Через час, совершив все формальности у нотариуса, Матапаль и Эрендорф ехали назад.
Где-то недалеко вздыхало море, полное звёзд и огней. Шоссе бесшумно летело под шинами мотора... Сзади, среди пальм, тысячами окон пылало и переливалось казино, где оранжевый президент, проиграв последнюю сотню, полученную за остров, поставил на даму пик единственную оставшуюся у него ценность - стеклянный глаз, оцененный в полтора доллара.
Общедоступный ветерок нежно овевал воспалённую голову Эрендорфа, в которой бесновались проекты организации острова.
13. Имя Батиста Линоля входит в историю
Третий лакей шестнадцатого секретаря мистера Матапаля, Батист Линоль, на цыпочках прошёл через приёмную, выключил люстру и поднял шторы. Было уже почти светло.
Батист поудобнее уселся в малиновое кресло, зевнул, вытащил из кармана пудреницу, пилочку для ногтей, лик, щёточку для усов, щёточку для бровей и круглое зеркальце.
Разложив все эти галантные предметы первой необходимости третьего лакея, Батист повернулся к окну и стал тщательно выдавливать угри на большом, мясистом носу. За истёкшие сутки их появилось три штуки. Это было ужасно.
Батист выдавил два угря и принялся за третий, когда в его голову забрела весьма нескромная мысль: посмотреть, что делает господин шестнадцатый секретарь мистера Матапаля в столь ранний час у себя в кабинете.
По всем данным, у шестнадцатого секретаря была уйма работы, потому что вот уже вторые сутки он оставался у себя в кабинете, отменив приём и приказав абсолютно его не тревожить.
Батист, конечно, знал, что при кабинете есть комфортабельно оборудованная уборная и что пищу секретарь мог в любой момент получить по автомату, установленному на его письменном столе.
Но всё-таки было адски любопытно.
Батист выдавил третий угорь и, не в силах более сдерживать угнетающего любопытства, дико озираясь на зеркала, подкрался к палисандровой двери и припал к замочной скважине. Часть кабинета, которую он увидел, была пуста. По крайней мере, за письменным столом не сидел никто. "Наверно, дрыхнет, голубчик, на диване. Знаю я их государственные дела!" Однако в замочную скважину диван не был виден. Батиста засосало любопытство посмотреть, как спит секретарь. "Уж этого никак нельзя увидеть, не отворивши дверь. А дверь отворять без звонка лакей не имеет права",- попытался уговорить себя Батист. Но, увы! Непобедимое лакейское любопытство перехватило ему горло. Батист осторожно нажал медную ручку и, рискуя потерять место и общественное положение, перешагнул порог кабинета.
Диван был пуст. В кабинете никого не было.
- Странно,- пробормотал он.- Но, может быть, у господина шестнадцатого секретаря просто-напросто сильное расстройство желудка? Вероятно, что так.
Батист на цыпочках подобрался к внутренней двери, завешанной плотной портьерой, и прислушался.
Мёртвая тишина. Хоть бы малейшее кряхтение или шелест. Ничего.
"Он, наверное, умер там от напряжения!" - с ужасом подумал Батист.
Он осторожно открыл дверь. В уборной было пусто, тихо и нежно пахло гелиотропом.
- Вот так штука! - удивился лакей.- Сквозь стену он прошёл, что ли? Чудеса.
Уже не боясь шума, Батист прошёл взад и вперёд по кабинету.
"Перекусить, что ли?" - со вздохом подумал он, подойдя к столу.
Недаром же Батист считался одним из самых плохих и ленивых лакеев Дворца Центра.
Он плотоядно облизнулся, осмотрел со всех сторон аппетитный автомат и стал искать кнопку с подходящей надписью.
"Омлет" - это слишком примитивно, "кофе" - ерунда, "мадера" - это потом, "салат оливье" - легкомысленно".
Положительно, у него были изощрённые вкусы, у этого угреватого молодого человека. Перебравши с дюжину кнопок и не найдя ничего экстраординарного, Батист уже собирался нажать простую "индейку с каштанами", как вдруг в стороне увидел кнопку с загадочным словом "sur"!
- Ну, что ж, sur так sur,- пробормотал изощренный лакей,- попробуем кусочек этого самого sur'а. Вероятно, какая-нибудь гадость. Однако я его никогда не пробовал.
С этими словами он нажал кнопку, и вдруг часть стены возле дивана разомкнулась и образовала дверь.
- Чёрт меня раздери! - воскликнул Батист.
Его любопытство перешло всякую меру.
Он кинулся в образовавшуюся дверь и вошёл в неё. За дверью была лестница вверх. Батист быстро взбежал по ней на второй этаж и нажал кнопку. Стена разомкнулась, и он очутился в кабинете четвёртого секретаря. Кабинет был пуст.
- Однако!
Батист побежал дальше. Он обегал все шестнадцать секретарских кабинетов, кроме кабинета шестого секретаря, который помещался, ввиду его преклонных лет, в более тихой части Дворца. Все кабинеты были пусты.
- Это очень подозрительно,- сказал Батист.- Похоже на то, что все секретари Матапаля сбежали.
Батист поднялся на шестнадцатый этаж и остановился у кнопки. "Здесь должен быть кабинет самого Матапаля". Холодный пот выступил на угреватом носу Батиста, но он уже был в состоянии азарта.
- Эх, была не была! В крайнем случае - шестнадцать этажей это не так много для молодого человека моего возраста и темперамента. Ну, побьют! Эх!
Батист нажал кнопку. Кабинет Матапаля был пуст. Не без трепета лакей подошёл к бюро Матапаля. Окурок египетской папиросы лежал в пепельнице. Бумаги были в беспорядке. Батист наскоро пробежал некоторые из них и тихо свистнул.
- Теперь я начинаю кое-что понимать,- сказал он сам себе.- Наши-то секретари, во главе со своим патроном Матапалем,- тю-тю! То-то я и смотрю: оказывается, делишки Матапаля были в последнее время дрянь. Группы перешли на сторону Пейча, эскадра взбунтовалась, все рабочие тяжёлой и лёгкой индустрии объявили забастовку. Так, так! Ну, старина Батист, теперь власть, можно сказать, валяется на земле, как бумажный доллар, вывалившийся из дырявого кармана подвыпившего негра. Я буду ослом, если не воспользуюсь случаем.
Батист уселся в кресло Матапаля и позвонил.
В кабинет быстро и бесшумно вошёл лакей. Увидев Батиста на месте Матапаля, он побледнел, зашатался и упал в обморок. Когда он очнулся, Батист сказал:
- Тебе, дружище Макс, нужно подлечить нервы. Ты, кажется, здорово расстроился. Плюнь на это дело. Не стоит. Садись. Хочешь индейку с каштанами? А главное, закрой рот, это меня слегка раздражает. Кури, Макс!
* * *
Ни один человек в Нью-Йорке в это утро ещё не знал о происшествиях во Дворце Центра.
Клерки торопились в конторы, барышни с полосатыми картонками выходили из магазина "Сакс", полисмены регулировали движение, газетчики катились шарами, сбивая прохожих, как кегли - по три штуки за раз.
Только в Реджинальд-Симпле было необычайное и грозное движение. Здесь собралось не менее двух миллионов бастующих. По диспозиции восстания, к ним в любой момент по первому сигналу могли примкнуть остальные восемь миллионов рабочих Нью-Йорка.
Почти от всех воинских частей имелись гарантии о невмешательстве.
Победа была обеспечена, но Пейча крайне тревожило, что за последние двое суток со стороны правительства Матапаля прекратились всякие действия.
Прекратились прокламации, обыски, подкупы.
Не такой был человек Матапаль, чтобы отказаться от борьбы. Пейч слишком хорошо изучил его тактику.
В чём же дело?
Пейч не сомневался, что Матапаль готовит рабочим какой-нибудь небывалый сюрприз. Но события слишком назрели для того, чтобы медлить с восстанием, а план взятия Дворца Центра был разработан во всех подробностях.
В восемь часов утра рабочие предместья Реджинальд-Симпля медленно двинулись на Центр, разворачивая фронт и загибая фланги. К ним моментально пристали модистки, клерки, газетчики и вообще разношёрстная публика, толпящаяся на улицах.
14. Правительство лакеев
Таким образом, тридцать два лакея, не считая шестого секретаря, обнаруженного в ватерклозете, и генерал-коменданта, который в полном недоумении, но тем не менее со звоном шагал по опустевшим приёмным, вверх ногами отражаясь в паркете, оказались фактическими владельцами Дворца Центра.
Мальчишки-лифтёры, осыпанные серебряными пуговицами, хорошо учли ситуацию.
Кинув на произвол судьбы проклятые лифты, они с восхищением скатывались на животах по перилам вниз, испуская гортанные крики, явно выказывая тем самым своё полное пренебрежение к завоеваниям человеческого гения конца прошлого века.
Автоматы-рестораны во всех секретарских кабинетах бешено работали.
По данным статистического бюро при хозяйственном секретариате Дворца Центра, за первые три часа фактического перехода власти в руки лакеев последними было уничтожено такое неслыханное количество фаршированных индеек, что одних только каштанов к ним пошло по меньшей мере с десяти больших и красивых деревьев.
Выпитое вино определялось не литрами, но количеством нашатырного спирта, которого было вынюхано на тысячу двести долларов. Батист Липоль сидел, заложив ногу за ногу, в кресле Матапаля и, полируя ногти, говорил друзьям:
- Бездельники были наши секретари, вот что. Только и знали индейку с каштанами да разговоры по радиотелефону. Да и Матапаль тоже хорош гусь, доложу я вам. Тоже мне - правитель мира! Шантрапа.
Батист игриво подмигнул Максу.
- Подозрительный сын какого-то гуталинового короля и королевы экрана. Просто парвеню. Удивляюсь тебе, Макс, как ты мог давать ему прикуривать по двадцати раз в день?
Макс уныло вздохнул.
- А если наши патроны вернутся? - проговорил он.
- Вздор! - заметил Батист.- Беру всё на свою ответственность. И вообще, как говорится, патронов не жалеть.
Сказав этот первый в своей жизни чужой каламбур, Батист крепко зажмурился и притих.
Однако никто по физиономии ему не дал. Батист удивился, робко приоткрыл один глаз, потом вдруг выпучил сразу оба глаза и добродушно расхохотался.
- А, ребята, вы слышали, что я отмочил? Патронов, ха-ха-ха, не жалеть, ха-ха-ха! Что значит игра слов! Патронов и, хе-хе, патронов. Не жалеть.
Лакеи подобострастно засмеялись.
- Однако,- уныло заметил Макс,- если они не вернутся, хотел бы я знать, кто нам будет платить жалованье?
Лакеи встревожились.
Но Батист успокоил их:
- Ерунда. Что такое жалованье в сравнении с этой штучкой?
Он помахал над головой чековой книжкой, найденной им в бумагах Матапаля.
- Здесь десять листиков подписано без обозначения суммы, на предъявителя. Пока ещё суд да дело, мы их реализуем. Я думаю, на рыло можно выжать миллионов по шести. Это, конечно, не так уж дьявольски много, но тем не менее...
В этот миг в кабинет вошёл генерал-комендант. По всем данным, этот храбрый вояка совершил изрядную экскурсию по ресторан-автоматам, потому что его нос переливался всеми цветами радуги, как пол-аршина коверкота цвета "шанжан" хорошей выработки.
- Господа,- сказал он,- там внизу бушует какой-то мрачный, но тем не менее весьма рыжий джентльмен неопределённых классовых признаков: не то заводский конторщик, не то суфлёр. Во всяком случае, он требует во что бы то ни стало господина второго секретаря. Он кричит, что Дворцу Центра грозит гибель, что Пейч выступил и что вообще необходимо спешно пустить в ход какую-то загадочную машину обратного тока. Я ему предложил убраться, но он сел на лестнице и заявил, что добровольно не уйдёт. Какие будут ваши распоряжения?
Батист глубокомысленно задумался.
Вслед за этим в гулкой пустоте приёмных послышались торопливые шаги, и Галифакс влетел в комнату. Увидя лакеев, он остолбенел.
- Что скажете хорошего, рыжеватый блондин? - весело осведомился Батист.- Если у вас пересохло в горле - можете выпить стаканчик марсалы и закусить индейкой с каштанами.
Галифакс очнулся.
- Где Матапаль? Что случилось?
- Матапаль - тю-тю! - сообщил Батист.
Галифакс схватился за голову.
- В таком случае что вы здесь делаете? Безумцы! Спасайтесь! Рабочие Пейча приближаются по Бродвею к Таймс-скверу. Весь Манхэттен оцеплен.
Наступила зловещая тишина.
С улицы послышался рёв толпы. Этот рёв, пока ещё похожий на бормотание, грозно усиливался.
- Машину обратного тока! - воскликнул Галифакс.- Она одна может остановить наступление. Где она?
- Мне ничего не известно об этой машине,- с достоинством отвечал генерал-комендант.- А что это за машина?
Галифакс ужасно выругался.
- Вы олух, а не комендант! В таком случае за мной!
В два прыжка он очутился на лестнице и помчался наверх, на крышу-аэродром. Часть лакеев, с Батистом во главе, последовала за ним.
- Машина обратного тока должна быть здесь,- проговорил Галифакс, открывая дверь небольшой стальной будки.- Её здесь нет! Её увезли!!!
Он подбежал к парапету, заглянул вниз и увидел Таймс-сквер, похожий на треугольный бутерброд, густо намазанный паюсной икрой несметной толпы. Он отшатнулся.
- Поздно! - воскликнул он.- Мы погибли!
Батист схватил его за плечи и потряс.
- Слушайте, вы, рыжеватый блондин... Собственно, в чём дело? Объясните толком.
Галифакс указал вниз:
- Это рабочие Пейча. Они требуют свержения власти Матапаля. Они требуют его смерти.
- Ну,- сказал Батист,- в таком случае дело ещё не так скверно. Мы их сейчас успокоим... Макс, сбегай вниз, в приёмную, и принеси чего-нибудь покраснее, метров на десять в ширину и столько же в длину. Там, кажется, есть какая-то розовая обивка.
Макс нырнул и через две минуты вынырнул.
- Есть. Вот. Узковата.
- Ладно,- сказал Батист,- ребята, спускайте этот идиотский флаг Матапаля, из-за которого мы имеем столько неприятностей. Спасибо. Теперь привязывайте это розовое... Так. Мерси.
- Что вы хотите делать?
- Как что? - удивился Батист.- Ведь вы же сами, кажется, утверждаете, что они хотят перемены строя. Так в чём же дело? Мы его сейчас переменим. Ребята, поднимайте!
Лакеи втащили розовую драпировку вверх, на флагшток, вместо знамени Матапаля.
- А я теперь пойду вниз,- заявил Батист.- Мне надо говорить речь. Мой час пробил.
15. Очень приятно познакомиться, Батист Линоль. Вождь
- Мой час пробил,- сказал Батист, стремительно падая в лифте.
И нужно признаться, что это было действительно так.
Час Батиста Линоля пробил.
Громадный розовый бант пышно сидел на шёлковом лацкане лакея, когда он вышел на мраморное крыльцо Дворца Центра. Несметная толпа народа, пришедшая громить Дворец Центра и требовать голову Матапаля, ахнула.
- Товарищи! - закричал Батист, поставив ладони рупором.- Товарищи и свободные граждане!
В толпе пробежал шёпот.
- Внимание! Внимание! - послышались голоса.
Тогда Батист набрал в лёгкие громадную партию воздуха и хрипло заорал:
- Товарищи! Правительство Матапаля рухнуло! Гип-ура! Ура! Ура!
Неописуемые крики восторга взлетели над толпой. Руки, шапки и платки замелькали в воздухе. Батист сделал небольшую паузу, отдышался и продолжал:
- Граждане, Матапаль рухнул, и это сделал я. Я, Батист Линоль, уничтожил Матапаля! Его больше нет! Он бежал! Желающие могут убедиться!
Толпа глухо зашумела.
- Мы требуем голову Матапаля! Голову Матапаля! Смерть Матапалю!
Словом, это была шикарная массовая сцена в хорошей постановке.
Батист галантно развел руками.
- Матапаль бежал со всеми своими секретарями! Увы! Но...
Его голос зазвенел фальцетом бешеного торжества.
- Но, граждане, в моих руках всё-таки находятся злостные помощники Матапаля - шестой секретарь и генерал-комендант.
Толпа шумела.
- Граждане! - воскликнул Батист.- Сегодня великий день, когда власть перешла в руки народа! Мы должны отпраздновать его по всем правилам. Во-первых, мы покажем негодяям шестому секретарю и генерал-коменданту пример справедливости, законности и правосудия. А потому я назначаю специальную следственную комиссию, которая разберётся во всех их преступлениях. Так что вы можете не беспокоиться на этот счёт. Во-вторых, спешу обрадовать вас приятной новостью: я избран председателем временного правительства лакеев!
Пауза. Крики "ура!".
- Товарищи, вы доверяете мне? - Батист сделал полукруглый жест рукой, точно подавал поднос, и зарыдал от полноты чувств.
- Доверяем! - крикнуло несколько женских голосов.
Батист поднял над головой два пальца и прокричал:
- Спасибо! Клянусь отдать свою жизнь до последней капли крови за революцию! Превратить жизнь в цветущий рай. В самое ближайшее время моим правительством будет опубликован целый ряд законов, направленных к нашему счастью. В первую голову я имею в виду урегулировать наболевший вопрос о чаевых. Я постараюсь добиться повышения их на семьдесят пять процентов, и, клянусь, мне это удастся! Затем вопрос о горничных. Им будет предоставлено право душиться духами своих господ и принимать у себя по пятницам кавалеров, если последние, конечно, будут держать себя прилично.
Батист строго нахмурил брови.
- Затем,- продолжал он,- относительно негров. Хотя их и нельзя ставить на одну ногу с белыми, но тем не менее им будут даны кое-какие привилегии. Так, например: им будет предоставлено право свободного проезда в общих отделениях метрополитена за особую доплату, которая пойдёт в фонд временного правительства лакеев на предмет снабжения всего, даже самого бедного, населения Штатов смокингами.
Ещё долго и резво говорил Батист. Он плакал от умиления, рычал, как тигр, выкрикивал фальцетом клятвы умереть или победить. Он требовал доверия. Он простирал руку над толпой и призывал громы и молнии на всех, кто рискнёт выступить против него, Батиста, и против республики.