Карина Шаинян Эльф из 5-го «Б»
Тяжелая дверь пихает меня в спину, и я влетаю в школьный холл. Звонка еще не было – весь первый этаж заполнен раздевающимися школьниками. Пробираюсь через орущее, дерущееся и бегающее месиво к охраннику. Толстый дядька смотрит на ежеутренний бардак, неодобрительно поджав губы, и не сразу замечает меня. Похлопав по столу, добиваюсь его внимания, и, перекрикивая школьный гам, требую ключи от кабинета и журнал консультаций. Какая-то девчонка, пролетая мимо, кричит мне «Привет!». Автоматически киваю, дядька смотрит с еще большим неодобрением, но уже на меня.
Ладно, кто у меня сегодня? Замусоленная тетрадка, разграфленная по числам и урокам… Имя, класс, кто отправил на консультацию. Открываю сегодняшнюю страницу. Четвертый урок. Аккуратный, еще не сформировавшийся почерк. Настя. 5й «Б». И бледные, неуверенные буковки: «Сама».
На второй этаж бегу, перепрыгивая через ступеньки: звенит звонок, сейчас из кабинетных недр вынырнет директриса, и ее пронзительный голос обрушится на вопящую толпу…
5 «Б»… Похоже, у девчонок этого класса новая мода – посещать психолога. По крайней мере половина их у меня перебывала. Первую, брыкающуюся, привели за шкирку родители. А потом пошли подружки и подружки подружек. Сначала шли с проблемами, потом стали приходить и просто так – порисовать на белых кафельных стенах, заполнить какой-нибудь тест, спросить, почему люди поступают именно так, а не иначе… Рассказать, что очень нравится «один мальчик»… Просто поболтать, зная, что здесь их не будут осуждать, воспитывать и учить жизни. Посмотрим, с чем пришла Настя…
* * *Звонок на четвертый урок. Неужели не придет? Не успеваю подумать об этом, слышу, как в дверь кто-то скребется. Выбираясь из-за стола, кричу «Войдите». Дверь тихо открывается, и на пороге возникает хрупкое белокурое существо.
– Настя? Здравствуй. Заходи. – Существо оглядывает раскрашенные стены огромными голубыми глазами и робко улыбается, осторожно продвигаясь к центру кабинета. Огромный ранец, зажатый в тонкой руке, тянет в сторону, и Настя замирает у стола.
Я киваю на набитый учебниками портфель: «Поставь его где-нибудь здесь… Выбирай себе стул и садись». Она аккуратно подтягивает к столу какого-то деревянного монстра и усаживается. Стул предупреждающе скрипит, но не разваливается. Ноги в грубых ботинках болтаются, не доставая до пола. Наверняка ей страшно неудобно, но сейчас это ее выбор.
Выдерживаю маленькую паузу. Хоть бы начала сама…
– Я просто хотела спросить… – сегодня мне везет. Она говорит тихо и торопливо, иногда сбиваясь с дыхания. – Мне все время снится один и тот же сон. Я хотела узнать, что он значит… Я в соннике смотрела, а там нет ничего похожего.
Так, сегодня работаю за сонник…
– Мне все время снится, что я иду домой… Захожу во двор, поворачиваю в арку… А потом сразу начинает сниться, что вокруг такой серый туман… И в нем вроде как корабли плывут, с парусами… серебристые такие… А потом я оглядываюсь и вижу, что я тоже на корабле стою, на носу. – Она смотрит сквозь меня, на корабли в тумане. – И все мы куда-то плывем, на кораблях много таких, как я. А туман такой серый-серый, и все гуще, даже мой корабль не видно, только нос, а про другие корабли я просто знаю… а потом понимаю, что даже моря нет – только этот туман… а потом сразу просыпаюсь…, – и сразу, без паузы: – Вы не знаете, что это значит?
Однако. Я не знаю, стоит ли задавать этот вопрос, он может все испортить, но удержаться не могу.
– Настя, а ты когда-нибудь читала «Властелина колец»?
Она смотрит на меня удивленно.
– Нет… а что это, книжка такая? А про что?
– Ну, это такая длинная сказочная история про страну Средиземье.
– Нет, не читала…
Настя озадачена и разочарована. Она не обманывает, это видно… Ей просто снится такой сон…
– Тебе часто снится этот сон?
– Да, почти каждый день…
– Настя… Ты сказала – много таких, как я. Каких?
– Не знаю… я не думала… но мне кажется, что это не совсем люди. И я тоже…
– И ты решила узнать, что это значит… – Настя с надеждой кивает. Я смотрю на тонкие черты ее лица, прозрачную кожу, длинные, почти белые волосы – даже на первый взгляд понятно, какие они мягкие… «Я не знаю, что это значит, я этого не понимаю, как это может быть – заблудившийся эльф в московской школе… И вообще, моя тема – атрибутивные процессы, я в другом не разбираюсь», – кричит во мне специалист, узкий до невидимости. Пытаюсь взять себя в руки.
– Расскажи, что ты чувствуешь, когда это тебе снится. Тебе неприятен этот сон?
– Н-нет… – она чертит по столу розовым ногтем. Говорит, осторожно подбирая слова. – Сначала… когда еще во дворе… мне просто очень хочется домой, мне кажется, что я где-то в чужом месте… хотя двор мой, я точно знаю…
Настя умолкает. На ее лбу появляется крошечная складочка, взгляд становится озабоченным.
– И я знаю, что было что-то очень страшное… но не помню, что…
– А потом, на корабле? – я не знаю, что думать, и подгоняю ее, чтобы найти хоть какое-нибудь несоответствие… крошечную зацепочку за реальность, в которой есть школа, и голые деревья за окном… и лужи на школьном дворе, и слякоть… и в которой нет моря, перегороженного стеной тумана.
Ее лицо разглаживается, становится мечтательным… она снова смотрит сквозь меня, и мне становится не по себе.
– А когда я оказываюсь на корабле, мне становится так спокойно-спокойно… и я знаю, что ничего плохого больше никогда не случится… и страшного в этом мире больше нет. А еще мне кажется, что так спокойно мне теперь будет всегда.
Я проваливаюсь в какую-то яму. Пытаюсь схватится взглядом за яркие рисунки на стенах, безобразную трубу, торчащую в углу из пола… как сквозь туман, доносится ее мягкий, чистый голос… как сквозь серый, густой туман.
– Так что же значит мой сон?
Я не знаю. Я не знаю! Я сейчас не могу быть психологом.
Сколько раз ты задавала себе этот вопрос: а что, если? Начитавшись фантастики, пройдя вместе с героями через муки непонимания, через насмешки и неверие окружающих, через обвинения в безумии… И ты спрашивала себя: а что… если к тебе придет человек и скажет: я пришел из другого мира. Ты – поверишь? Или будешь решать какие-то его проблемы, а потом, не справившись, отправишь к психиатру?
И вот перед тобой сидит эта девочка и говорит, что она – эльф. Классический толкиеновский эльф. Что ты будешь делать?
Нет, это я придумала. В конце концов, это только сон. Просто сон, который слишком часто повторялся. И если кто-нибудь из нас двоих безумен, то это – я…
Она смотрит на меня с легким любопытством. Она ждет ответа на свой вопрос, наверное, думает, что я сейчас выдам точное объяснение, которое ее успокоит… ведь этот сон ее волнует, иначе бы она не пришла.
Постараюсь быть честной.
– Понимаешь, Настя… Я не могу тебе точно ответить…
Мою последнюю фразу заглушает звонок. Настя соскакивает со стула, превращаясь из эльфа в обыкновенную симпатичную пятиклашку.
– Ой, мне сейчас бежать надо, – скороговоркой тараторит она, – можно, я в другой раз еще зайду?
Я облегченно откидываюсь назад, только сейчас почувствовав, как трясутся руки.
– Да, конечно. Запишешься в журнале…
Она подхватывает неподъемный ранец и зигзагами устремляется к двери. Обернувшись на пороге, первый раз улыбается широко и искренне и пищит: «До свиданья!». В открытую дверь врываются грохот и визги, и я успеваю заметить, как Настя убегает по коридору, лавируя в толпе первоклашек.
* * *– Карина, а ты на этой неделе протестируй пятые классы. На предмет сплоченности.
С серьезным видом киваю. В кабинете душно, педсовет затянулся, и я готова тестировать кого угодно и на любой предмет. Директриса начинает собирать бумаги, и я завороженно слежу за ее пухлыми руками. Последний листок… нет, это не нам, ура! Директриса объявляет, что все свободны. Выхожу в коридор, чувствуя, что мне хочется завопить и треснуть какого-нибудь мальчишку портфелем по голове…
На этой неделе… от нее два дня осталось. Бегу к расписанию. Ага, в 5-м «А» – математика… не пустят… 5-й «Б» – экология. Отлично! Сегодня у них экологии не будет.
Врываюсь в класс, оттаскиваю учительницу в сторону и объявляю ей, что мне для тестирования нужен ее урок. Пожеванная жизнью, но сохраняющая преувеличенно строгий вид женщина покорно соглашается: она привыкла к тому, что ее предмет задвигают все подряд. Мне даже не приходится говорить о распоряжении директора.
Оглядываю класс. Надо бы сделать перекличку, а то потом не поймешь, что к чему… Насти вот не видно… Берусь за журнал, обстреливаемая испуганными детскими взглядами. Перечисляю фамилии, ставлю галочки. Все на месте, никто не болеет, никто не прогуливает… Стоп. Как это – все на месте? А где Настя?
– А где Настя? – спрашиваю я у класса.
– Какая Настя? – оживляется вертлявый рыжеватый мальчишка за первой партой.
Черт. А ведь я ее фамилии не знаю.
– Ваша одноклассница, – иду напролом.
– У нас в классе нет никакой Насти. – Так, уже начинают хихикать. Ладно, потом разберемся… Пока класс пыхтит над тестами, несколько раз перечитываю список в журнале. Девочка по имени Настя там не значится…
* * *Я честно пыталась разобраться. Перетрясла всю школу. Пересмотрела всех Насть во всех классах, с первого по десятый. Спросила у директрисы, не уходила ли за последние месяцы из нашей школы девочка с таким именем. Все было бесполезно.
А недавно я нашла под дверью кабинета самодельную открытку. Яркая, как яичный желток, бархатная бумага, уголки оклеены красным, а в центре аккуратным детским почерком написано – «Карине», черным фломастером, продавившим в ворсинках неглубокий желобок. Вокруг беспорядочно разбросаны черные горошины, нарисованные тем же фломастером. Никто из моих постоянных клиентов не признал себя ее автором.
Красивая, яркая открытка. Я отнесла ее домой и поставила на книжную полку, на самом виду. По утрам на нее падают солнечные лучи, и видно, что в правом нижнем углу в ворсинках есть еще какие-то тонкие царапинки. Когда солнце светит особенно ярко, мне начинает казаться… нет, только казаться, и ничего больше… что очертания царапинок больше всего похожи на какую-нибудь руну. Потом солнце чуть-чуть сдвигается, и я уже ничего не вижу.
И что значит этот сон, до сих пор не знаю…