Врать не буду: не помню, как мне удалось вы¬звать милицию, а не упасть в очередной обморок. Потом я какое-то время высовывала голову в коридор, кричала грабителям (а кто еще это мог быть?): «Сейчас, сейчас, ключи найду!» и снова пряталась в квартире. Наконец, кошмар кончился: одновременно открылись двери обоих лифтов, а с лестницы ворвалась великолепная Матильда, волоча за собой проводника. Тут я вышла из квартиры.
С появлением милиции грабители разметались по стенам, подняли руки вверх и что-то тоненько заголосили. Милиционеры же, наоборот, сначала как бы застыли в ступоре. Первым очнулся Владимир Иванович и, увидев меня, поманил рукой. Я смело открыла дверь: чего бояться-то, если их шестеро с автоматами, не считая Матильды? Мимоходом бросила презрительный взгляд на горе-налетчиков и... тоже опешила. Чулки на головах мне померещились с перепугу. Просто это были индийцы. Смуглые, естественно, что меня с толку и сбило.
— Светлана Игоревна, — окликнул меня Владимир Иванович, — вы какой язык в школе учили?
— Английский, — машинально отозвалась я. — Но это было давно.
— Неважно. У меня вообще был немецкий. Так что попробуйте первоначально прояснить у этих граждан, чего они здесь потеряли.
Помогать милиции — долг каждого гражданина. Только это соображение заставило меня воспользоваться моим леденящим душу английским языком, который всегда вызывает приступ бурно¬го веселья у моих знакомых переводчиков. Но делать было нечего.
Как ни странно, индийцы меня понимали. Еще более странным оказалось то, что их понимала я — с американцами, а тем более с англичанами у меня такой номер не проходил. Вдохновленная успехом, я довольно быстро выяснила, что это — новые квартиросъемщики, для которых запертая тамбурная дверь оказалась полной неожиданностью. Они сняли квартиру на год и вот сегодня как раз приехали...
Милиционеры наблюдали за нами с интересом и даже расслабились. Не нравилось все это только одному действующему лицу — Матильде, которая все время порывалась подойти поближе к одному из тюков, составлявших багаж индийцев. В конце концов ее маневры привлекли внимание Владимира Ивановича.
Тюк пришлось развязать — к восторгу Матильды. Там было несколько блоков каких-то странных сигарет.
— Марихуана, — определил один из милици¬онеров.
Несчастных индийцев — жертв в кои-то веки заработавшего замка — погрузили в лифт со всеми их пожитками. Владимир Иванович обещал похлопотать перед начальством, чтобы мне дали почетную грамоту: за систематическое содействие милиции в поимке всяких нарушителей, и тоже отбыл. А я обнаружила, что моя обормотка-Михрютка, то есть Мисюсь, выскользнула из квартиры и братается с Матильдой, а та вроде бы даже довольна. А главное, доволен был проводник:
— Это хорошо, что она с вашей киской подружилась. Теперь не будет отвлекаться от дела и котов на деревья загонять. А то случаются с ней такие оказии. Ну, будьте здоровы, мы пошли.
Ушла в квартиру и я, хотя Мисюсь рвалась вдогонку новой подруге. Абсолютно сумасшедшая кошка: котов лупит, с собаками заигрывает...
Вернувшийся с работы муж долго и злорадно смаковал историю об аресте представителей международного наркобизнеса, попутно выражая надежду, что это происшествие отобьет охоту у наших соседей сдавать квартиру абы кому. Но в остальном день прошел без приключений, и я даже успела кое-что написать, так что собиралась наутро с чистой совестью ехать на работу.
Увы, меня, определенно, преследовал злой рок! Сначала я вышла из подъезда и обнаружила, что под ногами — лужи, а сверху — льет. Это в январе-то! Пришлось вернуться назад, надеть непромокаемые сапоги, взять зонтик. И ведь знаю же примету: нельзя возвращаться, пути не будет. Как только я вышла из лифта на первом этаже, передо мной возник молодой мужчина с больши¬ми светлыми глазами навыкате и довольно свежими царапинами на лице. На мгновение я застыла от неожиданности, но быстро сориентировалась и рявкнула страшным голосом:
— А ну, стой на месте! Тебя вся милиция неделю ищет!
Лупоглазый, не будь дурак, повернулся и кинулся к выходу. Я побежала за ним, крича на ходу:
— Я тебе покажу «алкоголичку»! Я тебя отучу котов подбрасывать! Я тебе такое устрою за шуточки с черепами, покойник ходячий!
Сам лупоглазый меня вряд ли слышал, зато прохожие на улице замирали от восторга. Еще бы, такое не каждый день увидишь: бежит тетка с зонтиком за мужиком и что-то орет истошным голосом. То ли за жуликом гонится, то ли законного мужа пытается в семью вернуть. А он рвался к остановке троллейбуса, куда как раз подходила соответствующая транспортная единица.
«Уйдет ведь, мерзавец!» — подумала я. — «Ему до троллейбуса метра три осталось, а мне — все десять. Да и моложе он. Ну, за-р-раза!»
И я запустила в него свернутым зонтиком, как городошной битой. Мой злодей как раз схватился за троллейбусный поручень — и рухнул на тротуар, словно подкошенный.
Мгновенно собралась небольшая толпа. А я пошла к ней на ватных ногах. Один раз в жизни попала, куда целилась — и на тебе, убила! Зонтиком! Человека!
— Позвоните в милицию, — сказала я како¬му-то мужчине в военной форме. — Это убийство. Я все расскажу.
Мужик посмотрел на меня безумными глазами, но спорить не стал и отошел. То ли милицию вызывать, то ли от греха подальше. Мне было уже все равно, лишь бы скорее приехали.
Не знаю, сколько прошло времени, мне показалось — вечность. Наконец, из переулка одновременно выехали «Скорая» и милицейский «Мерседес». К моему неописуемому облегчению, Владимира Ивановича в милицейской машине не было. Равно как и других знакомых. Я решительно подошла к тому, кто производил впечатление старшего по группе, хотя и был весьма молод. Санитары уже клали неподвижное тело на носилки.
— Вы будете искать убийцу? Так это я его... зонтиком.
— Какое убийство, гражданка?! — взвился милиционер. — Его током ударило, троллейбус же «по колено» в воде. И не насмерть, это шок. При чем тут вы? Сумасшедшая...
— Не исключено, — покладисто согласилась я, — только этого типа ваше отделение неделю ищет. Спросите у Владимира Ивановича...
— Ах, вот как? Ну, тогда ему особое внимание нужно. Извините, мне некогда.
И он побежал к машине «Скорой помощи», на ходу подзывая к себе коллег из «Мерседеса».
А я побрела домой. На полпути обнаружила в луже свой зонтик, который не только не долетел метров пяти до цели, но еще и ушел метра на три в сторону. Слава Богу, меткость у меня сохранилась прежней! Зонтик в грязи, сапоги промокли, сама растрепанная, как черт... Не поеду никуда, пусть хоть уволят!
— В общем, обыкновенная квартирная афера плюс наше традиционное российское разгильдяйство, — рассказывал несколько дней спустя Николай Александрович нам с мужем. Мы чинно сидели в креслах для посетителей и слушали полковника, затаив дыхание. — Нацелились не на вашу квартиру, а на квартиру соседки, Алевтины. Тоже двухкомнатная, той же планировки, тоже окнами во двор. Предлагали ей за доплату поменяться на однокомнатную на окраине — ни в какую. Все варианты перепробовали — она уперлась и ни за что. У нее тут подруги, знакомые продавщицы, все свои, одним словом. Тогда решили припугнуть или даже напугать до полусмерти.
Заказчик, богатенький такой буратино из коммерсантов, хотел тут свою любовницу поселить. А то ему неудобно было на окраину мотаться. Ну и нанял двух человек, задешево нанял. Авансом каждому дал по полтиннику, да обещал по сотне зелененьких в случае успеха. Этого, лупоглазого, и дружка его — бывшего лаборанта из той лаборатории, чей череп... А они с похмелья перепутали, где право, где лево. Им сказали: справа от лифта тамбур всегда открыт. Они и рады стараться: повернулись лицом к лифту и пошли вправо.
Сначала рассчитывали, что Алевтина увидит «труп в крови», и ей станет плохо. Тогда можно будет поговорить. Кот тоже для нее предназначался — она женщина суеверная, а от сочетания кота с черепом на веревочке вообще помереть могла. Кто же мог предположить, что ваша киска этого котяру так напугает, что он своему же кормильцу-благодетелю всю морду обдерет? Кошка, кстати, у вас правильная: котик-то кастрированный оказался, на кой ей такой нужен? Но это так, к слову.
Отравленная бутылка — это у них был последний козырь. Что бы они там дальше удумали, неизвестно, похоже, и у них фантазия иссякла. Этот, лупоглазый, шел с Алевтиной «по душам» поговорить, бутылку нес. На сей раз нормальную, без отравы. И нарвался на такой прием внизу у лифта. Нападения не ожидал, испугался, кинулся бежать. Ну, и один случай на миллион — дернуло током, когда в троллейбус запрыгивал. Хорошо, не насмерть. Вот, собственно, и все. Следствие закончено, остальное решит суд.
Молодой милиционер оказался благородным человеком и умолчал о моем «боевом зонтике». Я тоже никому ничего не говорила, даже мужу. Он и так до сих пор не может мне простить, что я не дала ему хотя бы поиграть настоящим черепом. Милиция могла бы денек подождать.
Молодой милиционер оказался благородным человеком и умолчал о моем «боевом зонтике». Я тоже никому ничего не говорила, даже мужу. Он и так до сих пор не может мне простить, что я не дала ему хотя бы поиграть настоящим черепом. Милиция могла бы денек подождать.
А я считаю, что к милиции нужно относиться уважительно и помогать ей по мере сил. Мало ли что...
НЕУЧАСТИЕ В УБИЙСТВЕ
В необычайно теплый апрельский вечер, когда половина трудящихся уже вовсю отмечала день рождения дедушки Ленина, а вторая половина не менее активно готовилась встречать Пасху, я в силу ряда обстоятельств оказалась лишней на этом празднике жизни. Проще говоря, валялась с гриппом. Настроение по этому поводу было — хуже некуда, причем его полностью разделял со мной муж, которому пришлось быть и медсестрой, и сиделкой в одном лице, вместо того, чтобы дегустировать всякие вкусные вещи моего приготовления.
Врача, который, по идее, должен был прийти «в течение дня», все еще не было. Поэтому на звонок во входную дверь мой муж отреагировал необдуманно — сразу открыл. Чего на нашем этаже в принципе делать не рекомендуется, поскольку возможны любые сюрпризы.
Вот и на сей раз за дверью оказался вовсе и не врач, а молоденькая соседка из четырехкомнатной квартиры другого, не нашего, тамбура. Обычно она приходит, чтобы позвонить по телефону, дома ей мешают мать и бабушка. Но на сей раз все было гораздо интереснее.
— Ради Бога, помогите! — закричала она с порога. — Она сейчас ее убьет! Скорее, скорее!
Муж мой вообще-то не любит спешки и суеты, да к тому же считает (не без оснований), что женщины склонны все преувеличивать и драматизировать. Поэтому он достаточно спокойно отправился за соседкой, бросив мне на ходу:
— Через пять минут вернусь, а ты лежи и не прыгай. Разберемся.
Вернулся он действительно очень быстро и на мой вопросительный взгляд отозвался не без раздражения:
— Я им посоветовал вызвать милицию. Мать там лупит бабку доской от серванта по голове, дочка бегает вокруг и кричит, бабка отбивается... Самое интересное, что все они трезвые.
Последнее меня не заинтересовало и не удивило. Эти наши соседи действительно спиртного в рот не брали. Что не мешало им периодически колошматить друг друга «по кругу». Бабка считала, что двадцатилетнюю внучку по-прежнему лучше всего воспитывать ремнем, и пыталась это делать. Та в свою очередь вполне могла запустить чашкой или туфлей — что под руку подвернется — в мамочку или в бабулю. Мамочка частенько давала своей дочке оплеухи, а на бабулю, собственную мать, орала так, что было слышно у нас через лестничную площадку и четыре двери: две тамбурные и две квартирные. По-видимому, в этой семье все мешали друг другу жить, хотя разъезжаться, похоже, не собирались.
— Ты хоть доску у нее отобрал? — вяло поинтересовалась я.
Доска — это был уже новый реквизит. Мебелью там до сего дня не дрались.
— Отобрал, отобрал, успокойся. Дернул же меня черт ей дверь открыть! Еще и Алевтина там встряла...
Тут я могла только посочувствовать. Алевти¬на — украшение нашего этажа. Это — пенсионерка-алкоголичка, которую за последние десять лет никто и никогда не видел трезвой, зато всегда замечал кем-то избитой. Живет она в двухкомнатной квартире одна, к себе никого не пускает и откуда берет свежие синяки, непонятно. Сама она утверждает, что к ней повадились ходить по ночам пациенты из расположенного рядом Института имени Сербского (где преступники проверяются врачами на предмет вменяемости), причем ходят они исключительно через балкон. Вариант, конечно, интересный, если учесть, что этаж у нас — шестнадцатый.
— А этой что надо было? — изо всех сил пыталась я поддержать диалог.
Валяться молча — нестерпимо скучно, читать я не могла из-за высокой температуры, телевизор стоял в соседней комнате. А тут хоть какое-то развлечение.
— Советы давала. Как лучше доску отобрать, как вредно пить, ну и так далее... Все, лежи тихо, больше я об этих полоумных говорить не желаю.
Похоже, я задремала, потому что очнулась от звонка в дверь.
— Наконец-то, — пробурчал муж на ходу и... снова распахнул входную дверь, не поглядев в глазок.
Нет, это был не врач. Это был всего-навсего милицейский наряд, по-видимому, все-таки вызванный нашими воинственными соседками.
— Вам придется проехать с нами, — довольно вежливо обратился один из милиционеров к моему мужу, установив его личность.
— А что, собственно, случилось? — спросили мы в унисон (я свой голос подавала из комнаты, благо от моей постели до входной двери метра два, не более).
— В соседней квартире убита старушка.
— Убита все-таки? А при чем тут я?
— А при том, что вы, по показаниям дочери и внучки потерпевшей, пришли к ним в квартиру якобы за спичками и нанесли старушке удар доской по голове.
— Чушь какая! — не выдержала я. — Они там дрались между собой, младшая прибежала просить моего мужа разнять ее мать и бабку. Он пошел и через три минуты вернулся, а им посоветовал вызвать милицию.
— Вот они и вызвали. А наше дело разобраться. Есть труп, есть подозреваемый, есть три свидетеля.
— А третий кто?
— Соседка из квартиры рядом.
— Ну, это свидетель надежный, — ядовито заметила я. — Спросите у вас в отделении, сколько раз к ней через балкон уголовники наведываются, как ее в лифте насилуют по три раза в неделю... Она же пьяная, вы что, не видели?
— Но родственницы-то потерпевшей трезвые!
— Это точно, — удрученно вздохнул мой муж. — Лучше б они тоже пили, понятно было бы, с чего друг друга лупят.
— Ну, это к делу не относится, — уже с раздражением сказал милиционер. — Собирайтесь, я вам сказал, поедем в отделение. Чем вам старушка помешала, ума не приложу...
— Это он на ней тренировался! — не выдержала я пафоса момента. — А на самом деле собирался убить меня.
Взгляд, брошенный на меня мужем, тянул на увесистую могильную плиту и разом придавил неуместный всплеск веселья. Тут, через повышенную температуру и общую ослабленность организма до меня начала доходить жуткая реальность происходящего. Скорее, впрочем, нереальность.
— Вы не можете его забрать! — взмолилась я. — У меня температура, я не встаю с постели и должна остаться одна? Да вы с ума сошли!
— Это вы, гражданка, сошли с ума, — немедленно отпарировал милиционер. — Только что заявили, что муж собирался убить вас, а для практики, так сказать, укокошил старушку, и хотите, чтобы мы оставили вас с ним вдвоем?
— Доигралась? — со зловещей нежностью спросил меня муж. — Товарищи милиционеры, жена просто неудачно пошутила. Никого я не убивал и убивать не собираюсь.
— Следователь разберется.
«А прокурор добавит», — вертелось у меня на языке, но я его прикусила. Положение складывалось, мягко говоря, хреновое, без преувеличений. Хотя, собственно, что я паникую? Начальник отделения — наш добрый знакомый, сейчас позвоню ему и все наладится. О своем намерении я сообщила милиционерам, но понимания с их стороны не встретила. Оказывается, их начальство привыкло отдыхать со второй половины дня субботы, если нет никаких ЧП, а бытовое убийство старушки в разряд таковых не попадало.
— А Владимир Иванович? — ухватилась я за нашу последнюю надежду — знакомого следователя.
— В отпуске, — добили меня блюстители порядка. — Все, хватит разговоры разговаривать, собирайтесь. Посидит ваш супруг в КПЗ до понедельника, ничего с ним не будет. «Скорую» за трупом мы вызвали, как заберут, так и мы поедем.
— А как же я?
Ответа не последовало. По мнению милиции, обсуждать больше было нечего. Преступление раскрыто, что называется, «по горячим следам», следователю останется только все оформить — и в суд. Конфетка, а не дело!
Глубоко вздохнув, я предприняла еще одну попытку достучаться до здравого смысла стражей правопорядка. Минут десять со всей доступной мне убедительностью пыталась доказать, что версия наших соседок гроша ломаного не стоит. Не мог мой муж отправиться к ним за спичками, потому что мы ими не пользуемся. У нас в ходу зажигалки — для плиты и для сигарет. Соседка прибежала в истерике и кричала, что ее мать убивает бабку или наоборот — непонятно было, и что мой муж должен был пойти и помочь разобраться. Да он и дверь-то открыл только потому, что мы ждем врача.
— И вообще он собирался смотреть футбол! — выкрикнула я последний пришедший мне в голову аргумент. Самый, пожалуй, идиотский.
Как ни странно, на него-то милиционеры внимание и обратили.
— Точно! Сейчас как раз второй тайм начался. У вас где телевизор? Вы, гражданин, собирайтесь потихонечку, а мы рядом посидим. Вы ведь в той комнате будете вещи собирать? Пока еще «скорая» будет...
И вся эта милая троица отправилась в соседнюю комнату, где телевизор целый час разорялся впустую. Я же получила временную передышку. Уж кто-кто, а я прекрасно знала, что муж не в состоянии даже на работу укомплектоваться без моей помощи: то зажигалка пропадает, то мундштук, то нужные бумаги бесследно исчезают. А уж собрать носильные вещи, «все для первого ночлега», знаменитую «допровскую корзинку»... Либо милиционерам придется просить меня о помощи (а это произойдет не раньше, чем закончится матч), либо им нужно будет расстрелять на месте мою лучшую половину. Третьего не дано.