Правитель выпрямился и внимательно огляделся.
Не мог, не мог посланец Зла явиться в одиночку. Вокруг божка не могут не сгуститься несчастья, боль, страдания.
Стебли тростника колыхнулись, и Найл, скорее почувствовав, чем увидев, закричал:
– Тревога!
Все повернулись к тростниковой стене, и в тот же миг оттуда со зловещим воем выскочили человеко-лягушки.
Сумерки содрогнулись от многоголосого крика. Утробно вопили человеко-лягушки; в ярости ревели охранницы; истошно голосили от страха гужевые; визжали от боли ближайшие к зарослям служанки и от неожиданности – дальние; орали, подбадривая себя, стражницы. Глотки драли все. Найл тоже заорал как резаный, увидев падающее сверху жирное зеленое порождение болот, шарахнулся в сторону от разверстой зубастой пасти, хорошо помня, чем это грозит, и выбросил вперед копье. Ощутив, как острие туго вошло в плоть, рванул оружие на себя. На месте упавшей человеко-лягушки моментально появилась другая. Правитель вновь выбросил копье, но враг неожиданно споткнулся о павшего собрата, и удар пришелся в пустоту. Потеряв равновесие, Найл рухнул сверху. Кто-то вспрыгнул на спину, но сразу скакнул дальше. Правитель попытался встать, дернул к себе копье, но оружие оказалось придавлено. Кто-то пихнул сбоку, и Найл опять потерял равновесие. Человеко-лягушка под ним извернулось, и ногу моментально пронзила боль от укуса. Правитель вскрикнул, раз-другой со всей силы двинул кулаком в зеленое брюхо, потом вспомнил про мачете, выдернул его и со всего замаха вонзил под себя. В лицо ударила бурая зловонная струя, челюсти на ноге разжались.
Найл начал подниматься, но по макушке ударило и снова свалило с ног что-то мягкое. Над самым ухом кто-то смачно сплюнул. Найл ткнул туда ножом, получил в лицо новую зловонную струю, раздраженно встряхнул головой и в который раз попытался встать.
Стоило выпрямиться, как он лицом к лицу столкнулся с очередной человеко-лягушкой. Враг открыл пасть, Найл резко пригнулся – плевок прошел сверху – и ударом мачете вспорол ему живот. Настала короткая передышка, и Посланник Богини взмолился:
– Дравиг! Парализуй их!
– Кого?
Благодаря мысленному контакту правителю удалось взглянуть на происходящее со стороны, и он увидел плотную неуклюжую толпу, топчущую распростертые тела.
– Всех! – приказал Найл и сразу ощутил тяжесть в мышцах.
На людей волевой удар смертоносцев подействовал куда сильнее, чем на человеко-лягушек, – болотные выходцы хоть и вяло, но шевелились и пытались кусаться. Однако ни наносить ударов, ни плеваться зеленые твари уже не могли.
На мгновение показалось, что человеко-лягушки победили: они медленно, но неотвратимо подбирались к горлам людей своими зубастыми пастями, и тут вперед двинулись смертоносцы. Быстро и деловито они хватали болотных тварей передними лапами, вонзали в них хелицеры, впрыскивая парализующий яд, ловко обматывали паутиной и откладывали в сторону. Несколько минут – и толпа нападавших стала ровным рядком белых коконов.
– Воды, скорее! – подбежал к месту схватки Симеон.
Не меньше десятка женщин катались по земле, прижимая ладони к лицу. Еще два-три десятка получили плевки не в глаза, а на руки, плечи, грудь, ноги. Больно, конечно, но не так опасно. Год назад Найлу довелось испытать действие яда на себе, поэтому он сочувствовал несчастным, но не беспокоился за них. Выживут. А вот семь женщин и двое мужчин неподвижно лежали в забрызганной кровью и слизью траве, и помочь им уже не смогла бы даже Великая Богиня Дельты.
За прошедший месяц путники так и не стали воинами. Все, что они смогли после предупреждения Найла, – это выставить копья в направлении тростников. Некоторые из человеко-лягушек на эти острия напоролись, но и только. Потом началась обычная драка, в которой зубастые и агрессивные порождения болот имели явное преимущество. На равных с ними сражались только бывшие охранницы Смертоносца-Повелителя, с младенчества воспитанные в готовности сложить голову за своих хозяев. Побросав копья, женщины решительно взялись за ножи и нанесли нападавшим немалый урон, однако и сами понесли большие потери: почти все плевки были нацелены именно в них.
– О чем задумался, Найл? – спросила Мерлью.
– Если бы мы спали, то все уже были бы мертвы. Не заметь я приближения этих тварей, мы все бы погибли. Даже если бы я просто не успел крикнуть… То, что мы живы, – это настоящее чудо.
– Только обязаны мы им не Великой Богине, – сочла нужным заметить принцесса. – Кстати, минут через десять мы опять останемся без воды. Симеон использует всю. Подумай лучше об этом.
Существенное замечание. После случившегося вряд ли кто-нибудь рискнет углубиться в тростники.
– Потом разберемся, – отмахнулся Найл. – А сейчас нужно отсюда уходить.
– В темноте? Ты с ума сошел.
– Здесь находится божок Мага. Нужно уходить, а то он навлечет на нас новые напасти.
– Где он? – закрутила головой принцесса. Найл показал.
– Только не подходи к нему. Он настолько пропитан злом, что, кажется, готов ожить и вцепиться в горло.
В сгустившейся тьме зеленый божок светился бледным, чуть желтоватым светом. Это производило впечатление. Какая же в нем должна быть энергия, чтобы мертвый камень излучал свет! Похоже, Маг не пожалел для путников своей злобы.
– И все-таки нужно ждать утра, – повторила Мерлью. – Симеон должен оказать помощь раненым, люди должны успокоиться, а все мы – видеть, куда ступаем. Кстати, надеюсь, у тебя больше нет желания вести нас вперед?
– А куда же еще?
– В лес вампиров ведут два узких прохода. Один через фунгусовую поляну, другой – через колючий кустарник. Там проще всего защищаться.
– От кого? Когда мы уйдем от божка, человеко-лягушки наверняка оставят нас в покое.
– А если Маг подкинет еще какой-нибудь подарочек? Думаю, после сегодняшнего оружие в руках смогут держать от силы полсотни человек. Причем и котлы, и узлы, и воду нести придется им же.
– Какие узлы?
– Только не говори, – фыркнула принцесса, – что ты не прихватил из дворца никаких вещей.
– Это барахло здесь ни к чему, – решительно заявил правитель. – Бросим.
– А больных и беременных ты тоже бросишь? – тихо спросила Мерлью, однако прозвучало это так зловеще, что Найл вздрогнул. – Когда ты бросал слабых в пустыне, то сохранял этим жизни остальным. Теперь ты собираешься сделать то же самое? Хочешь дойти до Богини любой ценой?
– Ерунда! – От слов принцессы у Найла аж мурашки по коже побежали. – Я не собираюсь никого бросать! Просто хочу уйти от этого проклятого божка!
– Двигаться по Дельте ночью куда опаснее, чем ночевать рядом с воплощением зла, – внезапно вмешался в разговор Симеон. – К тому же нам необходим сок ортиса. Немедленно. Иначе не удастся спасти и половины раненых. Они испытывают слишком сильную боль.
– Еще один свихнулся! – не выдержала девушка. – Куда ты собрался в темноте?! Смерти искать?!
– Никуда, – холодно возразил медик. – Найл говорил, что видел неподалеку еще один водоем.
Предлагаю отправиться туда с первым светом. Может, найдем.
– Тогда захватите с собой гужевых с кувшинами, – вспомнила принцесса Мерлью и примирительно добавила: – Вода нам нужна не меньше лекарств.
– И все-таки не нравится мне оставаться рядом с божком, – покачал головой правитель.
– Отодвинем лагерь на дальний край поляны и выставим посты, – практично предложила принцесса. – И вообще, на ночь нужно всегда выставлять караульных. Сегодня нам еще повезло. В следующий раз может сложиться хуже.
* * *С первыми лучами солнца утренний туман прорвали жадно жужжащие мухи, устремившиеся к распростертым телам. Сытые после боя смертоносцы не обращали на них ни малейшего внимания, и толстые падальщики густо облепили погибших. За ночь тихие скромные бирюзовые цветы отрастили длинные усики, покрывшие мертвецов толстым сетчатым ковром, и теперь мухи с трудолюбивым гудением проделывали себе лазы к добыче.
При свете дня стало ясно, что пауки тоже понесли потери. Рядом с тростниками много маленьких паучат оказалось просто-напросто затоптано в схватке. Да еще и Шабр, отважно кинувшийся защищать свой «гарем», увлек за собой нескольких молодых смертоносцев. Опытный паук, умело пользовавшийся и волей, и массой тела, и лапами, и хелицерами, вышел из схватки с честью. А восьмилапые подростки остались лежать среди погибших человеко-лягушек и уже зарастали сочной травой. Хотя нападавшие и были истреблены поголовно, у Найла сложилось впечатление не победы, а окончательного разгрома.
Правитель оглянулся. Под виновником всего этого кровавого кошмара – маленьким пузатым божком – трава почернела и обуглилась; в радиусе нескольких метров цветы завяли, а вся зелень пожелтела и зачахла.
Туман неторопливо рассеивался.
– Ты готов, Найл? – Рядом с Симеоном стояли две незнакомые девушки в темных туниках.
– Ты готов, Найл? – Рядом с Симеоном стояли две незнакомые девушки в темных туниках.
– А где Савитра? – спросил Найл, облизнув внезапно пересохшие губы.
– Ее Шабр не отпустил. Так мы идем?
– Подожди. – Найл оглянулся на злого божка. – Уходить нужно всем. К тому же Мерлью просила набрать воды.
– Время уходит, Найл, нужно лекарство. Две охранницы уже умерли, еще несколько в опасном состоянии.
– Кто?
– Кто умер? Не знаю. Лица совершенно обезображены. У Сидонии твоей ожог на все горло, у Полиеты щеку разъело.
– Почему моей? – не понял Найл.
– Ты же ее откачивал. Слушай, мы идем или нет?
– Идем. – Найл выпрямился, сморщился от боли в укушенной ноге, но Симеону ничего говорить не стал, а громко позвал: – Мерлью! Ты где?!
– Здесь! – поднялась девушка, которая опять сидела рядом с Савитрой.
– Мы уходим, – сказал правитель, подойдя к ней. – Где кувшины для воды?
– У Тании. Вчера она воду Симеону носила… – Принцесса замялась. – Вы надолго?
– Не знаю. Озерцо, которое я видел позади, ближе к лесу вампиров.
– Попроси у Дравига нескольких пауков. На всякий случай.
– Ты забыла, куда мы идем? К озеру.
– Хватит болтать! – поторопил Симеон. – Пошли скорее.
– Идите, конечно, – внезапно сообразила Мерлью. – Тания с носильщиками вас догонят.
Понукаемые Симеоном, они быстро обогнули холм и вошли в прорубленную вчера просеку в тростниках, где уже зеленела юная поросль. Впереди настороженно двигались целые и невредимые Юккула с Рионом. Эта парочка вечером уединилась в сторонке, и опасность нежданной схватки их миновала. Теперь молодые люди стремились показать, что тоже не трусы, с готовностью кидаясь на каждый шорох, но единственным виновником шумов пока был ветер.
Сам Найл по мере удаления от поляны со злым божком успокаивался и никаких опасностей не ждал. Пройдя около километра, он остановился, пытаясь припомнить, где именно находилось озеро и в каком направлении нужно поворачивать. Однако сориентироваться не удавалось. Тростники, вымахавшие по сторонам просеки в два человеческих роста, не оставляли никакой надежды хоть что-нибудь разглядеть. Правитель тяжело вздохнул, воткнул копье в землю, опустился на колени и закрыл глаза.
Сознание очистилось легко, но вместо воспарения над болотом правитель внезапно ощутил пропитывающие копье эмоции. Усталость, преданность и плотское желание отдаться большому загорелому мужчине – Найл не сразу сообразил, что мысли принадлежат не копью, а его бывшей хозяйке, погибшей от челюстей живого капкана. Правитель заменил им свое, сломанное.
– Убери от меня копье, – попросил Найл Юккулу и снова закрыл глаза.
Увы, и теперь в сознание упорно лезли чужие мысли. Страх учениц медика перед чудовищами, готовыми в любой миг выскочить из камышей; напряженные размышления Симеона, не знающего, как лечить такое несметное число больных, не имея никаких лекарств, – медик рассчитывал найти все необходимое в Дельте, но вместо привычного побережья оказался в сухих припустынных местах. А Юккула и Рион, несмотря на сложность ситуации, думали о том, что неплохо было бы уединиться в густом тростнике. Они шарили длинными копьями среди стеблей и постоянно косились друг на друга. Найл остро ощутил как бы случайное прикосновение руки Риона к обнаженному бедру стражницы и зарычал от бессилия – сознание не желало подчиняться человеческой воле.
«Придется подниматься к лесу», – понял Найл и встал на ноги.
Шурша макушками тростников, пробежал легкий ветерок, и правитель, выросший в пустыне, мгновенно учуял среди болотной духоты дыхание свежей прохлады. Он замер, напрягшись, открывшись весь, до последней поры кожи, этому волшебному аромату. Еще один порыв ветра, и Найл выхватил мачете.
– Туда! – Он решительно врубился в стену болотной травы.
Тростник легко падал под ноги, жалобно хрустя под подошвами сандалий, и уже через пару шагов под ногами захлюпало. Потом довольно долго они двигались по колено в воде. Затем вода поднялась еще выше. Найл начал уставать и отступил в сторону, пропустив вперед Юккулу.
Примерно через час позади появилась тяжело дышащая Тания. Она попыталась поклониться – это получилось весьма неуклюже – и четко отрапортовала:
– Я прислана за водой, Посланник Богини.
– Ну так бери. – Найл, насколько позволяла тропа, развел руками. – Чего-чего, а воды тут хватает.
Тания наклонила голову, некоторое время с явным изумлением смотрела вниз, потом резко развернулась и уверенно скомандовала:
– Снимай кувшины! Заливай воду!
Вскоре водоносы отправились в обратный путь, а искатели сока ортиса продолжали прорубаться дальше. Когда уровень воды поднялся выше пояса, движение резко замедлилось: расчистка дороги над поверхностью ничем не помогала, поскольку ниже тростниковая стена оставалась все такой же плотной. Теперь тесные желтые стебли приходилось расталкивать, яростно приминая у корней и – когда получалось – обламывая. Сил уходило много, Юккула с Рионом быстро выдохлись, Найл опять вышел вперед, но и его хватило ненадолго. Теперь они двигались еле-еле, каждый шаг давался с трудом.
Впереди послышался громкий, нарастающий треск, шипение воды, и буквально на расстоянии вытянутой руки в воду рухнула огромная серая масса. Волна захлестнула путников с головой, а когда схлынула, то рядом обнаружился огромный, желтый, немигающий глаз.
У всех людей одновременно перехватило дыхание.
Глаз окружало кольцо морщинистой кожи, а дальше огромную голову покрывали крупные толстые чешуйки. Каждая – с серебряный поднос Джариты. Челюсти чудовища были размером с повозку, из них торчало множество толстых клыков. Между клыков набились целые охапки тростника, и теперь монстр неторопливо двигал нижней челюстью. Кругообразные движения выдирали шуршащие охапки и отправляли в пасть.
Через пару минут вся «навязшая в зубах» растительность перекочевала в глотку чудища, и челюсть его остановилась. Монстр думал, в упор разглядывая людей.
Найл почувствовал, как по спине потекли струйки холодного пота… Однако Симеон оказался прав – болотные твари травоядны; монстр резко сорвался с места, развернулся – над головами прошелестел громадный мокрый хвост – и помчался в сторону. Издалека донеслись плеск и неторопливое чавканье.
Только после этого правитель наконец-то втянул в легкие теплый влажный воздух.
– Долго еще мы будем торчать на одном месте? – требовательно пробурчал Симеон.
– Уже пришли. – Найл проломил тонкую тростниковую стену и буквально вывалился на чистую воду.
Здесь было уже по грудь, и правитель предпочел остановиться – он так и не научился плавать.
Гладь озера просматривалась полностью – от тростников до тростников. Кое-где на волнах покачивались белые и желтые бутоны в окружении зеленых лопухов.
– Они? – спросил Найл.
– Нет, – покачал головой Симеон. – Ортис предпочитает мелководье.
Медик, которому вода доходила до подбородка, старательно помогая себе руками и подпрыгивая, двинулся вперед. Следом, покачиваясь от ударов волн, тронулась более рослая Юккула. Риона и учениц медика правитель тоже пропустил вперед, с тоской оглянулся на прочные стебли тростника, за которые можно было хотя бы ухватиться, и пошел следом.
Болотное чудовище пробило в зарослях широкие, как река у Диры, проходы, и медик стремился заглянуть в каждый, надеясь увидеть заветный цветок.
Пару раз он проваливался с головой, но Юккула каждый раз извлекала его на поверхность; Симеон отфыркивался и направлялся дальше, время от времени спрашивая:
– Жужжания никто не слышит?
Вода в нескольких шагах от правителя запузырилась, и на поверхности появилась голова человеко-лягушки. Некоторое время они с Найлом тупо таращились друг на друга. Потом, почти одновременно, Найл опустил копье, а человек-лягушка нырнула. Однако закончиться этим явно не могло, и правитель настороженно ждал.
Опять запузырилась вода, и зеленая голова появилась снова. Найл метнул копье, человеко-лягушка плюнула – промахнулись оба. Болотный житель нырнул и больше не появлялся. Копье скользило по воде метров десять, остановилось, задумчиво покачалось на волнах, а потом медленно продрейфовало назад к правителю.
– Симеон! – позвал Найл. – Нет, значит, нет. Давай выбираться отсюда.
– Подожди. Неужели ты не чувствуешь?
– Что?
– Запах…
– Тухлятиной воняет.
– Не-ет, этот запах слаще…
– Кажется, там жужжит. – Одна из учениц показала на плотную стену тростника.
Медик устремился в указанном направлении и – о чудо! – поднялся из воды по пояс. Остановился, извлек из-за пазухи кожаную флягу, строго предупредил: «За мной не ходите, опасно!» – и скрылся в зарослях.
Найл не обиделся. Из рассказов отца он знал, что ортис ловит животных зубастыми складывающимися листьями. А поскольку цветок довольно медлителен, то подманивает и убаюкивает жертву сладким, душистым соком. Добыча становится слабой, сонной и безвольной, не замечает ничего вокруг, не чувствует боли. Стоит, собирая сок, хоть ненадолго утратить бдительность, и сзади вполне может подкрасться зубастый лист, из объятий которого еще никому не удавалось вырваться. А чаще всего люди просто засыпают, надышавшись запахами… Один раз так погибла целая семья.