– А, Пошта, – сказал он устало. – Проходи, садись.
Пошта молча сел в предложенное кресло. Бандеролька тихонько ретировалась.
– Твоя посылка? – спросил Филателист, извлекая из-под стола флотский дешифратор.
– Моя.
– Странные времена настали. Посылки доставляют люди крымского хана, а листоноши бродят незнамо где, – пробурчал Филателист.
Пошта промолчал.
– Где взял эту штуку? – спросил Филателист.
– На крейсере «Адмирал Лазарев», у капитана Воронина. В Севастополе.
– А зачем?
Вместо ответа Пошта вытащил из кармана перфокарту. Филателист аж просветлел лицом при виде дырчатого куска картона.
– Это запись со станции связи в Балаклаве, на подземном заводе по ремонту подводных лодок. С помощью дешифратора можно будет раскодировать перфокарту, – сказал Пошта. – Когда я там был – в рубке, мне удалось наладить контакт с выжившим по кличке Батон. Он застрял где-то во льдах в окрестностях Южного полюса.
– Так, – сказал Филателист и задумчиво пожевал ус. – Значит, не только Крым… Интересно. Что еще происходит в мире? Ты как наш самый опытный полевой агент должен быть в курсе лучше других.
Пошта пожал плечами.
– Война близится, – доложил он. – Бахче-сарайский хан Арслан Гирей Второй бросил вызов гетману Дорошенко, тот вызов принял. Будет кровавая каша.
– Это и ежу было понятно, – буркнул Филателист. – Еще что?
– В Тортуге переворот. Вместо Короля Олафа – некий Рыжехвост, проходимец еще тот, но умный и коварный. Я, кстати, отправил вперед себя профессора Кайсанбека Алановича – на экспрессе, он добрался нормально?
– Был такой.
– Я бы хотел выступить его поручителем для вступления в клан Листонош, – твердо сказал Пошта. – Он – хороший человек, и ему место среди нас. Не боец, но в научном отделе ему цены не будет.
– Это понятно, – отмахнулся Филателист. – Уж кого-кого, а настоящих ученых мы отбирать умеем…
Он вертел в руках дешифратор и перфокарту, будто не зная, что с этим делать.
– Вот что, Пошта, – принял решение глава клана. – Прежде чем продолжить нашу увлекательную беседу, мне надо знать, что записано на этой перфокарте. Поэтому – марш спать, а завтра в шесть ноль-ноль чтобы был здесь, ясно?
– Ясно! – с облегчением сказал Пошта.
У него были планы на вечер, включавшие в себя Штемпеля, Бандерольку, Профессора и некоторое количество алкоголя, но после душа в казарме Пошта прилег – буквально на минуточку! – на свежую, до хруста накрахмаленную подушку, а когда открыл глаза, за окном уже было утро.
«Черт, – подумал Пошта. – Эк меня вырубило. Видать, здорово я устал. Не опоздать бы на аудиенцию к Филателисту…»
Ровно в шесть утра Филателист хлопнул по столу перфокартой, как козырным тузом в карточной игре.
– Ну, Пошта, – сказал он, азартно поблескивая глазами, – порадовал ты старика! Ты хоть знаешь, что добыл?
– Нет, откуда? – пожал плечами Пошта.
– Ну, тогда слушай. Во-первых, все, что я тебе расскажу, – совершенно секретно и не предназначено для ушей рядового листоноши. Но ты уже не рядовой – сейчас готовится приказ о назначении тебя командиром группы особого назначения.
Пошта мысленно охнул. Группы осназа – это элита листонош, лучшие из лучших, самые проверенные и самые надежные члены клана.
– Теперь во-вторых. Информацию, которую ты услышишь, ты обязан сохранить в тайне любой ценой. Даже ценой собственной жизни. Если ты попадешь в плен и подвергнешься пыткам – твой долг убить себя до того, как тебя сломают. А ломают всех. Ты согласен?
– Да, – внезапно охрипнув от волнения, сказал Пошта.
– Тогда слушай. На этой перфокарте записаны координаты трех сверхсекретных объектов – бункеров восстановления. Когда мир катился в пропасть и Катаклизм был неизбежен, были созданы три убежища – не для людей, для цивилизации. Они под завязку набиты оружием и технологиями, позволяющими восстановить цивилизацию в прежнем виде в одном отдельно взятом регионе, а в перспективе – во всем мире. Сам понимаешь, что тот, в чьи руки попадет хотя бы один из этих трех бункеров, в одночасье станет самым могущественным человеком на планете. И мы, листоноши, обязаны не допустить того, чтобы о существовании бункеров узнали не те, кто надо.
Филателист помолчал, подкрутил ус и продолжил:
– Ты прав, Пошта, грядет война. Война между татарами и казаками, в которую вмешаются тортугские бандиты под предводительством Рыжехвоста, сектанты Серого Света, мутанты, да все кто угодно. В этой войне бункеры станут заманчивой игральной картой, которую все захотят заполучить. Тузом в рукаве, если угодно. Поэтому нам надо найти бункеры раньше, чем Крым вновь погрузится в хаос, который неизбежно возникнет в результате войны амбиций между гетманом Дорошенко, Рыжехвостом и ханом Арсланом Гиреем Вторым.
– Я готов, – вытянулся Пошта. – Готов принять участие в экспедиции.
Филателист довольно усмехнулся в усы:
– Я в тебе не сомневался. Но видишь ли, брат Пошта, есть одна маленькая закавыка. Бункеры находятся далеко на севере… по ту сторону Донского пролива.
Пошта с трудом удержался от того, чтобы присвистнуть. Донской пролив, образовавшийся после Катаклизма в результате повышения уровня Мирового океана, превратил Крым в остров и до сих пор оставался непреодолимым препятствием для любых судов – быстрое течение и подводные камни делали любую попытку форсировать пролив смертельно опасным предприятием.
– Поэтому, – сказал Филателист, глядя Поште в глаза, – если ты согласишься возглавить экспедицию, то тебе придется набрать людей, запастись всем необходимым и найти способ преодолеть Донской пролив. После чего разыскать бункеры и переправить хранящиеся там сокровища в Джанкой. Ну, как задачка, не из тривиальных?
«Да уж, – подумал Пошта. – По сравнению с этим вся моя предыдущая эпопея покажется детской прогулкой. Но разве у меня есть выбор? Когда на одной чаше весов – судьба человечества, а на другой – желание отдохнуть… О чем тут думать?»
– Я готов, – твердо повторил он и неожиданно даже для себя добавил: – Давно готов.
Крым-2
Часть 1 Тени сгущаются
Глава 1 Цитадель
Вечер в степи – зрелище завораживающее. Солнце, еще совсем недавно палящее, ослепительно-белое, выжигающее, беспощадное, вдруг наливается багрово-малиновым и начинает опускаться за горизонт. Линия горизонта подрагивает в жарком мареве. Небо сначала синеет, потом становится фиолетовым. Последние лучи засыпающего светила отбрасывают розовые отблески на выгоревшие ломкие степные травы.
Спадает ненавистная жара. Начинают стрекотать цикады.
Пошта смахнул пот со лба, взвалил на спину самодельное коромысло с двумя пластиковыми бадейками воды из колодца и побрел в сторону конюшни. Всем хороша цитадель листонош в Джанкое – но с водопроводом тут, как и во всем Крыму, туго. Приходится таскать на своем горбу.
Верный восьминогий конь-мутант приветствовал Пошту негромким ржанием. Конь, неизменный спутник листоноши во всех опасных странствиях, ожидал хозяина в стойле, переминаясь с ноги на ногу и нетерпеливо взбрыкивая. Пошта налил верному другу воды в корыто, насыпал овса, потрепал коня по холке. Тот благодарно фыркнул и приступил к вечерней трапезе.
Теперь можно и самому поесть.
Последние две недели Пошта только и делал, что ел и спал, да еще парился в русской баньке, построенной специально для тех членов клана, что вернулись из тяжелого похода – изможденные, израненные, измученные. Судьба Пошты в последнее время была щедра на приключения. Не будь он листоношей – выносливым, устойчивым к радиации, сильным и быстрым мутантом (против правды не попрешь, хотя сам Пошта не любил, когда клан листонош приравнивали к безмозглым жертвам радиации; с его точки зрения, те мутации, что листоноши переживали в подвалах цитадели, скорее делали членов клана новой ступенькой в эволюции людей, чем жертвами Катастрофы) – так вот, будь Пошта простым человеком, давно бы помер, и даже не от ран, а от обычной усталости, от переутомления.
Поэтому свой отпуск Пошта считал заслуженным. Тем более, пока Филателист, глава клана, вместе со своими криптоаналитиками не расшифрует содержимое добытых с таким трудом перфокарт, делать Поште, в общем-то, пока нечего.
Листоноша неторопливо брел по цитадели, обмениваясь кивками со встречными коллегами. Кто-то заступал в караул, кто-то готовился к походу – доставлять сообщения в самые удаленные уголки Крыма, кто-то просто чистил оружие и проверял снаряжение. Из окон столовой тянуло аппетитными запахами – каши, мяса и тушеных овощей.
Столовая, как всегда, служила неформальным центром цитадели – не казармы, не штаб Филателиста, не арсенал, обшитый железными листами внахлест, не конюшни и не сортировочная для писем и посылок, а именно место приема пищи (которое Кайсанбек Аланович пафосно именовал трапезной) собирало всех не занятых делом листонош в свободное время. Тут ели, пили и, конечно, общались.
Столовая, как всегда, служила неформальным центром цитадели – не казармы, не штаб Филателиста, не арсенал, обшитый железными листами внахлест, не конюшни и не сортировочная для писем и посылок, а именно место приема пищи (которое Кайсанбек Аланович пафосно именовал трапезной) собирало всех не занятых делом листонош в свободное время. Тут ели, пили и, конечно, общались.
Готовили в столовой сносно; не то чтобы очень вкусно, но съедобно, хотя и однообразно. Если бы еще не проклятый песок, приносимый степными ветрами и проникающий повсюду, скрипящий на зубах и налипающий на тарелки…
Заведовала столовой Раиса Петровна. Неделю назад, исполняя свое обещание, Пошта с огромным трудом, но все же смог вывести кухарку из Тортуги и устроил её на кухню. Пошта взял на раздаче тарелку каши с мясом, кружку пива и подсел к друзьям – Штемпелю, Бандерольке и Кайсанбеку Алановичу.
– Вечер добрый, – поздоровался он.
– А добрый ли? – хмуро отозвался Штемпель. Пошта отхлебнул пива.
– Есть причины думать по-другому?
Кайсанбек Аланович произнес, как всегда, велеречиво:
– Есть основания полагать, что затишье, которым мы имеем удовольствие наслаждаться последние пару недель, есть явление временное и предвещает череду недобрых событий, как полный штиль предвещает шторм.
– Ты же сам говорил, что на острове сейчас неспокойно, – заметил Штемпель, – что будет война. Листоноши, которые вернулись из Судака, Севастополя, Феодосии, Евпатории и Керчи, в один голос говорят, что надвигается большая драка.
– Прямо так и говорят – драка? – поинтересовался Пошта, уминая кашу и запивая пивом.
– Да, – сказала Бандеролька. – Народ стал нервный. Оружие покупают. Боеприпасы в дефиците. Медикаментов не достать. И общая атмосфера как перед грозой. Душно, давит. И все будто чего-то ждут. Чего-то нехорошего.
Пошта пожал плечами.
– Может быть, это все и глупости, – в задумчивости произнес Кайсанбек Аланович. – Но история знает много случаев, когда войны начинались именно по глупости.
– Говорят, что Катастрофа случилась тоже по глупости, – вставил Штемпель. – Мы этого, конечно, никогда не узнаем, но последствия будем расхлебывать долго.
Бандеролька буркнула:
– А я вот думаю, что не глупости. Меня мое чутье никогда не подводило. Просто мы же не знаем всего – так, крупицы данных, обрывки информации. А может быть, кому-то нужна война. Кому-то она выгодна. И пока мы тут кашу едим да пиво пьем, кто-то где-то готовится.
Пошта допил пиво и сказал:
– Никогда не следует приписывать злому умыслу то, что можно объяснить глупостью и разгильдяйством. В любом случае, листоноши – не солдаты, нам суждено не воевать и разрушать, а объединять и восстанавливать. Что же до войны – я всегда к ней готов. Все-таки в Крыму живем, тут совсем мирно и не было никогда после Катастрофы…
На этой не самой оптимистичной ноте Пошта собрался было закончить беседу, но ему помешал посыльный – мальчишка лет четырнадцати, прыщавый и курносый. Он влетел в столовую, взволнованный важностью своего поручения, и выкрикнул:
– Листоношу Пошту вызывает к себе глава клана Филателист!
– Та-ак, – мрачно прокомментировал Штемпель. – Накаркали!
– Да погоди ты паниковать, – ответил Пошта, поднимаясь из-за стола. – Рано еще…
Пошта встал, вышел из столовой и быстрым шагом направился к штабу.
На улице уже успело стемнеть. На небе зажглись первые звезды. Воздух посвежел, стрекотание сверчков вплеталось в гул засыпающей цитадели. Мальчишка-посыльный шел чуть позади Пошты. Через некоторое время парнишка все же осмелился задать мучивший его всю дорогу вопрос.
– А правда, что вы в Балаклаве были? – не выдержав, спросил посыльный.
– Правда, – усмехнулся Пошта. – Я много где был.
– А мутантов видели?
– Я много чего видел, – многозначительно ответил листоноша и внимательно посмотрел на посыльного. Этого парнишку он уже встречал в цитадели. Он то ли чей-то сын, то ли внук, то ли племянник. И судя по слабо развитой мускулатуре, явно не состоял в числе рекрутов – будущих листонош.
Пошта вдруг остановился. Неспешному течению праздных мыслей в его голове помешало внезапно возникшее чувство тревоги. Что-то было не так. Какой-то посторонний звук – или запах – или мелькнувшая тень – насторожили Пошту.
Другой бы отмахнулся – ну что может случиться здесь, в самом сердце цитадели, когда вокруг сотни друзей, а на стенах стоят караульные со снайперскими винтовками, – но Пошта, наученный горьким опытом, сосредоточился на своих ощущениях, усилием воли обострив слух, зрение и обоняние.
– А поподробней можете рассказать? – не унимался мальчишка, подпрыгивая от нетерпения. – И почему мы стоим? Филателист ждет!
Мальчишка мешал. Слишком много звуков, слишком много лишних движений.
– Беги обратно в столовую, – прошипел Пошта. – Быс-с-стро!
Нехорошо, конечно, обижать детей – но, как выяснилось позже, решение это было единственно верным. Посыльный надулся, развернулся и убежал в неизвестном направлении, оставив Пошту наедине со своими чувствами.
Итак, диспозиция. Узкая улочка с деревянными тротуарами по бокам. Ветерок гоняет маленькие пыльные вихри по центру, где телеги разъездили колею. Дома по бокам – переделанные грузовые контейнеры с ветряками и баками для воды на плоских крышах. Впереди – штаб, двухэтажное здание из белого песчаника под наклонной крышей из бурой черепицы. Перед штабом – два автомобиля, «УАЗ-Патриот» кого-то из шифровальщиков и «Мародер» Филателиста. Людей на улице нет – и правильно: что им тут делать после заката? Движения особого тоже нет, все дневные твари давно спят, а ночные – пауки и прочая живность – еще не выползли. Пахнет, как во всей цитадели, – бензином и степными травами.
Что же не так?!
Движение.
Возле машин. Там, где его быть вроде не должно.
Очень медленное – так движется часовая стрелка на циферблате. Не будь Пошта листоношей, он бы и не заметил. Одна из теней двигалась. Слишком крупная для бродячей собаки, коих листоноши любили и подкармливали. Слишком медленная для человека.
Но тень двигалась. Теперь уже точно не показалось: Пошта сфокусировал взгляд на черном силуэте, почти неразличимом на фоне сгущающихся сумерек. Ага, а вон там еще одна такая же.
Поднять тревогу? Закричать, позвать на помощь? А вдруг это кто-то из своих – те же шифровальщики-криптоаналитики вышли покурить? Глупо может получиться.
Сунуться на разведку? В одиночку? Еще глупее. Пошта почти без оружия, и если это враг – его просто убьют по-тихому и труп спрячут, после чего вернутся к исполнению своей вражеской миссии, каковой бы та ни была.
Пошта принял решение. Самое умное – сделать вид, что ничего не заметил. Двигаться дальше к штабу как ни в чем не бывало. Дать противнику, если это противник, сделать ошибку первому. Тем более пацан-посыльный, судя по доносящемуся сопению, ушел недалеко, дуется где-то за углом, тщится понять, с чего вдруг Пошта стал такой грубый. Если Пошту убьют, мальчишка поднимет тревогу.
Листоноша спокойно приблизился к штабу. Одна из теней замерла, вторая будто бы уменьшилась в размерах. Человек – а теперь Пошта был уже уверен, что это человек, – присел, как перед прыжком. Пошта сунул руку в карман и нащупал нож – старинный «ка-бар», подарок Штемпеля по случаю удачно выполненного задания.
Чего они ждут?
«Пока я постучу, – подумал Пошта, – мне откроют дверь, и тогда лазутчики неведомого врага ворвутся в штаб. А пока затаились, как зверь в засаде. Ну что ж, будем выманивать».
Пошта наклонился, будто бы завязать шнурки, вытащил из ножен на голени второй клинок – метательный, выкованный джанкойскими умельцами из рессоры, подобрал камешек и, выпрямившись, подкинул его на ладони.
Потыкаем в зверя палочкой. Спровоцируем на ошибку.
– Эй, – громко сказал листоноша. – Ты, в тенечке! Ноги не затекли? – И швырнул камешком в присевшего врага.
Как Пошта и ожидал, противник не шелохнулся. Зато напарник его, засевший за «Мародером», начал заходить со спины. Пошта зажал «ка-бар» в правой руке, метательный клинок – в левой, и повторил:
– Выходи, я тебя вижу. Ты кто такой? Что тебе тут надо?
Он нарочно говорил громко – чтобы было слышно и в штабе, и мальчишке-посыльному.
Собеседник упорно прикидывался невидимкой – мол, я не я, и тень не моя. Почудилось тебе, листоноша.
Второй тем временем выбрался из-за «Мародера», и Пошта краем глаза уловил отблеск стали. Ага. Все серьезно.
Пошта развернулся, и метательный нож будто бы сам вырвался из его руки, серебристой молнией вонзившись в плечо нападавшего.
Бить на поражение Пошта не стал – вдруг это кто-то из своих озорует. Бывали случаи, когда молодые листоноши, только-только получив нашивки клана, перебирали со спиртным и бродили по цитадели в поисках приключений. Конечно, за подобные шутки следовало жестко наказывать. Но не убивать же! Пошта до последнего момента не мог поверить в то, что в самое сердце его клана могли пробраться лазутчики.