— Теперь ваша очередь! — Дарья допила старку в два больших глотка и с вызовом посмотрела на старика.
— Спрашивайте, — он не отвел взгляд, смотрел спокойно, уверенно, со значением.
— О чем? — опешила Дарья.
— О чем хотите.
— Вы спросили меня, «слышу» ли я зов. Я его «слышу», но не понимаю. Кто это? Что они говорят? Что такое эти «камни».
— «Камни» — «камни» и есть, — Егор Кузьмич отпил из стакана, закурил новую сигаретку, вернее, извлек ее из воздуха уже раскуренной, как в какой-нибудь фильме про магов и волшебников. — Кто сподобился их «услышать», знает — это «камни». Притом на всех языках. Кто какой знает, на том и узнает. Что они такое — длинный разговор. Да, и не знаю я ответов на все вопросы, я даже многих вопросов задать не могу, Дарья Дмитриевна, потому что не знаю, о чем спрашивать. Коротко говоря, полагаю, что их кто-то создал. Кто? Когда? Как и зачем? Бог весть, хотя кое-какие предположения у меня имеются, не без того. Но это в другой раз как-нибудь. А пока достаточно принять, что они — суть изделия, но, как бы это сказать… Понимаете, княгиня, «камни» не машины. Не приборы. Не вещи в нашем понимании этих слов. Они, словно бы, живые, и вполне сопоставимы с природным разумом. С нашим, например. Человеческим. Только думают они по-другому. Понимаете, о чем говорю?
— Да, — кивнула Дарья. — Наверное… Но… Они ведь звали меня? И сейчас зовут, я это чувствую. Но я их не понимаю. А вы?
— Они редко говорят со всеми сразу. Обычно только с кем-нибудь одним, но этот кто-то должен обладать некими способностями, комплексом особых черт… Снова же, не возьмусь объяснить, но чувствую, именно так дело и обстоит. Вы ведь и раньше «слышали», ведь так?
— Я не только слышала, я и «видела», — Дарья помнила все свои видения, ни одного не забыла.
— И вы математик…
— А это-то тут причем? — удивилась она.
— Не знаю, но музыканты и математики встречаются чаще других.
— И что? — насторожилась Дарья.
— Если зовут, значит, что-то скажут. А что и зачем, не угадаешь. Их «пути» неведомы и в большинстве случаев, как мне кажется, принципиально не постижимы. Нами не постижимы, поскольку не наши это пути.
— А причем здесь номады?
— Хороший вопрос, — усмехнулся старик. — Еще старки хотите?
— Хочу!
— Держите!
Новый стакан возник рядом с прежним — пустым.
— Во вселенной множество обитаемых миров, — Егор Кузьмич встал, застегнул ворот и оправил пояс и портупеи. — И расположены эти миры не только в пространстве, но и во времени. Тот мир, к слову, в котором вы жили, не уникален, есть и другие варианты истории. И в большинстве мест летающих кораблей нет.
— Как так? — ошеломленно спросила Дарья, даже забывшая от потрясения про стакан в руке.
— А откуда берутся гравитонные эмиттеры, например? — прищурился Егор Кузьмич.
— Их же… — начала было Дарья, но тут же все и поняла. — Вот черт! Я просто об этом не подумала!
Ну, разумеется, не подумала. Ведь она знала, что некоторые технологии, используемые на Верфях и в Арсенале, людям пока недоступны. Не в том смысле, что не достать, а в том, что пупок развяжется, придумать, как все это сделать самим, и из чего сделать — тоже вопрос. Тот же металкерамит, или полимерные конструкты, или вот еще «лунное серебро». Ясно, что кто-то другой — и, вероятно, не на Земле — производит все эти штуки, за которые приходится платить втридорога. Впрочем, расценок Дарья не знала. Это секреты не ее уровня компетенции и допуска. Она знала лишь, что существуют посредники — серьезные дельцы, никогда не объявляющие себя публично. Эти воротилы всегда остаются в тени. Их безопасность обеспечивают секретная служба и контрразведка. И только они знают доподлинно, кто привозит гравитонные эмиттеры или печи для выплавки титана и алюминия. Именно за этими секретами охотились цинцы, у которых, судя по всему, возникли проблемы с их прежним поставщиком.
— Значит, вы?..
— «Лорелей» — вольный торговец, — Егор Кузьмич подобрал с пола шинель и начал вдевать руки в рукава. — Но, разумеется, мы не единственные. Есть и другие. Номады, например. Мы знаем, где и что можно купить, вернее, выменять. Обычные деньги, как вы, должно быть, догадываетесь, княгиня, в Великом Космосе не в ходу. Нужно искать эквиваленты, мы этим и занимаемся.
— Тогда, зачем напали номады? Конкурентов уничтожают?
— Могло бы быть и так, — кивнул Главный Кормчий, стремительно возвращавший себе прежний облик. — Но эта война развязана из-за вас.
— Из-за меня?!
За время их короткого, но содержательного разговора, Егор Кузьмич удивил Дарью не раз и не два. Но последнее замечание буквально вышибло из нее дух.
— Из-за вас, — подтвердил Кормчий, надевая фуражку. — Да, не расстраивайтесь вы так, Дарья Дмитриевна! Никто вас ни в чем не винит. Просто… У них ведь тоже есть люди, «говорящие» с «камнями». Подозреваю, что им стало известно про что-то очень важное. Могу даже допустить, что номады и сами не знают, что это такое и для чего нужно. Но «камень» зря не «скажет». Раз «позвал» и сообщил, значит, что-то важное.
— Вы говорите об сойсшерст?
— Приходилось слышать? — насторожился Кормчий.
— Да, — кивнула Дарья. — Карл допрашивал одного бандита, тот сказал, эти с красными лицами ищут сойсшерст, что означает «ключ от двери», и что это есть у меня или у Карла, или мы знаем, где его достать.
— Ну, я где-то так и думал, — Егор Кузьмич поправил фуражку и выудил из ниоткуда очередную сигаретку. — Все время эта гадость всплывает, и каждый раз, то Марк, то Грета, то Карл к этому примешаны, но я еще тогда, двадцать лет назад знал — ниточки к вам тянутся, княгиня, а отчего так, Бог весть. Ребус! Но мы его… Впрочем, достаточно! Вы же сюда не со мной лясы точить пришли, разве нет?
— Да, но…
— Идите! — остановил ее Главный Кормчий. — Идите, вас ждут!
И, развернувшись, ушел в мгновенно сомкнувшуюся за его спиной тень.
Дарья осталась одна.
«Что же мне делать?» — и словно, в ответ на ее вопрос «зов» усилился, и через мгновение Дарья поняла, кто и куда ее зовет. Это был ничем не примечательный розоватый камень, похожий на обыкновенный булыжник. Ну, почти похожий, поскольку с первого взгляда становилось ясно — он не от мира сего.
Дарья подошла почти вплотную.
«Что теперь?» — На самом деле, вопрос был задан машинально, поскольку ответа Дарья не ждала. Однако ответ пришел.
Слушай! — «сказал» кто-то, словно вбив это значение в ее мозг.
Смотри!
Запоминай!
И Дарья увидела. Не образы — символы. Не объекты — абстракции. Не значения, а смыслы.
«Я…» — но думать было некогда. Перед ней, открывшейся «потоку», впустившей в себя «чужую речь», формировалась история вероятностного будущего, и это была самая потрясающая история из тех, какие она не могла себе даже нагрезить…
3. Марк
«С первым блеском зари — заварухе конец.
С поля боя сползла непроглядная мгла —
Ассагая не выпустит кафрский мертвец,
Побуревшею кровью покрыты тела…»
В зеркале торчало отражение голой Греты, и голос в башке, разумеется, принадлежал ей.
— Уйди! — потребовал Марк.
«Было бы предложено!» — фыркнула Грета и ушла из сознания.
Теперь Марк видел в зеркале себя, и это ему нравилось больше. Он вообще не любил путать сущее с воображаемым. Это Грета могла запросто «усадить» их с Карлом с собой за стол и вести с ними непринужденную беседу, отслеживая параллельно «внешний» мир, чтобы не сболтнуть лишнего при свидетелях. А он таких извращений терпеть не мог. Психопат? Да. Но вменяемый психопат.
— Берримор! — позвал он.
— К вашим услугам! — Дома дворецкий всегда был рядом. Собственно, он и был домом, или, как минимум, живой душой Маркова крома.
— Что слышно о княгине?
— Жива, но временно недоступна.
— Звучит двусмысленно! — усмехнулся Марк, натягивая трусы.
— Двойные смыслы рождаются там, где отсутствуют простота и искренность, — Берримор был тот еще философ, и в этом-то, на самом деле, и заключалась вся прелесть ситуации. — Зачем вы носите трусы, Марк? Зачем одеваетесь согласно этой дикой моде? Вы же терпеть не можете все эти тряпки!
— Что с того? — пожал плечами Марк и продолжил одеваться. — Есть, друг мой, многое на свете… Впрочем, ладно! Лишние слова. Все дело в дисциплине. Если я принял решение вести себя, как человек, принадлежащий определенной культуре, то должен следовать и соответствующей модели поведения, — мысль показалась сомнительной, и Марк ее несколько изменил. — Или, во всяком смысле, пытаться следовать принятому решению.
— Браво! — откровенно усмехнулся Берримор, Марку даже показалось на мгновение, что «дух» улыбнулся ему из зеркала на манер придуманного каким-то человеческим писателем Чеширского кота. Но, разумеется, этого не случилось — Берримор не имел облика.
— Браво! — откровенно усмехнулся Берримор, Марку даже показалось на мгновение, что «дух» улыбнулся ему из зеркала на манер придуманного каким-то человеческим писателем Чеширского кота. Но, разумеется, этого не случилось — Берримор не имел облика.
«А писателя звали Люис Керролл, и он был математиком…»
— Натягивайте штаны, сэр, — продолжал, между тем, издеваться Берримор, — и не забудьте про смокинг! Кстати, галстук-бабочка в этом случае обязателен.
— Спасибо, Берримор! Я помню правила и одену даже жилет. Все на борту?
— Да, последними вернулись Птицелов и Людвиг. Прорвались уже во время боя.
— Повреждения корабля?
— Значительные, но ремонт осуществляется в подобающем темпе.
— Что значит, «подобающем»? — Марк пристегнул манишку и поправил стоячий воротничок рубашки.
— Умеренный, но не вызывающий раздражения.
— Любопытная формулировка, — улыбнулся Марк. — Когда мы отчаливаем?
— Уже отчалили.
— Что значит, уже? — удивился Марк. — Это когда это? И почему мне не сообщили?
— Вы принимали душ, мессир!
— Ну, а после душа?
— После душа я вам, сэр, как раз и сообщаю.
— Как далеко мы отошли? — не было смысла давать волю паранойе: отчалили, значит, отчалили. В конце концов, это прерогатива Кормчего.
— Восемь астрономических единиц, — прояснил ситуацию Берримор. — Маневр безопасности. Теперь лежим в дрейфе, ремонтируемся.
— А номады?
— Новой информации не поступало.
— Тогда, свободен!
— Никак нет, сударь!
— Что-то еще? — Марк оценивающе взглянул на себя в зеркало, но изъянов ни в одежде, ни в прическе не нашел.
— Господин Главный Кормчий настаивает на срочной встрече.
— До или после вечеринки?
— Дословно, прямо сейчас.
— Где?
— Цитирую. На ваше усмотрение.
— На мое? — Марк своим внешним видом остался доволен и мог теперь всецело отдаться делам. — Хорошо. Прикажи накрыть на двоих в Баварской гостиной: кофе эспрессо, граппа стравэкькья, кубинские сигары. Я что-то забыл?
— Я бы предложил горький шоколад.
— Бельгийский?
— Боже упаси! Только швейцарский.
— А что, если мне нравится бельгийский?
— Значит, у вас плохой вкус. В этом вопросе лучше ориентироваться на прецеденты. У госпожи Ворм вкус на сладости более изысканный, и Егор Кузьмич неоднократно отмечал, что их вкусы совпадают.
— Еще бы! — засмеялся Марк. — Им и девушки одни и те же нравятся!
— Бельгийский! — решил он, отсмеявшись.
— Вы упрямы.
— Я решил.
— Связаться с господином Главным Кормчим?
— Не связывайся! — снова засмеялся Марк. — С ним только свяжись, костей не соберешь!
— У меня нет костей! — возразил Берримор.
— Нет костей, но есть носитель.
— Ваша правда! Так мне оповестить Егора Кузьмича?
— Да, — кивнул Марк, — пусть приходит.
4. Дарья Телегина
Самое любопытное, что дорогу назад она нашла сама. Что-то с ней там произошло, во время «беседы» с розовым «камнем». Что-то он с ней сделал.
«Мозги вправил, — усмехнулась Дарья не без горечи. — Уму разуму научил».
На круг, так и выходило. Вошла приживалкой, вышла хозяйкой.
«Хозяйкой? Ну, почти…»
Получалось, «камень» ее принял.
«Конфирмацию прошла!»
Дарья вошла в приемный зал и щелкнула пальцами, подзывая мелькнувшую между колонн служанку.
— Милочка!
— К вашим услугам, госпожа княгиня! — Феона вынырнула откуда-то из-за левого плеча, словно шла за ней всю дорогу, как приклеенная.
— Марк дома? — Вопрос, как вопрос, но отчего тогда так забилось сердце?
— Да, ваша Светлость.
— Я могу?.. — Дарья поняла вдруг, что не знает, что сказать. О чем спросить.
Увидеть Марка? Говорить с ним? Встретиться?
— Вы попали в мертвую зону, ваша Светлость! — с улыбкой присела в книксене «механическая девочка». — На ваш счет не отдавалось никаких конкретных распоряжений, но ранее поступившие инструкции трактуют ситуацию в вашу пользу по умолчанию.
— То есть? — сказать по правде, Дарья из этой фразы, сказанной на великорусском наречии, поняла не много.
— Господин де Вриз беседует с господином Главным Кормчим в Баварской гостиной. Прямо сейчас.
— Пиво пьют? — усмехнулась Дарья, отреагировав на прилагательное «баварский».
— Нет, Ваша Светлость, выдержанную граппу.
— Стол накрыт на двоих?
— Именно.
— Тогда позаботься, чтобы мне тоже накрыли, и покажи где эта их гостиная!
В доме компаньонов ее новое знание не работало. Наверное, потому что Марков кром являлся частным владением, а «камень» имел в виду «Лорелей», как целокупность, и в детали не вдавался.
— Следуйте за мной, ваша Светлость! — Феона мило улыбнулась, а улыбка у нее, и в самом деле, получалась приятной и даже привлекательной, и, колыхнув юбками, повела Дарью через дом. Далеко идти, впрочем, не пришлось: Баварская гостиная, оказывается, располагалась на первом этаже, в конце короткой анфилады парадных помещений.
— Здравствуйте, господа! — она вошла в просторную отделанную резными буковыми панелями комнату и остановилась, рассматривая вставших ей на встречу мужчин.
Егор Кузьмич все еще был в своей странной форме, только без шинели и фуражки, а вот Марк успел переодеться и выглядел как денди лондонский, никак не меньше.
— Княгиня! — поклонился Главный Кормчий.
— Дари! — нахмурился Марк. — Где ты пропадала? Я волновался!
— Раньше надо было волноваться! — выпалила Дарья и тут же пожалела, что не сдержалась. Глупо пестовать обиды на того, кто дал тебе второй шанс.
«Лучший шанс!» — поправилась она мысленно, но сердцу не прикажешь. Любовь обидчивая сука. Это Дарья хорошо усвоила.
— Присядь, раз уж пришла! — На лице Марка не дрогнул ни один мускул.
— Если мешаю…
— Дарья Дмитриевна! — остановил ее Кормчий. — Ну, что за дамские штучки! Вы же старший офицер, как ни как, а не «погулять вышли». Вас пригласили, и уже не важно, званая вы или нет.
Хотелось возразить. Взбрыкнуть, как говорится. Дарья такое умела, и чего уж там, позволяла себе иногда. Но сейчас стерпела. Вернее, успела закрыть рот раньше, чем наговорила глупостей.
— Вы правы, Егор Кузьмич! — признала, вдохнув и выдохнув. — Водкой угостите?
— Здесь хозяин Марк, — пожал плечами Кормчий. — Его и спрашивайте.
— Нальешь?
— Садись! — пододвинул он стул. — Мы пьем граппу. Пятьдесят три процента алкоголя. Будешь?
— Кофе вкусно пахнет… — протянула она, присаживаясь к столу. — Буду, разумеется.
Достала папиросы, закурила, не дожидаясь «ухаживаний галантных кавалеров», приняла от Марка стаканчик, понюхала.
— Пахнет вкусно. — Попробовала, облизала губы, не стесняясь, а даже наоборот, словно бы гордясь «простонародными» манерами. — И в самом деле, вкусно. Венето или Фриули?
— Тоскана, — усмехнулся Марк, наверняка, раскусивший ее игру. — Бывала в Италии?
— В основном на севере. Пьемонт, Венето. В Тоскане только во Флоренции и Ареццо. Хорошая граппа, — она сделала еще глоток и еще один.
— Как вы себя чувствуете, княгиня? — Кормчий сидел, чуть откинувшись на высокую спинку стула. По-видимости сибаритствовал. Курил трубку, прихлебывал из стаканчика, но был насторожен и даже не пытался этого скрыть.
— Я в порядке, если вы об этом, — улыбнулась Дарья. — Но вы ведь о другом?
— Ничего не расскажите?
— О чем? — Марк отставил пустой стаканчик и смотрел ей прямо в глаза. Это он умел делать, как никто другой. Вроде, и не обидно, но мороз по коже, и взгляд не отвести.
— Я с «камнями» беседовала, — ей было любопытно, как он отреагирует, но Марк остался спокоен. — Вернее, с одним «камнем».
— Вот как! Что ж, меньшего я от тебя и не ожидал, — Марк подхватил со стола бутылку, налил Кормчему, плеснул себе, выжидательно посмотрел на Дарью. — Но нам не расскажешь, не так ли?
— Отчего же! — она протянула свой стаканчик Марку, но взгляд не отвела. — Расскажу… кое-что.
— Кое-что — уже что-то! — пыхнул трубкой Кормчий.
— Какое у вас звание? — спросила Дарья. Вопрос созрел, пора было собирать урожай.
— Командарм, — похоже, Егора Кузьмича вопрос не удивил.
— И какой же армией вы командовали?
— Маленькой! — показал Кормчий большим и указательным пальцами. — Вот такой! Семь дивизий, а списочный состав тех дивизий, и вовсе, смешной. Если скажу, обхохочитесь, госпожа капитан-инженер 1-го ранга.
— Далеко? — поинтересовалась Дарья. И праздное любопытство здесь ни при чем, хотя оно и не порок. Происхождение Кормчего имело значение само по себе. Что-то с ним было связано. Что-то важное. Однако Дарья, к несчастью, не могла вспомнить, «что именно». Она лишь надеялась вопрос этот со временем «прояснить».