Мужчина изменился в лице.
– Да это же Чикаго.
– Шесть, – сказал автобус. Две молодые женщины встали, и автобус пошел на посадку, чтобы выпустить их. – Выходите сзади. Не курите, пожалуйста.
Аллан поднялся с сиденья, выбрался в проход и вышел из автобуса следом за женщинами.
В воздухе, напоенном ароматом растущих поблизости деревьев, ощущалась свежесть. Аллан глубоко вдохнул, сделал несколько шагов и остановился. Выйдя из автобуса, он оказался в жилом квартале, вокруг – только дома да широкие улицы, вдоль которых были посажены деревья. Повсюду играли ребятишки, а на лужайке возле одного из домов загорала девушка. Довольно смуглое тело, упругая высокая грудь. Соски приятного бледно-розового цвета.
Увидев обнаженную молодую леди, растянувшуюся на траве, Аллан окончательно убедился, что находится за пределами общества МОРСа. Он никогда еще не сталкивался с подобным зрелищем. Сам того не желая, Аллан направился к ней.
– Что вы хотите? – спросила девушка.
Она распростерлась на спине среди высокой зеленой травы, подложив руки под голову.
– Я заблудился, – сказал он первое, что пришло ему на ум.
– Это улица Холли, а та, что ее пересекает, – Глен. А куда вам надо?
– Мне надо домой, – ответил он.
– А где это?
– Не знаю.
– Посмотрите на удостоверение личности. Загляните в бумажник.
Он полез в карман пиджака, вынул бумажник и обнаружил там удостоверение, кусочек пластика с выбитыми на нем словами и цифрами: «2319, Пеппер-лейн».
Такой у него адрес, а над ним значится имя. Он прочел и его тоже: «Коутс, Джон Б.».
– Я перескочил, – сказал он.
– Через что? – девушка подняла голову.
Он наклонился и показал ей удостоверение личности.
– Посмотрите, тут написано «Джон Коутс». Но меня зовут Аллан Перселл, я выбрал имя Коутс наугад. – Он провел пальцем по рельефной надписи на пластике, ощупывая ее.
Девушка приподнялась и села, подобрав под себя загорелые ноги. Соски по-прежнему смотрели вверх, и упругая грудь выдавалась вперед.
– Как интересно.
– Значит, теперь я мистер Коутс.
– А что же случилось с Алланом Перселлом? – Она пригладила волосы, откинула их назад и улыбнулась, глядя на него снизу вверх.
– Наверное, он остался там… – предположил мистер Коутс. – Только ведь Аллан Перселл – это я, – сказал Аллан. – Бессмыслица какая-то.
Девушка грациозно поднялась на ноги, положила руку ему на плечо и вывела его на тротуар.
– Там, на углу, коробка вызова такси. Попросите отвезти вас домой. Пеппер-лейн примерно в двух милях отсюда. Хотите, я вызову вам машину?
– Нет, – качнул головой Аллан, – я справлюсь.
Он побрел по тротуару в поисках коробки вызова такси. И прошел мимо, поскольку никогда в жизни их не видел.
– Вот она! – крикнула девушка, сложив руки рупором.
Он кивнул и нажал на кнопку. Спустя мгновение на мостовую рядом с ним опустилось такси и спросило: «Куда прикажете, сэр?»
Поездка заняла всего минуту. Такси приземлилось, Аллан опустил в щель монетки, и вот он уже стоит перед домом.
Перед своим домом.
Большой дом, возвышавшийся за грядой кедров, увитых побегами перца, производил сильное впечатление. По обе стороны от вымощенной кирпичом дорожки раскинулись газоны, опрыскиватели распыляли над ними воду. Позади находился сад, в котором цвели георгины и глицинии, он напоминал ворсистую заплатку ярко-красного и фиолетового цветов.
На крыльце перед домом сидел ребенок. Проворная нянька устроилась на перилах рядом с ним, камера следила за малышом. Ребенок заметил мистера Коутса, улыбнулся, протянул к нему ручки и залопотал.
Массивная входная дверь из крепкого дерева с медными вставками была распахнута настежь. Из глубины дома доносились звуки танцевальной музыки, играл джаз-оркестр.
Аллан вошел в дом.
В гостиной никого не оказалось. Он осмотрел ковер, камин, пианино и нажал несколько клавиш. А затем направился в столовую. Посередине стоял большой обеденный стол красного дерева, а на нем ваза с ирисами. По стенам тянулись покрытые глазурью пластины с затейливым рисунком. Он осмотрел их и пошел дальше, в холл. Широкая лестница вела на второй этаж; вскинув голову, он увидел площадку и открытые двери. А затем направился в кухню.
Кухня потрясла его. Длинное, сияющее белизной помещение, оснащенное всяческими приборами, о некоторых он знал понаслышке, а про иные и вообще не слыхивал. На огромной плите что-то тушилось, он заглянул в кастрюлю и понюхал. Барашек, решил Аллан.
Пока он стоял и нюхал, у него за спиной послышался шум. Дверь черного хода распахнулась, и в кухню, тяжело дыша, вошла раскрасневшаяся женщина.
– Дорогой! – воскликнула она, подбегая к нему. – Когда же ты вернулся?
Смуглое лицо, встрепанные волосы до плеч подрагивают в такт шагам. Огромные глаза, живой взгляд. На женщине шорты, лифчик и сандалии.
Перед ним стояла Гретхен Мальпарто.
***
Часы на каминной полке показывали четыре тридцать. Гретхен задвинула шторы, и гостиная погрузилась в полумрак. Она ходила по комнате, куря сигарету и судорожно взмахивая руками. Она переоделась в юбку из набивного ситца и крестьянскую блузку. Ребенок, которого Гретхен звала Донной, спал в своей колыбельке на втором этаже.
– Что-то не так, – еще раз сказала Гретхен. – Ты бы хоть объяснил, что именно. Черт побери, неужели я должна просить тебя? – Она повернулась и вызывающе поглядела ему в лицо. – Джонни, это на тебя не похоже.
Аллан растянулся на кушетке, держа в руке стакан со слингом из джина с водой, сахаром и мускатным орехом. Он лежал, разглядывая нежно-зеленый потолок, пока пронзительный голос Гретхен не вывел его из равновесия:
– Джонни, ради бога!
Он встрепенулся:
– Я здесь, рядом. Я пока еще не на улице.
– Скажи, что с тобой? – Она подошла к нему и присела на валик кушетки. – Это из-за того, что произошло в среду?
– А что произошло в среду? – Он почувствовал какой-то отрешенный интерес.
– На вечеринке у Фрэнка. Когда ты застал меня наверху с… – Она отвернулась. – Не помню, как его зовут. Такой высокий блондин. Ты, похоже, разозлился и подвыпил. Это из-за него? Мне казалось, мы договорились не вмешиваться в дела друг друга. Или, по-твоему, это одностороннее соглашение?
– Сколько времени мы уже женаты? – спросил он.
– Надо полагать, ты собираешься читать мне нотации. – Она вздохнула. – Валяй. Только потом моя очередь.
– Просто ответь мне на вопрос.
– Не помню.
– Мне казалось, жены всегда помнят, – задумчиво произнес он.
– Ох, брось ты. – Она встала с кушетки и подошла к проигрывателю. – Давай поедим. Я скажу, чтобы нам подали обед. Или ты хочешь поесть в городе? Может, ты почувствуешь себя лучше на людях, если мы не будем сидеть тут в тесноте?
Аллан вовсе не ощущал тесноты. С кушетки, на которой он лежал, нижний этаж дома был виден почти целиком. Комната за комнатой… как будто он поселился в административном здании. Снял целый этаж, даже два этажа. А в саду за домом стоит коттедж для гостей, в нем три комнаты.
Собственно говоря, Аллан вообще ничего не ощущал. Слинг подействовал на него как анестезия.
– Голову купить не хочешь? – спросил он.
– Не поняла.
– Каменную голову. Или, выражаясь абсолютно точно, из бронзированного термопласта. Подвергается воздействию режущих инструментов. Тебе это ни о чем не говорит? Ты сочла мой поступок весьма оригинальным.
– Давай-давай, мели себе.
Он напомнил:
– Год? Два? Приблизительно…
– Мы поженились в апреле две тысячи сто десятого. Значит, четыре.
– Изрядный срок, – сказал он, – миссис Коутс.
– Да, мистер Коутс.
– А этот дом? – Он понравился Аллану.
– Этот дом, – раздраженно сказала Гретхен, – принадлежал твоей матери, и мне надоело об этом слушать. Я очень жалею, что мы сюда переехали, лучше бы мы продали эту проклятую махину. Два года назад мы могли получить за него неплохие деньги, а теперь недвижимость упала в цене.
– Скоро снова поднимется. Так всегда бывает.
Возмущенно глянув на него, Гретхен пошла через гостиную, направляясь к холлу.
– Я пойду наверх, переоденусь к обеду. Скажи, чтобы она подавала.
– Подавайте, – сказал он.
Гретхен злобно фыркнула и ушла. Он услышал, как зацокали по лестнице каблуки, затем топот стих.
Замечательный дом, просторный и современный, выстроен надежно, да и мебель роскошная. Он еще сто лет простоит. В саду полно цветов, холодильник ломится от еды. Ну чем тебе не рай, подумал он. Будто картина воздаяния за годы служения обществу. За все жертвы, за борьбу, за споры и перебранки. За миссис Бирмингэм и муки, испытанные на секционных собраниях. За постоянное напряжение в неумолимом обществе МОРСа.
Частью своего существа Аллан потянулся к этой жизни, зная, какое имя она носит. Джон Коутс очутился в своем собственном мире, который являл собой противоположность МОРСу.
Где-то прямо над ухом послышался голос:
– Небольшой островок «эго» остался.
Другой голос, женский, ответил:
– Только в глубине.
– Полнейший уход в себя, – сказал мужчина. – Шок, вызванный неудачей, провалом экстрасенс-тестов. Он уже стоял на пороге санатория, хотел вернуться и не смог.
Женщина спросила:
– Нет ли другого выхода, получше?
– В ту минуту ему нужен был хоть какой-то. Он не мог возвратиться к МОРСу, а помощи в санатории не нашел. Отчасти в этом виноват я. Впустую потратил время на тесты.
– Ты думал, что они помогут. – Казалось, женщина подошла поближе. – Он нас слышит?
– Сомневаюсь. Этого никак не определить. Каталепсия полная, поэтому он не может подать нам знак.
– Сколько времени это продлится?
– Трудно сказать: дни, недели, а может, всю оставшуюся жизнь. – Голос Мальпарто как будто удалялся. И Аллан напрягся, вслушиваясь в слова. – Не пора ли сообщить его жене?
– Ты можешь что-нибудь рассказать о его внутреннем мире? – Голос Гретхен тоже начал затихать. – Какая фантазия его поглотила?
– Спасительная. – Голос пропал, потом ненадолго зазвучал снова. – Время покажет.
Все стихло.
Мистер Джон Коутс закричал, пытаясь подняться с кушетки:
– Ты их слышала? Слышала?
На лестничную площадку вышла Гретхен, в одной руке – щетка для волос, через другую перекинуты чулки.
– В чем дело?
Он воззвал к ней в отчаянии:
– Вы с братом разговаривали. Разве ты не слышала? Это… – Он умолк.
– «Это» что? – Она спокойно спустилась по лестнице. – О чем ты говоришь?
На полу, куда упал его стакан, образовалась лужица, он наклонился и подтер ее.
– У меня есть для тебя новость, – сказал он. – Все это не взаправду. Я болен, это психоз, уход в себя.
– Ты меня удивляешь, – сказала она. – Нет, на самом деле. Говоришь как второкурсник колледжа. Солипсизм… скептицизм. Епископ Беркли, все эти разговоры о предельной реальности.
Когда Аллан притронулся пальцами к стакану из-под джина, стена у него за спиной исчезла.
Не разгибаясь, он поглядел на мир за пределами дома. И увидел улицу, другие дома. Он боялся поднять голову. Камин и полка, ковер и мягкие кресла… даже лампа и безделушки – все пропало. Осталась пустота. И только.
– Вот он, – сказала Гретхен, – у тебя под рукой.
Он уже не видел стакана, тот исчез вместе с комнатой. Сам того не желая, Аллан повернул голову. У него за спиной не осталось ничего. Гретхен тоже исчезла. Он оказался один среди пустоты. Только соседний дом виднелся вдалеке. По улице проехала машина, за ней вторая. В окне соседнего дома задернули занавеску. Повсюду сгущался мрак.
– Гретхен, – позвал Аллан.
Ответа не последовало. Тишина.
Глава 14
Он закрыл глаза и напряг волю. Сначала он представил себе комнату, потом – Гретхен, столик для кофе, пачку сигарет и зажигалку рядом с ней. Воображение дорисовало пепельницу, шторы, кушетку и проигрыватель.
Когда он открыл глаза, комната вернулась на место. Но Гретхен ушла. Он был один в доме.
Все шторы были задернуты; что-то в глубине души – наверное, интуиция – подсказало ему, что час уже поздний. Вроде бы прошло время, подумал он. Часы на каминной полке показывали восемь тридцать. Неужели прошло целых четыре часа? Четыре часа…
– Гретхен? – произнес Аллан в порядке эксперимента. Затем подошел к лестнице и стал подниматься наверх. Девушки по-прежнему не было и в помине. В доме тепло, воздух был свеж и приятен. Где-то работала автоматическая система отопления.
Справа комната, ее спальня. Он заглянул туда.
Маленькие часы слоновой кости на туалетном столике показывали не восемь тридцать, а без четверти пять. Гретхен про них забыла. Она перевела часы только внизу.
Аллан бегом кинулся вниз, прыгая через две ступеньки.
Голоса слышались, когда он лежал на кушетке. Опустившись на колени, он принялся прощупывать ткань на спинке и валиках, под подушками. Потом отодвинул кушетку от стены.
Первым он обнаружил динамик, прикрепленный к пружине спинки; второй и третий – плоские, как бумага, – скрывались под ковром. По его подсчетам, в комнате находилось не меньше дюжины динамиков.
Поскольку Гретхен поднималась наверх, панель управления наверняка там. Он еще раз взобрался по лестнице и вошел к ней в спальню.
Ему не сразу удалось признать ее. Панель лежала прямо на виду, на туалетном столике среди баночек, тюбиков и коробочек с косметикой. Щетка для волос. Он схватил ее и начал вращать пластмассовую ручку.
Снизу донесся громкий мужской голос:
– Небольшой островок «эго» остался.
Гретхен ответила:
– Только в глубине.
– Полнейший уход в себя, – продолжал Мальпарто. – Шок…
Аллан рывком повернул ручку обратно, и голоса умолкли.
Спрятанная где-то в стенах дома лента остановилась посреди записи.
Он снова спустился вниз и стал разыскивать механизм, при помощи которого Гретхен сделала так, чтобы дом исчез. Он нашел его и огорчился. Вмонтированное в камин устройство, одно из приспособлений для создания уюта. Он нажал на кнопку, и комната, мебель, разнообразные ткани и материалы растаяли. Мир за пределами дома остался на месте: дома, улица, небо. Сияли звезды.
Этот прибор оказался всего лишь романтической игрушкой, для долгих скучных вечеров. Гретхен – весьма деятельная особа.
В шкафу, под стопкой одеял, он обнаружил вещественное доказательство – постеленную на полку газету. Она называлась «Страж Веги». Значит, он не в мире фантазии, а на четвертой планете системы Вега.
Он попал в Иной Мир, постоянное убежище, принадлежавшее Психиатрическому санаторию. Санаторий содержал его для людей, обратившихся с просьбой об убежище, а не о лечении.
Аллан отыскал телефон, набрал ноль.
– Назовите, пожалуйста, номер, – проговорила телефонистка негромким, отдающим металлом и ужасно бодрящим голосом.
– Соедините меня с одним из космических портов, – сказал он, – с любым, где совершаются перелеты между системами.
В трубке загудело, защелкало, и его соединили с билетной кассой. Размеренный голос на другом конце линии сказал:
– Да, сэр. Чем могу служить?
– Сколько стоит билет до Земли? – Его охватил ужас, он принялся гадать, сколько же времени он здесь провел. Неделю? Месяц?
– Билет первого класса в один конец. Девятьсот тридцать долларов. Плюс двадцатипроцентный налог на роскошь. – Голос был абсолютно бесстрастным.
Таких денег у него не было.
– В какой системе ближайшая отсюда остановка?
– Сириус.
– Сколько стоит билет? – У него в бумажнике никак не больше пятидесяти долларов. А эта планета находится под юрисдикцией санатория, она официально передана ему.
– Билет первого класса в один конец. Вместе с налогом… стоимость составит семьсот сорок два доллара.
Аллан стал считать.
– Сколько стоит звонок отсюда на Землю?
Агент по продаже билетов сказал:
– Мистер, вам придется обратиться с этим вопросом в телефонную компанию. Мы этим не занимаемся.
Аллан снова вызвал телефонистку.
– Я хотел бы позвонить на Землю.
– Да, сэр. – Похоже, телефонистка не удивилась. – По какому номеру, сэр?
Он назвал номер Телеинформациона, а потом телефона, с которого звонил. Все оказалось очень просто.
В трубке что-то загудело, прошло несколько минут, затем телефонистка сказала:
– Извините, сэр. Ваш номер не отвечает.
– А сколько там сейчас времени?
Минута молчания, затем:
– В этом часовом поясе сейчас три утра, сэр.
Он проговорил хриплым голосом:
– Послушайте, меня похитили. Мне необходимо выбраться отсюда… вернуться на Землю.
– Я могу соединить вас с космодромом, с которого совершаются полеты из одной системы в другую, сэр, – сказала телефонистка.
– У меня всего пятьдесят баксов!
– Мне очень жаль, сэр. Если хотите, я все же соединю вас с одним из космодромов.
Аллан повесил трубку.
Сидеть в доме было совершенно бессмысленно, но он задержался и напечатал на машинке записку довольно-таки мстительного содержания. И положил ее на кофейный столик, чтобы Гретхен никоим образом не оставила ее без внимания.
Дорогая миссис Коутс,
ты ведь помнишь Молли. Я наткнулся на нее в «Медной кочерге», лопни мои глаза. Она заявила, будто беременна, да ты же представляешь, что это за дамочка. Пожалуй, лучше мне побыть с ней, пока мы не устроим сама-знаешь-что. Дорого, но такова расплата.
Он подписался «Джонни», а потом ушел из дома.
В Ином Мире повсюду сновали такси, и через пять минут Аллан уже добрался до делового района в центре, где было множество народу и очень светло.