Действительно, если присмотреться, можно было заметить плавный переход от одного участка к другому.
-- Что у нас со сканированием?-- спросил Белоусов.
-- Плохо, пробиваемся через слои породы с трудом. Такое ощущение, словно что-то мешает,-- ответили наблюдатели в лагере.
-- Хоть что-то видно?
-- Кажется, на глубине сорока метров полость.
-- Кажется или точно?
-- Трудно сказать, Александр Николаевич. Придётся идти вслепую.
-- Давайте двигаться дальше,-- сказал Белоусов, обращаясь к стоящим рядом коллегам.-- Не торопиться. Будем продвигаться на антиграве парами. Сначала пойдём мы с Радненко. Не стоит лесть сразу всем,-- он говорил так, словно пред ним стояли практиканты. Впрочем, археологи уже давно работали с Александром Николаевичем и знали о его высоком самомнении и крутом нраве. Впрочем, многим хотелось попасть вовнутрь "строений" первыми, но правила есть правила: пока неизвестна опасность, не следует идти всем.
Белоусов включил антиграв на 0,3g и стал невесомым. Он медленно вплыл в дыру и с небольшой скоростью стал продвигаться по туннелю. Покрытые древней пылью стены он пытался не задеть, боясь вызвать обвал конструкции. Помощник следовал за ним.
-- Картинка хорошая?-- спросил у наблюдателей Белоусов. Камера, закреплённая на скафандре, передавала всё, что он видел.
-- Да, отличная. И слышно вас хорошо.
Белоусов продолжал медленно продвигаться вглубь туннеля и вскоре наткнулся на глухую стену. "Неужели тупик?!"-- промелькнуло в голове. Он внимательно пригляделся. Один из углов оказался чуть скруглённым. Судя по направлению, туннель должен идти вниз.
Белоусов дотронулся до "пола" и начал работать руками, пытаясь понять, насколько прочна новая пробка. Поднявшаяся пыль заполнила всё пространство. Наконец, он наткнулся на твёрдую поверхность.
"Не там ищу",-- подумал он и направил свои усилия поближе к стене. Наконец, под давлением "пол" чуть проступил. Пробка пошла вниз, сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрее. Вездесущая пыль не позволяла что-либо разглядеть: сканеры были слишком громоздким для скафандра, а фонари не пробивали сквозь дымку, а тонкая плёнка то и дело покрывала стекло. Можно было, конечно, подождать, но ждать Белоусов не захотел, поэтому на свой страх и риск стал спускаться -- ему уже не терпелось увидеть, куда ведёт этот путь. Радненко попытался остановить его, уговаривая подождать, пока не осядет пыль, но бесполезно. Александр Николаевич уже спускался вниз. Помощник последовал за ним на расстоянии нескольких метров.
Спуск продолжался достаточно долго. Археолог двигался медленно и осторожно, запрашивая лагерь о качестве картинки и связи. Ему отвечали, что камера работает нормально, вот только ничего толкового запечатлеть не может.
Наконец, Белоусов наткнулся на преграду. Он повернул голову налево и замер: лучи света уходили вдаль и не нащупывали конца.
-- Это выход!-- прокричал археолог.-- Я нашёл.
Он оттолкнулся от стены и вплыл в пустоту. В наушниках постоянно слышался галдёж, сыпались вопросы. Разобрать что-либо не удавалось, поэтому он попросил всех замолчать. В одно мгновение стало тихо. Белоусов висел в безвоздушном пространстве, и только трос указывал дорогу назад. Он почувствовал себя маленькой мошкой в большой комнате, и отчего стало не по себе. Внутри возникло чувство паники и потерянности, но он сумел подавить паническое желание ухватиться за трос.
-- Лагерь,-- сказал он,-- сюда нужно будет установить сканеры и освещение. Боюсь, сейчас я ничего не смогу сделать.
-- Если удастся доставить туда оборудование, было бы замечательно,-- ответили ему.
-- Думаю, у нас получится. Туннель достаточно широк.
-- Троса хватит ещё метров на тридцать,-- послышался голос Радненко.
-- Ты меня видишь?
-- Да, хорошо вижу, вы в метрах десяти от меня.
-- Хорошо, попробуем спуститься.
Белоусов хотел повернуться, но понял, что не может. Ему не за что было зацепиться.
-- Гена, притяни меня.
-- Можно сделать проще: поставьте антиграв по 0,25.
-- Точно, как же я сразу не догадался.
Вскоре археолог стал с небольшим ускорением "падать вниз": сначала он, как шарик маятника, спускался по окружности, а затем вдоль стены. Её поверхность была покрыта всё той же пылью. Наконец, трос закончился, и он повис.
-- Знаете,-- сказал учёный.-- Странный это "короб". На дом, во всяком случае, точно не похож. В доме должны быть хотя бы окна, этажи, хоть что-то, а здесь, насколько я вижу, этого нет: один большой короб. Заметили?
-- Да,-- сквозь треск донёсся голос диспетчера.-- Вас плохо слышно. Картинка тоже с помехами.
-- Вас тоже,-- ответил Александр Николаевич и провёл рукой по поверхности.
Когда пыль рассеялась, он увидел гладкую поверхность. Отскрести что-либо пальцем не удалось. Археолог решил не рисковать (мало ли что может случиться, повреди он конструкцию), поэтому сказал:
-- Радненко, поднимай меня. Продолжим работу завтра...
Вы когда-нибудь занимались психологией? Поверьте, увлекательнейшее занятие. Тайна человеческой души всегда влекла меня, ведь находясь наедине с самим собой, человек так и не научился по-настоящему понимать себя. Трюизм? Возможно, банально. Спросите, почему я тогда не пошёл на психолога? Отвечу: не знаю, наверное, не достаточно сильно хотел, но уверен, моё увлечение отразилось на будущей профессии. Ведь искусственный интеллект тоже своего рода "душа". Может быть, и создавал человек его потому, что хотел понять себя, кроме вполне шкурных технических интересов. Некоторые говорят, что мы создали новый разум. Не могу согласиться. Некоторые религиозные деятели (самые консервативные) обвиняют нас, инженеров, в уподоблении Богу. Разумеется, мы не Боги и, наверное, даже не лучшие Его дети, но мы творим и в этом подобны. Становление искина похоже на становление человеческой личности: каждый из них не похож на собрата. Поначалу они даже не выделяют себя, а затем появляются индивидуальные черты, "характер", но я уверен: это лишь внешнее сходство. На чём основана моя уверенность? Есть некоторые соображения, но, по большому счёту, ни на чём. То же самое я могу сказать и об оппонентах, ведь мы не знаем метафизику разума...
Сегодня "на досуге" я пытался заглянуть в тайны "души" Ястреба. Именно пытался, потому что модуль индивидуальности оказался заблокирован. Итак, первая попытка увенчалась провалом. Что ж, я вполне понимаю своего коллегу. Кому хочется, чтобы его детище было доступно каждому? Ведь не зря появились повторно используемые блоки кода, скрывающие реализацию алгоритма. Но сдаваться я не собирался. Три видеозаписи ещё не просмотрены, и с ними следовало ознакомиться.
Я с блаженным видом разлёгся на кровати и вставил инфокристалл в приёмник. С экрана на меня посмотрел человек лет тридцати. Пожалуй, самым ярким, что мне запомнилось, был сверкающий лысиной череп. Неудачное освещение, но это не столь важно. Я нажал на воспроизведение.
-- Запись первая. 20 сентября 2277 года. Сегодня я начинаю своё познавательное турне по мирам неизведанного,-- начал Арашин. Что и говорить, он действительно был необычным человеком: такой блеск в глазах!-- Целью моего эксперимента станет ответ на вопрос: что есть искусственный интеллект: машина или живое существо?
Я рывком оказался у экрана.
-- Для ответа на этот вопрос мы должны дать определение: что значит быть живым и что значит быть машиной? Увы, определения до сих пор нет. Единственный различительный признак, как мы считаем, -- это способность чувствовать, но что значит чувствовать? Можно сказать, что любой сенсор "чувствует", но разве это делает его живым? Все мы знаем, что чувствовать -- это не просто собирать информацию, но в чём особенность сказать не можем. Для этого нам элементарно не хватает слов и понятий. Но что же... нет выхода?-- он ненадолго замолчал, напряжённо глядя в экран.-- Мы ещё не заглянули вглубь предмета и можем обходиться только внешними проявлениями. Суть в том, чтобы понять что "чувствует" машина и как она это воспринимает. Да, мы имеем значение атрибутов, цифры, но нам не подходит, поскольку условно и человеческие эмоции можно выразить в цифрах, но будет ли это верной дорогой?-- он снова замолчал, что-то обдумывая, а затем продолжил.-- Это можно назвать "мозгами в банке"...-- я скривился от такого сравнения. Теперь понятно откуда у Ястреба такое своеобразное чувство юмора,-- но, разумеется, никто не будет заниматься трепанацией. Поступим более гибко. Это будет попытка очеловечить машину. Мы уже дали машине интеллект, то есть способность самостоятельно ставить перед собой цели, решать их. Что мне для этого нужно? Основательно переработать блок индивидуальности, чем я и займусь".
Запись закончилась на самом интересном месте. Теперь стала ясна цель работ Арашина, но не менее важны и подробности: что и как именно он хотел сделать! Ведь одних намерений недостаточно. Как узнать, в правильном ли направлении он двигался?
Запись закончилась на самом интересном месте. Теперь стала ясна цель работ Арашина, но не менее важны и подробности: что и как именно он хотел сделать! Ведь одних намерений недостаточно. Как узнать, в правильном ли направлении он двигался?
Неожиданный звонок оторвал меня от размышлений. Кто бы это мог быть?
-- Ястреб, выведи на экран.
На мониторе появилось лицо Димы, и я воскликнул:
-- О, привет! Не ожидал тебя увидеть! Ты что, уже вернулся?
-- Да, вот только что. Выдалась свободная минутка, и тебе звоню. Случилось что? Выглядишь весьма...
-- Задумчивым?..
-- Нет, скорее, пришибленным? Системный блок на голову свалился?
-- Примерно так,-- усмехнулся я,-- задачка-нерешучка у меня объявилась. Вот сижу, разбираюсь. Заглядывай, побалакаем.
-- Айн момент, сейчас буду.
Он ушёл со связи, а я вернулся к своим размышлениям. Да, Дима меня немного сбил, но ничего. Должно сказать, Сильвестр поразил меня. Он замахнулся на одну из фундаментальных тайн философии, на тайну жизни и разума. Насколько я знаю, подобные эксперименты уже проводились, но вот результат мне был неизвестен.
Посмотреть вторую запись я так и не успел, поскольку в дверь ворвался Димка. Выглядел он весьма взволнованным. Из-за своих размышлений я заметил это только сейчас.
-- Ты так выглядишь, словно вы отыскали гигантского бульторога или бабочку размером со звездолёт,-- отметил я.
-- Нет, пока лишь коробочку для бабочки. Сейчас ставят оборудование. Завтра начнём осматривать.
-- А что ты здесь делаешь?-- удивился я.
-- Передал письмо.
-- Не знал, что военные ими ещё пользуются,-- усмехнулся я.-- Не проще ли было поговорить по коммуникатору?
-- Не знаю. Видимо, это мера предосторожности.
-- А от кого и кому письмо?
-- От Радненко для Лунько.
-- Болтун -- находка для шпиона,-- сказал я.
-- Брось, это не секретно. Меня видели десятки людей. Вот если бы я прочитал и тебе содержание изложил, то...
-- Не продолжай... Когда на планету? Наверное, на следующим же челноке?
-- Да, через час. Так чем занят?
Я коротко изложил суть проблемы. Выслушав, Дима почесал затылок и сказал:
-- А не слишком ли круто для одного человека? Мне кажется, такие эксперименты в одиночку не проводят.
-- А ведь и правда,-- согласился я,-- это всё равно что одному прокладывать туннель.
-- Тогда в чём дело? Наверняка, он даже и не успел начать за этот год.
-- Не совсем так. Он мог использовать уже имеющиеся наработки в этой области. Чтобы ответить на этот вопрос, мне необходимо знать, как именно он хотел выполнить задуманное, но у меня нет материалов. Впрочем, надеюсь, что пока. Вероятно, соурс-аудит что-то скажет мне...
-- Что это?
-- Записи об изменении кода,-- объяснил я.
-- Уволь меня от этих жутких вещей,-- сморщился друг.-- В следующий раз говори по-человечески и не ругайся так...
Откуда-то донёсся мощный хлопок. Корабль существенно тряхнуло.
-- Нападение?!-- от неожиданности прокричал я.
-- Не знаю!
Дима вылетел в коридор, а я за ним. Дыма не было, сирена общей тревоги молчала. Не похоже на атаку.
-- Ястреб, что происходит?-- спросил я.
-- Взрыв на третьей палубе.
Как только Дима услышал ответ, сразу кинулся к лестнице. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Друг поднялся вверх с завидной быстротой. Вот здесь уже пахло гарью, собирались десантники. Один из складов был раскурочен взрывом. Надеюсь, никто не погиб!
Двое бойцов стояли у почерневшего отверстия, всматриваясь в черноту провала. Затем другая пара нырнула туда, за ними последовала ещё одна.
-- Так, дальше нельзя,-- остановил меня Дима.-- Здесь может быть ещё одна бомба.
Я лишь сделал шаг назад, скорее, от неожиданности.
-- Ястреб, кто-нибудь находился в помещении?-- снова поинтересовался я.
-- Датчики не фиксировали ничьего присутствия.
-- Все посторонние, вон с палубы!-- прокричал, судя по нашивкам, взводный.
-- Судя по данным компьютера, на складе никого не было,-- сказал я, пытаясь быть полезным.
-- Спасибо, инженер, мы знаем. Освободите палубу,-- затем он повернулся к Дмитрию.-- Через полчаса прибудет челнок. Вас уже ждут.
Вот так быстро, можно сказать, по-хозяйски, нас отослали по своим местам. А мне так хотелось помочь... Обидно, что ещё сказать.
* * *
Капитан Фаррел был шокирован, услышав новость: на его корабле проведена террористическая акция! Кто бы мог подумать?! Лунько тоже находился радом. В глазах начальника Службы Безопасности горели огни злости. Они и старпом Николай Надеев расположились в зале для брифингов.
-- Думаю, это ДОЗ. Очевидно, их эмиссар как-то проник на корабль,-- сказал Лунько.
-- "Движение освобождения Земли",-- фыркнул Фаррел.-- Тёмные люди. Ещё их мне здесь не хватало для полного спектра проблем. Но ты прав, Толя, это вряд ли кто-то из наших. Иначе обнаружили бы раньше.
-- Да, скорее всего из учёных. Это может быть кто угодно. Просмотр записи камер наблюдения займёт некоторое время...
-- Анализ взрывчатого вещества проводится?
-- Да, этим занимается Ренор. Сказал, что результат будет через полчаса.
-- Нужно поговорить с Белоусовым.
-- Вряд ли у него будет досье на сотрудников,-- скептически сказал Лунько,-- но с чего-то начать стоит.
-- Что мы потеряли в результате взрыва?
-- Привезённое учёными оборудование,-- ответил старпом, глядя на монитор терминала.-- К сожалению, почти всё, что не успели отправить, уничтожено.
-- Да, Белоусов будет очень недоволен,-- протянул капита,-- но другого варианта нет.
Фаррел попытался связаться с руководителем экспедиции. Ответил ему дежурный. Учёный пребывал где-то на раскопках и не хотел отвечать на вызовы.
-- Может, оно и к счастью,-- отметил Лунько.-- У нас будет время, чтобы выяснить все детали.
Раздался звук наручного коммуникатора Фаррела. Вызывал Ренор.
-- Сергей Андреевич?
-- Да. Я уже закончил анализ взрывчатого вещества. По всем показателям это канзон.
-- Спасибо,-- ответил капитан и выключил связь.
-- Такое кустарным способом не производится,-- отметил Лунько, который прекрасно слышал слова руководителя Научной Группы.
-- Как оно могло попасть на борт?
-- Сканеры показывают лишь состав груза. Мы можем просмотреть отчёты и выявить элементы по косвенным признакам. Но элементы этого вещества весьма распространённые, поэтому толку будет маловато
-- А детонаторы? Их тоже необходимо было провести. Неужели наша система столь ненадёжна.
-- Или люди,-- вставил старпом.-- Никогда нельзя сбрасывать со счетов человеческий фактор.
-- Я понял,-- попытался закончить разговор Лунько,-- проверка предстоит серьёзная. Пойду, займусь делами.
Капитан не стал его задерживать. За начальником СБ последовал и старпом. Фаррел остался один. Его одолевали тяжёлые размышления. Ему случалось отражать атаку каргонцев, а в юности приходилось драться с пиратами, но никогда ещё линия фронта не протекала между ним и сослуживцами, ведь сейчас в сообщниках может быть любой из его экипажа, среди тех, кому он безоговорочно доверял. Что ж, всё когда-нибудь случается впервые...
Звонок коммуникатора отвлёк его.
-- Фаррел слушает.
-- Это Белоусов,-- донесся голос.-- Мне передали, что вы хотели связаться.
Капитан сообщил о происшествии. На другом конце слышалось лишь молчание, хотя Джек уже был готов к бурному проявлению эмоций.
-- ...Пока ещё не установлено, кто мог устроить взрыв.
-- А примерно?-- наконец, сказал учёный.
-- Скорее всего, кто-то из вашей группы,-- с неохотой сказал Джек, догадываясь о реакции учёного, но предупредить он должен обязательно.-- Кто подбирал сотрудников?
-- Частично я, а часть пришла "сверху". Все люди довольно известные. Не думаете же вы, что они не проверялись?
-- Надеюсь, что так, но всё равно вам следует быть предельно осторожным в дальнейшем.
-- Капитан, я знаю, что делаю,-- донёсся голос Александра Николаевича.-- Мне и так ваши десантники не дают вылететь за зону, просканировать другую часть планеты. Что вы хотите, чтобы я закрылся в своей каюте и не вылезал? Так что я скажу коллегам? Что я испугался и не выполнил свою работу?
-- Главное, чтобы вы понимали сложность сложившейся ситуации и не совершали опрометчивых поступков. Остальное предоставьте нам.
-- С удовольствием, господин Фаррел. Я отлично понимаю ситуацию, а теперь разрешите откланяться и продолжить работу. До свидания.
Связь отключилась, а Фаррел схватился за голову: за что такое наказание?!
* * *
Просмотр видеозаписей и анализ архивов дали свои результаты. Уже к вечеру Лунько имел список людей, которые вполне могли пронести взрывчатое вещество. С этим докладом он вошёл в каюту капитана.
-- И кто это может быть?-- спросил Фаррел.
-- Всего восемь человек из учёных. Анализ их грузов давал спектр, сходный с взрывчатым веществом, но автомат не признал в них канзон. Всё это данные, которые мало, что дают.