Некоторые носители бюрократизма стали сейчас довольно упорно вдалбливать в головы людей, что возмущение бюрократизмом у нас — это замаскированная борьба с советской властью, замаскированный подкоп против нее. Ох, как хитры люди! Как многообразны формы сопротивления бюрократов и демагогов!
Если кто-то пишет против администрирования, то тут же это дело поворачивают так: а, так ты, значит, вообще против руководства!
Выбивать у циников и маловеров их козыри, что, мол, все равно ничего не сделаешь, плетью обуха не перешибешь.
Чем больше будет демократии, тем больше будут расти партийные организации.
Интересная логика: нельзя писать про Дроздовых, потому что не все у нас такие, как Дроздов, это, мол, не типично. Так что же, подождать, пока все станут такими? Пока это все станет бесспорно типичным — тогда начнем с ним бороться?..
«Метод администрирования» вместо метода правильного руководства. Вот это и есть то, с чем весьма упорно борются сейчас писатели.
Но конечно же ретивые и неумные администраторы, защищаясь, будут отражать направленные на них удары именно тем, что, мол, вы восстаете против руководства вообще. Это их самый сильный демагогический прием.
С каждой новой своей вещью я чувствую себя начинающим писателем. Господи! Не покинуло бы меня это чувство до смерти.
У Л. Иванова поиски: «Кто виноват?»
Нужны поиски: «Что мешает?» Что мешает людям быть смелыми?
Счастье… Одной минуты для счастья хватит. Если бы его было много, оно было бы слишком дешево.
Торжественно-глупые стихи.
Громаднейшее большинство людей замечает бюрократизм только в сфере чужой деятельности.
Либерализм, ничего общего не имеющий с гуманностью.
Как хамы и вельможи хитро сворачивают вопрос о чуткости к человеку: — Это к ним-то надо быть помягче и чутче! Это их-то надо миловать!
…Мучается тем, что обязан всякую минуту что-то изрекать. Ни на минуту не может забыть, что он не простой смертный.
Расширение прав директора! Да! Но — и расширение прав коллектива.
Были разговоры о народе как о винтиках.
Нет, надо говорить о народе как о хозяевах!
Можно ли от глупости излечить партийным взысканием?
На Макаренко нападали именно по поводу самодеятельности. Распущенность, мол. Другие говорили: казарма. И не видели главного — что Макаренко воспитывал в молодежи привычку к этому самому самоуправлению. И находил великолепное сочетание дисциплины с инициативой, приказа с самоуправлением.
«Философия» зажимщиков критики.
1. Критикующий должен быть на уровне критики — сам не иметь недостатков.
2. Поскольку наша страна идет вперед, растет, то надо отмечать больше успехов, чем недостатков.
3. Критика должна быть конструктивной, то есть одновременно с критикой недостатков давать конкретные предложения, как их исправить.
Человек осторожный, который сам это свое качество называет скромностью. «Я человек скромный».
Противники того, о чем я пишу, — первейшие мои друзья и помощники. Споры с ними помогают мне находить в процессе работы над вещью более сильные образы, слова для подтверждения тех же самых мыслей, против которых они выступают.
Когда нападают на критику, с целью ее изгнать совсем, приводят как пример какого-нибудь кляузника-шизофреника, строчащего в день по 10 писем в разные адреса.
Зачем это называть критикой?
Английская пословица: «Когда дело дойдет до самого худшего, оно начинает поворачивать к лучшему».
В статьюМы привыкли все время говорить, что литература отстает от жизни.
Интересно! Какая цена была бы жизни, если бы литература ее опережала?
Ведь были времена, когда никаких литератур нигде не было. А жизнь шла своим чередом.
«Событие не обязательно должно произойти в сюжете. Оно может произойти и в диалоге».
(М. Горький)
Тот не мастер, который не имеет учеников (пословица).
Академик А. Н. Крылов (математик и механик): «Долголетней практикой я убедился, что если какая-либо нелепость стала рутиной, то чем эта нелепость абсурднее, тем труднее ее уничтожить».
Видел людей, которые не умеют думать. Не могут посидеть в задумчивости и минуты.
На газоне: «Спасибо, что не ходите по мне».
Во Льгове кто поехал «своими руками» укреплять колхозы, теперь «своими ногами» удирают назад.
Одна собака лает на луну, а остальные на эту собаку (китайская поговорка).
О человеке, не берегущем здоровья: жжет свечу с двух концов.
Один агроном в период разгрома травополья переменил даже фамилию с Травопольского на Трехпольского.
Я чувствую огромную вину перед читателями. Написано — сделано. (Вот так верят у нас в печатное слово! Нет — не сделано!)
Расслабил активность людей…
Чем короче ум у правителя, тем длиннее ему требуется палка.
Девиз (изречение) Вольтера:
— Я могу не соглашаться с тем, что вы говорите, но буду бороться насмерть за ваше право говорить это.
К этим словам Вольтера можно добавить:
— И сам же буду яростно спорить с вами, опровергать вас! Если не согласен с вами — не имею права молчать.
Тот, кто демагогически приравнивает выступления против недостойных людей в партийных органах и против порядков, при которых возможно их проникновение в партийные органы, к выступлениям против партийного руководства, совершает такое же преступление перед социализмом, как и тот, кто выступает против партии вообще.
А почему — такое же преступление? Потому что он загоняет людей, желающих сделать здоровые критические предложения, в тупик. Он лишает их слова.
А нет большей муки, как иметь что сказать, иметь что предложить и — молчать.
«Теория, друг мой, сера, но зелено вечное дерево жизни» — эти слова знаменитого немецкого поэта Гёте любил повторять Ленин. Но только Ленин, величайший теоретик, имел право их повторять. Другим, менее крупным теоретикам повторять их неприлично — это уже звучит как бы оправданием своей теоретической бездеятельности.
Бывают случаи, когда одни и те же слова один человек может говорить, а другому уже и неприлично.
Гораздо полезнее все же критиковать людей при жизни, а не после смерти.
Л. Толстой на вопрос, что такое искусство: «Искусство есть способ заражения широкой публики переживаниями художника».
Леонид Мартынов о свободе.
Свобода отвечать за все. И против обывательщины, и против демагогии.
Свобода не языком безответственно болтать, а дело делать, свобода отвечать.
Из письма читателя:
«Читаешь «Р. Б.» и удивляешься: как же раньше у отдельных писателей хватало мужества писать произведения на эту же тему, стоя спиной к поднятым Вами вопросам?..»
Читатели пишут: «Счастье Мартынова, что в обкоме был Крылов».
Да, вот опять «счастье», «случай»…
Строительство социализма вступило в новый этап, принципиально новый (этого многие еще не понимают), когда надо подумать как следует о строительстве душ человеческих, о том, каким должен быть человек при социализме. Ни в коем случае нельзя полагаться на то, что, когда наступит изобилие, человек сам собой станет хорошим.
Да, растет чувство ответственности у каждого человека. Да, люди хотят шире управлять своей страной.
Не погубить это чувство!..
Не только повышения материального уровня требуют рабочие. Они требуют и большей душевной близости, с руководителями, большего обращения к ним за советом, большего непосредственного практического участия в управлении государством. Чтобы с ними больше считались, как с хозяевами.
У нас уже выросло поколение людей честных, искренних, приемлющих новый мир социализма как свою вторую натуру.
Щедрин говорил, что если хоть на минуту замолкнет литература, то это будет равносильно смерти народа.
Писать роман по плану — это все равно что вышивать по канве.
Нет, надо давать читателю выход к победе. Но выход правдивый, не врать!
Будь готов к самому худшему, тогда чуточку худшее покажется совсем не тяжелым.
«Не кукурузой единой».
Три системы оплаты труда: сдельная, повременная и неопределенная.
«Не кукурузой единой».
Три системы оплаты труда: сдельная, повременная и неопределенная.
— Знаешь, что такое счастливый брак? Это как если бы разрезать пополам пробку и бросить в океан обе половины, одну половину у берегов Франции, другую у берегов Америки, и вот — сойдутся ли, сплывутся ли они в океане?..
Из письма читателя:
«Много у нас людей, любящих правду так, как можно любить сладкий чай или пирог. Они живут и в жизни своей любят ее потреблять. Дай им кусок правды, они съедят, оближутся и скажут: «Хороша правда, дайте еще кусочек». А нам нужны люди, умеющие делать правду. Правдоискательство, как и потребление правды, для нашего времени не годится.
(Как мне жали руку, отводя подальше в темный угол.)
После каждого боя ряды и врагов и друзей редеют.
«Подхалимство вверх и самодурство вниз».
Название статьи: «Без беллетристики».
Мы можем миллион раз повторять: «Руководители должны быть связаны с массами, прислушиваться к голосу масс, массы должны контролировать и т. д.» — и ничего от этого не изменится.
Это — идеализм, полагаться на то, что именно таким способом, способом уговоров, мы сможем усилить связь партии с массами. Нужны практически-действенные формы. Нужны такие условия, чтобы не связанные с массами руководители просто не избирались бы.
Все держится на личности? Вот А. С. Макаренко. Один человек. А не было бы его? Так разве таких талантов мало? Нет, много талантов, в том-то и дело.
Надо создавать такие условия, чтобы эти таланты находили свое место. Чтобы их народ замечал и выдвигал.
Разве опыт Макаренко надо брать только для школы? Это надо брать для жизни. Вот это и есть самоуправление, могучая сила коллектива!
У нас не было уважения к общественной собственности колхозников.
Из письма читателя:
«О ваших очерках критики пишут — смело! Это возмущает. До каких же пор у нас в стране будет требоваться смелость, чтобы сказать правду?»
Если бы реакция наводила только страх — полбеды, она мысль убивает — вот это страшно.
Скажу прямо — моим Мартынову и Долгушину в жизни гораздо труднее, чем в очерках.
Трудно стало еще жить потому, что мы сталкиваемся с новыми формами сопротивления бюрократизма.
Нас редко убеждает история, которая нам не льстит.
Борзовщина и демагогия — это разные проявления одного и того же.
Завет В. И. Ленина о том, что лучший способ отметить годовщину Октябрьской революции — это сосредоточить внимание на нерешенных задачах.
Эльза Триоле: «Для Маяковского характерно не то, что он был футуристом, а то, что он перестал быть им».
Идея колхозов не могла не понравиться народу, потому что это самая человечная идея устройства жизни в деревне.
А люди хотели человечного устройства их жизни.
Тарас и два сына, и оба Остапа, ни одного Андрия.
Был я на одном званом обеде. Ну что ж, хлеб-соль ешь, а правду режь.
Не верь ушам, верь глазам.
Молчащий в гневе страшен, кричащий в гневе смешон.
Очковтирательство ради спасения урожая и очковтирательство ради карьеры.
Есть у нас «занимательная физика», «занимательная химия», «занимательная астрономия». Так сказать, в облегченном виде — для всех. Есть и «занимательная литература».
— Левитан…
— Что? Художник?..
— Нет, диктор. Чтец. Глашатай.
Если факел опустить вниз, то языки пламени все равно будут тянуться вверх (тибетское изречение).
Император велик только в своем царстве, ученый же пользуется уважением повсюду (тибетское изречение).
Даже когда работаешь фотоаппаратом, то нужно в это время работать и головой.
— Приезжайте к нам, у нас в отстающих колхозах много юмора.
— Этот мрачный юмор мне надоел.
— А в передовых колхозах у вас нет юмора?
При формализме можно не думать. Это очень облегчает работу.
[В Югославии]Разговоры с писателями. Больше всего интересуют их Пастернак, Пильняк, Бабель.
Стандартные вопросы корреспондентов, заранее, видимо, заготовленные…
И почему не было разговора, вопросов о действительно лучших наших писателях: Макаренко, Гайдаре, Диковском и т. д.
Слова Маркса (приводит Франц Меринг в книге «Карл Маркс. История его жизни»):
«Писатель не должен работать, чтобы зарабатывать, а должен зарабатывать для того, чтобы работать».
Когда у меня руки опускаются, я поднимаю левой рукой правую руку и заставляю ее писать.
Нет, не могу я помереть, пока не скажу этого, самого главного…
В споре не только кричи, но и слушай. Старайся не только доказать свое, но и вникнуть в аргументы противника, — может быть, он действительно в чем-то прав и в этом тебе не бесполезно убедиться?
Отрицать — это и дурак сумеет. Главное — знать, чего ты хочешь.
Вот если я наружностью своей совершенно непохож, скажем, на верблюда и кто-нибудь назовет меня именем этой скотины — ей-богу, не обижусь. Я просто не обращу внимания и пройду мимо.
Но если я сам чувствую в себе сходство с этим горбатым красавцем, сознаю за собой этот грех, и кто-то метко меня обзовет дромадером — думаю, что меня это заденет, рассердит, и я, подобно же верблюду, начну плеваться.
Я бюрократ, каких свет не видел, самодур, деспот, Угрюм-Бурчеев, но — не смей меня критиковать!
Ты же даешь этим пищу нашим врагам!
Не называть цинизм нигилизмом.
И. Эренбург опубликовал за время Отечественной войны свыше тысячи статей!
(Из диссертации Лапшина)
В статьюПишу я это не как писатель. Даже не считаю это литературой.
Писал бы это и не будучи писателем.
Просто как человек, у которого есть голова, для того чтобы думать. Есть Родина, о судьбе которой он заботится. Есть социализм, который является и личной целью его жизни. Есть дети, о судьбе которых тоже приходится думать.
Щедрин о новой литературе:
Это средней руки кокотка, которая утратила даже сознание, что женщине легкого поведения больше, нежели всякой другой, необходимо соблюдать опрятность.
Огромный поток литературы о прошлом, о первых днях революции. И некому писать о сегодняшнем.
Надо отдохнуть от этого потока.
Самое страшное в человеке — двурушничество. С того дня, как его заставили первый раз, затаив в душе одно, сказать совсем другое, с этого дня начинается падение этого человека. Если вовремя не смоет с себя эту гадость…
С двурушничества начинается все: подлость, склонность к вероломству, предательству. Это — гибель человеческой души.
Это страшная ошибка, когда начальнику больше нравится покорный двурушник, нежели строптивый вольнодумец. Гнилое, деланное единодушие…
Устранить все поводы для культивирования двурушничества!
Дурак не энергичный — это еще полбеды. Но дурак энергичный…
Мы решили… Привыкли к этому так, как будто мы уже сделали.
Дело не в перемене курса корабля (ни на один градус!), а в том, чтоб счистить ракушки, облепившие днище и замедляющие ход.
Два коммуниста. Один привык к тому, что за все отвечает перед народом. А другой привык только повелевать, учить, командовать.
Выступает правильно.
Поступает неправильно.
Он совершенно искренне думает, что эти грехи — только в других, не в нем самом. Раз он все время говорит об искоренении этих грехов, то как же они могут быть в нем самом. Он давно уже выпустил их из себя — вместе с речами об их искоренении.
Когда идет речь о расширении демократии, то подразумевают именно расширение демократии, а не анархии. Чего нам бояться, в самом деле?
В этом смысл, интерес, полнота жизни людей!
В этом расцвет социализма!
Это то, что можно показать миру, чем действительно можно удивить мир!
Полярно противоположный взгляд на некоторые факты.
Где-то не избрали рекомендованного обкомом секретаря.
ЧП!
А я смотрю — здоровый факт. Партийные массы поправили обком. Очень хорошо!
Лишние заботы?
Нет. Часть забот народ берет на себя.