– Ну, я говорила. Так я тогда еще не знала, что он из этой конторы. И вообще, чего вы ко мне пристали?! Если бы не я, вы бы еще два дня бегали, искали у покойника паспорт и адрес, по которому он прописан. А я вам все на блюдечке с голубой каемкой.
– И верно, – согласился Самойлов. – Свидетеля привела и опознание организовала.
– А то, что утром, чуть свет, не пришла для дачи показаний по поводу обнаруженного возле квартиры неизвестного трупа? Это же нарушение закона! – продолжал обличать меня Мельников.
– Так по молодости ведь, по глупости, – не отдавал меня на растерзание суровому Мельникову верный друг Витька Самойлов. – Она ведь еще не понимает, что законы надо выполнять… Может быть, все-таки простим?
– Хорошо, на этот раз простим, – сменил Мельников гнев на милость. – Ох, пользуешься ты, Танька, нашей добротой. Но учти – в последний раз. Больше никаких поблажек. А теперь давай, не тяни. Ты у нас единственный очевидец. И труп нашла, и в конторе уже побывала. Так что излагай, что ты там, в фирме, видела?
Я стала излагать.
– Пропавшая тетрадь хранилась в кабинете Чернова в железном ящике. Ящик примитивненький. Чтобы его открыть, специальных курсов заканчивать не надо. Ломиком крышку поддел, нажал, и все дела. Но его и не надо взламывать. Ключ от этого бронированного чуда техники лежит тут же в комнате, под ковриком. Приходи, открывай и бери все, что надо. Не исключено, что кто-то именно пришел, открыл и взял что надо. Тем более Чернов никогда на работе не задерживается, в шесть часов уходит домой, все это знают. А многие задерживаются. Зайти в кабинет к Чернову и взять эту тетрадь имел возможность почти каждый.
– И на кого у тебя глаз лег?
– Есть там трое, которые как раз этой темой и занимаются: многодетный отец, которому казенного содержания явно не хватает, очень современный молодой человек, живущий несколько более широко, чем позволяет зарплата научного работника, и девица на выданье с золотой цепочкой на шее и золотыми сережками.
– И кто из них, по-твоему, мог пойти на это?
– Представления не имею. Тем более что я их и не видела. Все, что я о них знаю, – из рассказов Вересова. И личные дела почитала. Но по этим личным делам, кроме фамилии и того, что иностранным языком они владеют только со словарем, ничего не узнаешь. Хлипкие нынче составляют личные дела, пустячные.
– Вот завтра и пойдешь в контору, встретишься с ними, поговоришь, разберешься, чем они дышат, – выдал ценное руководящее указание Мельников.
Только я по этому поводу имела другое мнение. Просто говорить с разработчиками никакого смысла не имело. Кто-то из них вполне мог взять злополучную тетрадь, но сам он в этом, естественно, не признается. Так что для начала с ними надо было как следует разобраться. А это требовало времени, времени и еще раз времени. У меня же его не было. Так что на этих троих непременно надо бы самого Мельникова натравить. У него в отделе народ бойкий, работают быстро и круто.
– Не смогу я, Андрей, с ними быстро разобраться. Нам ведь торопиться надо, чтобы по горячим следам. А их трое. Тут группа нужна.
– А у меня что, по-твоему, полон коридор оперативников, которым делать нечего?
– И все равно, убийцу искать – ваше дело, мое место с краю. А тот, кто эту тетрадь взял, с убийством связан, это точно. За это я ручаюсь.
– С краю ее место! Как труп подсунуть, так она здесь, а как убийцу искать, так ее нет!
– Не сможет она быстро трех человек изучить, – снова поддержал меня Самойлов. – Правильно Татьяна говорит, здесь группа нужна. А ведь сыщица наша, учти, на хозрасчете. Тебе в любом случае зарплату выдадут. Ну, может, задержат месяца на три, но все равно когда-нибудь выдадут. А ей бегать надо, зарабатывать. Ее ноги кормят.
– Сам знаю, что не сможет она… А раз ты такой защитник, так и подбери себе пару оперов, да и изучи эту троицу! Два дня вам срока на это дело.
– За два дня я ничего не успею! – взмолился Самойлов.
– Надо успеть! Нам чесаться некогда, и без этой истории работы по самое некуда. А ты, Танька, занялась бы тем временем конкурентами. Как они там называются?
– Фирма «Менделеев», – напомнила я.
– Вот именно, «Менделеев». Хороший, говорят, был человек, классные чемоданы делал. А всякие прохвосты теперь его именем прикрываются. Вот ты и сходи туда, разведай обстановку. Кажется мне, что к убийству Чернова именно они руку приложили.
Я и так собиралась туда наведаться. Мне ведь убийцу искать не надо, мне красную тетрадь надо найти и с утечкой информации определиться. Хотя все это, кажется, связано крепко-накрепко. Во всяком случае, фирму эту не обойдешь.
– Как прикажешь, – с готовностью согласилась я. – Если ты считаешь, что надо сходить на эту фирму, то завтра же утром и пойду, – пусть радуется, что я сегодня такая послушная.
Мельников не особенно надеялся на мою покладистость и подозрительно посмотрел на меня. А я приняла вид примерной подчиненной, только и ждущей указаний начальства, чтобы броситься их выполнять.
– Вот и хорошо. А оттуда прямо ко мне, и никаких фокусов. Понятно?
Он, кажется, уже зачислил меня в штат… Ладно, пусть думает, что зачислил.
– Понятно… Ой, ребята, я вам еще кое-чего должна сказать, – вспомнила я. И пересказала все, что сообщила вахтерша. Не все, конечно, но самое главное: о том, что вчера Чернов два раза после работы приходил и как он себя неестественно, по ее мнению, при этом вел.
– М-да, интересно… – протянул Мельников. – И как ты это можешь объяснить?
– А никак не могу.
– Но это ведь что-то значит… – заинтересовался Самойлов. – Человек просто так два раза после работы приходить не будет. Да еще такой аккуратист, как Чернов.
– Меня это пока еще больше запутывает, – призналась я. – Ведь если он унес нужную тетрадь, когда уходил с работы, то ему не было необходимости приходить второй раз. А если он взял тетрадь, когда пришел второй раз, то не было необходимости приходить третий раз…
Вот так мы часа два сидели и пытались понять, что же произошло и где искать убийцу. И постепенно складывались некоторые версии.
Версия первая. Материалы о новом волокне передавал конкурентам сам Чернов. Когда он передал им последнюю тетрадь, они решили его убрать. Основания: чтобы денег не платить и обезопасить себя от шантажа. Ведь если человек продал секрет фирмы, то и шантажом не побрезгует.
При этой версии остаются непонятными некоторые действия Чернова. Зачем он дважды приходил в свой кабинет после работы? Зачем пришел ко мне? И, кроме того, Вересов характеризует Чернова как человека чрезвычайно порядочного.
Версия вторая. Материалы о новом волокне передал конкурентам кто-то из той троицы, которая работала над ним. Чернов узнал об этом и отправился ко мне домой, чтобы сообщить. За ним проследили и не дали ему встретиться со мной. Убили.
В таком случае опять непонятным остается двукратное посещение Черновым своего кабинета после работы. А он, судя по его поведению, приходил туда не просто так, а по какому-то очень важному делу.
Версия третья. Чернова убил сам Вересов. Основным разработчиком нового волокна, очевидно, был Чернов. Вересов же, его начальство, как это принято у нас, был соавтором. Впереди светило значительное вознаграждение, львиная доля которого должна была поступить Чернову и Вересову. С устранением Чернова автором разработок становится Вересов, и основная часть вознаграждения переходит к нему. Вот он и разыграл спектакль с утечкой информации, конкурирующей фирмой, женой, частным детективом и тому подобным. Надо сказать, спектакль получился довольно неплохим. А убийство соратника заказал профессионалу. Вчера вечером Вересов послал Чернова ко мне домой с каким-то поручением. Там его и поджидал киллер.
При этой версии, пожалуй, можно объяснить посещение Черновым лаборатории после работы: Вересов поручил ему там что-то сделать. Это чтобы еще погуще тень на плетень навести. Все знают, что он по вечерам там не бывает. А вот пришел. Значит, происходит что-то нестандартное и, можно предположить, подозрительное.
Версия четвертая. Тетрадь в красной обложке похитили пришельцы. Прилетели на НЛО, убили Чернова, забрали тетрадь с формулами и улетели. Теперь они у себя, в созвездии Альдебарана, налаживают производство по выпуску прочного синтетического волокна на негорючей основе.
Но и в этом случае непонятно, зачем Чернов после работы дважды приходил в свой кабинет.
Неясного было много. По сути дела, во всей этой истории вообще не было никакой ясности. Но самым непонятным было двукратное возвращение Чернова в кабинет. У нас сложилось впечатление, что если бы мы узнали, зачем он приходил, то во всем остальном разобрались бы довольно быстро.
В этот вечер ни одна гениальная мысль так нас и не посетила… Мысли приходили все больше худосочные, убогие и совершенно бесполезные.
А потом я долго и скучно писала объяснительную «по поводу обнаружения трупа на лестничной площадке перед моей дверью».
А потом я долго и скучно писала объяснительную «по поводу обнаружения трупа на лестничной площадке перед моей дверью».
* * *Уже было довольно темно, когда я добралась до дома. Мельников и Самойлов остались на работе, у них и кроме этого дела было чем заняться. Поднявшись на свой этаж, я просто обомлела – что-то темное снова лежало на ступеньках перед моей лестничной площадкой. Кто-то улегся там очень удобно: так, чтобы голова была повыше, а ноги пониже. Я, совсем как вчера, подумала, что бродяга какой-то пробрался сюда тайной тропой. И не знает, бедолага, что лежит на довольно опасном месте, перед квартирой, в которой проживает частный детектив. Но я сегодня усталая и добрая, не буду вызывать наряд милиции, просто прогоню его отсюда, пусть найдет себе для отдыха место подальше от меня.
Не дойдя двух ступенек до визитера, я остановилась. Испугалась? Да нет же, конечно! Чего уж тут бояться. Я трижды была уверена, что пугаться мне нечего: то ли пьяница на этаж забрался, то ли бродяга. А вероятней всего, то и другое в одном лице. Во всяком случае, не то что вчера, не покойник. Как снаряд не попадает два раза в одно и то же место, так и второй труп не может оказаться точно там же, где сутки тому назад лежал первый. Такова закономерность, о которой знают абсолютно все.
– Чего разлегся? – строго спросила я.
Но человек молчал и даже не пошевелился. Ох, и крепко же вы спите, дорогой товарищ! Но мы вас все равно разбудим… Я нагнулась, ухватила мужичка за плечи и повернула на спину… Вот тут-то у меня дыхание и перехватило – передо мной опять лежал Евгений Константинович Чернов.
Не мог он здесь лежать! Это было не только вопреки всем закономерностям, но и вопреки здравому смыслу. Но лежал он: густые темные волосы с проседью, зачесанные назад, широкие брови, крупный нос, четко очерченные губы… И костюм тот же, и те же дорогие мокасины… Не знаю, сколько я стояла и смотрела на него. Может быть, несколько секунд, а может, полчаса. Я просто как-то застыла и ни думать, ни двигаться не могла… Потому что творилось что-то совершенно неестественное. Передо мной действительно лежал Чернов, это точно. Тот самый, которого вчера убили на этой лестничной площадке и которого вчера же увезли отсюда. Я сегодня видела его в морге, мертвого и раздетого, с картонным номерком, привязанным к большому пальцу правой ноги. Вересов опознал его. А сейчас он опять лежит у меня на лестнице, одетый в серый костюм и обутый в дорогие мокасины. В морге их на нем не было. В голове крутилась совершенно дурацкая мысль: «Как же он достал свой костюм, если тот находился в другой комнате, под замком?»
«Наверное, это от переутомления», – решила я. Хотя какое переутомление – нормальный рабочий день. Случались у меня дни и потяжелей, и поканительней, чем сегодняшний, и ничего, никаких галлюцинаций не было…
Потом я нагнулась и откинула полу пиджака. Все правильно, огнестрельное ранение прямо в сердце. И громадное пятно засохшей крови вокруг маленькой дырочки на рубашке, проделанной пулей. Кровь старая, запекшаяся. А как же иначе? Убили-то его вчера…
Потом я стала успокаивать себя. Наверное, кто-то пошутил: выкрал из морга покойника, одел его и принес на место убийства. Ничего особенного. Просто это сейчас шутники пошли такие ненормальные. И нечего паниковать. Просто надо сейчас позвонить Мельникову, пусть приезжает и разбирается. В конце концов, мертвые по его линии. И пусть найдет мерзавца-шутника и даст ему хороший разгон. Я потом попрошу, чтобы мне его показали. И тоже скажу ему пару ласковых. Он на всю жизнь запомнит эту шуточку и вообще шутить перестанет.
Вообще-то, я уже совсем успокоилась. Пора звонить Мельникову. Он и Самойлов наверняка еще сидят в отделе, планируют какую-нибудь хитроумную операцию и пьют чай. Хм, тут покойники по городу разгуливают, а они чаи гоняют. Блюстители порядка! Мастера криминального сыска! Вот я им сейчас настроение-то испорчу…
Мобильник я сегодня с собой не брала, значит, чтобы позвонить, надо идти домой. Ничего, схожу, покойничек никуда не убежит. Это ему не морг. Убить здесь, конечно, могут, но чтобы труп отсюда сбежал – никогда!
Мельников отозвался сразу.
– Не скучаешь? – спросила я.
– Без тебя, что ли? По правде сказать, не очень. Мы тут сидим с Самойловым, кое-чего намечаем на завтра… А ты чего звонишь?
– Я к тому, что, если вам скучно, приехали бы ко мне.
– Да нет, Танька, спасибо, но сейчас ничего не получится.
– А я думаю, получится. Тут у меня для вас сюрпризик образовался. Спорим, Мельников, приедешь, посмотришь – и глазам своим не поверишь? На бутылку самого дорогого коньяка, который только у нас в городе найти можно.
– Оно, конечно, заманчиво… – начал поддаваться Мельников. – И спор я выиграю, потому что удивить меня невозможно. А хороший коньяк я люблю. Только мы ведь и вправду делом занимаемся.
– А я вас что, в оперный театр приглашаю? Я от вас, служивые, требую, чтобы вы свой долг выполнили. Короче, надоело мне тебя, Мельников, уговаривать. Бери группу и приезжай. Я вам тут знакомого покойничка приготовила, так что вези всех, кого положено.
– Ты что, шутишь? – не поверил Мельников.
– А вот приезжай и посмотри, шучу я или нет.. И предупреждаю, второй раз звонить я тебе не буду. Через двадцать минут жду. Не приедете, на себя пеняйте, кого-нибудь другого позову, – и положила трубку.
Потом я вышла на площадку и все эти двадцать минут, пока ждала, просто стояла в сторонке и копила злость. Все прикидывала,
что я скажу Мельникову по поводу работы нашей славной милиции, которая не только живых людей сберечь не может, но и покойников. Бегают от нее покойники, куда кому вздумается, и вот вам яркий пример, дорогие товарищи. Этот, наверное, сбежал от плохих условий содержания. Холодно у них в морге, вот он и сбежал. Может, и жалобу уже написал. Эх, и шум поднимется, когда узнают, что из морга покойник исчез и спокойно перемещается по городу. А вдруг не один? Может, это у них коллективный побег? По-моему, срочно надо морг на переучет закрыть.
Хорошо, никто из жильцов нашего подъезда в это время домой не пришел. Терпеть не могу объяснять людям то, чего сама понять не могу.
Двадцать минут прошло, и точно, топает наша милиция. Ее сразу слышно, не стесняется. Первым – конечно, Мельников. За ним Самойлов.
– Ну, что у тебя тут? Чего паникуешь? – с ходу спросил Андрей, потом увидел труп и остановился.
– У меня все ясно. У меня, товарищ начальник, чрезвычайное происшествие. А у вас что там делается? Почему покойники по городу гуляют?
Мельников мне отвечать не стал, проигнорировав ехидные вопросы. Мельников нагнулся и начал осматривать труп. Посмотрел на лицо, пробурчал что-то непонятное, откинул полу пиджака и глянул на кровавое пятно. Ничего нового не увидел, все то же, что и я. Потом стал ощупывать карманы. А что там в карманах могло быть? Их же еще вчера очистили. Но Мельников, надо отдать ему должное, нисколечко не растерялся, когда понял, что перед ним опять Чернов. Только задумался что-то.
С другой стороны пристроился Самойлов. Поглядел он в лицо Чернову и только повертел головой, как будто воротник вдруг стал очень тесным.
– Ну что, пойдем к тебе, звонить будем, – сказал Мельников, и лицо у него при этом было какое-то отрешенное, будто он сейчас находился и здесь, и где-то в другом месте. Да, будет сегодня гроза, с громом и молниями. Когда у Мельникова лицо делается таким спокойным и задумчивым, непременно следует ожидать грозы.
– Кому звонить будем? – поинтересовалась я.
– Уж найдем кому, – мрачно пообещал Мельников. – А ты, Самойлов, пока побудь здесь, присмотри.
Зашли ко мне. Мельников уселся в кресло, сгреб в свои большущие лапы мой телефон и набрал номер.
– Шлите группу и труповозку, – сказал он и назвал адрес. – Кажется, убийство, а вообще разбираться будем.
Потом набрал еще один номер. Телефон долго не отвечал, наконец кто-то снял трубку.
– Ага, очень рад, что это ты. – Глядя на мрачную физиономию Мельникова, я усомнилась, что он очень рад. – Я по тебе как раз и соскучился. Ты мне вот что, Лекарев, скажи… Как у тебя сегодня с покойничками? Наличность какая? Так… Тогда посмотри-ка, как себя чувствует некий господин Чернов. Какой Чернов? А тот самый, которого сегодня опознание проводили…
Пока Лекарев выяснял, как себя чувствует господин Чернов, Мельников отложил трубку.
– Пьют они глухо, – пожаловался он мне. – Даже в трубку перегаром несет. И ничего не поделаешь, работа у них такая, никакой романтики.
Потом он опять приложил трубку к уху, какое-то время ждал и наконец дождался. На другом конце провода снова материализовался Лекарев и стал что-то рассказывать.
– А ты не ошибся? Уверен, что это тот самый? А тебе его, часом, не подменили? Ага, стопроцентной уверенности нет, но подменить не могли, поскольку ты бдительно несешь службу. Вот и хорошо, что бдительно несешь. Скоро приеду к тебе. Нет, не в гости, так что стол накрывать не надо. Я с твоим Черновым хочу кое-какие вопросы выяснить. Так что жди, скоро буду.