И еще вам следует всегда быть настороже и знать о том, что замышляют при французском дворе. Когда великий Вильгельм Завоеватель сошел на берег Англии, он уже, желая того или нет, соединил два народа неразрывной нитью, а когда ваша бабка Элеонор Аквитанская добавила к владениям английской короны еще и Аквитанию, Франция стала все равно что вашими землями. Мы будем вести беседы с вами, сир, о том, что происходит во Франции каждый день до начала ваших обычных уроков.
Больше всего Генриху понравился рассказ о женитьбах и отлучениях от церкви Филиппа Августа. Как интересно быть королем!
Но все это – и воспоминания о недавней коронации, и беседы о политике в скором времени перестали занимать королевский ум.
Самая горячая новость пришла из Франции. Это была весть о замужестве его матери. Тут все советники молодого Генри внезапно словно взбесились. Ведь свадьба Хьюго Лузиньяна с Джоанной была давно решенным делом, выгодным и сулящим мир и покой в английском королевстве, а тут теперь явилась новая проблема в лице французского графа, получившего права на престол.
Что касается самой Изабеллы, то она их мало беспокоила. Они были рады сбыть ее с рук.
– Известной скандалистке туда и дорога – в постель к красивому графу! – сказал де Бург в беседе с архиепископом. – Чем дольше она пробудет на чужой земле, тем нам будет легче здесь дышать. Но выдача ей приданого нас разорит, а от графа Лузиньяна, разгоряченного битвами за Гроб Господень, неизвестно чего ожидать.
Молодой Генрих отнесся к известию о замужестве матери истинно по-философски.
– Я желаю ей счастья… Мало радости она получила, будучи в браке с моим отцом… Пусть возрадуется бытию на старости лет!
– Но это неприлично! – заявил архиепископ. – Ваша мать забрала жениха у собственной дочери! Церковь одобрила обручение принцессы с Лузиньяном…
– И моя мать, и отец совершали необдуманные поступки, – загадочно произнес Генрих. – Неудивительно, что она вновь… встала на этот путь.
– Но раз поведение вдовствующей королевы вредит стране, то нам следует накинуть на нее узду, а не высказывать сожаление по поводу ее опрометчивости, – твердил архиепископ.
Он постоянно заставлял Генриха ощущать себя несмышленым ребенком. Королю, уже дважды коронованному, это не нравилось. Де Бург был ему гораздо больше по душе.
– Мы потребуем немедленного возвращения принцессы Джоанны в Англию, – продолжал неугомонный Стивен Ленгтон. – И пожалуйста, потрудитесь, сир, сообщить своей матери, что никакого приданого она не получит.
Генри расстроился. Он желал своей матери всяческих благ и отправил бы ей это чертово приданое, будь на то его воля.
Он вздохнул. Как жаль, что он еще слишком молод и не смеет возразить мудрым советникам! Но когда время придет, он им покажет, какой он король.
Архиепископ затем пространно втолковывал Генриху, что страна утихомирилась лишь благодаря Святой церкви и доброй воле Папы Гонория – преемника Селеста и Иннокентия, сыгравших немалую роль в драме о Филиппе Августе и Агнессе Моравской. Теперь все высшие должности в государстве будут отняты у чужестранцев, которыми, как прожорливым вороньем, заполнил Англию неразумный король Джон.
И замки, некогда принадлежавшие королю и захваченные мятежными баронами, тоже станут вновь собственностью короны.
– Вам необходимо, – настаивал архиепископ, – посетить эти замки, убедиться в их сохранности и получить от них ключи. Кстати, это будет повод повидать ваших подданных и принять присягу от тех, кто не смог присутствовать на коронации. Губерт де Бург составит расписание вашей поездки и тексты ваших речей на встречах с подданными. Вы должны быть суровым, твердым, быстрым в решениях и не забывать о вашем королевском достоинстве. Вы стесняетесь своего юного возраста, но не вина это ваша, а беда.
Архиепископ сказал это без всякого сочувствия к мальчику. Он явно не мог смириться с тем, что Генри посмел завладеть короной, будучи несмышленым юнцом.
– Молодость не смертельная болезнь. От нее излечиваются, – продолжал прелат. – Но помните, сир, что нельзя обнаруживать свою слабость. Баронам надо внушить, что вы хоть и молоды, но намереваетесь править железной рукой.
– Я сделаю все, как надо! – сказал Генри.
– Тогда обговорите с де Бургом детали путешествия и, прошу вас, не медлите.
Итак, Генри через несколько дней после торжественной коронации отправился на свидание со своим народом.
Везде происходило одно и то же. Одинаковая церемония, одинаковые речи и скучные, затягивающиеся далеко за полночь пиршества.
Молодой король, сопровождаемый неутомимым де Бургом, скакал от замка к замку, принимал ключи и присягу на верность.
– В Йорке нам предстоит самая важная встреча, – предупредил Губерт.
Генри уже знал, что подразумевается свидание с шотландским королем Александром.
– Было бы хорошо прекратить постоянные войны с Шотландией и установить прочный мир, – высказал свою давнюю надежду Губерт.
Несмотря на утомительное однообразие церемоний, Генри все же наслаждался поездкой. Впервые он ощущал себя истинным владыкой страны. Скоро ему уже не понадобятся советники, нашептывающие мудрые мысли на ухо.
Он жаждал встретиться с таким же молодым королем, как и он, Александром Вторым Шотландским, и кое-что у него разузнать. Ведь Александр был уже зрелым мужчиной – по меркам того времени – двадцати двух лет от роду и правил государством уже несколько лет.
Встреча состоялась в Йорке, городе, которым любой король справедливо мог бы гордиться.
Генриха приветствовал прелат Йорка и провел его через романскую арку, воздвигнутую, как было высечено на камне, самим Вильгельмом Завоевателем. Переговоры двух королей происходили в парадном холле замка, который своими размерами и пустотой заставил Генри вновь ощутить свой еще ребяческий возраст и неопытность.
Александр уже седьмой год носил на голове корону. Плечи его были широки, на лице росли бородка и усы, в хитрых глазах его светился ум. Рыжий, как и лисицы, за которыми гоняются благородные английские охотники, он был похож на это лукавое животное.
Генриху заблаговременно поведали, что когда его отец, несчастный Джон, вверг Англию в пучину бедствий и призвал на остров чужеземцев, Александр воспользовался этим и подверг северные графства опустошению.
– Такой случай не упустит ни один умный правитель, – говорил Губерт. – Ему выпал на долю счастливый шанс, и он был тут как тут.
Теперь французы изгнаны с острова. Настал черед изгнать и шотландцев.
Губерт и шотландские вельможи, а также оба короля расселись вокруг круглого стола. В этом кругу Генрих Английский якобы занимал главенствующее место. Он этого не заметил, разве что его стул был чуть повыше, но, может быть, это было обговорено заранее, чтобы скрыть его еще малый рост.
– Вам, государь, важно знать, как проводятся подобные конференции, – без устали наставлял его Губерт. – Вы молча должны выслушивать наши споры и склонять благосклонно голову и улыбаться тем ораторам, от кого исходят, по вашему мнению, разумные доводы и предложения.
– А как я узнаю, что они разумны?
– Вы уже достаточно опытны, государь…
Итак Генри молча слушал, раздумывая о том, как долго ему ждать дня, когда ему исполнится двадцать два года и он превратится в такого же зрелого мужчину, как король Александр.
Речи, произносимые Губертом де Бургом, неизменно вызывали в нем восхищение.
«Незачем, – говорил де Бург, – тратить силы на войну с Англией, когда она окрепла после распрей, порожденных неразумным правлением короля Джона. Не выгоднее ли Его Величеству Александру заняться внутренними делами в Шотландии и усмирить непокорных главарей родовых кланов?»
Александр отвечал, что его армия не уйдет с английской земли, не будучи удовлетворенной соответствующим вознаграждением.
Губерт мрачно кивнул и заявил, что Англия разделяет желание короля Александра обрести наконец супругу и, следовательно, мир в доме и на границе.
– Это должна быть английская принцесса! – твердо настаивал Александр.
– Принцесса Элеонор уже обещана Уильяму Маршалу, первенцу почившего в бозе нашего регента. Остаются Джоанна и Изабелла. Изабелле всего семь лет.
– Я знаю, что Джоанна была обручена с Хьюго де Лузиньяном, но мать ее перехватила у дочери жениха. Значит, Джоанна свободна.
– Моему королю доставит удовольствие, если вы женитесь на его сестре Джоанне, – сказал де Бург.
Губерт посмотрел на Генри, и тот, как ему было велено, быстро закивал и изобразил на лице улыбку.
– Тогда пришлите ее мне скорее! – потребовал Александр. – Незачем ей коротать свои дни у Лузиньяна. Или есть к тому какие-то препятствия?
До чего же проницателен был этот шотландец!
– Все предпринято для ее скорейшего возвращения в Англию, Ваше Величество, – сказал Губерт, переглянувшись опять с Генрихом. – Король приказал сестре возвратиться, а Папа Римский пригрозил Хьюго де Лузиньяну отлучением, если он не отпустит свою падчерицу. Вашему Величеству не придется долго ждать невесту.
– Тогда пришлите ее мне скорее! – потребовал Александр. – Незачем ей коротать свои дни у Лузиньяна. Или есть к тому какие-то препятствия?
До чего же проницателен был этот шотландец!
– Все предпринято для ее скорейшего возвращения в Англию, Ваше Величество, – сказал Губерт, переглянувшись опять с Генрихом. – Король приказал сестре возвратиться, а Папа Римский пригрозил Хьюго де Лузиньяну отлучением, если он не отпустит свою падчерицу. Вашему Величеству не придется долго ждать невесту.
Король Шотландии, однако, состроил скептическую гримасу.
– Мне нужна принцесса – все равно, которая из них. Пусть Изабелла еще дитя, но я предпочту и ее, если Джоанну мне придется ждать долго.
– В любом случае мы согласны, – поспешно заявил де Бург. – Если Джоанна не прибудет вовремя, вы получите Изабеллу.
– У меня есть две сестры, – произнес в ответ Александр. – Маргарет и Изабелла. Я хочу их выдать замуж.
Генрих понял, какую сложную задачу приходится решать Губерту де Бургу. Когда-то король Джон обещал их отцу, шотландскому королю Ричарду Льву, что его девочки получат в мужья его сыновей – Генриха и Ричарда. Конечно, с таким браком могущественные английские бароны не согласятся, раз в Англии наступил мир и шотландское нашествие уже не представляет такой опасности. Жена только что коронованного Генриха должна принести Англии нечто большее, чем спокойствие на шотландской границе.
Губерт торжественно произнес:
– Мы найдем для ваших сестер женихов из самых знатных семейств!
Александр на момент задумался, потом, видимо понимая, что его требования слишком велики, согласно кивнул.
Получить то, что ему хотелось, не так легко. Лучше не упустить хотя бы одну из английских принцесс.
На этом заседание завершилось, и обе стороны, как показалось Генриху, были удовлетворены.
Потом был пир. Генрих сидел рядом с Александром, и они беседовали весьма по-дружески, делясь самыми вкусными кусочками с подаваемых им блюд.
Юноша, однако, заметил, что его советник де Бург глаз не сводит с шотландских принцесс, с Маргарет в особенности. Он подумал, что пожилой вдовец вожделеет девочку и надо бы угодить ему, сделав нежданный подарок.
Джоанна очень долго ехала по Франции и очень устала. В Проливе ее укачало, и она уже совсем забыла о тоске, охватившей ее в Ангулеме. Лучше ей было бы оставаться там, чем спешить куда-то в неизвестность.
Мать целиком и полностью оправдалась перед ней, рассказав о своей влюбленности в Лузиньяна еще почти с детства, и Джоанна избавилась от ревности. Она поняла, что истинная любовь требует жертв.
Прошлое похоронено, ей придется начинать новую жизнь.
Но почему ее не оставили в покое? Если не Лузиньян, то кто-то другой мог завевать ее сердце. Однако ей уже назначили другого жениха.
Ее мать все-таки добилась того, что желала. Хватит ли у Джоанны воли, чтобы обрести блаженство любви при жизни, или она будет исполнять до конца дней своих долг… девочки, зачатой и рожденной в королевском дворце.
В Вестминстере ее приветливо встретил брат. Он подрос, возмужал и выглядел настоящим королем.
Он соизволил поговорить с сестрой и высказал ей сочувствие по поводу того, что ее брак не состоялся, а она ответила ему, что их мать счастлива в новом браке.
Разумеется, Джоанна не поведала ему о сплетнях, распространяемых прислугой, о том, что вдовствующая английская королева наслала на их господина порчу.
Мальчик и девочка, брат и сестра, не знали, о чем говорить, и часто умолкали. Они чувствовали себя отчужденно.
– Беда наша в том, что нам всем еще мало лет, – со взрослой мудростью и печалью сказала девочка. – И мы не готовы к самостоятельной жизни…
Генри неожиданно, и тоже с грустью, с ней согласился:
– Жаль, что наш папа умер так рано…
– А может быть, мы поздно родились?
Джоанна удивилась тому, как подросли ее сестрички.
Впрочем, чему удивляться? Четыре года – большой срок.
Генри вдруг почувствовал, как дрожат плечики его сестры.
– Не грусти, Джоанна. Александр будет тебе лучшим мужем, чем Лузиньян. Мне он понравился. Ему двадцать два, и… он хорош собой. Он тебе подходит.
Она отодвинулась от брата, скрыв слезы.
Как она могла ему объяснить, что ей нужен только один мужчина – Хьюго Лузиньян.
Кавалькада приблизилась к Йорку. Рядом с королем гарцевала на лошади его сестра. На протяжении всего путешествия, к радости придворных, она не плакала и не капризничала. Именно такого поведения и осознания своего долга ждали от нее все.
Утеряв навеки Хьюго, Джоанна успокоилась. Ей теперь было безразлично, какой мужчина уложит ее в брачную постель.
Генри был доволен сестрой.
– Я думал, что ты будешь рыдать и проситься домой. Но ведь ты выходишь замуж за более близкого соседа, чем тот французский прохвост. Мы с Александром живем на одном острове, у нас общие заботы. Обещаю тебе, что мы будем часто видеться, если ты захочешь пересечь границу по Твиду. И еще скажу тебе, сестра, – нет красивее принцессы, чем ты. Ты даже превзошла красотой нашу мать. Мне донесли, что при французском дворе только и говорят, что о тебе.
– Я об этом наслышана, братец.
– Значит, ты будешь вдвойне знаменита. И как красавица, и как женщина, утвердившая мир между Англией и Шотландией.
Население Йорка в восторге кидалось под копыта их лошадей.
– Видишь, как приветствует тебя простой народ! А Изабеллу за ее поведение презирают все слуги и даже не принимают при дворе в Париже. И в Англии ее не примут!
– Я про это знаю, – сказала Джоанна. – Но трудно поверить, что это правда.
– Клянусь тебе, это правда! Но подумай, какое счастье, что мы можем принести мир стольким простолюдинам.
– Вероятно, вас это удивит, мой брат и государь, но вы – король и сможете когда-нибудь выбрать себе принцессу по вкусу.
– Надеюсь, я так и сделаю, – таинственно улыбнулся юный Генри.
Джоанна слышала, как толпа восклицала ей вслед, крича по прошествии кортежа:
– Бедная девочка! Такую юную красавицу выдают замуж за шотландского людоеда!
Она заняла положенное ей место под сводами собора, красивейшего во всей Англии, как ее уведомили, и где роскошь скульптурных украшений померкла перед роскошью одежд присутствующих на свадьбе вельмож, произнесла слова брачной клятвы, остановив этим убийства и разбои на границе по Твиду.
Она выполнила свой долг перед страной и вышла замуж за рыжего лиса – шотландца, про которого не знала ничего – добр ли он или свиреп?
Внешность его не вызывала отвращения, но глубокое, безнадежное равнодушие к мужу поселилось в душе у девочки.
Церемония завершилась. Она стала королевой Шотландии, а Александр, взяв ее за руку, вывел из храма. По всему городу Йорку громко звонили колокола. Весь день, до ночи, ей бил в уши этот непрерывный звон.
На пиру они сидели рядом, он брал самые вкусные кусочки, мял их в пальцах и отправлял ей в рот.
– Не бойся меня, маленькая женушка, – приговаривал он.
Александр заглядывал ей в лицо, подбадривал доброжелательной улыбкой, и страх постепенно улетучивался из души Джоанны.
Когда мир между Шотландией и Англией позволил северным графствам вздохнуть с облегчением, и второе бракосочетание было торжественно совершено в Йорке: Губерт де Бург обвенчался с сестрой Александра – Маргарет.
Александр был доволен, что его сестра вышла замуж за первого советника молодого короля, фактически правящего Англией и поддерживаемого архиепископом Кентерберийским, что означало и одобрение этого брака Святейшим Престолом.
Де Бург был уже в годах, но обладал характером столь живым и веселым, что пользовался любовью и молодежи из знатных семейств.
И принц Артур-мученик когда-то его любил, и юный Генрих был к нему более чем расположен.
Александр Шотландский вообще мог почивать на лаврах, так как его самая младшая сестрица, Изабелла, в скором времени должна будет обвенчаться с Роджером Биго, эрлом Норфолком, и поэтому получится так, что обе шотландские девицы заимеют в мужья двух самых влиятельных из вельмож английского королевства.
Было время, когда король Джон обещал женить их на своих сыновьях – Генри и Ричарде, но то время уже прошло и быльем поросло.
Так что Александр был доволен. Ему досталась принцесса Джоанна – полногрудая девочка, не болевшая оспой, а двух своих сестер он пристроил с выгодой для Шотландии.
Теперь он мог со спокойной совестью и с чувством удовлетворения отступить от границы и заняться сварами меж своими собственными феодалами, вождями диких кланов. Эта работа была потруднее всех прочих.
Джоанна и Александр отправились на Север, а Губерт де Бург с королем и с женушкой в «багаже» обратно к себе на Юг.
Губерт втайне скрежетал зубами. Он не мог простить себе такого поражения на переговорах. Уильям Маршал – его покойный наставник за такую проявленную им слабость отхлестал бы его по щекам. Неужели Губерт не выдержал испытательного срока, двух-трех лет, до полного взросления короля, и предал его интересы в угоду наглому и настойчивому шотландцу?