Первым в это утро в ее квартире появился Дьяков. Он был озабочен и настойчиво расспрашивал Веронику о том, как она провела вчерашний вечер.
— Одна, без охраны! — восклицал он и как-то страшно ненатурально цокал языком.
— Да на меня, в общем-то, и при наличии охраны все время кто-то покушается, — со вздохом призналась та. — Вот и вчера тоже покушались.
— Не может быть! — воскликнул Дьяков, посмотрев на Веронику с восхищением. — А вы все же живы! Молодец!
— Кстати, хотелось бы мне узнать, кто этот тип, который стрелял в меня из пистолета!
— Из пистолета? — эхом повторил Дима и отчего-то побледнел. — С глушителем?
— Откуда вы знаете?
— Не знаю, я просто предположил.
— Можете выяснить для меня кое-что? Этого типа увезли в больницу из мебельного центра. Имея должную сноровку, можно запросто узнать, кто он такой. Сделаете, а?
— Конечно! — пообещал Дьяков— А как он выглядел, этот убийца?
— Немолод, — начала описывать Вероника, закатив глаза. — Элегантен. Волосы седые, пострижены бобриком.
— Понятно, — проговорил Дима, побледнев еще сильнее. Он медленно сел на стул и зажал ладони между колен. — Так вы говорите: ему размозжили голову?
— Мне сказали, что он жив, — поспешила заявить Вероника. «Надо же, — подумала она, — как переживает помощник Матвея. Какой верный и преданный человек! Одна мысль о том, что могли угробить невесту шефа, так выбила его из колеи!»
— Вашего телохранителя я выкупил, он скоро приедет, — сообщил Дьяков, засобиравшись.
— А почему меня никто ночью не охранял? — капризным тоном спросила Вероника.
Пусть думает, что она истеричка и устраивает скандал. Впредь будет внимательнее.
— Вы просто не увидели нашего человека, он постоянно был тут.
— Ну, ладно… — неуверенно проговорила она. — Придется поверить вам на слово. Но я лично его не видела.
— В общем, вы ждите Рыськина, а о седом я постараюсь что-нибудь узнать.
С этими словами Дима торопливо покинул ее квартиру. Ждать Рыськина было занятием довольно утомительным. У Вероники накопилось столько вопросов, что, казалось, они вот-вот полезут наружу, как новые мозги из сказочной головы Страшилы Мудрого. Когда стало совершенно невтерпеж, она решила позвонить Кире Коровкиной по телефону. К счастью, та сидела в гостинице. Вероятно, Николай получил отставку, а новый кавалер еще не был найден. Без кавалера Кира прожигала жизнь, не выходя из номера.
— Кира, вы знаете, что Инну Головатову убили? — спросила Вероника, когда та проявила недовольство, поняв, кто звонит.
— Убили? Не может быть! Угрожали мне, а убили ее? Или, считаете, опять перепутали? Как в доме отдыха?
— Кира, скажите мне, куда вы ходили той ночью? — перебила ее Вероника. — Вы ведь не хотите, чтобы убийства продолжались?
— А при чем здесь я? Совершенно неважно, куда я ходила.
— Нет, важно.
— Ну, хорошо, черт с вами. Я ходила на улицу гулять.
— Замечательно! На улицу гулять. А то я и так не знала. Скажите, будьте милой, что это вас понесло гулять глухой ночью?
— Просто так.
— Не просто так.
— Я ждала одного человека.
— О! — пробормотала Вероника, потом быстро спросила:
— Тараса Шульговского?
— Чего? — опешила Кира. — Кого? Опешила она столь правдоподобно, что Вероника мгновенно отказалась от возникшего было у нее подозрения.
— Это я просто так спросила, на всякий пожарный. Так кого вы там поджидали, прогуливаясь под луной?
— Акима Голубцова. — Поскольку Вероника молчала, она добавила:
— Это один из информационных спонсоров конкурса «Мисс Марпл». Он с радио, понимаете? Занимал номер на втором этаже.
— И что? — оторопело спросила Вероника.
— Что, что? Я ему понравилась. Он собирался рассказать мне о далеких созвездиях и пообещал выйти на улицу часа в два ночи. Вот я и прогуливалась снаружи в оговоренное время.
— Но урок астрономии не состоялся? — уточнила Вероника.
— Как вы догадались? — Кира выделяла желчь, как возбужденный желчный пузырь.
— А вы никого не видели входящим или выходящим из корпуса, пока прогуливались? — с надеждой спросила она.
— Конечно, нет. Я прогуливалась по аллее, там, куда выходят окна Акима. А входная дверь с противоположной стороны. Поэтому я по определению ничего не могла видеть.
— Как же Аким объяснил наутро свое поведение?
— А никак! — легко ответила Кира. — Сделал вид, что не помнит, кто я такая.
— Милый. А теперь вопрос на засыпку, — азартно сказала Вероника. — Инна Головатова хотела показать вам на сон грядущий какой-то конверт. Вы знаете, что за конверт она имела в виду?
Вероника в общем-то не рассчитывала на сколько-нибудь внятный ответ. Поэтому была поражена, когда Кира ответила:
— Знаю. Речь идет о конверте с заданием.
— Не поняла… — протянула Вероника.
— А что тут понимать? Никто ведь не знал, что Нелли Шульговская утонет в ванне. Поэтому в редакции журнала серьезно готовились к проведению третьего тура. Вечером приезжал заместитель главного редактора.., как его? Казарюк. Он раздал всем финалисткам конверты. Утром в доме отдыха должны были разыграть сцену убийства. Каждой из нас дали кое-какие зацепки.
— Всем разные?
— Всем разные. Ну, это совершенно обычное дело. Слышали, наверное? Иван Петрович ходит в белой куртке, а ботинки у него не черные и не синие. Петр Иванович поднялся в восемь утра и надел красную куртку. Вы должны себе представлять эти задачки, из них составляют сборники для продвинутых школьников.
— Да-да, я понимаю, о чем вы говорите.
— Так вот. Я думаю, что Инна Головатова собиралась заглянуть ко мне со своим конвертом.
— Именно с ним? Почему вы так думаете?
— Потому что у меня самой возникало искушение раздобыть как можно больше информации.
— А куда потом делся этот Казарюк? — спросила Вероника.
— Собирался ехать в Москву. По крайней мере, он торопился. Не стал особо со мной рассусоливать.
— А где теперь ваш конверт с заданием, не помните?
— Кажется, я оставила его в номере. Мы так поспешно собирались! Впрочем, думаю, вы делали то же самое.
— Кира! Вы ведь до конца недели пробудете в Москве?
— Полагаю, что так, — важно ответила та.
— Прошу вас, не отказывайте мне во встрече, если появится надобность. Я собираюсь отыскать убийцу Нелли Шульговской, а вы можете мне помочь.
— Честно говоря, мне бы не хотелось лезть в это дело.
— Вы уже в нем по самые уши, уверяю вас. Правда, глубже вы не лезете. Лезу я. Кстати, Кира, Акимов не оставлял вам своего телефона?
— Не оставлял, — ответила Кира. — Но я ухитрилась его достать. Правда, зря. Но откуда ж я тогда знала?
— И как же вы его достали?
— Подарила сладкий поцелуй заму Шульговской Казарюку, за это он подарил мне акимовскую визитку.
— Прочитайте, пожалуйста, что там написано, — попросила Вероника. — Только не говорите мне, что вы ее выбросили, я этого не переживу.
— Зачем это я буду выбрасывать? — тоном записной скупердяйки ответила Кира. — Информацией в наши дни не разбрасываются.
* * *Рыськин явился часа через полтора и дал три коротких отрывистых звонка, побудив Веронику вскочить и промчаться к двери.
— Ося, дорогой, все нормально? Все обошлось? — накинулась она на своего горе-телохранителя.
— Не плачь, старушка, меня не били сапогами по ребрам и не рвали ногти плоскогубцами. Я просто немножко не выспался. Однако, уверяю тебя, это не помешает мне работать, как негру. Знаешь, как я волновался, что тебя пристрелят, пока я буду объяснилки писать? Надо же, козлы какие — спутали меня с психом!
— Ты действительно выглядел, как форменный псих! — сердито сказала Вероника. — А как ты орал! Я думала, у меня лопнут барабанные перепонки. И еще эти пузыри изо рта.
Рыськин потупился.
— Конечно, я понимаю… — промямлил он. — Я должен был тебя предупредить… Но мне просто не хотелось, чтобы ты обо мне плохо думала…
— Ты, собственно, о чем?
— Понимаешь, у меня болезнь такая…
— Какая? — насторожилась Вероника.
— Ну, эта. Известная такая, немецкая. Боязнь замкнутого пространства.
— Клаустрофобия, что ли?
— Точно, она.
— А почему она немецкая-то? — опешила Вероника.
— Как почему? — удивился Рыськин. — Там же имя в начале немецкое — Клаус. А потом уже к имени приделана болезнь — трофобия. По крайней мере, я так понимаю.
— Ага, — сказала Вероника. — В общем-то, логично. Может, она и вправду немецкая? Ось, поедем сегодня на Зубовскую площадь?
— А там что? — заинтересованно спросил тот.
— Там работает некий Аким Голубцов. Надо бы расспросить его кое о чем. Я позвонила ему, пока тебя не было, договорилась, что он в час дня выпьет со мной чашечку кофе.
— Прелестно! — с иронией воскликнул Рыськин. — Ты была уверена, что я из-за решетки сразу же побегу к тебе!
— Прелестно! — с иронией воскликнул Рыськин. — Ты была уверена, что я из-за решетки сразу же побегу к тебе!
— Ты очень ответственный, Ося, — польстила ему Вероника. — Я ни секунды не сомневалась, что ты не бросишь, так сказать, рабочее место.
— Ну, ладно, погнали. Только из подъезда первой не вылетай, бормашину тебе в зуб!
* * *Аким Голубцов был отвратительно молод. «Интересно, как могла дура Кира рассчитывать на то, что он будет изучать с ней созвездия, когда она годится ему если не в матери, то уж по крайней мере в старшие сестры? В сильно старшие».
К слову сказать. Голубцов был не только молод, но и стилен. Стильные черно-белые джинсы, стильная рубашечка, стильная стрижечка, и с тем же эпитетом папочка в руках. Он пил кофе, держа блюдце на весу и отодвинувшись от стола, чтобы удобно было закидывать ногу на ногу.
— Коровкина? — тупо переспросил он. — Ждала меня на улице ночью?
Он провел рукой по голове, точно погладил себя против шерстки. Вероятно, этот жест выражал досаду.
— Честно говоря, когда я предложил встретиться ночью и посчитать звездочки, это я ее отшил. Не думал, что она не догонит.
— Она не догнала, — сухо прокомментировала Вероника.
— Отвязная тетка!
Значит, Кира не врала. Она и в самом деле выперлась ночью из корпуса только потому, что почти незнакомый молодой человек пообещал ей романтическое свидание. Бедные, бедные женщины! Под ногами у них навоз, а в голове все равно цветут розы.
Причисленный Вероникой к навозу Аким Голубцов выпил кофе и начал проявлять нетерпение.
— Еще один малюсенький вопросик, Аким! — попросила Вероника.
Свое право задавать эти вопросы она объяснила тем, что на ее жизнь несколько раз покушались. И именно потому, что ее занесло в «Уютный уголок». Теперь же, расследуя странные обстоятельства гибели Нелли Шульговской, она подвергает свою жизнь опасности ради всех, кто находился в ту ночь в одном с ней корпусе.
Аким поглядел на часы и вздохнул:
— Но только один вопросик, ладно?
— Вы знакомы с Казарюком?
— С Сергеем Евгеньевичем? Естественно. В сущности, на нем лежала организация третьего тура конкурса «Мисс Марпл». Творческая его сторона. Он готовил задания для финалисток и возглавлял конкурсную комиссию.
— Он занимал номер на втором этаже?
— Да нет же, на первом. Насколько я знаю, на первом этаже жили вы, все три финалистки, Нелли Шульговская и ее зам Казарюк. Шесть номеров, все верно.
— Интересно, почему же я его ни разу не встретила? — пробормотала Вероника.
— Он жутко суетливый, — усмехнулся Аким. — Наверное, бегал туда-сюда, словно ужаленный.
Он поднялся, показывая, что разговор окончен. Вероника заявила, что заплатит за его кофе сама, и Аким с видимой радостью согласился. Да уж, Кира может особо не расстраиваться, что упустила такой подарочек!
— Чувствую, встречи на сегодня не закончились, — проворчал Рыськин, увидев озабоченное чело Вероники.
— Понимаешь, Ось, тут неподалеку работает один тип, Бороздин. У нас с ним были отношения, потом случился резкий разрыв, и мы больше не виделись.
— Ну и хорошо! — бодро сказал Рыськин. — Чем меньше встреч, тем слаще воспоминания.
— Очень поэтично. Только у меня остались его вещи, которые, я уверена, ему нужны. В том числе записи, дискеты с рабочими материалами, ну и так далее. Я звоню ему, звоню, а он не подходит к телефону.
— Ясно. Ты хочешь предстать перед ним живьем. Боже, как я не люблю участвовать в скандалах!
— Да не собираюсь я скандалить! — рассердилась Вероника. — Мне надо просто перекинуться с ним парой слов. Заодно, кстати, сообщить, что скоро я выхожу замуж.
— Тоже немаловажно, — согласился Рыськин. — Дескать, знай наших, да?
— Да, — мрачно ответила Вероника.
Ей даже в голову не приходило, что Дима Дьяков запугал Бороздина до такой степени, что тот, всего лишь услышав имя Вероники, впадал в странное суетливое беспокойство.
Когда они подъехали к нужному дому, Вероника сказала:
— Ты, Ося, внутрь лучше не заходи, охраняй подъезд снаружи.
— Разговариваешь со мной, как со служебной собакой, — проворчал тот, зорко оглядывая окрестности. — Подожди, сначала я выйду из машины, потом ты. И не выскакивай раньше времени, блоха тебе в голову!
Он проводил ее до стеклянной двери и стал возле урны, расставив ноги на ширину плеч и спрятав руки за спину. Такая поза казалась ему очень мужественной и даже немного опасной.
Тем временем его подопечная прошла по коридору и рывком распахнула дверь в приемную Бороздина. За столом сидела его верная секретарша Надя и подкалывала скрепочками какие-то бумаги. Увидев на пороге Веронику, она выронила все, что держала в руках, и оторвала зад от стула, словно собиралась сию же минуту броситься бежать.
— Здравствуйте, Надя, — любезно сказала Вероника. — Надеюсь, ваш любимый шеф на месте?
— Бэ-э-э, — проблеяла Надя.
Шеф строго-настрого наказал секретарше не впускать Веронику в кабинет, если та вдруг заявится. «Придумай что хочешь, — беспокоился он, ломая руки. — Скажи, что я в больнице, в отпуске, в аду, в конце концов! Скажи, что придет тебе в голову. Только сделай так, чтобы эта девица не переступила порог моего кабинета! Если не справишься, будешь мгновенно уволена. В ту же секунду». Такими вещами, как увольнение, Бороздин никогда не шутил. Быть уволенной Наде не хотелось.
— С вами все в порядке? — озабоченно спросила Вероника, увидев, что секретарша раскорячилась над стулом и не может двинуться с места.
— В порядке, в порядке! — Надя с трудом выпрямилась и вышла из-за стола, бомбообразной грудью прикрывая вход в святая святых. — Со мной — все в порядке.
— Хотите сказать, с шефом что-то не так?
— Он… Он очень сильно болен, — понизив голос, сообщила Надя. — Заболел какой-то странной африканской болезнью. Выглядит хуже Франкенштейна. Все лицо покрыто ужасными пятнами. Врачи не разрешают ему общаться с посторонними.
— Я не посторонняя, Надя, — сказала Вероника, озабоченно сдвинув брови. — Кроме того, мне бы хотелось уточнить, когда он почувствовал первые признаки недомогания. Вдруг мне срочно нужно сделать какую-нибудь прививку? Не так уж давно мы с ним расплевались.
Бороздин, который, услышав знакомый голос, всем своим грешным телом прильнул к двери, сквозь зубы чертыхнулся. Тот смуглый парень, который совал ему в нос большую пушку, ясно сказал: «Вам нельзя видеться. Ни под каким предлогом. Даже если ты будешь лежать на смертном одре, не смей звонить этой женщине и просить приехать проститься. Иначе в твоей шкуре будет столько дырок, сколько их в чайном ситечке».
Бороздин не желал превращаться в ситечко. Однако не знал, удастся ли его секретарше сдержать натиск Вероники. Поэтому, чтобы подыграть Наде, он бросился к столу, выхватил из стаканчика сиреневый фломастер и, подскочив к зеркалу, поспешно принялся рисовать на своей физиономии маленькие кружочки. Дабы они выглядели попротивнее, он еще поставил внутрь каждого кружочка черную точку финским маркером.
После чего на цыпочках возвратился к двери и снова прильнул к ней ухом, чтобы понять, что происходит в приемной.
— Вам не надо туда идти, — истерически восклицала Надя где-то совсем рядом. Вероятно, Вероника продвинулась довольно далеко. — Вы не сможете остаться равнодушной к тому, что увидите. Вы упадете в обморок и там, на полу кабинета, уж точно заразитесь. Потому что эта зараза передается как раз половым путем — она ползет по полу вместе со сквозняком.
— Господи, Надя, что за чушь вы несете?! — в сердцах воскликнула Вероника. — Я догадываюсь, что шеф не велел меня пускать. Беру всю ответственность на себя. Скажете, что я свалила вас с ног ударом в челюсть. Или угрожала маникюрными ножницами.
— Нет-нет! — зашипела Надя. — Вы ничего не понимаете! К шефу и вправду нельзя! Нельзя!
— Да почему?!
— Потому что он умер, — выпалила Надя.
— Отлично. Я хочу поговорить с телом, — заявила Вероника.
— Нет.
— Да!
Бороздин услышал пыхтение и нечленораздельные выкрики. Вероятно, дамы сошлись в рукопашной. Он заметался по кабинету, пытаясь отыскать хоть какое-нибудь укрытие. Под столом? Примитивно, как в плохом кино. Когда Вероника обнаружит его там, она обхохочется.
Единственной мебелью, помимо рабочего стола и открытого стеллажа, был узкий «пенал», в который можно было поставить зонт и повесить на гвоздик плащ или куртку. Однако дверцы в нем тоже отсутствовали. «Надо развернуть его лицом к стене и влезть внутрь, — возбужденно подумал Бороздин. — Вероника откроет дверь, окинет взглядом пустую комнату и уйдет».
Одним ловким движением он развернул шкафчик и втиснул в него зад. Зад отлично уместился внутри, а вот плечи не входили. «Завтра же закажу шкаф», — в панике подумал Бороздин и попытался уменьшить грудную клетку, скруглив спину Таким образом он продвинулся еще сантиметров на пять.