– Вы можете привести доказательства? – спросил сыщик, чтобы остановить пространный поток информации и сократить потери времени.
– Да, мы составим подробный отчет, а пока, так сказать, в устной форме. Технология изготовления отдельных элементов изделия, условно называемого нами «бусы», относится к середине и второй половине восемнадцатого века. Место изготовления назвать уже труднее, потому что к концу восемнадцатого века технология, изобретенная в Италии, стала доступна мастерам остальной Европы и России. Но не так широко. То же касается и серебряных полых шариков. Они, если следовать описанию в каталоге, являются частью другого ожерелья. По серебряному сплаву, по составу припоя мы все же склонны утверждать, что изделие итальянское.
– Мне бы хотелось идентифицировать его с коллекцией Брыкаловой, – напомнил Гуров.
– Да, конечно, – кивнул историк. – Мы сравнили имеющиеся описания коллекции Брыкаловой с вашими образцами. Совпадают детали. Совпадают особенности ювелирной техники итальянских мастеров восемнадцатого века. В основном можно считать, что мы согласны предположить, что вы нашли коллекцию Брыкаловой.
– Предположить? – Гуров улыбнулся снисходительной улыбкой.
– Лев Иванович, – развел историк руками. – Вы не принесли нам ни одного целого произведения ювелирного искусства, а лишь обломки. И что касается обломков, мы вам полностью подтвердили. А вот когда вы принесете хотя бы одно целое украшение, тогда мы вам скажем совершенно точно. Мы вас уверяем, что стоимость этой коллекции, если вы именно ее нашли, колоссальная. Это историко-художественная ценность, и она должна быть возвращена государству. И ни в коем случае не уйти за границу, в частные коллекции.
– Ну, об этом мы позаботимся, – пообещал Гуров, ссыпая вещественные доказательства в пакетик. – Благодарю всех! Очень рад, что все было проделано быстро и на высоком научном уровне. Теперь нам будет проще работать, потому что у нас есть описание коллекции, и мы не пропустим нужных украшений мимо себя. Еще раз спасибо от имени МВД.
Павла Андреевича Курочкина Гуров знал по фотографии и описанию. Поэтому, когда научный сотрудник вошел в свой кабинет, сыщик сразу понял, кто перед ним.
– Простите. – Курочкин уставился на мужчину, который развалился в единственном кресле его кабинета. – Вы к кому?
– К вам, Павел Андреевич, к вам, – глядя Курочкину в глаза, медленно произнес Гуров и с видимым сожалением поднялся из кресла. – Поговорить бы надо. Знаете, я так устал за сегодня. Весь день на ногах. Может, присядем? Сидя как-то удобнее говорить, слушать и понимать друг друга. Правда ведь?
Гуров специально говорил много и туманно. Он наблюдал за реакцией научного сотрудника, он видел, что тот встревожен появлением незнакомца в своем кабинете. Курочкин в явном замешательстве и не знает, как реагировать. Ну, мысленно торопил его сыщик, давай, выдай себя вопросом!
Справляясь на вахте о том, где найти Павла Андреевича Курочкина, Гуров не строил никаких особых планов допроса или чего-то в этом роде. Он шел просто расспросить о том, откуда и когда попал в хранилище музея шкаф, который потом через комиссионку купила Виола. И в пустом кабинете он остался ждать научного сотрудника лишь потому, чтобы не бегать по коридорам и подвалам.
А потом Гуров увидел этот взгляд. Обнаружив в своем кабинете солидного мужчину, в хорошем костюме, со свободными манерами, да еще вальяжно устроившегося в кресле, Курочкин вздрогнул и забегал глазами. Что он там напридумывал себе, увидев Гурова, было неизвестно. Но он испугался. Это было очевидно для наблюдательного человека. Гуров заинтересовался.
– Что вы хотели? – наконец спросил строгим казенным голосом Курочкин, подходя к своему столу, но не опускаясь в кресло.
Гуров подошел, медленно вытащил из кармана удостоверение и развернул его перед лицом научного сотрудника.
– Как-то вы плохо выглядите, Павел Андреевич, – сказал сыщик. – Не выспались? Бывает. И слова мои вот запамятовали. Я же сразу сказал, что поговорить с вами хотел. Так мы сядем?
Курочкин спохватился и стал суетливо усаживаться в рабочем кресле, хмурясь и все время напряженно и бесцельно переставляя все на своем столе.
– Так я вас слушаю, товарищ… простите, я не запомнил…
– Полковник, – с удовольствием напомнил сыщик, – полковник Гуров. Из Главного управления уголовного розыска МВД России. Если вам несложно, то называйте меня Лев Иванович.
Курочкин машинально кивнул и принял непринужденную позу хозяина кабинета.
– Так вот, Павел Андреевич. У вас часто распродаются старинные вещи из фондов музея?
– Ну, как вам с казать. Такое бывает, естественно. Поступления в фонды музея происходят почти непрерывно. Хоть какая-то мелкая монета, хоть книга, документ, имеющий историческую ценность. И конечно, зачастую приходится принимать решение, поскольку помещения не резиновые. Но это касается только экспонатов, имеющих невысокую историческую или художественную ценность. Например, когда появляется два или более одинаковых экспонатов, то неизбежно…
– А как вы реализуете свои экспонаты? – изучая переносицу собеседника, поинтересовался Гуров.
– Через… – Курочкин замялся, – через ювелирные магазины, через аукционы, иногда проводим конкурс… но это для организаций.
– Комиссионные магазины, – поддакнул Гуров.
– Комиссионные, – согласился научный сотрудник и вдруг уставился на гостя. – Подождите, через какие комиссионные магазины?
– Ну, если мебель продаете, картины, – подсказал Гуров.
– А-а… ну тогда да. Тогда и через комиссионные. А что вас конкретно интересует? Вы же не просто из полиции, вы из самого министерства. Что-то случилось?
– Да, шкафчик один интересует, который недавно продали из ваших фондов через салон-магазин «Раритет». Вот этот. – Гуров раскрыл свою папку и вытащил из бокового кармашка несколько фотографий злополучного шкафа Виолы, снятого в различных ракурсах.
– А-а. – Курочкин в странном волнении потрогал пальцами свой лоб, потер их, явно не отдавая себе отчета, что лоб у него стал влажным. Он просто смотрел на фотографии и молчал, о чем-то лихорадочно думая. – Да, конечно… Это наш шкаф. Вон, видите у него сбоку, на одной из стенок в верхней части, темные пятна. Он был испорчен у нас в подвале, когда случилась протечка горячей воды. Аналогичная мебель у нас в запасниках имелась, большого ущерба мы для историко-культурного наследия не понесли бы, и руководством было принято решение реализовать шкаф. К тому же стоимость реставрации превысила бы стоимость самого шкафа.
– Ну понятно, – кивнул Гуров, всячески демонстрируя лицом, что ответ его полностью удовлетворил.
Курочкин смотрел на гостя и ждал, что тот задаст еще какие-то вопросы, но гость смотрел на него с доброжелательной улыбкой и молчал. Курочкин не выдержал первым и спросил:
– А собственно, почему вас все это интересует? Что-то украли?
– Ну, украли или нет, я пока вам сказать не могу, – пожал плечами Гуров. – Сам не знаю. Вы мне вот лучше скажите, Павел Андреевич, откуда вы этот шкаф получили. И как давно.
– Ну, – даже как-то обрадовался Курочкин, – этого я вам точно сказать не могу. Я тогда здесь еще не работал. Когда я пришел полтора года назад, он уже стоял здесь у нас. Да и решение о его реализации, когда обнаружилось, что он испорчен, принималось без меня. Я тогда был в командировке в Санкт-Петербурге, на конференции. Я вообще не в курсе.
– Да, да, да, – покивал Гуров головой и решительно встал на ноги. – Ну, не буду вас больше отвлекать, Павел Андреевич! Чего я, в самом деле. Всего вам доброго!
Сыщик вежливо улыбнулся и вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь. А ведь этот человек что-то знает про шкаф, думал Гуров, идя к выходу неторопливо, погруженный в свои мысли. Да, проверить легко, где он был в то время, когда шкаф приобретался, когда его продавали. Нет пока возможности проверить, знал ли Курочкин о тайнике. Но он же заволновался, это было хорошо видно.
Гуров прибавил шагу и решительно свернул в административную часть музея. В приемной на него из‑за груды папок подняла голову довольно миловидная девушка, но уж с очень строгим взглядом. Гуров сразу заулыбался задорной мальчишеской улыбкой и принялся весь буквально излучать добродушие и приветливость.
– Здравствуйте, милая, – проворковал сыщик. – Подскажите, пожалуйста, гостю, кого из руководства я могу сейчас увидеть. Мне просто до зарезу нужен ваши директор или кто-то из его заместителей. Очень обяжете и очень выручите!
– Я вам не милая, – поджала губы девушка и тут же покраснела. – И вы должны понимать, что люди могут быть заняты. И что нужно согласовывать визиты.
– Я бы согласовал, обязательно согласовал, – пообещал Гуров и вздохнул от того, что сейчас придется вот этой миленькой девушке показывать страшное удостоверение, где мрачнеют слова «полковник», «уголовного розыска». Очень не к месту в этом царстве науки, романтики изучения былых веков и симпатичных девушек такие слова и такие удостоверения. Но Гуров вспомнил тело на полу мебельного цеха в луже крови и стал серьезным.
– Поверьте, – он поднес к лицу секретарши удостоверение в раскрытом виде, – у меня просто нет другого выхода. Я извинюсь, но сейчас дело не терпит. Ну, кто у вас в данный момент доступнее?
– Владимир Сергеевич, – заволновалась девушка, – заместитель директора по науке. Больше никого. Только Владимир Сергеевич сейчас ведет семинар с аспирантами. Занятия закончатся минут через сорок.
Сорок минут Гурова не устраивали категорически. Вокруг шкафа начинали твориться такие страшные вещи, что предсказать дальнейшие события сыщик просто боялся. Всегда неприятно, когда что-то в жизни или в твоих делах, в твоей работе перестает зависеть от тебя, от твоих поступков, твоей воли. Когда ситуация выходит из-под твоего контроля. И сейчас полковник Гуров как раз и чувствовал, что ситуация неумолимо выходит из-под его контроля. Что он начинает отставать от развития событий на шаг. Хуже будет, если он начнет отставать на два шага, на три. Надо принимать решения, быстро принимать. И нужно очень много информации, причем второстепенной, не определяющей, а характеризующей ситуацию, людей. Нужна информация для анализа, для построения моделей поведенческого характера. Черт, а времени нет совсем!
Дверь за спиной распахнулась как раз в тот момент, когда сыщик открыл рот, чтобы настоятельно потребовать проводить его в то помещение, где заместитель директора по науке проводил свой семинар. Гуров обернулся. В приемную со стопкой листков в руках вошел высокий, плотный, начинающий полнеть мужчина лет шестидесяти, с обширной лысиной на темени.
– Галочка, кофейку сделай, радость моя, – попросил мужчина, мимоходом кивнув незнакомому мужчине возле стола секретарши.
– Хорошо, Владимир Сергеевич. – Девушка поднялась и торопливо сказала, пока Егоров не скрылся в кабинете: – Владимир Сергеевич, а это к вам.
– Ко мне? – Егоров повернулся на пороге кабинета и с нескрываемой досадой взглянул на Гурова.
– Прошу простить. – Сыщик подошел вплотную к Егорову и показал удостоверение. – У меня к вам очень важный разговор, Владимир Сергеевич. И очень срочный.
– Ах, как все не вовремя, – покачал головой, хмуря брови, Егоров. – Контора у вас, конечно, авторитетная, вы ерундой не занимаетесь, да и у меня там два десятка гавриков, которые…
– Зайдемте к вам на секундочку, – предложил Гуров, увлекая Егорова в его же кабинет. И только закрыв дверь, он продолжил: – Видите ли, у вас там два десятка живых ребят, которые в лучшем случае опоздают на свидание, может, купить молока коту или пообедают на полтора часа позже. А у меня труп. Такого же молодого парня. И что за ним еще, я просто боюсь думать. Вы правы, мы пустяками не занимаемся. Да и не пришел бы к вам с пустяком полковник. Согласны?
Егоров со вздохом прошел к своему столу, уселся боком в кресло, снял трубку внутреннего телефона.
– Галочка, душа моя… давай уж сразу два кофе. И… объяви, пожалуйста, моим оболтусам, что на сегодня все. Следующее занятие по расписанию.
Положив трубку, Егоров вопрошающе посмотрел на гостя.
– Я вынужден обратиться к вам с просьбой, Владимир Сергеевич, – начал Гуров. – Все, о чем мы с вами сейчас будем разговаривать, все, что вы от меня узнаете, до поры до времени должно оставаться тайной. Разглашение ее может иметь самые печальные последствия, вплоть до новых смертей.
– Вы возьмете с меня какую-то подписку? – вскинул брови ученый.
– Я думаю, что в этом нет необходимости, – без улыбки ответил сыщик. – Вы же не мальчик, вы все понимаете, и я думаю, что будет достаточно просто моей просьбы на этот счет.
Егоров молча кивнул. Дверь открылась, и в кабинет с маленьким подносом вошла секретарша. Она поставила его на край стола Егорова, и тот сразу отпустил девушку одним жестом руки.
– Слушаю вас, – пододвигая гостю чашку, сказал он.
– Вы, наверное, помните вот этот старинный шкаф. – Гуров достал из папки фотографии и протянул Егорову. – Он простоял некоторое время в ваших запасниках и не так давно был реализован через торговую сеть как частично пришедший в негодность.
– А-а, да, – кивнул ученый, рассматривая фотографии. – Я принимал участие в осмотре вместе со специалистами по реставрации. Это действительно было нерационально. А что? С ним связано что-то нехорошее?
– Боюсь вас шокировать, Владимир Сергеевич, но в этом шкафу был обнаружен тайник.
– Ну! Шокировать историка, музейного работника особенностями старинной мебели – это не оригинально. Многие мастера в те времена следовали подобной моде – устраивать тайники. Для документов, для драгоценностей, иногда для ядов. В вашей находке мало уникального. Жаль, что мы не знали о ней, было бы интересно.
– О ней знали другие люди. Тайник не был пустым.
– Ого! – в глазах ученого появился нездоровый профессиональный блеск. – Вы это серьезно? Хотя, простите, какие тут могут быть шутки. И что за драгоценности вы нашли в тайнике?
– Именно драгоценности.
И Гуров подробно, насколько он сам запомнил и понял, пересказал процесс изучения учеными МГУ остатков драгоценностей и о выводах, которые специалисты сделали. Рассказал он и о том, как сын покупательницы попытался найти специалистов по ремонту старинного шкафа, как отчаялся и взялся за дело сам, пытаясь разобраться в современных технологиях, будучи по профессии мебельщиком. И о том, как в квартиру хозяйки проникал общеизвестный с абсолютно на тот момент неизвестными полиции целями. И как нашли однажды утром возле шкафа тело убитого молодого человека. И вскрытый тайник. И остатки рассыпавшихся бус и одного колье.
– Да, неприятно это все, – кивнул головой Егоров. – Века проходят, а низменные качества части населения Земли так и не исчезают в процессе развития. Вот вам и диалектика. Ну, что же. Я так понимаю, что вам нужна история этого шкафа, чтобы понять, кто и каким образом узнал о тайнике.
– Причем история современная, – вставил Гуров.
– Разумеется, – пробормотал Егоров, набирая на телефоне номер. – Это кто? Ах да, Юлия Владимировна, простите… да, я. Юлия Владимировна, будьте добры, принесите мне документы на один экспонат. Я сейчас не помню его номер. Помните, мы принимали решение продать его. На него еще горячая вода текла больше недели. Попорчена одна стена фасада, верхняя полка. И мы решили тогда, что реставрация… да-да, он самый! Вы всю папочку и принесите. Только проверьте, там документы на месте по приходу. Откуда он к нам поступил, накладные все, акты… да-да! Ну, жду вас, голубушка!
Через несколько минут в кабинет быстрым шагом вошла маленькая женщина в очках с толстыми стеклами. С интересом посмотрев на гостя, она подала Егорову папку и хотела пуститься в пояснения. И даже попыталась усесться в свободное кресло. Но ученый вежливо, но настойчиво выпроводил женщину. Раскрыв папку, он начал листать подшитые листы самых разных размеров и самого разного качества бумаги.
– Так, ну с поступлением все понятно, – заговорил Егоров. – В позапрошлом году он к нам приехал из нового филиала. Это… это Горчаково. Знаете? На северо-западе за МКАД. Когда расширяли административные границы Москвы…
– Да, я знаю, – кивнул немного ошарашенный Гуров. – Это рядом с Зеленоградом. По Ленинградке. Примерно между Луневом и Поярковом.
– Да? – удивился Егоров. – У вас профессиональная память. Вы все окрестности Москвы так знаете?
– Ну… там справа от шоссе есть дачное хозяйство МВД. А вообще-то я не так давно был в этом Горчакове. Собственно, в вашем филиале я и был, но совершенно по другому поводу. Я тогда об этом шкафе еще и слыхом не слыхивал.
– Занятно, – покачал головой Егоров. – А Москва-то, оказывается, очень маленький город.
– Или большая деревня, – улыбнулся Гуров и кивком головы в сторону папки на столе Егорова попытался вернуть его в деловое русло. – Так что там дальше? В филиал шкаф когда попал и откуда?
– В филиал, а тогда он был просто историко-краеведческим музеем районного значения, шкаф попал от частного лица. Думаю, эта информация вас больше всего интересует. Куплен он был почти полтора года назад у некоего гражданина Холина. Куплен задешево, за чисто символическую сумму в три тысячи рублей. Проживал гражданин в Горчакове, собственно, и шкафчик наш тоже находился в этом поселке. Адресочек есть, копия паспорта прилагается. У нас с этим в музейном деле строго. Что касается хоть дарителей, хоть меценатов, хоть тех, кто пытается на этом деле нажиться. Вот полюбуйтесь. – Егоров пододвинул папку Гурову.