больше пользы принесут они людям, практически занимающимся колхозным строительством.
1957
Думы и предложения публициста
Нет, пожалуй, необходимости представлять читателю Ю. Черниченко — его умная и горячая публицистика на деревенские темы, очерки и статьи, печатавшиеся в журнале «Новый мир», газете «Советская Россия», в которой он работает разъездным корреспондентом, привлекли уже внимание определенного круга читателей, интересующихся насущными проблемами деревни. А таких читателей, у которых возникает глубокий интерес к совхозно-колхозному строительству, много и становится все больше, — так как от скорейшего подъема сельского хозяйства зависит улучшение жизни не только самих колхозников и рабочих совхозов, но и жителей городов.
Ю. Черниченко много ездит по стране, много повидал; ездит не «галопом по Европам», а надолго задерживаясь в каждом новом месте для основательного изучения его особенностей. В этой небольшой книге собраны его очерки о делах на сибирской целине, написанные тогда, когда мало еще кто из писателей отваживался бить тревогу по поводу отсутствия какой-либо разумной системы в целинном земледелии и грозной опасности эрозии почвы и наступления сорняков; есть в книге очерк «Осень под Шадринском» — об урожаях последователей курганского колхозника-ученого Терентия Семеновича Мальцева, о котором каждый писатель, знающий близко Т. С. Мальцева, не устанет писать до той поры, пока и теория и практика нашего земледелия не сделает всех необходимых выводов из «Мальцевской системы» и результатов ее применения на полях Зауралья; в книге дан очерк «Стрелка компаса» — о Кубани и Вологодчине, где автор, используя весьма благодарный прием сравнений и «сталкиваний», анализирует с большим знанием дела достижения и резервы сельского хозяйства двух очень разных краев; есть в книге и «Смоленские письма» — очерки о специфике нужд колхозов и совхозов нечерноземной полосы.
Мне приходилось бывать почти во всех местах, описанных в очерках Черниченко. И многие из людей, которых он упоминает, знакомы мне. Наблюдения Черниченко во многом совпадают с моими. Отрадно видеть в лице Ю. Черниченко новый тип публициста — не дилетанта и не верхогляда в деревенских вопросах, человека вооруженного солидной экономической и агрономической подготовкой. Автор умеет глядеть в корень вопроса, добираться до первопричин. Умеет считать. И умеет заразить читателя своей любовью и вниманием к цифре, живой статистике, к глубокому, пытливому анализу явлений. Надо добавить — к честному анализу. Ибо мы знаем, как на арифмометрах конъюнктурщиков иногда и дважды два получается не четыре, а семь с половиной.
Очерки Ю. Черниченко содержат немало и ценных практических предложений по укреплению экономики колхозов и совхозов. Во всех ли случаях автор прав или же есть иные, более действенные пути решения поднятых им вопросов — это можно установить, выслушав и специалистов сельского хозяйства, и дельных публицистов, занимающихся деревенскими темами. Но так или иначе предложения его стоят на реальной почве, достаточно подкреплены объективной подачей фактов и поэтому заслуживают большого внимания.
1965
2. Внутренние рецензии
О повести И. Василенко «Звездочка»
Глубокой любовью к советской молодежи проникнута последняя повесть И. Василенко «Звездочка».
Сразу и не разберешься, прочитав и перечитав вторично и в третий раз повесть, — в чем секрет ее занимательности, чем она так берет за душу в одинаковой мере и подростка и взрослого читателя? Мастерски разработанным сюжетом? Да, но не только сюжетом. С половины повести автор пишет главы на «сухом» производственном материале. Тут и собрание учащихся-ремесленников, с подведением итогов соцсоревнования («Чье будет знамя?»), и подробное описание первого прихода ребят на завод («Гудок»), и начало их работы на станках («ДИП-200»), и борьба за выполнение норм — простые вещи, а читаются эти главы с особенным интересом. Лучше всех удались они автору.
Пристально изучив жизнь ремесленников, детально ознакомившись с производством, зная психологию рабочей молодежи, автор сумел очень правдиво, предельно просто, без прикрас и в то же время романтично показать вступление ребят в среду рабочего класса. В повести много поэзии труда, она чиста благородством чувств и поступков ребят и их воспитателей. Даже такой эпизодический персонаж, как главный инженер завода, сказавший в повести ремесленникам всего лишь несколько слов, но слов не затаенных, горячих, убежденных, от всего сердца, — и тот живет, запоминается, и его успеваешь полюбить, хочется сказать ему: «Спасибо тебе, Валерий Викторович, за то, что так хорошо принял на завод наших детей».
В повести много настроения, глубокого и значительного подтекста. Борьба характеров (Паша Сычев и Маруся Родникова) выходит далеко за пределы тематики «детской» литературы. Эти характеры могут быть целиком перенесены и в мир взрослых людей, потому, должно быть, и интересует повесть взрослых читателей.
А у юношества, особенно у учащихся ремесленных училищ, у молодых рабочих, повесть Василенко будет любимой книгой. Воспитательное значение ее огромно. Она поднимает любовь к труду, честь именоваться рабочим, заставляет задумываться над многими вопросами, касающимися культуры и творчества в труде, она воспитывает в рабочих чувство дружбы и соревнования.
«Звездочка» — большая удача нашей литературы. Если вообще о рабочих за последние годы написано мало книг, то молодое поколение рабочего класса, трудовые резервы, ремесленники совсем выпали из поля зрения писателей. А ведь в них — наше будущее. Наших писателей созидание заводов, пафос строительства интересовали всегда больше, чем жизнь рабочих.
И. Василенко в известной мере восполняет этот пробел. «Звездочка» — яркая страница именно из жизни рабочей молодежи.
Талантливая повесть Василенко заслуживает самого широкого распространения, массовых тиражей.
15/VI 1948
О пьесе Ивана Щеглова «Лес дремучий»
Первое впечатление от прочтения пьесы — автор безусловно талантлив, знает то, о чем пишет, деревню, крестьян времен 30-х годов, владеет народной речью, язык его персонажей подлинно народен, без фальши.
Пьеса читается с интересом, есть в ней и характеры и действие. Думается, что она сценична, хотя и нелегка для постановки.
Задаешь себе вопрос: имеет ли сейчас право на существование пьеса о первых шагах коллективизации? Конечно, имеет, если хорошо написана. А допустимо ли выводить в пьесе на первый план кулацкую семью? По-моему, допустимо. У нас много написано пьес, повестей, романов о том, что дала коллективизация крестьянству. А вот пьеса о том, на месте какой жизни возникли колхозы, что «отняла» коллективизация у крестьян. Отняла идиотизм старой деревенской жизни, кулацкие зверства, «собственническое свинство». Об этом не вредно вспоминать нынешним колхозникам.
Я представляю себе, что можно было бы написать пьесу только о кулаках, об их агонии, гибели, о распаде кулацкой семьи, о разрушении старых устоев, где коллективизация лишь шумела бы за окнами (как в «Егоре Булычове» революция), и тем не менее это была бы советская, нужная нам пьеса.