— Ну, спасибо и вам, и ей, — пробормотал я. — Только не стоило так беспокоиться, дядя Ваня! С больными ногами по городу таскаться. Меня так и так выпустили.
— Ага, выпустили! — потряс своей бульдожьей «мордой» Колесников. — Не просто так, Игорь, отпустили тебя. Если бы я целый день не мотался по твоим делам, ты до сих пор на нарах в камере сидел бы…
— Вот как? — удивленно произнес я. — Чем же это вы подсобили мне?
— Чем-чем, — передразнил завуч. — Ладно, нечего здесь, у здания полиции, торчать. Пойдем ко мне в машину, по дороге расскажу.
Озадаченный словами Колесникова, я двинулся следом за ним. Мы подошли к старенькому, видавшему виды «Фольксвагену» завуча, он открыл дверцу и, крякнув, втиснул свое большое тело на водительское сиденье. Я обошел автомобиль и сел рядом.
— Тебя куда, до дому подбросить? — усмехаясь, спросил завуч, заведя мотор. — Или к какой-нибудь девке?
— Да нет, Иван Сергеевич, — невесело улыбнулся я. — Мне после камеры не до девок. Хочется помыться и побрызгаться одеколоном. Я насквозь пропитался запахом бомжей и дешевым парфюмом проституток. Так что, если вас не затруднит, до дому, пожалуйста.
— Твоими делами весь день занимался, ничего, не затруднило, — выезжая с автостоянки ОВД, проворчал завуч. — А на машине несколько лишних километров проехать уж точно не затруднит.
— Вы что, дядя Ваня, тренировки за меня целый день проводили? — предположил я.
— Да нет. — Колесников всем своим мощным телом развернулся в кресле, выворачивая руль влево, вписывая автомобиль в крутой поворот. — Тренировки за тебя Алексей Пирогов и Владислав Зотов проводили. Это ты им спасибо скажи.
— О чем разговор, — ответил я, довольный тем, что ребята-тренеры выручили меня, подменили на занятиях, и тренировки мои не пропали. — И не только спасибо скажу, но и отработаю, когда понадобится, их подменю. Вы же знаете, за мной не заржавеет.
— Это уж ты сам с ними решай, как тебе поступить, — выпятив нижнюю губу, Колесников хмуро смотрел вперед на дорогу, недоволен он был мною. — Я другими твоими делами занимался. Как узнал от той девицы, что тебя в полицию забрали, стал обзванивать ОВД, но не нашел, в каком ты отделении. Тогда обратился за помощью к своему давнему приятелю, генералу Ермолаеву. Он в Главном управлении МВД шишка большая. Я с ним когда-то учился вместе, тренировался, потом, когда он пошел в милицию работать, помогал ему организовывать всевозможные соревнования. Вот Леня по своим каналам и выяснил, что находишься ты в Ольховском ОВД. И шьют тебе статьи за избиение двух полицейских и какого-то врача-патологоанатома. Ты что, Игорь, совсем сбрендил? — возмутился завуч и ударил рукою по рулевому колесу. У нас соревнования на носу, пацанов готовить надо, в форму после лета приводить, сам знаешь, они, пока на каникулах были, спортивную форму растеряли. А ты, понимаешь ли, ментам морды бьешь! Какому-то патологоанатому!.. Что ты в морге-то забыл?
Я пристыженно молчал, внутренне соглашаясь с претензиями, доводами и нагоняем по существу и в то же время дожидаясь, когда завуч выговорится. А он все не унимался:
— Тебе уже тридцать шесть лет, Игорь! А ты все в истории ввязываешься! Когда это прекратится? И мне от тебя покоя нет! Спасибо, что Леонид посодействовал. Позвонил начальнику ОВД, и тот белобрысому подполковнику, как там его фамилия? — Колесников выставил в мою сторону раскрытую жирную ладонь и потряс ею, требуя подсказать.
— Стрельцов, — вставил я.
— Вот-вот, Стрельцов! Ох, и противный мужик. Гонял меня, старика, то в школу, то в ОВД, требуя сначала справку ему привезти о твоем месте работы, потом характеристику, потом поручительство, что ты никуда не сбежишь из города. Подписи у ребят пришлось собирать.
Я, как говорится, выпал в осадок. Тоскливо что-то стало. Совсем и не думал, что мое дело приобретет такой резонанс в ДЮСШе. А подполковник-то, козел, не сказал, что не по своей воле выпускает, а из-за того, что надавили на него сверху. А я еще выражал ему признательность.
— Спасибо, дядя Ваня! — искренне поблагодарил я старого завуча. — Вы действительно здорово меня выручили.
— Да ладно, — неожиданно смутился из-за проявляемой мною сердечности Колесников. — Не за что особо благодарить. У меня тоже шкурный интерес. Посадят вот тебя, где я нового хорошего тренера найду? Тебя все хвалят и любят. Специалист ты хороший, ребята к тебе тянутся.
Теперь пришел мой черед смутиться — дождаться похвалы от непосредственного начальника дорогого стоит.
— Ладно, исправлюсь, — пообещал я.
Завуч свернул на очередную улицу и потребовал:
— Теперь давай-ка рассказывай, что произошло и с чего это ты вдруг мордобоем занялся?
Я вздохнул и оставшуюся часть пути до моего дома рассказывал вкратце Колесникову о том, что со мною случилось, умолчав лишь об убийстве Виктории и о моем посещении вместе с Аверьяновой квартиры Леоневской. А помалкивал я, все еще надеясь, что пронесет и никто о моем визите в дом покойницы не узнает.
Выслушав меня, Колесников вновь пожурил:
— Всю жизнь у тебя, Гладышев, что-нибудь не слава богу. И как тебе удается ввязываться во всевозможные истории? Ну, зачем тебе нужно было браться за расследование убийства этого фотографа? Ты что, огромные гонорары за это получаешь?
— Ну, бывает иногда, кое-что перепадает, — неохотно признался я.
— Вот именно, кое-что! — поднял меня на смех Колесников. — Вот за это кое-что и сядешь на несколько лет!
— Да не каркайте вы, Иван Сергеевич! — сплюнул я три раза. — Мне нельзя на зону, у меня на воле еще дел много.
— А подполковник-то этот, тоже хорош! — без всякого перехода возмущенно произнес Колесников. — Взял да и прикрыл делишки этого, как ты называешь, трупного доктора. Это что же теперь, — он посмотрел на меня круглыми от удивления глазами, — убийца фотографа так и останется на свободе?
— Вот и я о том же, дядя Ваня! Зло-то должно быть наказано! Вот потому-то я и взялся за это дело.
— Ну, ты это, ладно, Игорь, — вдруг спохватился завуч, сообразив, что невольно встал на мою сторону и все прочитанные им мне нотации потеряли смысл. — Ты много на себя не бери. Пусть каждый занимается своим делом: ты пацанов тренируй, а полицейские пускай воров, бандитов и убийц ищут. Обещай мне, что больше не будешь влезать в это дело.
— Обещаю! — не моргнув глазом сказал я.
— Вот врешь же, Гладышев, — не поверил мне завуч. — Ты же от своего не отступишься. Я тебя знаю. — Он подрулил к остановке, неподалеку от которой я жил, и остановился. — Ну, ладно, поступай как знаешь, — хмуро произнес он. — Только учти, в следующий раз выручать не буду!
— Ладно, Иван Сергеевич, еще раз спасибо за то, что вы для меня сделали, — сказал я, пожимая Колесникову руку, открыл дверь и вылез из автомобиля.
— И чтобы в понедельник на работе как штык! — стараясь говорить грозно, пригрозил дядя Ваня.
— Буду! — пообещал я и для убедительности рубанул кулаком воздух. — Железно!
Захлопнув дверцу автомобиля, я двинулся к своему дому, а завуч, развернувшись, поехал в обратном направлении.
Придя домой, первым делом снял с себя одежду и забросил ее в стиральную машинку, чтобы уничтожить впитавшийся в ткань тюремный запах, а затем, чтобы окончательно избавиться от него, залез под душ и тщательно вымылся с ароматным мылом. В ресторан или в кафе, чтобы отмечать свое освобождение, не пошел, хотя мог бы это себе позволить на гонорар, врученный мне Аверьяновой. Но решил отпраздновать выход на свободу в домашних условиях и обойтись недопитым Катей коньяком и приготовленным на скорую руку ужином. Сварганил бутерброды, поджарил картошечку с колбаской, достал из холодильника красную соленую рыбу, несколько конфет, лимон и накрыл ужин на журнальном столике в зале. Коньяка оставалось граммов двести, мне хватит. Хотя на радостях можно и напиться, завтра на работу не идти — суббота. Но ничего, мало будет — можно и в магазин сходить, благо дело он через дом, всего-то двести метров пройти.
Включив телевизор, выпил первую порцию коньяка, смакуя, надо сказать, недешевый напиток, и принялся уплетать картошку с бутербродами и красной рыбой. Ел с аппетитом и много, потому что оголодал за время сидения в обезьяннике. Время от времени щелкал программы на телевизоре. Как обычно, скучные фильтрованные новости, музыка, ретро и неинтересные политические программы. Политикой я особо не интересовался, но на одной из программ с такой передачей остановился. Шли дебаты между тремя кандидатами в мэры, а эта тема актуальна, все же интересно, кто у нас на пост градоначальника претендует? Это, во-первых, а во-вторых, двое из препиравшихся в прямом эфире мне были знакомы, причем одного — Черникова Сергея Александровича — я видел воочию в Доме культуры «Прогресс», куда он приезжал на встречу с избирателями. Второго кандидата в мэры — мужчину с выпуклым лбом и раздвоенным подбородком — я видел не далее как сегодня утром по телевизору во время его агитационного выступления, кажется, фамилия его Вольский, а зовут Анатолием Аркадьевичем. А вот третий участвовавший в дебатах находился за кадром, и я его пока признать не мог. Ну, как бы там ни было, передача меня заинтересовала, я оставил включенным этот канал, налил себе еще порцию коньяку и сделал глоток. Выступавшие чернили своих оппонентов и всячески восхваляли себя. Разумеется, каждый обещал сделать город и жизнь его жителей лучше, комфортнее, безопаснее, счастливее и т. д. Я сделал еще один глоток терпкого напитка, и в этот момент камера показала третьего участника дебатов.
О-о, черт! Я поперхнулся и закашлялся. И тут же поставил бокал на журнальный столик. На экране был тот самый мужик, чьи фотографии вытащили мне из компьютера Арсения Аверьянова Гриша Проценко и Саша Боцев… Дьявол дери, как же я его сразу не узнал! Ведь я же его уже видел не так давно на рекламной листовке. Рванул к лежащему на стеклянной полке под телевизором ноутбуку, вернулся на место и, запустив компьютер, вошел в Интернет. Набрал «Кандидаты в мэры», и на монитор выскочила фотография русоволосого мордатого мужчины с седыми висками, пухлыми щеками, полными губами и носом, похожим на накладной нос клоуна. Ну, конечно же, эта та самая фотография с листовки, одну из которых пару дней назад мне приклеили на лобовое стекло машины! Я вывел на монитор ноутбука добытые в доме у Вики снимки мужика, сфотографированного с кавказцем на чьей-то даче в лесу. Посмотрел на экран телевизора в компьютер — нет, сомнений быть не могло. Это один и тот же человек, и зовут его Ястребов Вячеслав Дмитриевич. Интересно, что же это за личность кавказской национальности запечатлена рядом с кандидатом Ястребовым? И уж не из-за этих ли снимков были убиты фотограф, а потом и его любовница? Но как бы то ни было, Ястребов представлял для моего дальнейшего расследования небывалый интерес. Возможно, оказавшаяся у меня в руках ниточка, которая ведет к Ястребову, в конечном итоге выведет меня к убийце фотографа и Вики.
Дебаты давно закончились, началась следующая программа, а я все сидел с бокалом коньяку и лазал по Интернету, изучая биографии кандидатов в мэры. Много чего интересного я узнал. Кстати, и о том, что в воскресенье в Доме культуры «Прогресс» состоятся очередные дебаты между Вольским, Черниковым и Ястребовым. А в «Прогрессе» потому, что там директор Дома культуры дальний родственник Черникова, вот и отдает Лоскутов на откуп здание, чтобы за аренду кандидатам не платить. Надо бы пойти на эти дебаты, может быть, чего интересного узнаю.
Еще долго сидел, потягивая коньяк, размышляя над сложившейся ситуацией. Когда ложился спать, уже знал, чем займусь завтра с утра.
Глава 12 Разрыв
Утром поспал немножко дольше. Затем поднялся, привел себя в порядок, позавтракал и вышел из дому. Обойти прогуливающуюся по тротуару вдоль дома Лидию Ивановну не представлялось возможным, поэтому пришлось пойти ей навстречу.
— Игорь Степанович! — обрадовалась она — Вас уже выпустили! Какая радость!
— Да-да, Лидия Ивановна, — проговорил я, стараясь прошмыгнуть мимо. — Спасибо за участие! Ваше заступничество сослужило мне хорошую службу. Как видите, долго в полиции меня не задержали, вчера же и выпустили.
Однако прошмыгнуть не удалось, злокозненная старуха встала на моем пути.
— А что же такого вы натворили?
Я не стал прикалываться, не тот случай — пошутишь сейчас, а старуха примет за чистую монету и разнесет сплетни по всему дому, потом позора не оберешься. И я постарался подыскать на ее вопрос более-менее правдоподобный ответ:
— Спутали меня с бандитом одним, вот и забрали, а когда разобрались, отпустили.
— Да что вы говорите?! — всплеснула руками пожилая женщина, покачивая головой, и непонятно было, верит она мне или насмехается.
— Извините, я опаздываю, — произнес я, обходя старуху с другой стороны, и пошел от нее, все убыстряя и убыстряя шаг.
— Вы бы врать научились! — крикнула мне в спину Лидия Ивановна. — А то несете чушь несусветную. Они же вас с утра у дома ждали и интересовались у меня про Гладышева Игоря Степановича. Конкретно про вас! Как же тут обознаться можно?
Я обернулся.
— Тоже удивляюсь, Лидия Ивановна! — крикнул и развел руками. — Как они могли так обознаться?!
Вновь развернувшись, пошел еще быстрее и вскоре скрылся за углом железного забора, огораживающего детский сад. Несколько минут спустя был в гараже и заводил машину. А еще через пять минут ехал по улицам города. Путь мой лежал в Дом культуры «Прогресс». Я рассчитывал застать там Катю, поговорить с нею, конечно, не как любовник с любовницей, а как исполнитель с работодателем. Были у меня кое-какие мысли относительно дальнейшего расследования убийства ее мужа. Рассчитывал застать ее на месте, потому что это у нас, бюджетников, суббота-воскресенье выходные дни, а частные предприниматели, работающие на свой карман в праздничные и выходные, усиленно пашут, потому что именно в эти дни отдыхают бюджетники. Да и другие, не работающие в сфере обслуживания, люди.
Когда я прибыл к конечной цели своей поездки и вошел в фойе, у ресепшена столкнулся с директором «Прогресса» Георгием Семеновичем Лоскутовым, который разговаривал о чем-то с охранником Константином. Сегодня он был одет в серый летний костюм, голубенькую рубашку в полоску, темно-синий галстук и серого цвета летние туфли. При моем появлении интеллигентное, приятное, с белой кожей лицо Лоскутова залучилось от приветливой улыбки и он проговорил:
— Здравствуйте! Вы ко мне?
Я остановился возле ресепшена и тоже улыбнулся в ответ, потому что не улыбнуться такому обаятельному человеку было просто невозможно. Везет же сотрудникам, у кого такой начальник.
— Нет, я не к вам!
— Извините… А то я жду директора одной фирмы. Нам с ним кое-какие дела нужно обговорить по проведению послезавтра дебатов в Доме культуры. — Лоскутов замолчал, молчание это было как бы выжидающим, он словно ждал объяснения, кто я такой и зачем пожаловал в его владения.
Я не стал обманывать его ожиданий и сказал со смешком:
— Нет, я еще до директора фирмы не дорос, а пришел к Аверьяновой Екатерине.
Директор поморщил высокий лоб, как человек, вспоминающий что-то, а затем его глаза просветлели, и он произнес:
— Ах да, я вас вспомнил! Вы в прошлый раз вместе с Катей были. То-то я смотрю, ваше лицо мне знакомо. Я ее что-то сегодня не видел, — и директор обратил свой взор к охраннику, предлагая ему опровергнуть или подтвердить его слова.
При виде меня Константин растерялся, что было заметно по его изменившемуся лицу (видимо, не очень-то приятно видеть человека, которому продал информацию, касающуюся личной жизни работающих с ним бок о бок людей), но уже успел взять себя в руки, и его физиономия успела принять обычное нагловатое выражение.
— Нет, ее еще не было, — подтвердил он слова шефа, засунул палец за воротник своей форменной рубашки и потянул за него, словно воротник стал узок и давил ему на шею.
— Ошибся я, видать, предполагая, что Катя окажется на месте. А Дима-то здесь?
— Дима здесь, — ответил Костя, который стоял перед директором навытяжку и сейчас, как мне показалось, ослабил одну ногу.
Я хотел было извиниться за беспокойство и уйти, но тут мне в голову пришла одна идея, и я сказал:
— Если вы не против, я пройду к Диме, он мне нужен на пару слов.
Охранник, наверное, сам вправе решать, кого пропускать, а кого нет. Но он в присутствии шефа вопросительно посмотрел на него — субординацию соблюдает.
— Можно, Георгий Семенович?
Лоскутов выпятил нижнюю губу, выражая таким образом недоумение, и ответил:
— Почему бы и нет? Проходите, конечно, раз вы к сотрудникам в фотосалон пришли.
— Спасибо! — я раскланялся с директором и двинулся влево в фотостудию.
Постучав, вошел внутрь.
— Привет! — поздоровался я с сидевшим ко мне спиной в белой футболке и темных джинсах Дмитрием. Смазливый фотограф оторвал от монитора компьютера, на котором обрабатывал видео— и фотоматериалы, взгляд, оглянулся на меня, буркнул:
— Здравствуйте, — и, демонстрируя свою занятость, вновь уставился в монитор.
И чего этот парень так взъелся на меня? Может, невзлюбил за то, что я частный сыщик, может быть, из-за того, что видит во мне соперника, подбивающего клинья к его хозяйке, к которой он сам неровно дышит, а может быть, я ему просто не нравлюсь. Поучить бы его хорошим манерам, да печальный опыт беседы с патологоанатомом и двумя полицейскими у меня уже есть. Еще одного случая подполковник Стрельцов мне не простит. Ладно, сделаем вид, будто не заметили презрительного отношения, но затаим обиду, а представится случай, поквитаемся.
— Екатерина Арэтовна не говорила, когда придет сегодня на работу?
— Она мне не докладывает, когда приходит, когда уходит, — явно наслаждаясь тем, что может мне досадить, проговорил модник.
— Понятно! — миролюбиво сказал я и вздохнул, разговора по душам у нас не получится, а жаль. Но одну идею, пришедшую мне в голову и ради которой я и заглянул к Диме, все же надо осуществить. Я полез в сумку и достал из нее жесткий диск. — Так, Дима, — сказал, переходя на начальнический тон (эта публика понимает только так, когда с ней общаются подобным образом). — Хозяйка сказала, чтобы ты распечатал мне несколько фотографий. И быстрее, пожалуйста, у меня времени нет.