На следующий день я отправился в Тулузу, дабы найти аббата в соответствии с взаимным обещанием сообщать друг другу о сделанных нами открытиях. По пути я зашел к мудрому монаху, который ранее помог мне своими советами, но к своему прискорбию узнал, что и монах, и аббат умерли. После этого я не захотел возвращаться домой и удалился в другое место, чтобы дождаться там одного из моих родственников, которому я поручил распорядиться моим имуществом. Я велел ему продать все принадлежащее мне имущество, движимое и недвижимое, и с вырученной суммы выплатить мои долги, а все оставшиеся деньги разделить между теми, так или иначе связанными со мной людьми, кто в них нуждается, дабы они смогли насладиться какой-то частью выпавшего мне изрядного богатства. Мои соседи вовсю судачили о моем поспешном отбытии. Самые умные из моих знакомых считали, что я, сломленный и разоренный безумными тратами, продаю то немногое, что у меня осталось, чтобы покинуть родные края и скрыть свой позор в дальних странах.
Мой вышеупомянутый родственник присоединился ко мне 1 июля, после того, как выполнил все, что я ему поручил. Мы вместе отправились на поиски свободной страны. Сперва мы удалились в Швейцарию, в Лозанну. Пожив там какое-то время, мы решили провести остаток наших дней в одном из славнейших го ро до в Гер мании, ведя тихую и лишенную помпезности жизнь».
Так заканчивается история Дениса Захария, написанная им самим. В ее конце он менее искренен, чем в начале, не вполне проливая свет на истинные мотивы своих притязаний на открытие философского камня. Представляется вероятным, что подлинную причину своего отбытия он вложил в уста его самых умных знакомых, полагавших, что на самом деле он был доведен до нищеты и хотел укрыть свой позор в других странах. Больше о его жизни ничего не известно, и никто так никогда и не узнал его настоящего имени. Он написал алхимический труд под названием «Истинная натурфилософия металлов».
Доктор Ди (Dr. Dee) и Эдвард Келли (Edward Kelly)
Джон Ди и Эдвард Келли, бывшие компаньонами в течение столь длительного времени и перенесшие в обществе друг друга столько удивительных превратностей судьбы, заслуживают быть упомянутыми вместе. Ди был личностью неординарной во всех отношениях, и если бы он жил в эпоху, менее склонную к безрассудству и суеверию, то с его способностями мог бы оставить после себя блестящую и прочную репутацию. Он родился в Лондоне в 1527 году и с самых ранних лет обнаружил любовь к познанию. В возрасте пятнадцати лет он был отправлен в Кембриджский университет. Ди так любил книги, что регулярно уделял им по восемнадцать часов в день. Из остальных шести часов четыре он тратил на сон и два на еду. Столь интенсивные занятия не вредили его здоровью и делали его одним из лучших студентов своего времени. Однако, к сожалению, он забросил занятия математикой и истинно й философией и предавался бесплодным оккультным фантазиям. Он изучал алхимию, астрологию и магию, и тем самым настроил против себя власти Кембриджа. Ходившие слухи о его занятиях колдовством делали его дальнейшее пребывание в Англии не вполне безопасным, и в конце концов, чтобы избежать преследования, ему пришлось удалиться в Лёвенский университет. В Лёвене он познакомился с множеством родственных ему душ, знавших Корнелия Агриппу во время пребывания последнего в этом городе. Они постоянно развлекали молодого англичанина рассказами о дивных деяниях этого великого магистра герметических тайн. Общение с ними стало для Ди своего рода мощным катализатором продолжения поисков философского камня, которые вскоре стали занимать едва ли не все его помыслы.
Он недолго пробыл на континенте ив 1551 г. в возрасте двадцати трех лет вернулся в Англию. При содействии друга, сэра Джона Чика, он был любезно принят при дворе короля Эдуарда VI, где ему было назначено (трудно сказать, за что) пособие в сто крон. Несколько лет он профессионально занимался астрологией в Лондоне: составлял гороскопы, предсказывал будущее и указывал на удачные и неудачные дни. Во время правления королевы Марии он попал в беду: его заподозрили в ереси и обвинили в покушении на жизнь Марии путем колдовства. Его судили за второе преступление и оправдали, но оставили в тюрьме на основании первого обвинения и отдали на милость епископа Боннера. Он был на волосок от сожжения на Лондонском мясном рынке, но так или иначе ухитрился убедить сего лютого фанатика в безупречности своей веры, и в 1555 г. был отпущен на свободу.
С вступлением на престол Елизаветы для Ди настали времена получше. Есть основания считать, что во время пребывания королевы в Вудстоке ее слуги справлялись у него о том, когда умрет Мария, и что в первую очередь эта деталь послужила причиной серьезного обвинения, по которому его отдали под суд. Теперь они более открыто приходили узнать будущее их владычицы, а Роберт Дадли, прославленный граф Лестерский, был послан приказом самой королевы выяснить наиболее благоприятный день для коронации. Елизавета была столь благосклонна к Ди, что несколько лет спустя удостоила своим визитом его дом в Мортлейке, чтобы осмотреть его кунсткамеру, а когда он заболел, отрядила для его лечения своего личного доктора.
Астрология давала ему средства к существованию, и он продолжал заниматься ею с большим усердием, но его сердце принадлежало алхимии. Философский камень и эликсир жизни посещали его дневные мысли и ночные сны. Таинства Талмуда, которые также являлись объектом его пристального изучения, утвердили его в мысли, что он мог бы общаться с духами и ангелами и узнать от них все тайны мироздания. Придерживаясь той же идеи, что и члены малоизвестного в ту пору ордена розенкрейцеров, с которыми он, возможно, сталкивался во время своих путешествий по Германии, он воображал, что посредством философского камня может по собственному желанию вызывать этих добрых духов. В результате постоянных размышлений на эту тему его воображение воспалилось настолько, что он в конечном итоге убедил себя в том, что ему явился один из ангелов, пообещавший быть ему другом и компаньоном до конца его дней. Ди сообщает, что, когда в один из ноябрьских дней 1582 г. он страстно молился, выходящее на запад окно его кунсткамеры внезапно озарилось ослепительно ярким светом, посреди которого во всем своем великолепии стоял великий ангел Уриэль[139]. Благоговейный страх и изумление лишили его дара речи, но ангел, любезно улыбаясь, дал ему выпуклый кристалл и сказал, что, когда бы тот ни захотел пообщаться с потусторонними существами, достаточно будет пристально взглянуть на него, после чего они появятся в нем и откроют все тайны будущего[140]. Промолвив это, ангел исчез.
Попрактиковавшись с кристаллом, Ди понял, что необходимо концентрировать на нем все душевные силы, иначе духи не появлялись. Кроме того, он обнаружил, что никогда не может впоследствии вспомнить свои разговоры с ангелами. Тогда он решил открыть этот секрет кому-нибудь другому, кто мог бы разговаривать с духами, пока он (Ди) сидит в другой части комнаты и записывает их откровения.
В это время ему в качестве ассистента прислуживал некий Эдвард Келли, помешанный, как и его хозяин, на философском камне. Между ними, однако, была та разница, что Ди был в большей степени энтузиастом, чем мошенником, в то время как Келли был в большей степени мошенником, нежели энтузиастом. В молодости он был нотариусом и имел несчастье лишиться обоих ушей за подделку монет. Это увечье, достаточно унизительное для любого человека, для философа было губительным, поэтому Келли, чтобы не ставить под сомнение собственную мудрость в глазах людей, носил черную шапочку, которая, плотно прилегая к его голове и опускаясь к щекам, не только скрывала его дефект, но и придавала ему весьма важный и пророческий вид. Он настолько хорошо хранил свой секрет, что даже Ди, с которым он прожил много лет, похоже, так никогда об этом и не узнал. В силу своих наклонностей Келли был не прочь пойти на любое жульничество ради собственной выгоды или подпитывать с той же целью иллюзии своего хозяина. Как только Ди сообщил ему о визите славного Уриэля, Келли отнесся к этому с таким пламенным энтузиазмом, что сердце Ди затрепетало от радости. Ему не терпелось начать консультации с кристаллом, и 2 декабря 1581 г. духи появились и провели с Келли весьма странную беседу, которую Ди запротоколировал. Любопытный читатель может увидеть эту белиберду среди манускриптов Британского музея. Более поздние консультации были в 1659 г. изданы доктором Мериком Касобоном в виде фолианта под названием «Подлинное и заслуживающее доверия изложение событий, предсказанных духами доктору Джону Ди, которые в случае их наступления повлекут за собой глубокие перемены в большинстве государств и королевств мира»[141].
Молва об этих удивительных собеседованиях быстро облетела всю страну и даже достигла континентальной Европы. Тогда же Ди заявил, что он овладел elixir vitae, который, по его словам, он нашел среди руин Гластонберийского аббатства в Сомерсетшире. В его дом в Мортлейке отовсюду стекались люди, желающие, чтобы он составил им гороскоп, и предпочитающие его менее известным астрологам. Кроме того, они страстно желали увидеть человека, объявившего себя бессмертным. В целом он вел весьма прибыльную торговлю, но тратил так много денег на снадобья и металлы, что так никогда и не разбогател.
Примерно в это время в Англию прибыл богатый польский дворянин по имени Альберт Лаский, пфальцграф Сирадзский. По его словам, главной целью его визита было посещение двора королевы Елизаветы, молва о славе и могуществе которой достигла отдаленной Польши. Елизавета оказала сему льстивому чужестранцу самый роскошный прием и поручила своему фавориту, графу Лестерскому, показать гостю все достопримечательности Англии. Он посетил все заслуживающие внимания места Лондона и Вестминстера, а затем проследовал в Оксфорд и Кембридж, чтобы побеседовать с некоторыми из великих ученых, чьи сочинения прославили их родину. Он был очень сильно разочарован, не найдя среди них доктора Ди, и сказал графу Лестерскому, что не приехал бы в Оксфорд, если бы знал, что Ди там нет. Граф пообещал познакомить его с великим алхимиком по возвращении в Лондон, и поляк был удовлетворен. Несколькими днями позже, когда граф и Лаский находились в вестибюле королевы в ожидании аудиенции у ее величества, туда с той же целью прибыл доктор Ди, который был представлен поляку[142]. Между ними состоялся интересный разговор, в конце которого чужестранец предложил пообедать в доме последнего в Мортлейке. Ди вернулся домой в крайнем расстройстве, ибо понимал, что не заложив столовое серебро, он не наберет достаточную сумму денег, чтобы устроить достойный прием пфальцграфу Ласкому и его свите. Находясь в критическом положении, он отправил с нарочным письмо графу Лестерскому, в котором откровенно поведал о своей проблеме и попросил графа оказать ему услугу в виде ходатайства перед ее величеством. Елизавета немедленно послала ему в подарок двадцать фунтов.
В назначенный день пфальцграф прибыл в сопровождении многочисленной свиты и выразил такое искреннее и страстное восхищение знаниями хозяина дома, что Ди стал обдумывать возможность бесповоротной привязки к своим интересам человека, столь расположенного стать ему другом. В результате длительного общения с Келли он перенял все мошеннические повадки сей персоны и решил заставить поляка дорого заплатить за его обед. Незадолго до этого он узнал, что пфальцграф является в своей стране крупным и весьма влиятельным помещиком, но из-за своей склонности к расточительству переживает временные финансовые затруднения. Он также выяснил, что поляк твердо верит в существование философского камня и живой воды. Таким образом, он был просто находкой для авантюриста. Келли был того же мнения, и они вдвоем начали плести паутину, нитями которой могли бы прочно опутать богатого и доверчивого иностранца. Они делали это очень осторожно, сперва туманно намекая на камень и эликсир, а в конце концов на духов, посредством которых они-де могут переворачивать страницы книги будущего и узнавать из нее страшные тайны. Лаский страстно умолял допустить его к одному из их таинственных интервью с Уриэлем и другими ангелами, но они слишком хорошо знали человеческую натуру, чтобы сразу же выполнить его просьбу. На мольбы пфальцграфа они отвечали намеками на проблематичность или неуместность вызова духов в присутствии постороннего, который, возможно, не имеет для этого иных мотивов, кроме удовлетворения пустого любопытства. Тем самым они стремились разжечь его аппетит и были бы действительно огорчены, если бы пфальцграф потерял интерес к сей затее. Чтобы понять, насколько сильно помыслы Ди и Келли были в это время сосредоточены на жертве их обмана, достаточно прочесть предисловие к их первому собеседованию с духами, приведенное в книге доктора Касобона. Запись, сделанная Ди 25 мая 1583 г. гласит: «Когда дух появился, я (Джон Ди) и Э. К. (Эдвард Келли) сидели и разговаривали об этом знатном поляке Альберте Лаосом, о той великой чести, которую мы ему оказываем, и о симпатии к нему самых разных людей.» Они, несомненно, обсуждали, как им наилучшим образом использовать «знатного поляка», и стряпали небылицу, которой они впоследствии возбудили его любопытство и надежно затянули в свои сети. «Внезапно, продолжает Ди, словно откликнувшись на наше красноречие, появилось бестелесное создание в образе красивой девочки семи-девяти лет в головном уборе, с кудрявыми волосами на лбу и с прямыми на затылке. На ней было шелковое платьице со шлейфом, отливающее то красным, то зеленым. Она, казалось, порхала вверх и вниз и сновала позади книг, а когда она проходила между книгами, последние самостоятельно отодвигались, уступая ей дорогу.»
Подобными сказками они завлекали поляка день за днем и наконец позволили ему стать свидетелем их таинств. Неясно, стал ли он жертвой подстроенных ими оптических обманов или же собственного распаленного воображения, но в результате он превратился в послушное орудие в их руках и делал все, что они от него хотели. На этих спиритических сеансах Келли располагался на определенном расстоянии от магического кристалла и устремлял на него пристальный взгляд, в то время как Ди занимал место в углу, готовый запротоколировать пророчества духов, когда они будут их произносить. Действуя таким образом, они напророчествовали поляку, что он станет счастливым обладателем философского камня, проживет столетия и будет избран королем Польши, одержит множество великих побед над сарацинами и прославит свое имя на весь мир. Для этого, однако, требовалось, чтобы Лаский покинул Англию, взяв их с собой вместе с женами и остальными членами семей, и обеспечил им всем роскошную жизнь, не отказывая им ни в чем. Лаский немедленно согласился на предложенные условия, и очень скоро вся означенная компания отправилась в Польшу. Через четыре с лишним месяца они наконец добрались до имений пфальцграфа недалеко от Кракова. В пути они наслаждались жизнью и тратили деньги направо и налево. Обосновавшись в замке пфальцграфа, неразлучная парочка приступила к великому алхимическому опыту по превращению железа в золото. Лаский обеспечивал их всеми необходимыми материалами и лично помогал им своими познаниями в алхимии, но так или иначе сей эксперимент всегда заканчивался неудачей в тот самый момент, когда все должно было получиться, и им приходилось начинать все сначала с еще большим размахом. Но надежды Лаского было не так то легко загубить. Его, убежденного в том, что бесчисленные миллионы не за горами, не пугали предварительные расходы. Так продолжалось день за днем и месяц за месяцем, пока ему в конце концов не пришлось продать часть его заложенных поместий, дабы обеспечить пищей голодные тигли Ди и Келли и не менее голодные желудки их жен и домочадцев. Он очнулся от золотых грез раньше, чем разорение взглянуло ему в лицо, и даже в этот момент был безмерно счастлив сознавать, что избежал полной нищеты. Придя таким образом в чувство, он первым делом решил избавиться от дорогостоящих визитеров. Не желая ссориться с ними, он предложил им проследовать в Прагу с рекомендательными письмами для императора Рудольфа. Наши алхимики со всей очевидностью понимали, что больше от почти разоренного пфальцграфа Лаского ждать нечего, поэтому они без колебаний приняли это предложение и немедленно отправились к императорской резиденции. По прибытии в Прагу они без труда добились аудиенции у императора. Они поняли, что он готов поверить, что такая вещь, как философский камень существует, и тешили себя надеждой на то, что произвели на него благоприятное впечатление. Однако по той или иной причине, вероятно, из-за коварного и плутовского выражения лица Келли, император остался не очень высокого мнения об их способностях. Он тем не менее позволил им остаться в Праге на несколько месяцев, дав им надежду на то, что он все-таки воспользуется их услугами, но чем больше он думал о них, тем меньше они ему нравились, а когда папский нунций[143] отсоветовал ему поощрять подобных магов-еретиков, он приказал им покинуть его владения в течение двадцати четырех часов. Алхимикам повезло, что им было отпущено так мало времени, ибо через шесть часов после истечения означенного срока нунций получил приказ посадить их в темницу на всю жизнь или сжечь на костре.
Не зная, куда податься, они решили вернуться в Краков, где у них все еще было несколько друзей, но к этому времени деньги, вытянутые ими у Лаского, были на исходе, и они много дней были вынуждены обходиться без обеда и ужина. Им было очень трудно скрывать от людей свою бедность, но они безропотно терпели лишения, убежденные, что если этот факт станет достоянием гласности, то вздорность их претензий выплывет наружу. Никто бы не поверил, что Ди и Келли являются обладателями философского камня, если бы возникло подозрение, что они не в состоянии себя прокормить. Алхимики худо-бедно перебивались составлением гороскопов, и голодная смерть им не грозила. Так продолжалось до тех пор, пока в их сеть не попала новая, достаточно богатая для их целей жертва в лице царственной особы. Добившись аудиенции у польского короля Стефана, они предсказали ему, что император Рудольф вскоре будет убит, и немцы выберут его преемником поляка. Поскольку данное предсказание было недостаточно точным, чтобы удовлетворить короля, они вновь прибегли к помощи кристалла. В результате им явился дух, сообщивший, что новым сувереном Германии будет Стефан Польский. Стефан оказался достаточно легковерным и однажды присутствовал при мистическом собеседовании Келли с призраками его кристалла. Кроме того, он, очевидно, снабжал их деньгами для продолжения алхимических экспериментов, но в конце концов устал от невыполненных ими обещаний и постоянных бессмысленных затрат. Он уже собирался выгнать их с позором, когда они познакомились с еще одним простофилей, к которому незамедлительно переметнулись. Им оказался граф Розенберг, хозяин крупных поместий в местечке Требона, в Богемии. Во дворце этого необычайно щедрого патрона они чувствовали себя настолько вольготно, что прожили там почти четыре года, ни в чем себе не отказывая и имея почти неограниченную власть над деньгами графа. Последний был в большей степени амбициозным, нежели алчным: он был достаточно богат и уповал на философский камень не ради златоделания, но для продления жизни. Его гости, узнав об этой особенности его характера, выдавали ему соответствующие предсказания. Они пророчествовали, что он станет королем Польши, и, сверх того, обещали, что он проживет пятьсот лет, наслаждаясь величием, но лишь при условии, что он выделит им достаточно денег для продолжения экспериментов.