Например, на выборах в Калифорнии в 2003 г. предлагался контракт, в котором человек мог получить 1$ в случае выигрыша Шварценеггера и ничего в случае его проигрыша. Стоимость контракта все время менялась, отражая коллективное мнение о вероятности победы кандидата. Стоимость в 50 центов означала, что половина участников не верит в победу Шварценеггера, стоимость в 80 центов — что они оценивают шансы на победу как 80%, и так далее. Таким образом, купив 10 000 контрактов по 80 центов, участник мог выиграть 2000 долларов. Естественно, людей привлекала не столько возможность заработать, сколько азарт участия.
Анализ результатов предсказаний электронной биржи IЕМ показал, что они на удивление точны. Например, за последние годы в 49 различных выборных мероприятиях, как американских, так и иностранных, точность предсказания была от 1,37% до 3,43%. 1,37% означает, что биржа предсказывала кандидату 48,63% голосов, а он получил 50%. Точность этих предсказаний всегда превосходила предсказания самых высокопоставленных экспертов.
Сайт www.uiowa.edu все более популярен и активен. По его примеру созданы другие электронные биржи, где люди могут делать ставки на спортивные матчи, соревнования и конкурсы. В отличие от букмекерских контор, где люди делают ставки на основании только своих собственных предсказаний и эти ставки уже невозможно изменить, в электронной бирже участник отслеживает результат коллективного мнения и может мгновенно покупать или продавать акции. В то же время успех этой идеи основан на четырех основных принципах:
• разнообразие мнений;
• независимость;
• децентрализация;
• агрегация.
При забвении хотя бы одного из этих принципов коллективная мудрость превращается в свою противоположность. И яркий пример тому — столь любимые в нашей стране “финансовые пирамиды”, основанные на принципах “информационного каскада”.
Классический пример такого каскада — строительство дорог в США в середине XIX века. Страна бурно развивалась, и оказалось, что наряду с железными дорогами необходимо большое количество хороших дорог, связывающих мелкие городки с центром. Асфальт в то время еще не придумали, строительство качественных грунтовых дорог с отсыпкой песком и щебнем обходилось дорого, и народ передвигался по тропам, превращавшимся в грязевые потоки после дождя и окутываемым клубами пыли в сухую погоду. Естественно, такое положение было не только в США, но и во всем мире.
Инженер Георг Геддс предложил решение этой проблемы. Он предложил строить “деревянные дороги”. Вдоль дороги прямо на землю укладываются деревянные брусья, на которые набиваются поперечные доски. Быстро и дешево. Не надо ни подготовки грунта, ни дополнительного обслуживания. В середине XIX века, когда передвигались пешком или на лошадях, такие дороги были встречены с энтузиазмом.
Вначале их начали строить вокруг Нью-Йорка, через короткое время они распространились по всей стране. Через 10 лет более 1000 компаний в США занимались их строительством.
Однако энтузиазм быстро закончился. Предсказания о том, что деревянные дороги будут служить не менее 8 лет, не оправдались. Через 4 года они приходили в полную негодность, что делало их строительство нерентабельным. Быстро распространившись по всей стране, они так же быстро исчезли вместе с создавшим их бизнесом.
Деревянные дороги — это классический пример информационного каскада. Первые дороги были успешны, так же как все последующие, построенные в течение нескольких лет. Этот успех вдохновлял других людей, они строили свои дороги, их соседи, видя успех предприятия, следовали их примеру. За несколько лет деревянные дороги покрыли всю страну, и только спустя длительное время стала ясна порочность идеи, положенной в основание всего проекта, — деревянные дороги были очень недолговечны. (Мы уж не говорим о том, что они бы принципиально не подошли для автомобильного транспорта: лошадь еще может переступить через сломанную доску, автомобилист ее чаще всего не заметит.)
Каскад возникает в том случае, когда люди последовательно передают информацию друг другу. Скажем, группа туристов в незнакомом городе решила пойти в ресторан. Они спрашивают совета у портье. Тот рекомендует им ресторан своего дяди, хотя на деле это не лучшее место в городе. Проходящие по улице туристы, сравнивая переполненный зал этого ресторана с полупустыми залами соседних заведений, делают тот же выбор. Потом обе эти группы рекомендуют дядин ресторанчик своим соседям по гостинице, те — следующим. Возникает информационный каскад, при котором владелец ресторана оказывается в прибыли.
Более печальный пример — финансовые пирамиды. Первые вкладчики получают хорошие проценты, они разносят весть о легком доходе по своим знакомым, количество вкладчиков растет в геометрической прогрессии, оборотная масса денег увеличивается, организаторы могут выплачивать большие проценты, это привлекает новых вкладчиков, и процесс разрастается, пока в один прекрасный момент вся пирамида не рушится. Это неизбежно, потому что иначе в какой-то момент объем выплат должен превысить объем поступлений, а никакой бизнес не может обеспечить заявленных высоких процентов.
Удивительно, что после краха первых гигантских финансовых пирамид люди продолжают верить в эту идею и нести свои денежки в Страну Дураков. Причем совершенно добровольно. В последнее время устроители пирамид все чаще маскируют их под религиозные, психологические или коммерческие группировки, используют методы НЛП для вербовки новых членов, но сущность их остается все той же: выманивание денег из простаков с использованием законов психологии толпы.
Как мы видим даже из нескольких представленных примеров, знание этих законов становится все более необходимым для руководителей всех рангов: от менеджеров крупных предприятий до президентов. Крупные политические лидеры всегда понимали значимость оперирования толпой и пользовались этим в своей деятельности. Популярность Ленина во многом была основана на его публичных выступлениях; Сталин создал специальную систему, когда участие в массовых мероприятиях — собраниях, митингах и демонстрациях — было обязательно для всех граждан.
Гитлер мог часами выступать перед толпами последователей, на этом же была основана популярность Фиделя Кастро и его современного последователя Уго Чавеса. Социальная психология занимается этим вопросом, однако в последнее время все шире признается тот факт, что наряду с вербальным и визуальным общением огромное значение в формировании настроения толпы играет полевая компонента. Мы можем говорить о Групповом Поле, Морфогенетическом Поле, Биологическом Поле — у этого понятия нет однозначного определения, — но именно это поле является основой поведения толпы как единого целого, как организма, поведение которого не сводится к поведению отдельных его клеток. Следовательно, можно говорить о сознании индивидуальном и коллективном.
ЧТО ТАКОЕ СОЗНАНИЕ?
“Ад и рай — в небесах”, — утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай — не круги во дворе мирозданья,
Ад и рай — это две половины души.
Омар Хайям
На первый взгляд поведение рабочего на конвейере ничем не отличается от поведения муравья. Но это только поверхностное сходство. Для рабочего конвейер — это лишь одна из его многочисленных функций: он одновременно может быть заботливым отцом семейства, рыболовом, коллекционером, читателем романов, зрителем, членом политических партий. При изменении условий рабочий сможет отреагировать вне зависимости от заложенной в его работе программы, и даже вопреки ей. Рабочий может бастовать и требовать изменения условий. Про забастовки муравьев нам ничего не известно. Поэтому рабочего выгодно заменить роботом, поведение которого полностью соответствует муравьиной психологии.
Примечательно, что жесткая коллективная структура, удивительно устойчивая для муравьев и обеспечившая их выживание в течение сотен миллионов лет при всех изменениях окружающей среды, оказалась совершенно неустойчивой для человеческого общества — будучи даже насильственно установленной и оберегаемой, она самопроизвольно распадается в исторически мгновенный срок. Социалистическая система просуществовала 70 лет и тихо распалась, без особого давления извне. Очевидно, что при подавлении Индивидуального Сознания во имя Коллективного в человеческом обществе оказываются нарушенными фундаментальные законы жизни ноосферы, законы устойчивости сложноорганизованной системы. Коммунистическая модель строения общества идеально подходит для простейших и насекомых, однако все попытки ее внедрения для людей — более сложно организованных существ — оказываются нежизнеспособными.
Все вышесказанное заставляет изменить и представления о структуре сознания человека: многое из того, что мы называли под-Сознанием, оказывается над-Сознанием.
Все вышесказанное заставляет изменить и представления о структуре сознания человека: многое из того, что мы называли под-Сознанием, оказывается над-Сознанием.
Кроме того, это заставляет иначе взглянуть на само определение понятия “сознание”. Это понятие является одним из базисных для любой научной дисциплины, в той или иной мере имеющей человека в качестве объекта изучения. Базисные понятия любой научной теории первичны, то есть не определяются через другие, ранее введенные понятия, а вводятся интуитивно. Они задают весь дальнейший ход возможных рассуждений — вспомним, насколько различными оказываются геометрии Эвклида и Лобачевского-Римана, отличающиеся первичными определениями.
История попыток построить строгое, не интуитивное, определение сознания корнями уходит в далекое прошлое. Более того, все эти попытки неизбежно основаны на априорном разделении всей природы на сознательную и бессознательную: определение должно лишь формально провести эту границу именно там, где ожидается. В зависимости от этого авторы концепции и судят об адекватности конкретной формулировки. Определения, основанные на таком разделении, являются субъективными и, более того, пристрастными — чаще всего в пользу Homo Sapiens. При таком подходе избежать логической тавтологии не удается принципиально.
Более того: заложенный в основу экспериментов, такой подход к определению сознания методически приводит к некорректным результатам. Так, в известном опыте экспериментатор удаляет раструб со входа в гнездо осы — и она достраивает новый. Далее он проделывает дыру в изгибе трубы до раструба, и оса строит и трубу, и раструб. “Ага! — говорит экспериментатор. — Вот видите — оса не обладает разумом!” Но если человеку раз за разом в качестве эксперимента инопланетяне будут проделывать дырку в штанах, то сначала он ее будет латать, потом купит новые штаны, но в конце концов выкинет их в окно, ругаясь и стуча ногами. “Ага! —- скажет инопланетянин. — Вот видите — Человек не обладает разумом!”
Причина здесь в том, что мы априори предполагаем, какое поведение разумное, а какое нет. Ставя эксперименты не над муравьями и осами, а над работающим на конвейере человеком, можно получить не менее веские доказательства, что он не более чем биоавтомат. Повременная оплата труда и конвейерное производство легко снабдят нас еще более впечатляющими свидетельствами полного отсутствия у человека разума.
Но если мы легко соглашаемся с тем, что невозможно изучать сознание и эмоциональный мир человека, исследуя его поведение через реакцию на сбои работы конвейера, то почему в этом отказано муравьям, пчелам, термитам и т. д.?
Очевидно, что даже просто переход к микро- или макромиру сопровождается изменением представления о том, что такое сознание, поскольку трудно говорить о каком-либо ожидаемом поведении. Наблюдаемое с высоты птичьего полета в ускоренном показе поведение людей на улицах большого города до странности напоминает муравейник или улей.
Приведенные рассуждения неизбежно приводят нас к противоречию: интуитивное введение некоторого термина предполагает, что его смысл одинаково понимается всеми, кто пользуется соответствующей теорией. Понятие же сознания достаточно сложно и без того, чтобы требовать еще и выразить само себя (как тут не вспомнить знаменитую теорему Геделя о неполноте формальных систем, устанавливающую невозможность судить о свойствах системы средствами самой системы).
В то же время в повседневной жизни мы определяем это понятие достаточно четко. Мы говорим: “сознательный человек” — об индивидууме, который осознает сущность своих поступков и их возможные последствия. С этой точки зрения ни пьяница, ни уголовник не могут быть отнесены к людям сознательным. Их поведение идет вразрез с моральными нормами общества. Таким образом, мы видим, что термин “сознательный” имеет морально-этический оттенок и относится к людям, которые понимают и контролируют свое поведение в обществе. В то же время: “бессознательное поведение” — это когда человек никак не воспринимает события окружающей действительности, т. е. когда его органы чувств полностью выключены.
Можно предложить целый спектр состояний между этими крайними ситуациями. Например, человек осознает все происходящее, но действует совершенно неожиданным образом, как для себя, так и для окружающих. Скажем, супруги во время семейной ссоры. Другой пример: человек все понимает, но действует асоциально, повинуясь давлению со стороны более сильной личности. Пример — различные секты, от кришнаитов до воинствующих скинхедов. Это все разные грани “сознательного” поведения. И в то же время бывают ситуации, когда пациент на операционном столе, все органы чувств которого выключены во время действия наркоза, впоследствии в деталях может описать все моменты операции. Его “сознание” наблюдает процесс со стороны и потом передает информацию проснувшемуся мозгу. Это все разные грани сознания.
Таким образом, чтобы уйти от всех этих сложностей, в современной науке принято говорить о “нормальном”, бодрствующем сознании и о различных отклонениях от этого состояния. В психологии принято также оперировать понятиями “подсознание” и “сверхсознание”, но мы пока оставим в стороне обсуждение этих дефиниций. Итак, “нормальное” сознание — это способность индивидуума воспринимать окружающие события и адекватно реагировать в соответствии с уровнем социально-культурной среды.
Следовательно, сознание связано со средой? Конечно. Для человека XIII века появление живого дракона было бы воспринято естественно, хотя и со страхом. Эти драконы тогда — в их сознании — так и ползали. Для современного человека появление дракона будет воспринято как галлюцинация или как часть Диснейленда. Если, конечно, этот человек не фанат Гарри Поттера.
В этом контексте все определения понятия “сознание” приобретают особый смысл: их следует рассматривать не как попытки конструктивно определить эту философскую категорию, но договориться о том смысле, который вкладывается в это понятие. Можно понимать это как координацию интуитивных представлений, своего рода “сверку часов”.
Преследуя эти же цели, в своих исследованиях мы используем следующее определение:
Сознание есть свойство (способность) объектов живой природы через чувственное восприятие формировать абстрактные представления об окружающем материальном мире, пригодные к использованию в целенаправленной деятельности.
На примере субцивилизаций, подобных мирам простейших и насекомых, природа еще раз доказывает свою неизмеримую сложность, свою постоянную непостижимость и фрактальность. Границы наших знаний все время отодвигаются, превращая процесс познания в непрекращаемую гонку за горизонтом. На этом пути многие очевидные и общепризнанные положения периодически становятся парадоксальными и сомнительными, многие представления отмирают или коренным образом меняются. Лишь метанауки, или науки о науках, в каком-то смысле монотонно обогащаются в результате этих потрясений. Истинный же путь всех конкретных наук в том и состоит: через кризисы и смены парадигм — к новым кризисам. Этот путь бесконечен, запутан и извилист, но другого пути нет.
Прямой механический перенос представлений от муравейника на человеческое общество невозможен, однако изучение этих “параллельных миров” может дать тот самый давно ожидаемый толчок к новому витку развития Науки, предсказываемому многими учеными планеты.
Само Сознание — это идеальная категория, базовый императив наряду с Материей и Информацией. Мы можем на основании введенного определения только выявлять признаки его наличия.
Можно ввести определение термина “Сознание” из других соображений, на основе принципов синергетики.
Сознание есть способность системы к намеренному выбору в точке бифуркации одного из возможных путей развития по критерию оптимальности с точки зрения достижения глобального аттрактора через цепь локальных.
“Вот уж заумно и непонятно!” — воскликнет любезный читатель. И будет прав. Мы даже не будем обсуждать это определение, чтобы не углубляться в научные дебри. Давайте лучше поговорим об одном важном понятии — Измененном Состоянии Сознания.
ЧТО ТАКОЕ ИЗМЕНЁННОЕ СОСТОЯНИЕ СОЗНАНИЯ?
Представьте себе студента, занятого подготовкой к серьезному экзамену; ученого, решающего важную научную задачу; композитора или художника, работающего над очередным шедевром. Такой человек не замечает ничего вокруг себя, он полностью погружен в свой процесс, и в какой-то момент наступает период озарения — и целые страницы сложнейшего текста остаются в памяти. Слова, музыка, образы рождаются как бы сами по себе, и надо только успевать переносить их на бумагу или холст. При этом зачастую для достижения оптимального творческого состояния необходимы особые условия: для одного — полная уединенность в тиши своей квартиры или лесной хижины, для другого — музыка, для третьего — рюмка коньяка. И абсолютно необходимое условие — полная погруженность в предмет своей деятельности. Если поминутно отвечать на телефонные звонки и считать мух на потолке, ничего не получится.