Валя на какое-то время утихла, но Ольга ее рукава не отпускала.
Елисеев повернулся к Ольге:
– Оль, вызывай «Скорую», пусть увозят мужика.
– А-а-а-а! – вдруг взвилась Валентина. – Убили-и-и-и-и! Сенечку моего убили-и-и-и!
– Да хватит же орать! – прикрикнула на нее Ольга. – Вон он, живой весь… орете и орете…
– Живой? – не поверила женщина и вдруг снова кинулась к любимому. – Дай-ка я убью этого гада! Весь дом, мерзавец, переполошил! Ах ты ж дрянь такая! Да пустите вы меня! Дайте по темечку его тресну! По башке его бетонной! И ведь ничего его не берет, троглодита! Сколько раз прыгал, ну хоть бы раз до конца упрыгался! Так нет ведь! Сейчас опять на больничный завалится. А я горбаться! Убью гада!
«Скорая» приехала на удивление быстро. Пока ждали, Ольга глаз не сводила с Федора. Оказывается, у него такие большие ресницы, надо же! А руки какие… и весь такой собранный, серьезный…
– Все, Оля, пойдем, – подошел к ней Елисеев, когда несчастного погрузили в машину. – Пойдем… а ты чего выскочила-то раздетая? Сейчас еще ты заболей!
– А что делать, если ты к нам по-другому не приходишь, – вырвалось у Ольги.
– Чего – тоже начнешь с балконов прыгать? – весело вздернул брови Федор.
Ольга задумалась.
– Не знаю, – серьезно ответила она. – А ты, ты из-за любви не прыгнул бы разве?
– Нет, – помотал головой Елисеев. – Смысл? Она тебя все равно не полюбит, а врачам лишняя работа. И потом – он сейчас сиганул, а дома у него мать парализованная. О ней и вовсе как-то говорить не принято, если речь идет о высоком – о любви! Это еще хорошо, что они на втором этаже живут…
Ольга примолкла. Только что она хотела плюнуть на все и признаться – да! Она бы прыгнула! И пусть потом будет, что будет! А если ей никакой жизни нет без этой любви?! Она вот такая – на любую жертву пойдет! А оказалось, хорошо, что промолчала. Дура дурой бы выглядела… и еще неизвестно, кому нужны такие жертвы.
Они вернулись домой, и Ольга зачем-то потянула к себе пальто… Федор не знал, как ее остановить, а ей уже больше ничего не оставалось делать, как надеть это самое пальто и отправляться домой.
– Я пойду… – проговорила она. – Только ты меня не провожай, ты же больной… я вот отсюда вижу… дай-ка…
Она протянула руку и потрогала его лоб. Лоб как лоб, ничего особенного… теплый… Отчего только у нее сразу ноги стали какими-то ватными? Может быть, от того, что Елисеев так пристально на нее смотрел? Или от того, что он стоял слишком близко… Ольга испуганно отдернула руку… чуть-чуть раньше, чем его ладонь коснулась этой самой пугливой руки. Теперь он просто погладил себя по щеке, а куда ее девать-то, ладонь! Тюлень! Девчонка хотела просто температуру проверить, а он… медведь какой-то!
– Ну я побежала, – растянула губы в улыбке Ольга. – Если какая болезнь или еще чего – сразу же звякну. А то… мы ж только по случаю болезни встречаемся.
– Сейчас, может быть, и не только… – склонил голову Федор. – Родители-то наши…
– Это да! – радостно кивнула Ольга. – Похоже, они друг другу приглянулись.
– Ох, если б ты знала, сколько я ждал, чтобы ему кто-то приглянулся! – выдохнул Елисеев. – Батя мой такой мужик замечательный, а вот как-то с женщинами ему не везет, и все! А ему срочно надо уезжать в деревню, чтобы свежий воздух, чтобы двигался побольше, жить как-то начал. Ну а… сама ж понимаешь, без женской-то заботы как я его туда отправлю. Ни постирать, ни погладить, ни сварить… опять же, случись чего, чего ж он там один?
Ольга оторопела.
– Так ты… ты сиделку, что ли, ему приглядывал? – заморгала она. – То есть…
– Ну почему сиделку-то? – обиделся за отчима Федор. – Ты ж видишь, он бодрее меня! Но ведь уход-то какой-то нужен! Сварить, в магазин сходить, постирать опять же…
– Ага… постирать… то-то ты матери моей про школу напел, да? То есть наша глупенькая Маша будет в школе пыхтеть, потом сломя голову нестись по магазинам, варить, стирать, убирать, да еще и ухаживать за твоим батей, да? Ты специально к нам для этого и прилип, да? И теть Дашу выбрал только поэтому, да? Потому что она, как два добрых мужика, горы своротить может!
– Ну да, прилип… – окончательно запутался Елисеев. – Да что ж такого, если…
– Все! Пока! Ищите других идиоток! А мы уж как-нибудь… в городе перебьемся!
И она выскочила, громко хлопнув дверью. А он еще долго стоял в прихожей, ерошил волосы и старался сообразить – что ж он сегодня опять сделал не так? Ну что такого, если он двух одиноких людей хотел сделать счастливыми? Варить? Стирать? Да кто там у них этим заниматься будет, разве это он, Елисеев, решает? Да его отчим… он же такой мужик! Он же… он же и сварит всегда сам – было бы кому есть! Правда, это варево в рот не возьмешь, но так он и научиться может! А работа… да и не надо там этой Марье Андреевне работать! У бати такие золотые руки – он же в деревне и себя, и Марью прокормит, уж Елисеев-то знает! Нет, что-то все-таки не так… А не так… не так то, что не по себе он деревце выбрал, чего уж там… Ольга эта – тоненькая, молоденькая, своенравная, как молодая лошадка… Вот опять! Хорошо, что Оля не слышит, как он ее назвал только что… Ну почему считается, что если с лошадью сравнить, то это обида смертельная? Самое умное животное, красивое невозможно, свободолюбивое, преданное, сильное, вольное… Грива по ветру, сама не по земле летит, а по воздуху мчится… Ольга и есть! Только слишком замахнулся Елисеев. Зачем он ей, вон сколько за ней ходоков… Он сам видел. Тоже еще, тюлень! Приперся, хотел похвастаться… Сейчас даже вспоминать стыдно. Хорошо еще, что она его не заметила в тот вечер. Ну надо же, счастье какое для молодой девчонки – Елисеев отца родного отыскал! Это, может быть, для почтенной Дарьи Андреевны еще представляет какой-то интерес, а для Ольги…
Елисеев вспомнил, как позвонил отцу, а тот сразу пригласил в гости… Да так настойчиво приглашал. Конечно, Федор сказал бате. Рассказал, что искал, что нашел, а тот сразу же велел: «Зовет – езжай! И смотри, веди себя по-человечески!» Отец постарел… похудел, стал совсем белым и… маленьким каким-то. Раньше он казался Федору таким огромным. А теперь – пожилой, одинокий человек… Так ему обрадовался, Елисееву даже неудобно было. Они проговорили всю ночь и даже утро – старший Елисеев все никак не хотел отпускать сына, все боялся, что тот больше никогда не вернется, никогда не придет… А Елисеев… Боже, как же стыдно, но… Но его не столько поразила сама встреча с отцом – все же, как ни крути, а Макар Петрович Елисеев стал для него совершенно чужим человеком – куда больше поразили его птицы. Да! У отца было две комнаты, и в одной жил он сам, другая была полностью отдана птицам. И каких тут только птиц не было! Какие-то диковинные канарейки, и попугайчики разных мастей, и даже такие птицы, которых Федор и не видел ни разу, и даже не знал, как они называются… Небольшие, беленькие такие, с перламутровой россыпью на грудке. Отец все понимал, поэтому и заманивал к себе взрослого сына, как маленького:
– Федя, а ты приходи ко мне, а? С друзьями приходи, с девушкой… Федор, девушки, они, знаешь, как птичек любят! А мы ей даже подарим, а? Приходи, сын…
И он пообещал. И сразу же к Ольге – так хотел ей про птиц рассказать, про отца, про то, что хорошо бы устроить встречу Дарьи Андреевны и… дурак! Да на кой фиг Ольге эти птички нужны? Он видел, какой орел привез ее на новенькой машине…
– Да и ладно! – уставился Елисеев в зеркало. – Обрати внимание, господин Федор Макарыч, за тобой уж который год медсестричка Юленька ходит, а ты… Ладноть… бум восхищаться Юленькой… и не беда, что девица двух слов без мата связать не может… бум учить, а что делать?
Ольга шла по улице, и ее душила обида… Правда, она не понимала, от чего больше. То ли от того, что Федор так бессовестно использовал для своих корыстных целей ее доверчивую мать… ну пусть еще не использовал, но ведь хотел же! То ли от того… от того, что использовал Ольгу! Ну да, она-то думала, что он приходит к ней! То есть из-за нее! А он… он просто присматривал кандидатуру для своего отчима! А она… расслюнявилась!
Ей хотелось сесть где-нибудь, нареветься вволю, замерзнуть и заболеть. Да! И вызвать совсем другого врача! Чтоб этот Елисеев не думал, что он один на всю медицину!
Домой просто не несли ноги. Ну как она скажет маме, что их сегодня грубо использовали?! Маменька наверняка уже и планов себе понастроила… Это еще хорошо, если она вещи собирать не надумала в эту деревню… Нет, сейчас домой идти не было никакой возможности.
Ольга села на автобус, проехала две остановки и вышла возле большого нового торгово-развлекательного центра, который работал круглые сутки. В огромных стеклянных холлах били фонтаны, а возле них уютно расположились скамеечки – сиди не хочу. В больших вычурных кадках в рост человека устроились раскидистые пальмы, со всех сторон лилась музыка, и казалось, что в мире нет никаких проблем – ходи, гуляй да растрачивай последнюю мелочь.
Ольга не была шопоголиком. Она не хваталась за кошелек при виде красивой кофточки и не падала в обмороки, примеряя шубки. Она просто любила бродить среди витрин, разглядывать красивые мелочи, любоваться удивительными вещами и мечтать, что бы она себе купила в дом, если б он у нее был. Вот хорошенькая рамочка для фотографий, необычная какая… Надо будет потом обязательно подарить такую теть Наталье на Новый год. Она же безумно любит фотографироваться. Да и умеет ценить красивые вещи. А эта рамочка… Теть Наташа совершенно определенно сойдет с ума!
– Ольга! Круткова… Привет! – вдруг за ее спиной раздался звонкий голос. – А я стою, смотрю, думаю – ты, не ты… Ты чего здесь?
Перед Ольгой стояла девчонка, с которой они вместе учились в одном классе, Настя Алешина. Раньше Настя была робкой серенькой мышкой, которую никто не замечал. А сейчас перед Ольгой стояла молодая, красивая, уверенная в себе женщина, к тому же на последних месяцах беременности.
– Настя-я-я… – удивленно протянула Ольга. – Какая ты стала… ты что, первенца ждешь? Поздравляю!
– Ха! Какого первенца! – фыркнула одноклассница. – Мой первенец скоро в первый класс потопает! А это уже третий! Первенец!
– В первый? – округлились глаза у Ольги. – Ну ты даешь… И как тебя только муж отпускает одну в такое время в магазин… да еще и беременную!
– А он не отпускает, – весело мотнула головой Настя. – Вон он – с малышней гуляет, видишь?.. Юра! Юр! Я тут одноклассницу встретила, ты иди с детишками вниз. Пусть они там по горке поползают! А мы немножко в кафе посидим! Идите!.. Оль, пойдем вон в то кафе сядем. А то я натопталась уже, сил нет! И поболтать охота!
Ольга направилась в кафе, а сама просто шею вывернула – так хотелось посмотреть, кого же выбрала себе в мужья бывшая серая мышка. Настин муж оказался очень симпатичным мужчиной, приятным таким. За руки держит мальчика лет шести и девчушку лет трех, кудрявую и белоголовую.
– Это твои? – с завистью показала Ольга на милое семейство.
– Ну да, – охотно кивнула Настя головой. Раньше она была немного замкнутой, а сейчас буквально светилась от счастья и все время улыбалась. – Мои! Муж Юра, сынок Мишутка и Аленка. И еще третьего ждем. Пол специально не узнаем. Пусть будет сюрпризом… Оль, давай пирожных купим, меня так на сладкое тянет! Ужас!
Они купили пирожных, кофе, уселись за столик, и Настя снова затараторила:
– Юрчик квартиру купил, раньше-то мы вместе с мамой жили, а теперь вот… он у меня умница! Ну как ему третьего не родить? Ой, ну что мы все обо мне, ты-то как? Муж? Дети?
– Да ну, ты что, – деловито поморщилась Ольга. – Мне же карьеру сначала надо сделать. У меня работа.
– Оля! О чем ты говоришь? – насмешливо уставилась на нее Настя. – Я тоже думала – сначала работа, а потом! Да самая лучшая карьера для женщины – это удачное замужество! А это, я тебе скажу, тоже не просто так. Это дело на самотек пускать никак нельзя. Мужика надо брать самой!
– Брать – это как? – фыркнула Ольга. – Это как медведя, что ли?
– Ну… не настолько опасно, но… – Она отхлебнула кофе, отвела чашечку в сторону и принялась делиться. – Сначала нужно выбрать мужчину. Оль, это очень важно, на самом деле. А то я в первый раз выбрала! Высоченный, ума на копейку, а гонору на рубль. Да еще и так себя любил, мама дорогая! Ну и чего? Я его обаяла, так он по сей день мне звонит, покою не дает. Юрик замучился мне телефоны менять. Так вот, главное – не ошибиться в выборе. У тебя кто-нибудь на примете есть?
– Ну да… есть, а как же, – уверенно кивнула Ольга.
– Серьезный? Не пустышка?
– Врач.
– Здорово. Ну так вот, дальше тебе нужно обратить на себя внимание. Я не знаю, как ты, я, например, на Юрика пиццу опрокидывала. Причем два раза, – доверчиво делилась Настя. – Мы с ним вместе в одном офисе работали. Ну и… вижу, он ко мне глух, как тетерев. Я и так, и эдак… А я тебе скажу, он у нас директором работал. Сама понимаешь – конкуренция у меня была нешуточная. Ну и что… пришлось заказывать пиццу. Первый раз я заказала на свои деньги. Угостила всех, а ему на тарелочке принесла, он уже и руки протянул, а я – хрясь! И ему прямо на брюки! Он на меня как глянул… Потом там у нас одна была… короче, она подсуетилась, ему полотенце принесла. Он вытерся весь, поднялся и ушел. На другой день опять меня не замечает. Я снова – ту же самую пиццу заказываю, но теперь уже все скидываются – я ж не знала, сколько мне этой пиццы понадобится, эдак я б и в трубу вылетела! И снова – прямо ему на костюм. Но теперь уже не стала дожидаться помощниц, сама снимаю с себя ша-а-арф… снима-а-аю… снима-а-аю… – Настя вошла в роль, и, блестя глазами, принялась показывать, как именно она снимала с себя шарф. Глубоко беременная женщина так вошла в раж, что на них уже стали оглядываться не только с соседних столиков, но и люди, проходящие мимо кафе. – Он на меня смотрит, куда ему деться, а я этот шарф…
– Настя, а у вас чего – холодно в офисе-то? – перебила подругу Ольга. – Чего вы в шарфах-то там ходите? У нас тепло. Мы в шарфах упаримся.
– Оля! Ну что ж ты такая? Да какой там шарф, украшение одно! Это ж все продумать надо было! Ну и… короче, когда я вытирала ему костюм, там вся контора смотреть сбежалась!
– Ты что – стриптиз там устроила, что ли? – округлила глаза Ольга.
– Ну… – поиграла глазками Настя. – Не совсем, но… Во всяком случае, он меня заметил. А потом…
– Я вообще удивляюсь – какое там потом! – выдохнула Ольга. – Ты только рассказала, а мне уже хочется тебя в загс тянуть. А у вас там еще и «потом» было?
– В общем, система проста, – не стала вдаваться в дальнейшие подробности школьная подруга. – Первое – ты упрямо лезешь ему на глаза. Заметил – переходишь ко второй ступени. Ты показываешь, что он для тебя все! Бог! Прямо готова к нему в рабыни! Сию же секунду, причем за свой счет! А уж потом, когда он к тебе привыкнет, как к своему дивану…
– М-да? К дивану? – напряглась Ольга. – То есть…
– Да ни фига не «то есть»! – отмахнулась Настя. – Ну как к кружке, к столу, к своему телевизору… короче, когда он поймет, что жизни без тебя все равно уже нет, куда тебя денешь… кстати, они это довольно быстро понимают, буквально на следующую неделю. Кому ж не нравится богом-то быть. Ну и… когда он уже и сам поверил, что он твой рабовладелец, тогда ты – ать, и виляешь в сторону!
– Как это? – не поняла Ольга.
– Обыкновенно! – уставилась на подругу Настя, как на дите малое. – Ты его просто не замечаешь, смотришь сквозь него, флиртуешь с кем угодно, но не с ним… главное, чтоб он это видел. Ну и… в общем-то, все. Считай, что он у тебя в кармане. Все остальное уже сделает сам.
Ольга недоверчиво хмыкнула… однако же и не верить Насте не было никаких причин – вон там ходит ее Юрик, а здесь, с ними, тихонько сидит у мамы в животике ее третий дитенок.
– Давай, пробуй, а то так и до старости недалеко, – напутствовала Настя. – Нам же уже, страшно сказать, двадцать пять!
Ольга прилежно покивала и стала прощаться:
– Мне еще домой бы успеть. Я ж так только вышла… прогуляться.
– Не переживай, мы довезем, – пообещала подруга.
И в самом деле, за несколько минут ее подбросили до дома, и Ольга вошла в подъезд полная решимости. Ну сколько ж можно, в самом-то деле? Ей уже двадцать пять, а никакой личной жизни на горизонте не видно! И это в то самое время, когда ее сверстницы уже по третьему ребенку носят!
– Привет… – вышла встречать ее тетя Наташа в каком-то поникшем настроении.
– Привет, а мама пришла? – спросила Ольга, скидывая сапоги.
– Пришла, – выдохнула тетка. – А толку? Они тут же унеслись с Дарьей в магазин… какой-то там круглосуточный… потому что их мужчинам, как выяснилось, срочно нужно купить по три пары носков! Нет, Оль, ну ты мне скажи – чего ж они мужиков-то таких выбирают, у которых даже носков нет! Ведь живут же где-то… одинокие олигархи, состоятельные граждане мужеского полу, а? Почему ж моей-то родне достаются одни какие-то неудачники? А эти! Понеслись! То одна Дарья полоумная была, теперь еще одна объявилась! «Ах, Ивану нужно купить пряжу! Ах, у него на зиму даже рукавиц нет!» И эта, Дарья наша, чуть не в обморок: «А им еще и рукавицы нужны?! Я не умею вязать! Я не переживу, если Славик обморозит руки!» Это ж ужас! У мужиков даже носков нет!
Наталья разошлась не на шутку. Она уже ходила по комнате, вскидывала руки к потолку и всеми фибрами души переживала – сестры стояли буквально на краю финансовой пропасти.
– Теть Наташа, – попыталась успокоить ее Ольга. – Да не нервничайте вы так! Ну и что, что у мужиков носков нет, ха! Зато у них есть деньги на эти носки! А уж купить-то…
Это в корне меняло дело. Наталья остановилась, внимательно уставилась на Ольгу и спросила:
– А у них есть, да? Слушай, Оль, а где таких мужиков достают, у которых деньги есть? Один, значит, слезно просит, чтобы Дашенька приняла от него машину, другой тянет Машу в деревню, обещает хоромы царские, а кто мне-то мужика обеспеченного пригонит? Фиг с ними, с носками, я тоже куплю, только… дайте мне хоть ноги, куда носки-то мужские надеть!