— Я не вижу миссис Флекенспек. Что стало с правилом номер шестьсот: никаких проявлений чувств на людях?
— Не было никакого шестисотого правила! — вознегодовала Софи.
— Не будет ни одного правила, если ты начнешь их нарушать, — бросил Брэнд. Сейчас он был совершенно не похож на того парня, который когда-то носился на мотоцикле по сонным улочкам Шугар-Мейпл-Гроув, рискуя свернуть себе шею, а недавно привез ей на работу душистый горошек, гонялся за Софи с банкой, полной червей, и прыгал с утеса, желая произвести на нее впечатление.
И тут до нее стало доходить: Брэнд считает, что только он может нарушать правила и устраивать переполох.
— Ладно, — сказал он, избегая смотреть на Софи. — Думаю, наша миссия здесь окончена. Поехали.
Софи и представить не могла, что ее разочарует поездка домой. Брэнд гнал джип с такой скоростью, будто хотел поскорее от нее отделаться.
Как давно он перестал доверять людям? Да и доверял ли вообще кому-нибудь?
Боже правый! Софи поняла, что по-прежнему влюблена в Брэнда Шеридана.
Ее любовь к Брэнду совсем не походила на чувство, которое она испытывала к Греггу. И эта любовь способна снова разрушить ей жизнь.
Улегшись ночью в постель, Брэнд по-прежнему ощущал на губах свежесть чистых вод у Голубого утеса и сладость зовущего поцелуя Софи.
Может быть, ему тоже стоит установить кое-какие правила? Например, запрет на поцелуи.
В душе Брэнда пробудилось жгучее и щемящее чувство, страстное желание приткнуть уставшую голову в каком-нибудь тихом и безопасном месте. Софи, и только Софи, невзирая на ее ставшее прозрачным бикини, заставляла Брэнда страдать.
Он провел в милом сонном городке Шугар-Мейпл-Гроув неделю и с потрясением констатировал, что ему еще ни разу не было скучно. Брэнд медленно успокаивался и расслаблялся после длительного нечеловеческого напряжения.
Так было до тех пор, пока парень у запруды, неугомонный сорвиголова — копия молодого Брэнда, — не швырнул его в прежний мир. Теперь Брэнд задавался вопросом: зачем молодые мужчины отчаянно стремятся оставить родные места?
«Подумай о чем-нибудь другом», — приказал он себе и выполнил собственный приказ.
И вспомнил, что его отца нет дома. Когда они с Софи приехали и Брэнд не обнаружил автомобиль доктора, Софи объяснила, что сегодня вечером Общество Святого Иакова устраивает вечеринку.
— Значит, папа ведет достаточно активную жизнь. — Брэнд все больше радовался подобным обстоятельствам.
— О да, и она ему на пользу. — Софи отвела взгляд.
Брэнд, видя реакцию Софи, не мог не предполагать, что она знает о жизни его отца гораздо больше, но не желает рассказывать. Это стало очевидно в тот день, когда он спросил ее о пожаре. Софи тогда вроде бы запаниковала.
Ладно, он тоже не хочет рассказывать ей обо всем, хотя Софи настаивает на откровенности. Это происходит уже во второй раз. И во второй раз Брэнд ужасно хочет ей открыться.
На мгновение он подумал о ней не как о ребенке, нуждающемся в защите, а как о женщине, способной разделить с ним ношу. Но разве можно просить женщину о помощи?
Почему до того, как Софи попросила его рассказать о том, что он видел и сделал, Брэнд не ощущал всей тяжести своей судьбы?
«Синклер поступил верно», — подумал он, беря письма, отправленные Саре примерно шестьдесят пять лет назад.
Рядовой Синклер Хорснелл уже несколько месяцев был за границей. Его письма стали более редкими и гораздо менее откровенными. Изначальный восторг и любопытство уступили место едва заметному цинизму. Теперь он находился не в Ирландии, а на юге Франции. Было начало 1943 года.
«Моя любимая Сара, пожалуйста, не выпытывай у меня, чем я занимаюсь. По большей части это не приносит радости. И если честно, я не желаю тебе рассказывать.
С любовью, Синклер».
Но последняя фраза, казалось, была написана по принуждению.
Брэнд отложил письма, не решившись читать далее.
И тем не менее он ощущал единение с Синклером и Сарой, несмотря на разделявшие их десятилетия. Он продолжал думать о них, даже выключив свет.
Синклер менялся. Отправляясь на войну, он никогда не написал бы Саре так резко: «Не выпытывай у меня». Синклер стал суровее, и это отчетливо просматривалось в его последних четырех-пяти письмах. Брэнд не считал, что такие перемены окажутся добрым предзнаменованием для милой изящной Сары.
Когда Брэнд гнался за Софи на велосипеде, ощущая порывы ветра, скорость и удивительное желание обогнать ее, он впервые за долгие-долгие годы почувствовал себя прежним мальчишкой. Тем мальчишкой, черты которого все яснее вырисовывались с каждой секундой, проведенной в Шугар-Мейпл-Гроув, рядом с Софи.
И подобно Саре, Софи будет разочарована, если понадеется, что прежний Брэнд Шеридан полностью возродится к жизни.
Возможно, в следующий раз, когда она захочет узнать, что он видел и сделал, Брэнд ответит ей в стиле Синклера: «Не выпытывай у меня».
Сквозь открытое окно спальни Брэнд услышал, как подъехала машина и хлопнули дверцы. Раздались голоса отца и Хильды. Переполняемый любопытством Брэнд поднялся с кровати и подошел к окну.
Его отец и бабушка Софи стояли в темном дворе, прильнув друг к другу. Потом они поцеловались. И это был не дружеский поцелуй в щечку.
Брэнд отпрянул от окна. Ему стало стыдно, что он подглядывает. Его поразило увиденное, однако одновременно Брэнда охватил гнев.
Отец считает, что он предал мать, не явившись на ее похороны?! А почему он так быстро нашел ей замену, словно она ничего для него не значила?
Брэнд вспомнил выражение лица Софи, когда они заговорили о его отце, и понял, что она в курсе происходящего.
Предательство! В следующий раз, когда ему захочется поведать ей свои секреты, следует вспомнить об этом.
Брэнд был ужасно разочарован. Почему? Ведь он циник по натуре и знает, что люди разочаровывают друг друга. Было бы величайшей глупостью доверить Софи свои переживания и тайны. Слава богу, он не поддался искушению и не разоткровенничался с ней сегодня, хотя на какое-то мгновение желание сделать это стало невыносимым.
Брэнда охватило неудержимое стремление сбежать.
Однако он не из тех, кто скрывается от трудностей. Брэнд Шеридан принимает боевую стойку и приглашает весь мир ополчиться против него. Военная служба превратила его в гладиатора, охотно выходящего на арену.
На любую арену, за исключением одной.
Никогда прежде Брэнд не ступал на арену любви.
Да, он находит спасение в опасности. Опасность всегда придавала ему сил. Однако сейчас Брэнду показалось, что он стоит на утесе намного более опасном, чем Гроза Жизни.
Брэнд начал влюбляться в Софи.
Он мог влюбиться в нее, мог не влюбиться, но предпочел первое. Неудивительно, что он так старательно оберегал себя от любви. Она пришла без его позволения и вне расписания. Брэнд не мог противиться этому чувству. А в его мире беспомощный человек — слабак.
Усилием воли Брэнд совладал с эмоциями.
Он поклялся привести розовые клумбы матери в порядок. Так он почтит ее память, поскольку его отец оказался не способен на это. А затем он напрямую спросит отца о его отношениях с Хильдой.
А потом Брэнд уедет. Его подразделение временно располагается в Калифорнии. Он давно не жил в казарме, но смирится с условиями до тех пор, пока не найдет другое жилье.
Брэнд достал сотовый телефон, которым не пользовался неделю, и отправил CMC своей сестре: «У папы все хорошо».
Он помедлил, раздумывая, сообщить ли ей о новой папиной подружке. Нет, незачем вмешиваться в дела отца.
Затем Брэнд отправил CMC своему боссу по поводу того, что не готов оставаться в городке целый месяц. Этот городок больше не является самым безопасным местом в мире.
Шугар-Мейпл-Гроув стал для Брэнда самым опасным городом.
Кое-что изменилось. Он влюбился. В родной городок. В Софи.
Но вряд ли ему удастся вернуться сюда, к прежнему образу жизни. Так же как не стать прежним Синклеру Хорснеллу. И Брэнд, и Синклер — не для провинциальных городков. Ни одна провинциальная девушка не вынесет циничного и утомленного мужчину.
Мужчину со сломанной психикой, которую никогда ничем не восстановить. Такого мужчину не спасет даже любовь всего мира.
А как поступить с его обязательством помочь Софи восстановить репутацию, притворяясь перед горожанами, будто он встречается с ней? Брэнд поднял брошенный у кровати график свиданий, составленный Софи.
Оставалось всего одно мероприятие. Вечеринка по случаю помолвки ее бывшего жениха. Если Брэнд пойдет и переломает ноги Слизняку Гамильтону, вечеринка не состоится.
Мужчина, у которого в голове крутятся подобные мысли, никогда не станет женихом Софи Хольцхайм.
Кроме того, Брэнд всегда гордился своим умением держать слово. За четыре года в глубоком подполье он порядком подрастерял это умение, но теперь следовало возродить его к жизни.
Кроме того, Брэнд всегда гордился своим умением держать слово. За четыре года в глубоком подполье он порядком подрастерял это умение, но теперь следовало возродить его к жизни.
Брэнд пообещал Софи, что выручит ее. Нельзя же отказаться от данного слова только потому, что Софи умолчала о романтических отношениях его отца и Хильды?
Кстати, Брайан Ланкастер никогда не поступил бы так благородно. Инстинктивно Брэнд понимал, что после четырех лет обмана он должен вести себя честно и последовательно.
И не важно, если от этого он будет страдать. Главное, чтобы не страдала Софи. И все же ей придется помучиться. Он отведет ее на эту чертову вечеринку, но до тех пор придется избегать встреч с ней.
Либо он все сильнее будет привязывать ее к себе и в конце концов больно ранит, либо начнет отстраняться постепенно, причиняя минимум страданий.
Брэнд решил соблюдать дистанцию — исключительно ради блага Софи.
Глава 8
Платье стало последней попыткой восстановить разрушенное. Софи Хольцхайм никогда не носила платьев подобных тому, что было на ней сейчас. Преобразить ее до такой степени не удалось даже подвенечному платью.
Софи впервые разорилась на дизайнерское платье из переливающегося зеленого шелка.
Теперь она понимала, почему люди покупают одежду известных марок. Платье не просто выгодно подчеркивало женскую фигуру, оно ее обожествляло.
Это платье выглядело в десять раз сексуальнее бикини, что казалось невероятным, учитывая количество потраченной на него ткани.
Платье струилось по телу Софи, чувственно шелестя. Оно великолепно подчеркивало ее формы, делая невероятно соблазнительными грудь и бедра.
Цвет и фактура ткани чудесно оттеняли кожу Софи. Она стала гладкой и по цвету напоминала жирные сливки. Юбка заканчивалась чуть выше колен, отчего ноги женщины казались стройнее и длиннее.
А мерцающие переливы шелка придавали загадочности ее взгляду. Ну, если честно, помогло не только платье, но и час, проведенный в местном магазине косметики.
И все же Софи чувствовала, что все надежды, связанные с этим платьем, не сбылись. Разрушенным она считала не только свою репутацию в Шугар-Мейпл-Гроув. Наплевать, если при виде ее красоты Грегг Гамильтон свалится в бассейн. И ей абсолютно безразлично мнение горожан.
Софи никогда не удастся восстановить прежние отношения с Брэндом.
Она поняла это сразу, как только открыла дверь и увидела его на крыльце. Он потрясающе выглядел в смокинге, белоснежной рубашке и безупречно завязанном галстуке-бабочке. Но его взгляд при ее появлении не изменился; он был таким же, как перед отъездом с запруды неделю назад.
Всю неделю Брэнд вел себя холодно и отстраненно. Когда Софи подходила к клумбам с розами, предлагая помощь, он заявлял, что намерен ухаживать за ними самостоятельно, дабы почтить память матери. Это его личное дело.
Уж с этим невозможно было спорить.
Но вскоре Софи выяснила, что дело не только в розовых кустах. Брэнд отказался рыбачить и идти в кино. Ему не хотелось ехать на велосипедах в центр города за мороженым.
Он явно не желал проводить с ней время.
Имей Софи хоть немного гордости, она отказалась бы идти с ним сегодня на вечеринку. Но черт побери, сегодняшнее мероприятие было запланировано с самого начала! Главная цель — доказать горожанам, что Софи разлюбила Грегга.
И естественно, она понадеялась, что платье произведет впечатление на Брэнда.
Однако Софи сразу же поняла, что проиграла.
Вышедшая проводить их бабушка произнесла по-немецки:
— Выясни, умеет ли он танцевать, Софи. Никто не сравнится с хорошим танцором.
Брэнд ответил фрау Хольцхайм на совершенном немецком языке, который был намного лучше, чем у Софи:
— Боюсь, танцор из меня плохой.
Бабушка искренне обрадовалась тому, как хорошо Брэнд говорит по-немецки, словно ее совсем не волновало, что он понимал все разговоры. Смущенная Софи вспомнила кое-что из высказываний бабушки, стараясь припомнить и свои ответы.
Они прошли по дорожке к автомобилю, который Брэнд взял у отца. Он открыл дверцу и, когда Софи уселась на сиденье, вежливо и тихо закрыл ее, словно наемный водитель.
Собственно говоря, ведь он — обыкновенный парень, оказывающий старой приятельнице услугу. Именно Софи установила границы их отношений.
— Нам нужно обсудить расставание, — сказал Брэнд, усевшись на водительское сиденье и плавно отъезжая от дома.
Софи рассчитывала обсудить, почему Брэнд скрывал знание немецкого языка, поэтому его предложение застало ее врасплох.
— Что ты сказал?
— Расставание, — повторил он. — Если я просто уеду, все подумают, что тебя снова бросили. Вряд ли тебе нужен такой финал.
— Ты уезжаешь?
— Да.
— Я думала, ты проведешь здесь месяц.
— Нельзя ничего планировать с парнем, у которого работа вроде моей, Софи, — бросил Брэнд.
— Ты не вернешься?
Мужчина промолчал. По его взгляду Софи поняла, что он, по сути, никогда и не возвращался.
«Я слишком долго убеждала его, что в этот городок следует вернуться, — подумала она. — Но заслужила ли я, чтобы ко мне возвращались?»
— Нам не стоит расставаться на глазах у всех, — проговорила Софи, глядя в окно. — Я притворюсь, что мы созваниваемся, обмениваемся электронными письмами. А затем, через несколько месяцев, роман закончится неудачей.
— Дай всем понять, будто это ты меня бросила, — посоветовал Брэнд. — Скажи людям, что у меня чересчур ответственная работа и жизнь с таким парнем слишком тяжела для женщины, желающей того, чего желаешь ты.
— Откуда тебе знать, чего я хочу?
— Ты всем своим видом это демонстрируешь, — довольно резко ответил Брэнд. — Маленький домик, наподобие этого. — Он кивнул на дом, мимо которого они проезжали, с игровой площадкой, детскими качелями и качелями для взрослых. — Песочницы и трехколесные велосипеды, — тихо продолжал Брэнд. — Муж, который каждую ночь проводит дома. Пикники и жареный цыпленок по воскресеньям. Привычная жизнь в Шугар-Мейпл-Гроув.
— Значит, ты никогда не остепенишься, Брэнд? Ты никогда не захочешь, чтобы в твоей жизни были подобные радости?
— Моя работа несовместима с семейными отношениями, — мрачно произнес он. — Я много раз убеждался в этом. Несправедливо просить кого-то разделить с тобой жизнь, полную непредсказуемости и постоянного риска.
— Жуткое одиночество.
— Я не одинок! — рявкнул Брэнд.
Софи взглянула на него и поняла, что он лжет.
Софи сделала все, что могла, стараясь вытащить его из омута одиночества. Какое-то время она убеждала себя, что ей это удастся. Теперь она оценила потрясающую выдержку Брэнда. Ей стало ясно, что он принял решение и Шугар-Мейпл-Гроув его не интересует, впрочем, как и она.
Однако, несмотря на боль, Софи не сомневалась, что научилась кое-чему очень важному. Две недели, проведенные рядом с Брэндом Шериданом, позволили ей понять, что ее отношения с Греггом были всего лишь дешевой имитацией любви…
Выехав из Шугар-Мейпл-Гроув, они оказались на извилистой проселочной дороге, ведущей к особняку Гамильтонов, обнесенному внушительным забором. Легкий ветерок качал дорожный указатель, на котором были закреплены воздушные шарики цвета лаванды.
— «Усадьба „Фазановая роща“», — прочитал Брэнд надпись на указателе и цинично усмехнулся. — А себя они титуловали? Герцог и герцогиня усадьбы дохлых фазанов.
Изначально усадьба являлась двухэтажным фермерским домом. Но проводимая в течение многих лет переделка придала зданию сказочный вид.
Усадьба когда-то казалась Софи безопасным местом. После смерти родителей она надеялась обрести покой в этом доме. Да, жила бы она тихо и спокойно, но быстро стала бы деградировать, так никогда и не поняв, что такое жить в полную силу.
Сегодня дом был ярко освещен. Через огромные оконные проемы на лужайку струился золотистый свет.
— Ты можешь припарковаться у заднего входа, — предложила Софи.
Брэнд так и сделал.
Когда они объезжали дом, Софи увидела патио, уже заполненное гостями. Бирюзовая вода в плавательном бассейне мерцала.
— Позволь мне спросить напрямую. Вы собирались жить вместе с его родителями?
Брэнду удалось припарковаться в дальнем углу у сарая. Софи придется пройти немалое расстояние в туфлях на высоких и тонких каблуках.
— В доме полно комнат. — (Брэнд что-то прорычал в ответ.) — Его брат, женившись, тоже поселился здесь. — Софи почему-то начала оправдываться.
Брэнд выключил двигатель. Когда Софи протянула руку, чтобы открыть дверцу, он сурово взглянул на нее. Она откинулась на спинку сиденья и стала ждать.
Он открыл дверцу и предложил ей руку.
— Ты собиралась жить с его родителями, — с отвращением сказал Брэнд.