- Служим престолу и отечеству, - проблеяли между тем мои спасители.
Я уже перестал чему-либо удивляться, но, если бы даже и не потерял эту способность, все равно удивиться не успел бы. Потому что как раз в этот миг из гибельной кучи-малы, кувыркаясь по продольной оси, прямо на нас помчался тот самый белый "Седан", за рулем которого я видел азартную девушку.
- Эй-эй! - испуганно выдохнул я и ухватился за руку того из моих спасителей, который напоминал Макаревича, по-видимому, инстинктивно ощущая в нем большую силу, чем в лысоватом. Хотя у меня и мелькнула успокоительная мысль, что под защитой зеленого куба мы неуязвимы, ведь, наверное, это какое-нибудь сверхпрочное "силовое поле". Но мои спасители так не считали. С поспешностью, явно продиктованной боязнью, лысоватый вновь коснулся брелка... И все померкло.
А очнулся я уже совсем в другом месте.
* * *
Хотя "очнулся" - не самое точное определение, подходящее к данному случаю. Я ведь и не терял сознания. Но и в реальности в полном смысле этого слова я тоже не оставался.
В тот момент, когда "розовый" задействовал свой брелок, каждая моя клеточка ощутила щемящую, похожую на оргазм, блаженную боль... А еще через мгновение мне показалось, будто бы я раскололся на тысячу разноцветных искр, которые, словно трассирующие пули, растянулись в светящиеся змейки. И, вращаясь вокруг одной оси, радужным веретеном протянулись через холодную бездонную черноту вселенной...
Сколько длилось это болезненное счастье? Миг? Вечность? И то и другое?..
И вот спустя этот миг или эту вечность, я и мои спасители очутились в некоем новом месте. В ушах еще звенело и сладко посасывало под ложечкой, а я уже оглядывался по сторонам.
Вообще-то я догадывался, что спасли меня (или похитили?), конечно же, пришельцы из будущего. Прежде всего потому, что уж больно они походили на рыцарей Джедаев из "Звездных войн". Но это, однако, не довод... Ну а кем еще они могли быть? Инопланетянами? Чепуха! Не верю, как любил говаривать Станиславский! Жителями параллельного пространства? Не верю я и ни в какие параллельные пространства. Правда, я и в пришельцев из будущего не слишком-то верю... Но будущее, оно все-таки как-то реальнее, чем параллельные миры.
Ну а то, что я увидел теперь, догадку мою однозначно подтверждало.
Это помещение... Или скорее пейзаж... Это была как бы полянка, и не маленькая, метров двести в диаметре, покрытая темно-зеленой сочной травой, а кое-где и невысокими, причудливо изогнутыми деревцами, словно сошедшими с японских акварелей на шелке. И все же потом, когда я узнал, что это - рубка (и единственное жилое помещение) космического корабля, я даже не очень удивился. Из-за прозрачного, усеянного яркими-яркими звездами полусферического купола, накрывающего эту полянку.
Казалось бы, что такого - трава в планетарии. Пусть даже и чрезвычайно большом. Но я почти сразу заметил и то, что делало окружающее по-настоящему невозможным. По прозрачному, как мне сперва показалось, куполу туда-сюда, от звезды к звезде сновали сотни малюсеньких, но отчетливо видимых космических кораблей самых разнообразных форм. Причем довольно часто корабли эти не ползли куда-то, а просто исчезали в одном месте, а в другом появлялись, а между этими двумя точками в этот момент на миг возникала светящаяся линия... И я понял, что никакой это не прозрачный купол, а огромная звездная карта.
Все эти впечатления и мысли заняли совсем немного времени. Ситуация требовала от меня немедленной адаптации. А я еще во время службы в армии заметил, что способен на это, благодаря чему не раз успешно выходил из сложнейших переделок. А еще благодаря чувству юмора. Переживал позднее, когда опасность была уже далеко позади...
Я переключил внимание на обитателей этого помещения-пейзажа. Теперь, кроме меня, их было трое: два моих спасителя-похитителя и третий - седовласый с залысинами, голубоглазый старик, одетый в нечто, до смешного напоминающее национальный русский наряд. Жаль, я не знаю точного названия его деталей... На старце была длинная белая рубаха с закрытым воротом, подпоясанная тонким пояском, и темно-синие широкие штаны, лихо заправленные в черные глянцево поблескивающие полусапожки. А на шее, поверх рубахи, у него висел крестик! Неужели христианство доживет до... До каких времен? Откуда, из каких пучин времени прибыли за мной эти люди?
Моя мысль о живучести христианской религии подтвердилась тут же.
- Благодарение Господу, все прошло удачно, - произнес старец, затем перекрестился и слегка поклонился мне: - Рад приветствовать вас, государь мой.
- Кто вы, люди добрые? - в тон ему, по-былинному, задал я наконец вопрос, который хотел задать еще на автостраде. И тут заметил, что ни старец, ни розовые "Джедаи" не стоят, как я, на траве, а как бы парят в сантиметре над ней.
И мне пришло в голову, что все происходящее - все-таки какая-то загробная фантазия. Просто я разбился в аварии, а в последнее предсмертное мгновение мой мозг сумел впихнуть такое количество образов, ощущений и несуразных видений, что мне кажется, будто жизнь все продолжается и продолжается... Говорят, звезда гаснет, а свет ее все летит и летит... Почему у меня возникли именно такие видения? А кто его знает?! Кто объяснит, почему нам снятся именно такие, а не иные сны? А может быть, я и в самом деле сплю? Сон - все, в том числе и сама авария? Мысль не оригинальная, но все объясняющая.
Я немножко увлекаюсь техникой видения осознанных снов, читал в Интернете специальные методики и пару раз ухитрялся управлять своим сновидением. Это, надо сказать, чертовски занятно. Итак, если это сон, я, дважды посмотрев на какие-то одинаковые мелкие детали, например цифры или буквы, увижу совершенно разную картинку.
Я глянул на часы. 3. Отвел глаза. Посмотрел еще раз. 4... Ну, это еще ничего не значит: просто одна минута закончилась и началась другая. Тогда я посмотрел на небольшой участок купола и запомнил расположение нескольких звезд, отвел глаза, посмотрел снова... То же самое. Не сон? Я поспешно поднес ко рту запястье и со всей силы укусил себя... Больно было нестерпимо.
- Полно, Роман Михайлович, - замахал на меня руками старик, улыбаясь, - не спите вы, не спите! Я сейчас вам все объясню. Возьмите-ка вот это, - подал он мне какой-то предмет.
Машинально протянув ладонь, я принял из его рук нечто бесформенное, на ощупь похожее на кусок подтаявшей замазки... И тут же пожалел об этом. Потому что ладонь обожгло, и огонь, похожий на тот, что бывает, когда натощак или с мороза хватишь полстакана водки, пробежал по всему моему телу... А в ладони уже ничего не было! "Замазка" всосалась в нее!
Я отшатнулся от старика... И неожиданно для себя отлетел от него метров на пять. И повис над травой под углом градусов в сорок пять к земле.
- Успокойтесь, - пряча улыбку, сказал мне старец, - просто теперь тут, в корабле, вы сможете управлять своим телом так же, как мы.
С этими словами он сперва еще чуть приподнялся над поверхностью, а затем принял горизонтальное положение и, взмыв под купол, сделал кульбит. И тут же вернулся на прежнее место.
- Попробуйте, - предложил он.
Я послушно попробовал и, к собственному удивлению, без малейшего труда повторил его трюк, сам не понимая, как мне это удается.
- Чего же они ко мне ТАМ не подлетели? - показывая на "розовых", несуразно спросил я, вернувшись к старцу.
Но он понял меня.
- Эта штуковина называется "мнемогравитат" и действует только там, где установлены специальные генераторы, - пояснил он. - В нашем мире пользоваться им могут лишь самые высокопоставленные персоны. Всякий раз, когда вы будете входить в зоны действия подобных генераторов или выходить из них, вы будете ощущать во всем теле эдакое легкое жжение, словно - он замешкался в поисках сравнения.
- Словно водки хватишь с мороза, - подсказал я.
- Точно! - обрадовался старик. - А не желаете ли, кстати? - хитро прищурился он.
Я уже привык к певучему говору моих спасителей-похитителей, и интонация, с которой седовласый и лысоватый христианин предложил мне выпить, ясно указала мне на то, что сам он сделать это никогда не откажется... Я пригляделся и заметил, как забегали его бездонные глазки...
- Отчего же? - согласился я. - За знакомство, например. Или за мое удивительное спасение.
- Вот-вот, - благостно подтвердил старец. - Водочки? Коньяку? Али чего другого?
- Водки, - выбрал я.
И тут же, прямо из земли между нами вырос ажурный столик с графинчиком, рюмочками и какими-то закусками. Я вспомнил "Мастера и Маргариту". Пробуждение Степы Лиходеева. Но на Воланда старикан не тянул. Как его зовут-то, хотя бы?
- Меня, Роман Михайлович, Сэмюэлем зовут, - словно отвечая на мой мысленный вопрос, сказал он, разливая прозрачную жидкость в четыре рюмки. Заметив мое удивление, пояснил: - Русские имена, к сожалению, в быту совсем не сохранились. А уж тем паче традиция величать по отчеству. Отца моего, к примеру, звали. Сомерсетт. Согласитесь, вряд ли можно было бы услышать что-либо глупее, чем Сэмюэль Сомерсеттович?
- Да уж, - промямлил я, принимая рюмку из его рук.
- Так что, хотя я и считаю себя чистокровным славянином и, кстати, горжусь этим, зовите меня просто дядюшка Сэм. Я к этому привык.
Я подумал, стоит ли сообщать ему, что в советских политических пасквилях времен "холодной войны" "дядюшкой Сэмом" было принято называть Соединенные Штаты Америки, да еще и изображать сей персонаж этаким набитым долларами злобным толстяком с сигарой в зубах и котелком на голове... Но решил воздержаться. Вместо этого обернулся к "розовым":
- А вас-то как звать?
В том, что они - подчиненные "дядюшки Сэма", и в том, что субординация тут строжайшая, сомнений не возникало. Это было ясно хотя бы уже по тому, как бедолаги притихли и оцепенели. Но распивание спиртного, видно, нарушением дисциплины не считалось: оба "Джедая-телепузика" уже держали в руках по рюмашке. Услышав мой вопрос, они искательно, почти испуганно, посмотрели на начальника. Тот, чуть заметно кивнув головой, заметил:
- Подчиненных у нас принято называть по фамилиям.
- Синицын, - представился кудрявый, слегка поклонившись.
Затем назвался лысый:
- Семецкий. Можно, Сема, - добавил он, крякнул и виновато посмотрел на дядюшку Сэма.
- Так за знакомство! - протянул я рюмку, чтобы чокнуться, но никто из троих не поддержал меня. Я сперва удивился, но потом догадался, что этот обычай людям будущего не известен.
- За знакомство, - повторил я и просто опрокинул рюмку в рот.
И остальные последовали моему примеру. А водка-то оказалась не фонтан. Просто самогон какой-то, а не водка... "Ключница водку делала"... А ведь Грозный в фильме "Иван Васильевич меняет профессию" произнес эту фразу, тоже попав в будущее. Видимо, имеет место процесс ухудшения качества водки от века к веку.
Взяв с овального блюдца что-то мокрое и твердое я сунул это в рот и похрустел. Вкусно. Какой-то овощ или корешок. Какой, не понял. Но вкусно. Вроде как маринованный. Короче, сойдет.
- Ну и что вы со мной собираетесь делать? - спросил я, прожевав.
- С вами? - поднял брови старец с деланым удивлением. - Ошибаетесь, дорогой Роман Михайлович. Это вы с нами будете делать... Все, что только пожелаете. Ведь вы, Роман Михайлович, царь наш батюшка.
Ну вот, приехали... Вообще-то после повторенного несколько раз обращения "государь" к чему-то подобному я был готов. И все-таки слегка охренел.
- Царь? - переспросил я тупо.
- Вот именно, - подтвердил он. - Наш символ, наше национальное знамя. Наш оплот и надежда на возрождение.
- С какого хрена? - сбил я грубой интонацией елейность его тона.
- Кровь у вас монаршая, вот с какого, - заявил он.
- Поясняй, - потребовал я и вдруг заметил, что тон, которым я это произнес, и впрямь какой-то царский. - С каких это пор опять появились цари? В мое время демократия была, президент был - Путин. Неожиданный, но вроде нормальный.
- Поясняю, - кивнул он. - Все просто. Реставрация монархизма в России произошла еще в начале двадцать первого века. Ежели бы вы. Роман Михайлович, не разбились в автомобиле, вы бы это дело и сами застали. После долгой, почти в сто лет, паузы без самодержцев царем себя провозгласил Никита Михалков...
- Михалков?! Актер?! - не поверил я своим ушам. - Тот, который "шагает по Москве"?!
Дядюшка Сэм пожал плечами:
- Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, я, видите ли, не историк и не в курсе всех политических интриг того времени... Знаю лишь, что он был избран президентом, в основном при поддержке провинции, тогда как названная вами Москва была чуть ли не поголовно против... А царем он себя провозгласил, возложив, так сказать, судьбу свою на алтарь служения отечеству. Ибо, будучи монархистом, иного пути реставрации самодержавия он не видел. "Самодержавие, православие, народность" - вот триединый оплот России во все века ее процветания.
Тут я вспомнил, что Михалков в одном своем фильме и в самом деле сыграл царя. "Сибирский цирюльник" фильм называется. Но я еще не успел его посмотреть... Ну надо же! Кто бы мог подумать?! Хотя... Другой киношник Станислав Говорухин - тот, помню, да, выставлял свою кандидатуру на президентских выборах. Опять же Рональд Рейган... Видно, дурной пример оказался заразительным...
Адядюшка Сэм продолжал:
- Кончил он худо. Как всякий самозванец. Началась на Руси смута, и то ли на кол его посадили, то ли просто пристрелили, аки пса сбесившегося... Однако ж самодержавие на Руси с тех самых пор так и стоит незыблемо. Так что, спасибо ему, каков бы он ни был.
- За Никиту Михалкова? - предложил я, подняв пустую рюмку и почувствовав, что на глаза навертываются слезы. - А я ведь его живьем видел. В Доме кино, на встрече...
- Не может быть! - воскликнул дядюшка Сэм, всплеснув руками. А затем, недоверчиво на меня поглядывая, стал молча разливать.
- Да, честное слово! - даже обиделся я. - Чего особенного?! Вся группа ходила. После этой встречи его фильм "Утомленные солнцем" показывали. Классный фильм. И мужик классный. Усатый такой, обаятельный, как кот. А еще больше он похож на кота в "Шерлоке Холмсе". Да я его вот так, как вас, видел, правда! Автограф не взял только потому, что я их не собираю.
- Сомкнулась связь времен! - заявил дядюшка Сэм, видимо, прекратив подозревать меня во лжи. И хоть я и не слишком прилежный студент-филолог, я все-таки узнал цитату. Это он Шекспира наизнанку вывернул.
- Это судьба, - продолжал он. - Вы были знакомы с тем, кто восстановил на Руси монархию.
Это, конечно, большое преувеличение, говорить, что я был с ним знаком. Видел, не более. Но дядюшка продолжал:
- Это мистическое подтверждение правильности нашего пути! Если доселе у меня и были сомнения, то отныне их больше нет! За пчеловодов! За Михалкова!
Я не стал спрашивать, при чем тут какие-то пчеловоды. Какое мне дело? Вот за Михалкова - не грех. И мы выпили, опять же не чокаясь, но тут уже с полным правом, так как вроде бы "за упокой". На кол, это неприятно...
- И все-таки, я-то тут при чем? - спросил я, проглотив неизвестный овощ. Мало ли кто видел Михалкова?!
Дядюшка Сэм строго на меня посмотрел. На щеках его играл хмельной румянец.
- Ладно, - сказал он. - Не хотел я так сразу вводить вас в курс дела. Но раз уж есть мистические знамения... А я, знаете ли, верю в мистические знамения... Буду с вами предельно откровенен.
- Пожалуйста, - попросил я. - Мне бы очень хотелось.
- В Думе идет борьба фракций, - рефлекторно понизив голос, начал дядюшка Сэм, не замечая кислого выражения моего лица. Про борьбу фракций в Думе мне надоело слушать по телевизору. - Власть нынешнего самодержца Рюрика ведет Россию в тупик. Наша фракция оппозиционная, и все идет к тому, что вскоре она будет объявлена вне закона, а представители ее подвергнутся политическим гонениям, а то и физической расправе. Самый надежный, хотя и сложнейший способ уберечь себя, а также и спасти Россию - сделать царем своего ставленника. Но мы никогда и не подумали бы о такой возможности, если бы не появилась реальная возможность предъявить сенату истинного потомка рода Романовых.
По его логике однозначно выходило, что потомок рода Романовых - я. Это предположение было столь нелепым, что я даже не стал пытаться перебить дядюшку, а просто промолчал и стал слушать дальше, надеясь, что необходимое объяснение прозвучит.
- Мы сделали ставку на чудо. Мы профинансировали работу над установкой, которую в легкомысленной литературе вашей эпохи было принято называть машиной времени. И вот результат: мы изъяли вас из вашего времени, причем так, что это никоим образом не могло повлиять на ход истории и привести к необратимым последствиям.
- Но ведь я-то - не потомок Романовых! - не выдержав наконец, вскричал я. - Моя фамилия Безуглов!
- "Без-углов", - зачем-то раздельно произнес дядюшка Сэм и хитро на меня посмотрел. - А вы никогда не слышали о том, что прадед ваш получил эту фамилию в детском приюте? Что, когда его подобрали, родителей своих он не помнил?.. Без-углов - это ведь значит только то, что человек не имеет своего угла, не так ли? Ваш прадед был беспризорником... Его реальная фамилия была совсем иной, опасной в те времена. И все-таки - не Романов. Он был незаконнорожденным сыном князя Романова. Генный детектор безошибочно показывает в вас прямого наследника царской династии, и, ежели возжелаете, я покажу вам, милейший государь мой Роман Михайлович, ваше, до тонкостей нами восстановленное, генеалогическое древо...
- Потом, - махнул я рукой, в который уже раз за сегодняшний день чувствуя себя полным идиотом. И особый идиотизм заключался в том, что ситуация перестала казаться мне сказочной и невероятной. Она обрела плоть и логику.
- Водочки? - неожиданно, несмотря на субординацию, обрел дар речи лысый Джедай. Видно, уж очень жалко я выглядел. Я с благодарностью посмотрел на него... Никогда раньше не замечал я в себе никаких особенных способностей к предчувствию, но сейчас, в миг потрясения, мне показалось, что на лице этого человека я вижу некую незримую печать. "Не жилец", - подумалось мне.