Кирилл глотнул воды и вылез в провал люка. На крыше лифта лежали гигантские плоскогубцы-тиски с винтовым механизмом и плазменная горелка. Рядом с ними блестели три трубки. Громов поднял одну из них и вставил в нее обрывки троса.
Надев толстые перчатки, звездолетчик включил плазменную горелку. Легкоплавкий металл трубки быстро размягчился, став похожим на пластилин. Кирилл начал давить на трубку плоскогубцами, слепляя ее с тросом. Пройдясь так по всей длине, Громов взглянул на результат. Трос переходил в уродливую, помятую в десятке мест трубку, и снова вырывался из нее гладкий и прямой. Словно ручей, ныряющий в изгибы горной расщелины, и вновь вытекающий наружу ровным красивым потоком.
Так же Кирилл реанимировал оставшиеся два порванных троса. На краях, для надежности, он стянул их хомутами с резиновой подложкой. «Пятьдесят человек, конечно, не выдержит. Но для страховки троих пойдет», – решил Громов и уселся на крышу. Выключив фонарь, он остался отдыхать в полной, чернильно-густой темноте. «И все же это не космос, – вздохнул звездолетчик, – там и темнота другого оттенка».
Кириллу послышался звук открывающейся двери. Сердце, казалось, пропустило удар, а затем заколотилось с удвоенной частотой. Громов постарался спрыгнуть бесшумно. Слух различил шаги двух человек. Кирилл вырвал из беззубой пасти створок лифта лом, и те начали медленно закрываться. Громов вжался в стену, мысленно подгоняя двери. В этот раз они закрылись полностью, и до Кирилла донесся какой-то щелчок.
Снаружи постучали по дверям лифта. Кирилл затаился, перестал дышать.
– Мне показалось, или створки сейчас двигались? – спросил первый с недоумением.
– Фонарь, наверное, сбликовал, – равнодушно предположил второй. – Этой фигней уже лет сто не пользовались. Не понимаю, зачем мы сюда ходим?
– Надо же людям хоть какую-то работу работать, – мудро ответил первый, – от полного безделья даже кони дохнут.
– А кто такие кони?
– Да хрен их знает, от сынка Ростислава как-то слышал.
– Ну че? Все нормально? Рекс нас не нашел?
– Ага, – хмыкнул другой, – пошли спать. – Патрульные пошли обратно, и до Кирилла донеслась последняя фраза: – И все же лифт как будто двигался. Может, нам не все рассказывают?
Кирилл выждал еще минут пять, и только потом отлепился от стены и включил фонарь. Первым делом он попробовал открыть двери – услышанный щелчок сильно его беспокоил. Конец лома безрезультатно ткнулся в сомкнутые створки. На его место пришла отвертка, но даже тонкая полоска металла не прошла между идеально подогнанными друг к другу створками.
Кирилл чувствовал себя слепым котенком, закрытым в корзине-переноске. Благо, поставили миску с едой и водой. Да пару игрушек оставили.
Громов сел на пол, и припал к бутылке с водой. Сейчас он мог позволить себе расточительство, списав все на стресс. Дальше надо будет экономить провизию, пока он не поймет, как выбраться из лифта. Кто знает, может и за неделю не удастся открыть двери.
«Надо было хотя бы отвертку вставить, – укорял себя за глупость Кирилл. – Чертова механика. И где этот замок?» Растянувшись на полу, Громов предался апатии. И, как всегда в таком настроении, начал искать виноватых.
«Чьими же трудами я оказался в такой заднице? – зло размышлял Громов. – Вначале обстрел корабля. Затем убийства, тюрьма, смерть женщин, побои от мутанта Шульца, сделка со Светлячком Теодором. И если бы это было концом. Мне бы в космос, а я убежал под землю. – Кирилл тяжело вздохнул. – Похоже, я сработал отличным щитом, уводя взгляд от настоящего агента».
Кирилл думал, согласился бы он на подобную миссию, если бы его попросили, призывая к патриотизму уроженца Spes? Как бы он себя вел? Или псы Рекса сразу бы раскусили подставу? Теперь уж они уверенны, что он профи. Вон как ловко скрывается который день на их территории! Шутка ли, сбежать из столицы!
«Я еще узнаю, кто меня подставил», – решил Кирилл и, приободренный этой мыслью, встал на ноги. Осмотрев каждый сантиметр стыка дверей, Громов переключился на пульт с клавишами. Одна из них должна была открывать двери. Работа была привычной – заменять порванные и обугленные провода на новые.
Схема была восстановлена только поздним утром. Кирилл вымотался, но ложиться спать и не думал. Приходили люди, чтобы пройти обязательное еженедельное купание в карантинной камере. Смеялись женщины, несколько раз Кирилл слышал свое имя, еще чаще говорили про Жака. Некоторые мужики до сих пор говорили о турнире. Многие теперь тренировались в тренажерном зале каждый день.
Кирилл работал, стараясь не шуметь. К середине дня он снял еще один внутренний кожух лифта, за которым оказался аккумулятор. Проверив его заряд, Громов прикрыл глаза и глубоко задышал. В аккумуляторе не осталось и завалявшегося миллиампера. Сейчас это был просто кусок металла, купающийся в химическом растворе.
Звездолетчик с трудом подтянулся и выбрался на крышу. Подложив под голову полупустую бутылку, он закрыл глаза. Нужно было поспать, отдохнуть. Утомленный мозг уже не мог придумывать и перебирать возможные пути спасения, и Кирилл нырнул в спасительное забытье сна.
* * *Проснулся он в середине ночи. Тело ломило от почти двенадцати часов лежания. Громов рывком встал, включил фонарь и слегка размялся. Первым делом он перетаскал все продукты и инструменты на крышу. Если позже кто-то будет осматривать лифт, то вряд ли ему захочется соваться в люк.
Взяв в руки отвертку, Кирилл принялся разбирать плазменную горелку. На душе было спокойно и легко, словно он выполнял привычную профилактическую работу в техническом отсеке по дороге на родную планету.
Аккумулятор горелки, несмотря на небольшие размеры, оказался высокой емкости и мощности. Перекинув клеммы с основного аккумулятора на него, Громов нажал кнопку. Щелкнуло, и створки медленно разошлись.
Кирилл на всякий случай положил между ними лом. Отсоединив аккумулятор, вернув кожух наместо, Громов, наконец-то, вышел в карантинный отсек. Еще полчаса ушло на то, чтобы вручную закрыть тугие двери лифта. Теперь между ними была щель не больше двух сантиметров.
Звездолетчик зашел в знакомую по первому дню в Бункер-сити камеру и разделся. Струи ударили из потолка автоматически. Затем был шампунь, сушка, ионный душ, ультрафиолетовое облучение и лазерная бритва.
Освеженный Кирилл вошел в бункер одновременно с включением утренних фонарей. «Впредь нужно быть еще осторожней, – решил звездолетчик. – Наверное, стоит сделать перерыв на пару дней. Да и рюкзак давно пора дошить».
– Я думал ты ушел без меня! – воскликнул Жак, стоило Громову отпереть дверь.
– Тихо ты! – строго сказал Кирилл. – Куда здесь можно уйти? На плантацию меня пока не пускают.
– А как же…
Громов сделал страшные глаза, и Жак заткнулся. Было у Кирилла неприятное ощущение, что за ним внимательно следят.
– Пойдем в столовую. Есть охота – караул.
Полдесятка заказанных блюд едва уместились на подносе. Синтезатор все-таки исхитрился их расставить, сделав посуду немного уже, но выше. Кирилл с аппетитом налег на еду.
К середине завтрака в столовую вошел Матвей. Вся его доброжелательность куда-то испарилась – ни приветствия, ни улыбки.
– Привет, Матвей, – поздоровался звездолетчик.
– Тебя вызывают в администрацию, – сухо ответил сын старейшины.
– Я кушаю, – показав ложку, проговорил Кирилл. – Как закончу – приду.
Матвей на миг сморщился, но перечить не стал. Уселся за крайний стол и уставился в окно-иллюзию, где показывался невероятно красивый рассвет.
Громов ел нарочито медленно. Тянул время, чтобы все обдумать, да и аппетит почти пропал. Жак с беспокойством переводил взгляд с Матвея на Кирилла и, кажется, глотал бутерброды с семгой, не жуя и не чувствуя вкуса.
На входе в администрацию Громова обыскали и забрали казенный парализатор. Против обыкновения, его повели не к Ростиславу Генриховичу, а к начальнику безопасности. К удивлению Кирилла, им оказался не Матвей, а крепкий мужичок лет восьмидесяти с широкими усами и узкими полосками бакенбард. Лицо у него было круглым и красным, что сильно отличало его от бледных жителей Бункер-сити. Громов мог поклясться, что видел его впервые.
– Присаживайтесь, Кирилл, – сказал он. Его манера говорить живо напомнила Громову Теодора из правительства Тайлы.
– Спасибо. С кем имею честь говорить?
– На кабинете было написано, – вкрадчиво ответил мужик. Было видно, что он не привык, чтобы его посетители задавали ему вопросы. – Обращаться ко мне можешь просто капитан. Я им был когда-то. – Помолчав пару секунд, он добавил: – Хотя, тебе это вряд ли понадобится.
«Да здесь то же самое, что и наверху, – с отвращением подумал звездолетчик, – та же власть, те же кабинеты для неугодных и опасных».
«Да здесь то же самое, что и наверху, – с отвращением подумал звездолетчик, – та же власть, те же кабинеты для неугодных и опасных».
Громов заставил себя расслабиться и слегка улыбнуться.
– Где вы были в течение двух суток?
– В бункере.
– В какой его части?
– В разных.
– Почему же вас никто не видел? – с раздражением поинтересовался капитан.
– А за мной что, кто-то следил? – беспечно спросил Кирилл. – Я много спал в оранжереи.
– Мы спрашивали Ивана…
– Вы бы еще Психа спросили, – засмеялся Громов, – он бы вам сказал, что я летал на Марс. Или спускался к недрам Тайлы…
– Замолчите! – гневно рявкнул капитан. – Отвечайте! Где вы были?!
– В бункере. На плантацию меня пока не пускают. А больше здесь, в принципе, и некуда пойти.
– А карантинные камеры?
– А это что – не бункер? – с искренним удивлением спросил Кирилл.
– Вы были там? – мужик покраснел еще сильнее.
– Конечно, мне Матвей, это сын вашего старейшины Ростислава…
– Я знаю, кто такой Матвей, черт бы тебя побрал!
– Вы на меня не кричите.
– Что ты там делал? – разделяя каждое слово паузой, спросил капитан.
– Мылся. Мне Матвей приказал.
Капитан откинулся на спинку кресла и впился глазами в звездолетчика.
– Два дня?
– Вы следите за мной? – повторил вопрос Кирилл.
– Нет, но тебя не видели двое суток.
– Я вот вас полмесяца не видел! И что?
– Мальчик, я здесь уже восьмой десяток доживаю. Ты бы не ерничал.
– Ко мне Бог был не так жесток, – хмыкнул Громов. – Что вы от меня хотите?
– Где ты пропадал?
– Задам вопрос по-другому: чего вы боитесь? К чему этот цирк с дурацким допросом?
– Я заведую безопасностью. А чужаки могут нарушить устоявшуюся систему.
– У вас паранойя, – разозлился Громов. – И заведуете вы не безопасностью, а подавлением свободомыслия.
– Ты придержал бы язык. Тебе еще жить и жить здесь, – с превосходством сказал капитан. – А теперь пошел прочь.
«Познакомить бы мою пятку с его красной рожей, – с какой-то мелочной мстительностью подумал звездолетчик. – Вот я и обзавелся могущественным врагом. А все мой язык».
Оружие ему не вернули. «Дерьма не жалко», – храбрился Громов, хотя настроение испортилось еще сильнее. Он вошел в оранжерею, надеясь встретить там Ивана. Поэт и француз сидели на лавке и что-то обсуждали.
Увидев Кирилла, Иван расплылся в блаженной улыбке. Затем его лицо помрачнело, и он произнес:
– Кругом соглядатаи и тайные зеницы. Страх и недоверие принес ты в сонное подземное царство. И я еще меньше хочу жить среди этого лицемерного покоя и сытости.
– Вы готовы? – прямо спросил Громов.
– Да, – кивнул Жак.
– Скоро. Будьте готовы сорваться в любую секунду, – тихо сказал Кирилл. – Возможно, спокойно уйти не удастся.
– Все готово, – кивнул француз. – У Поэта здесь вместительный тайник.
– Цветы лучше людей хранят тайны.
– Старайтесь больше проводить времени в оранжерее, чтобы я вас не искал. Не найду – уйду один. А вам потом гнить здесь еще добрых сто лет.
– Что-то не хочется, – поморщился Жак.
– Двести детей сможешь зачать, – оскалился Громов. – А наверху… как бы нас никто не… ну вы поняли. Поэт, предупреждаю последний раз. Свободные люди лицемерят, лгут, убивают, предаются безумным страстям не в пример больше, чем жители Бункер-сити.
– Я иду не к людям, а к природе и свободе духа. А трудности меня не страшат.
– Черт с ними, с трудностями, – махнул рукой звездолетчик. – Там нас, скорее всего, убьют.
– Значит, такова наша судьба, – пожал плечами Иван. – Лучше умереть от пули, чем от тоски и петли.
– Я не согласен, – покачал головой француз. – Лучше оставить Тайлу за спиной в десятке парсеков.
– О-о! Водитель хочет в космос! – забыв об осторожности, воскликнул Кирилл. – Что ж, будем держаться оптимистического желания Жака. Мне оно нравится.
Француз улыбнулся. Эйфория от свобод подземного городка прошла, и он снова осознал превосходство Громова в знаниях, опыте и силе, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте.
Кирилл развернулся и двинулся к выходу. «Блин, ну и команда, – подумал он, – космонавт, водитель и поэт. Не хватает только собачки и маленькой девочки».
Громов вошел в дом и плюхнулся на кровать – нужно продумать все до мельчайших деталей и только потом действовать. Спустя полминуты появилось неприятное ощущение, что кто-то на него беспардонно пялится.
Кирилл начал шарить глазами, ничем не выказывая своего беспокойства. В плинтусе, между стеной и полом, что-то блеснуло, словно серебряная монета на солнце. Еще одну камеру Громов обнаружил между шкафом и потолком. Как звездолетчик не старался, больше систем слежения он не высмотрел.
«Черт, ну и повезло же! – подумал Кирилл. – Хорошо, что я оставил все инструменты в лифте». Первым порывом было выковырять и сломать камеры, но здравый смысл подсказал, что, намеренно не замечая их, можно выиграть пару дней.
Дел было вагон и маленькая тележка, но как их делать, когда за тобой следят из каждого угла? «Надеюсь, в оранжерее не было жучков, – подумал Кирилл. – Поэт там днюет и ночует… он бы заметил».
Громов направился на кухню выпить стакан воды, затем зашел в гигиенический модуль и туалет. «Сволочи, даже в сортире камеру поставили, – со злостью и бессилием подумал Кирилл. – И что-то мне подсказывает, что в темноте они видят не многим хуже, чем при свете».
Громов прикрыл собой шкаф от камер и приоткрыл дверцу. Быстро спрятав модуль доступа в карман, он щелкнул замком. В этот миг в дверь постучали, заставив звездолетчика вздрогнуть. Раздался голос Кэт:
– Милый, ты дома?
– Уже нет, – выходя на улицу, ответил Кирилл. А сам подумал: «Еще не хватало кувыркаться с женщиной под взглядом трусливого начальника безопасности. Хотя это могло бы немного развеять подозрения капитана». То, что за установкой камер стоит именно краснолицый капитан, Громов не сомневался. Хотя и Ростислав вряд ли об этом не извещен. Старейшина ненавидит Рекса, который сверг его, но, если задуматься, кто выкормил и поднял вверх этого шакала? Да и нечего старику жаловаться. Планетой правит внук Рекса первого, все же сыновья и он сам – давно мертвы. А Ростислав в полном здравии имеет какую-никакую власть и преданных детей.
– Я соскучилась, – надула губы Кэт, увидев на лице Кирилла вместо радости, лишь глубокую задумчивость. – Где ты пропадал?
– Гулял по бункеру. Кэт, давай попозже встретимся? Я сам к тебе зайду.
– Точно зайдешь? – с подозрением переспросила девушка.
– Обещаю!
Громов отправился прямиком в кинотеатр. Дверь информационного центра была закрыта на замок и опечатана легкомысленной желтой ленточкой. «Чего они хотят добиться?» – вынося дверь с одного удара, спросил себя Кирилл. Запустив компьютер и приладив дверь так, чтобы случайный прохожий ничего не заметил, Громов подключил модуль доступа.
Запустив программу, чтобы связаться с сервером, звездолетчик нервно застучал пальцами по столешнице. Быстро найдя в базе арсенал бункера, Кирилл попытался открыть в него доступ. Появилось красное окно и просьба ввести дополнительный пароль.
Громов выругался. Подбор пароля – задача долгая и трудоемкая. А процент успеха – не так уж велик. Каждую секунду ожидая, что над Бункер-сити завоют сирены, Кирилл выключил компьютер и выскочил на улицу.
Широкая паркетная дорога была пуста. Но ощущение, что за ним следят из каждого окна, не проходило. Громов для вида заскочил в столовую, взял литровую бутылку воды и направился в мастерскую. Кирилл молил Черную Невесту позволить сделать этот последний в подготовке шаг.
И она позволила.
Глава двенадцатая
Кирилл дошивал рюкзак на кухне у Кэт. Сама девушка сладко спала, замученная звездолетчиком до беспамятства. Рюкзак получался страшным, но крепким и вместительным. На столе лежали лом, аккумулятор и модуль доступа. Громов делал последние, контрольные стежки. Уколов палец иглой, он привычно слизнул выступившую, словно крохотный рубин, капельку крови.
Дверь открылась, когда он завязывал последний узел. «Суки, да у них есть ключи от всех домов», – мысленно возмутился звездолетчик.
На кухню вошли два солдата. «Вот Ростислав Генрихович и сделал открытый ход первым». Одного взгляда на солдат было достаточно, чтобы понять – они воспринимают происходящее как спектакль. Ружья-плазматроны висят в специальных петлях-ножнах, руки скрещены на груди.
– Громов, вас немедленно вызывает Ростислав Генрихович. Пойдемте…
– Никуда я не пойду! Что за привычка отрывать меня от дела, когда вздумается? – беспечно ответил Кирилл. – Тем более я в гостях у дамы…