Помощник хирурга - О`Брайан Патрик 23 стр.


— Несомненно, балтийский конвой, — сказал Джек. — «Мелампа» трудно не узнать. Но всё же стоит увидеть своими глазами. Доктор, побеседуйте пока с мистером Ягелло, мы скоро вернёмся. Очень надеюсь, что нам удастся закончить обед чем-нибудь повкуснее этого негодного эссекского сыра.

— Мистер Ягелло, — начал Стивен когда моряки ушли, — мне бы хотелось расспросить вас о древних литовских богах, которые, насколько мне известно, продолжают своё призрачное существование в умах ваших невеж, о поклонении дубам, белохвостом орле и plica polonica,[2] бобре, норке и зубре или европейском бизоне. Но сначала, пока я не забыл, должен вам сказать, что у меня есть для вас сообщение, которое я должен доставить в самой тактичной и дипломатичной манере, чтобы оно некоим образом небыло воспринято как приказ — а приказывать гостю просто непростительно — но так, чтобы оно имело ту же силу и эффект. Ваше резвое перемещение по верхнему рангоуту достойно восхищения и уважения, дорогой сэр. Но в то же время, вызывает немалую тревогу, пропорциональную тому, насколько высоко вас ценят. Капитану было бы очень приятно, если бы вы переместились на платформы пониже, которые здесь называют марсами.

— Он считает, что я могу упасть?

— Капитан Обри считает, что законы гравитации более суровы к солдатам, чем к морякам. А раз вы кавалерист, он убеждён, что вы сорвётесь.

— Я поступлю как он хочет, конечно же. Но он ошибается, знайте: герои не падают. По меньшей мере, не на смерть.

— Я и не знал, что вы герой, мистер Ягелло.

«Ариэль» неожиданно накренился, поймав порыв ветра в бакштаг, так что поставили брамсели и штормовые лисели, и с хорошими десятью узлами ринулся навстречу «Мелампу», зарываясь подветренными реями в пене. Ягелло хорошенько схватился на стол, но из-за крена всё же соскользнул на палубу, где какое-то время барахтался, запутавшись в циновках.

— Конечно же я герой, — поднимаясь и от души смеясь, сказал он. — Каждого можно назвать героем собственной повести. Конечно, доктор Мэтьюрин, каждый считает себя мудрее, разумнее и добродетельнее остальных, но часто ли вы видели того, кто считает себя злодеем или даже второстепенным персонажем? Вы должно быть замечали, что герои никогда не проигрывают. На какое-то время их могут выбить из седла, но они всегда поднимаются вновь и женятся на достойной юной даме.

— Действительно, нечто подобное имеет место быть. Некоторые удивительные исключения конечно же случаются, но в целом я убеждён в вашей правоте. Вероятно, именно это делает эти ваши романы или повести немного скучными.

— О, доктор Мэтьюрин! — вскричал Ягелло. — Если бы я только мог найти амазонку, одну из того племени женщин, которых никогда не угнетали, ту, с которой мог бы дружить на равных или даже любить!

— Увы, мой дорогой, мужчины истребили амазонок две тысячи лет назад. И боюсь, что ваше сердце останется свободным до самой могилы.

— Что это за шум, будто медведь по крыше топчется? — сменил тему Ягелло.

— Спускают шлюпку. И судя по гомону пехотинцев, десерт мы увидим не скоро. Как насчёт партии в шахматы, чтобы скрасить ожидание? По ней мы конечно не сможем окончательно судить о вашей мудрости, достоинстве или интеллекте, но ничего лучшего, увы, предложить не могу.

— С превеликим удовольствием, — ответил он. — Но если я проиграю, не думайте, что это хоть на йоту изменит мои убеждения.Возможно, партия и не выявила всю мощь интеллекта игроков, но она предоставила явные доказательства того, что добродетели или по меньшей мере любезности, у Ягелло больше, чем у Стивена. Доктор играл на победу, развернув мощную атаку на ферзя. Но развернул её на ход раньше, чем было нужно — мерзкая пешка всё ещё мешала тяжёлой артиллерии — и теперь Ягелло размышлял, как свести партию к поражению, допустив ошибку, которая не показалась бы оппоненту преднамеренной и очевидной. Шахматное мастерство Ягелло оказалось гораздо выше мастерства Стивена. А вот умение скрывать эмоции — наоборот, так что Стивен с долей изумления наблюдал на лице оппонента выражение плохо изображаемой глупости. Как раз в этот момент они услышали, что шлюпка вернулась.

Мгновенье спустя вошёл Джек, а за ним буфетчик, держа в руках кекс со средней величины тележное колесо, и два дюжих матроса с большой корзиной, из которой, когда они ставили её на пол, донёсся звон бутылок, а топот копыт по палубе над головой и блеяние говорило о присутствии как минимум одной обречённой овцы. Ягелло с видимым облегчением отодвинул доску, чтобы освободить место для кекса, таким образом решив свою задачу и собрав все фигуры.

— Извиняюсь, что ожидание вышло столь утомительным, — сказал Джек. — Но уверен, что оно того стоило: «Меламп» всегда набит почище Мэншн-хауса.[3] Нарезайте, мистер Ягелло — это единственное, чем нам предстоит полакомиться до самого Гётеборга.

Вызывающий депрессию и совсем недавно выгоревший более чем на половину, Гётеборг был населён высокими, облачёнными в серую шерсть худощавыми людьми, склонными к злоупотреблению спиртным и самоубийствам (за время короткой стоянки «Ариэля» река выбросила тела троих несчастных), но весьма приветливыми к чужестранцам, раз уж не к себе самим. Комендант без промедления выделил лучший гранулированный порох, а заодно презентовал копчёных оленьих языков и бочонок солёных осоедов. Последний он передал лично Стивену.

— Осоеды, мой милый сэр? — прокричал Стивен, напрочь отбросив своё обычное спокойствие.

— О, не те осоеды, о которых вы подумали, — ответил комендант, — не мохноногие осоеды, не бойтесь. Это длиннохвостые осоеды, уверяю вас.

— Я вам очень признателен и премного благодарен, — сказал Стивен, внимательно рассматривая содержимое бочонка. — Можно узнать как они здесь оказались?

— Я засолил их собственными руками, — с гордостью ответил комендант. — Отбирал каждую особь. Отличные, упитанные птички, поверьте мне на слово.

— Вы сами подстрелили их, сэр?

— Нет, что вы! — возмутился комендант. — Длиннохвостых осоедов нельзя стрелять — это портит весь вкус. Мы их душим.

— Они не вырываются?— Не слишком. Всё происходит ночью. У меня домик в Фальстербю, на полуострове в дальнем конце Зунда, окружённый несколькими деревьями. Осенью туда прилетают птицы, несметные их стаи летят на юг и многие устраиваются на ночлег на тех деревьях.

Их так много так много, что кроны едва видны. Мы отбираем лучших, стаскиваем их вниз и душим. Так заведено. Все лучшие осоеды из Фальстербю. И птицы к такому привыкли.

— Орлы там тоже появляются, сэр? — спросил Стивен.

— О да, конечно же!

— Вы их тоже засаливаете?

— Нет, — с ухмылкой ответил комендант. — Засоленный орёл был бы весьма необычным блюдом. Его всегда готовят в маринаде, в противном случае мясо нестерпимо сухое.

— Хотел бы я посетить Фальстербю, — сказал Стивен, пока на борт грузили порох.

— Возможно, так и случится, — ободрил друга Джек. — Комендант сказал, что на суше у Белта датчан пруд пруди. «Меламп» сообщил о том же. Так что я склоняюсь к тому, чтобы идти через Зунд. Давай посоветуемся с лоцманом. Мистер Пеллворм, — продолжил он, когда появился старый балтийский лоцман, давний знакомый Джека , которого он безмерно уважал. — Мистер Пеллворм, я думаю пойти через Зунд. Мне известно, что датчане переместили буи, сможете ли вы провести нас через пролив ночью, ближе к рассвету?

— С самого детства, — ответил мистер Пеллворм, — ещё пацаном я ходил через Зунд и знаю его как свои пять пальцев. Как свою пятерню, сэр. Мне не нужны эти их буи, чтобы провести судно с осадкой «Ариэля» даже ночью. Хоть до самого Фальстербю, если это нужно, по шведским маякам.

— А что скажете о ветре, мистер Пеллворм?

— Что ж, сэр, в это время года мы говорим: «входи через Зунд, выходи через Белт»

потому что весты всегда заходят в норду в первом и немного к зюйду во втором. Не бойтесь за ветер, сэр. Он отнесёт нас точно к Зунду за три или четыре дня, или я чёртов голландец.

— На том и порешим, мистер Пеллворм. Дождёмся, когда баржа с порохом отвалит, и вы ночью проведёте нас через пролив.

Судя по направлению ветра, лоцман и правда не был голландцем. «Ариэль» резво шёл через пролив Каттегат. Но с оценкой силы ветра вышла промашка: Джек проснулся во время ночной вахты, послушал журчание воды вдоль бортов судна, надел сюртук прямо на рубашку, в которой спал, и поднялся на палубу. Там его встретил рассеянный лунный свет, спокойная чёрная гладь моря и «Ариэль», идущий на всех парусах со скоростью, вероятно, узлов пять, уж точно не больше. Далеко впереди по левой скуле можно было различить шведский берег — неужто Куллен? Разве он не должен быть уже далеко за кормой? Капитан направился к нактоузу, взял доску с записями, куда мелом были нанесены записи о ветре, курсе и скорости и быстро прикинул расположение судна.

Куллен — несомненно.Лоцман приблизился к капитану и деликатно откашлялся.

— Могу я рассчитывать на свободных от вахты матросов, чтобы прибавить парусов, сэр?

— спросил он.

— Нет, — ответил Джек. — Оно того не стоит. Подождём до восьми склянок.

Отставание от графика уже было приличным, но в данный момент поднимать матросов не стоило: даже с бом-брамселями, трюмселями и лиселями на всех реях им бы всё равно пришлось бы проходить узкий пролив засветло.

— Мистер... мистер Джевонс, это вы? — Джек окликнул мичмана, которого едва можно было различить в сумерках. — Отправляйтесь вниз и принесите непромокаемый плащ, висящий рядом с барометром. И постарайтесь не разбудить доктора.

Облачившись в плащ, Джек стоял у кормового фонаря, наблюдая за небом и судном и прикидывая дальнейшие действия, и кроме всего прочего вновь обдумывая, стоит ли держаться принятого решения или же пройти через Белт. Опасность была не слишком большой, а экономия времени того стоила. В этом плане ему не нравилось лишь то, что датские канонерки из Копенгагена и Салтхолма будут прекрасно готовы его встретить, ведь новости уже дошли до них. А это и вправду могло быть неприятным: судёнышки весьма предприимчивы, и уже смогли захватить некоторое количество шлюпов и военных бригов. Как бы то ни было, Джек решил рискнуть. Прокручивая план у себя в голове, он одновременно размышлял о некоторых аспектах морской жизни и той неизменной рутине, которая есть на каждом корабле, где ему довелось служить: жуткий холод, отсутствие комфорта, надоедающая, подчас монотонная механическая работа, но которая позволяла по крайней мере из хаоса создать порядок. Общепризнанный каркас: приказы сверху, иногда двусмысленные, подчас архаичные, но в основной массе выполнимые и всегда более неотложные и действенные, чем десять заповедей. Внутри этого каркаса, конечно же, существует бесконечная вереница проблем, но порядок способен решить большинство из них. Или оборвать внезапно настигнувшей смертью.

Пробили семь склянок и со всех сторон послышались крики: «Всё в порядке».

Восемь склянок, и пока собирали вахтенных левого борта, растрёпанных, тёпленьких, розовых и ещё не умывшихся после своих гамаков, подвахтенный забросил лаг.

— Пошёл, — прокричал помощник. Спустя двадцать восемь секунд старшина-рулевой ответил:

— Есть.

— Сколько? — гаркнул Джек.

— Четыре узла и три фатома, сэр, — ответил мистер Фентон.

Во многом он на это и рассчитывал — устойчивое уменьшение скорости. Не смотря на это, еще можно проползти под защитой шведских батарей, или даже пойти к Хельсингборгу. Пока обе вахты были на палубе, капитан отдал приказ прибавить парусов и вернулся к своей медитации.Небо на востоке посветлело и мытьё и так надраенной до блеска палубы, ставшее ритуалом, было в самом разгаре. Слышался свист помп, всё было залито водой. Джек спустился вниз, чтобы теплее одеться и не путаться под ногами у грот-марсовых, продвигающихся к корме с вёдрами, песком, пемзой и щётками.

«Ариэль» был весьма тесным кораблём, но командир мог им гордиться: кроме «большой» каюты в его распоряжении были ещё две, смежные с ней — спальня и столовая. А учитывая, что все они были загромождены орудиями, потому что «Ариэль» был гладкопалубным судном, места оставалось ровно для того, чтобы подвесить по койке в каждой. Одна предназначалась для Стивена, хотя пришлось отодвинуть обеденный стол.

За этим столом Джек и расположился, пока по ритмичному бренчанию швабр не стало понятно, что палубу, которая не нуждалась в мытье, теперь так же без нужды вытирают.

Капитан вернулся на свой пост, и стал следить за неизменным течением до мелочей расписанной жизни судна, тем, как разгорается день, движением облаков в ожидании возможной смены ветра и за очень медленно проплывающим в стороне берегом.

Джек ещё оставался там, когда появился Стивен, в необычную рань для него, неся в руках позаимствованную подзорную трубу.

— Доброе утро, Джек, — сказал он. Затем, осмотревшись вокруг: — Дева Мария, да тут совсем узко.

И вправду, было очень узко: по левому берегу ходили шведы, отлично видимые в ярком солнечном свете, а по правому — датчане, разделённые лишь тремя милями моря с «Ариэлем» между ними, чуть ближе к шведской стороне, ползущем на юг со скоростью, достаточной лишь для того, чтобы судно слушалось руля.

— Ты их ещё не видел? — спросил доктор.

— Кого это?

— Гаг, конечно же. Разве не помнишь — Ягелло обещал, что мы встретим их в Зунде. Я думал это ты их так пристально разглядываешь.

— Да, я помню, но смотрел вовсе не за ними. Всё же надеюсь смогу показать тебе что-то более занятное. Видишь те зелёные крыши и террасы? Это Эльсинор.

— Сам Эльсинор? Тот самый? Господи помилуй! Как я рад! Какое возвышенное скопление зданий. Говорю со всем уважением. Почти совершенство — тише, не шевелись.

Летят!

Стая уток промчалась над их головами — больших, крепких, тяжёлых особей, летящих клином, — и свернула между замком и судном.

— Это гаги, без сомнений, — сказал Стивен, разглядывая их в трубу. — В основном молодые особи, но вон тот справа, судя по всему, селезень во всей своей красе. Он ныряет, вот показалось чёрное брюшко. Вот уж день, который стоит запомнить.

Струя пенной воды взметнулась над поверхностью моря. Гаги исчезли.— Бог мой! — прокричал доктор, с удивлением глядя на расходящиеся по воде круги. — А это ещё что?

— Открыли огонь из мортир, — сказал Джек. — Вот что я так пристально высматривал.

Облачко дыма появилось на ближней террасе, а полуминутой позже в двух сотнях ярдов от «Ариэля» из воды вздыбился второй фонтан.

— Варвары! — прокричал Стивен, яростно уставившись на Эльсинор. — Они же могут попасть в птиц! Эти датчане всегда были сумасбродными. Джек, тебе известно, что они сделали в Клонмакнойсе? Эти ворюги его сожгли, а их королева села на высший престол в чём мать родила, в языческом безумии изрекая пророчества. Эту падшую женщину звали Ота. Всё один к одному: вспомни хотя бы мать Гамлета. Не удивляюсь, что её поведение вызвало одни лишь кривотолки.

Ещё один снаряд поднял в воздух водяной фонтан в кабельтове от левого борта. Джек взял трубу и направил её на батарею. Пять облачков дыма уносило ветром от Зунда. Пять фонтанов взметнулись в море, три в отдалении, а два поближе. Послышался глухой раскат.

— Довольно сносно действуют, — заметил он, — увеличивают пороховой заряд.

— Свернём в Хельсингборг, сэр?- спросил появившийся на корме лоцман.

— Нет, — ответил Джек, бросив взгляд на шведский порт, находящийся чуть позади траверза левого борта. — Продолжаем идти через Зунд, мистер Пеллворм. И всё же подведите нас к шведскому берегу насколько можно ближе, будьте любезны. — Затем Стивену: — Метание двухсотфунтового ядра по движущейся цели на такой дистанции — весьма непредсказуемое занятие, знаешь ли. Пан или пропал. Совсем не то же самое, что палить по укреплению или флоту, стоящему на якоре. И у них одинаковые шансы попасть в нас, повернём мы назад или продолжим путь — на самом деле, второе предпочтительней, ведь мы будем удаляться от них по прямой. Мистер Ягелло, доброе вам утро. Датчане заняты делом, как видите.

— Чтоб они лопнули, — ответил он. — Доброе утро, сэр. Доктор, к вашим услугам.

Группа из трех бомб , упавших точно на пути «Ариэля», взметнула в воздух фонтаны, превратившиеся в беспорядочную водную массу в тот момент, когда заряды взорвались под водой.

— Руль на ветер, — прокричал Джек и «Ариэль», отклоняясь, начал исполнять джигу, ослабляя и натягивая шкоты, то уменьшая, то увеличивая темп, но лишь настолько, чтобы убедиться, что каждый новый залп заставит датчан корректировать прицел.

— Мистер Хайд, — сказал Джек первому лейтенанту, указывая на большое количество крупной рыбы, плавающей кверху брюхом в тех местах, где взорвались заряды. — Распорядитесь, чтобы за борт опустили сеть. Мы можем получить выгоду из этой ситуации.Потихоньку открытое море становилось ближе. Берег же казался недвижимым.

Временами обезветренные нижние паруса и марсели заполаскивали и было слышно, как матросы на баке тихонько высвистывают ветер. Всё же особого времени для раздумий не оставалось: с семью склянками отдали приказ вывешивать гамаки, с восемью — идти на завтрак, и приятный запах жареной рыбы разнёсся по палубе.

— Вы бывали в Эльсиноре, мистер Ягелло? — спросил Джек.

— О, много раз, сэр. Я прекрасно его знаю. Даже наверное отсюда смогу показать вам могилу Гамлета.

— На самом деле я хотел узнать десяти- или тринадцатидюймовые мортиры у них на верхней террасе ? — уточнил Джек. — Но и увидеть могилу Гамлета тоже буду счастлив.

— И десяти, и тринадцати, сэр. Посмотрите чуть правее дальней башенки, увидите там несколько деревьев — среди них и располагается могила. Отсюда видны одни лишь камни.

Назад Дальше