Мне так много хотелось сказать жителям Колоссии и всего Изначального мира! По дороге к Трупкинскому телецентру в моей голове складывалась длинная речь, построенная по всем правилам ораторского искусства. Однако, когда я приблизился к телебашне, все ранее заготовленные фразы были мною решительно отвергнуты.
В Мураве было около девяти часов - самое лучшее для меня время. Большинство жителей города уже собралось возле телеэкранов. Я чувствовал мощный поток энергии, исходившей от Трупкинской телебашни. И это были не только радиоволны разных частот. Из передатчиков на Мураву, а следом за ней и на всю Колоссию, изливались темные потоки рекламного дурмана.
Я не стал вникать в тонкости частотных характеристик радиоволн, мне не нужно было разбираться в способах кодирования и декодирования радио- и телевизионных сигналов. Я просто направил на передающие устройства Трупкинской телебашни свою магическую силу.
Транслируемые программы прервались, зрители всех телеканалов и слушатели всех радиостанций услышали мое обращение: "Я иду во гневе своем!" Разумеется, я не демонстрировал по телевизору свое собственное лицо. Я изобразил на экранах переливавшийся всеми цветами круг, который должен был символизировать вторжение в обычную жизнь людей и боблинов Колоссии сверхъестественных сил.
Сказав то главное, что хотел сообщить жителям Муравы, я "отключился" от передатчиков. Теле- и радиовещание продолжилось в обычном режиме. Я посмотрел на окружавших меня людей. Они находились на улице и еще не знали о том, что произошло. Но вскоре они окажутся в своих домах, их родные и друзья расскажут им о небывалом и необъяснимом явлении.
Конечно, кроме Муравы существовала и вся Колоссия, огромная страна, расположенная в нескольких часовых поясах. Большая часть жителей Колоссии не увидела и не услышала моего обращения, так как сигналы в отдаленные районы передавались через систему спутников, которые находились вне зоны моей досягаемости. Возможно, в будущем, когда мои магические силы возрастут, я смогу контролировать всю энергию Изначального мира... Но пока мне вполне хватало тех сил, которые имелись в моем распоряжении. Для выполнения моего плана этого было достаточно.
Если я все рассчитал правильно, в самое ближайшее время к Трупкинской телебашне должны были примчаться истребители магов. Если мне повезет, я встречу "старых знакомых": полковников Треска и Цельса. Проследив за ними (или за любыми другими начальниками истребителей магов), я отыщу и их вышестоящих руководителей. Причем слежку я могу вести не только на физическом уровне, но и на уровне магическом - прослушивая телефонные переговоры. Так я буду подниматься от одного уровня управления до другого, пока не найду того (или тех), кто стоит во главе всей этой тайной организации. Таков был мой план - гениальный по замыслу и по простоте исполнения. Оставалось только дождаться прибытия спецназовцев.
Я отошел подальше от Трупкинской телебашни и остановился неподалеку от входа в телецентр. Здесь было многолюдно (точнее, если так можно выразиться, "многобоблинно", поскольку большинство сотрудников и посетителей телецентра принадлежало именно к этой нации). Я постарался раствориться в толпе и издалека вел наблюдение за телебашней. Внезапно мне пришла в голову мысль, что я с таким же успехом могу подождать истребителей магов и внутри телецентра.
Без особого труда я прошел и через внешнюю - полиционерскую - охрану телецентра, и через внутреннюю зону контроля и досмотра. Являясь магом по крови, я был подвержен многим человеческим слабостям, например, любопытству. Именно оно заставило меня покинуть огромное фойе с гардеробом и направиться на осмотр телецентра. Я даже перестал следить за телебашней, вполне логично рассудив, что всегда успею привлечь к себе внимание истребителей магов, а знакомство с телецентром - главной Колосской "фабрикой лжи" - могло бы оказаться весьма полезным и интересным. Более того, мне в голову пришла мысль, что если я с помощью слежки за спецназовцами сумею выйти на "тактическое" руководство истребителями магов, то по уровням распространения информации смогу добраться до руководства "стратегического".
Конечно, абсолютное большинство телепередач транслировалось в записи, так что в вечернее время в Трупкинском телецентре я не мог встретить значительных правительственных чиновников, политиков и бизнесменов, которые переместились в клубы, казино, рестораны и публичные дома - отдыхать после нелегких трудов по разграблению Колоссии. Зато в телестудиях и коридорах я обнаружил множество представителей так называемых "творческих профессий" певцов, актеров, музыкантов, режиссеров. Здесь же обретались и политики невысокого ранга из незначительны, далеких от власти партий и организаций.
Все эти боблины и люди использовали любую возможность, для того, чтобы лишний раз появиться на телеэкране. В этом заключался весь смысл их жизни "звезды" эстрады, кино и политики могли считаться популярными, известными и модными лишь тогда, когда постоянно мелькали перед глазами зрителей, так как никакими, даже самыми ничтожными талантами, они не обладали. Ради того, чтобы лишний раз оказаться перед объективами телекамер, "звезды" были готовы платить деньги, клянчить, унижаться. И их сделки с совестью, как правило, приносили плоды - на автостоянке перед Трупкинским телецентром я видел длинные ряды дорогих иностранных автомобилей, да и сами "звезды" были одеты вызывающе роскошно, что особенно бросилось мне в глаза после того, как я проехал в общественном транспорте вместе с нищим, ограбленным и обманутым Колосским народом.
К моему большому удивлению, ни в одном из отделов телецентра я не заметил беспокойства, вызванного моим обращением к жителям Колоссии. Неужели у меня ничего не получилось? Неужели мне не удалось воздействовать на передающие устройства Трупкинской телебашни?
Я заглянул в одно из технических помещений, в котором находилось множество круглых телеэкранов и столов-пультов с кнопками. Обслуживавшие всю эту сложную аппаратуру инженеры и специалисты (в большинстве своем - люди) занимались чем угодно, но только не своими прямыми обязанностями. Они курили, пили кофе, играли в карты, рассказывали друг другу анекдоты. В дальнем углу, почти полностью затянутом сизым сигаретным дымом, на сдвинутых стульях кто-то развлекался с повизгивавшими девицами (у входа в телецентр я видел целую толпу таких вульгарно одетых и накрашенных созданий, готовых на все, лишь бы оказаться внутри здания и приблизиться к своим кумирам "звездам" массовой культуры).
Технический персонал Трупкинского телецентра почти демонстративно пренебрегал своими обязанностями. Заработная плата специалистов-людей была в сотни, а то и в тысячи раз меньше, чем доходы боблинов - раскрученных телеведущих и журналистов. Так что от работы люди стремились получить все возможные чувственные удовольствия, раз уж были лишены материального достатка. Руководство телецентра вынуждено было мириться с разгильдяйством своих сотрудников. Созданная еще при Уравнительной церкви теле- и радиоаппаратура была весьма ненадежной, и поддерживать ее в рабочем состоянии могли только опытные умельцы, изучившие в ней буквально каждый винтик и проводок.
В общем, Трупкинский телецентр являлся миниатюрной копией всего Колосского государства. Власть и богатства в нем принадлежали дельцам "Воровковским", прикарманившим бывшее общенародное достояние. Вокруг "Воровковских" постоянно вертелась толпа холуев и лакеев, так называемая "творческая интеллигенция", стремившаяся выслужиться, польстить, понравиться хозяевам и получить от них "косточку послаще". А обслуживали всю эту массу трутней равнодушные, смирившиеся со своим нищим и бесправным положением люди, которые на своем уровне стремились отхватить от жизни немногие доступные удовольствия.
Связующими звеньями между "верхами" и "низами" в Трупкинском телецентре являлись редакторы и их помощники. Эти молодые боблины и люди без устали бегали взад и вперед по длинным запутанным коридорам, встречали посетителей у входа и разводили по студиям. Они же прямо на ходу подготавливали к съемкам своих подопечных.
Много раз я становился невольным слушателем любопытных диалогов. К примеру, возле двери студии, над которой находилась вывеска "Грандиозная уборка", очень симпатичная девушка совала в руки пожилому холеному мужчине (судя по всему, актеру или режиссеру) мятые листочки и тараторила:
- ...Вы выйдите на сцену сразу после того, как ведущий Малахольнов объявит: "У нас еще один гость - знаменитый сердцевед и женолюб!" На забывайте постоянно улыбаться! Время от времени бросайте в камеру свои знаменитые "бархатные" взгляды. Наши зрители - домохозяйки, они от этого млеют, а наш рейтинг растет.
Мужчина, лениво пробегая глазами строчки текста, механически кивал головой:
- ...Вы выйдите на сцену сразу после того, как ведущий Малахольнов объявит: "У нас еще один гость - знаменитый сердцевед и женолюб!" На забывайте постоянно улыбаться! Время от времени бросайте в камеру свои знаменитые "бархатные" взгляды. Наши зрители - домохозяйки, они от этого млеют, а наш рейтинг растет.
Мужчина, лениво пробегая глазами строчки текста, механически кивал головой:
- Да, да, да... все это я знаю... не в первый раз.
Девушка протянула еще один листок:
- Обратите внимание, вот это - ваши сегодняшние экспромты, шутки и остроты.
- Старо, старо! - скривился мужчина. - Эти "экспромты" я читал в газетах еще месяц назад.
- Все экспромты утверждены редакционным советом! - с легким нажимом отрезала девушка. - А вот здесь, обратите ОСОБОЕ внимание - ваш ответ на вопрос ведущего, почему вы восхищаетесь Венценосцем Статиным.
- Я сто раз повторял это во всех передачах!
- Нет, не повторяли! Разные чувства распределены между соответствующими передачами и телеведущими. У Врунера вы рассказывали, за что УВАЖАЕТЕ Статина, у Кащеевой и Хамки вы признавались, за что его ЛЮБИТЕ, у Сявки Шустрика объясняли, за что его ЦЕНИТЕ...
Мужчина подхватил:
- В программе Трёпы Канделябры я рассказывал, за что ОБОЖАЮ Статина, а в передаче Вонядзе - почему я перед ним ПРЕКЛОНЯСЬ.
- Ну, вот видите! - девушка настойчиво впихнула в руки мужчины очередной листок с текстом. - А у Малахольнова вы должны рассказать, почему ВОСХИЩАЕТЕСЬ Венценосцем.
Мужчина склонился к девушке и тихо спросил:
- А что, мы все еще восхищаемся именно Статиным?
Та понимающе улыбнулась:
- Пока что других распоряжений не поступало. Когда придет соответствующий приказ, мы немедленно начнем восхищаться другим Венценосцем.
Я решил вмешаться в диалог и погрузил обоих собеседников в созданную для них майю. Я не мог (или пока не мог) читать мысли людей, боблинов и прочих разумных существ. Но зато я имел возможность, по примеру Маркандеи, "разговорить" их с помощью майи, обратив порождения их мыслей и чувств на них самих.
- И кто же способен издать такой приказ? - спросил я у девушки устами мужчины.
- Наш главный редактор, - бесхитростно ответила она, поддавшись моим чарам.
- А кто приказывает ему самому?
- Откуда же я-то знаю? Это уже высокая политика. Мне до этого уровня еще отдаваться и отдаваться...
- Где я могу найти главного редактора? Как его зовут?
- Врай Хлестобабов, наверняка, уже гуляет в каком-нибудь пафосном клубе вместе с фотомоделями-проститутками! - девушка недовольно скривила губки, явно завидуя своим более удачливым соперницам. - А вечерний эфир курирует заместитель главного редактора - Прогнутий Проскочеев. Кабинет номер сто сорок семь. Прямо по коридору, потом вверх по лестнице и направо.
- Спасибо за информацию, - вежливо поблагодарил я и прервал майю.
Иллюзия длилась менее трех секунд объективного времени. Девушка и мужчина вздрогнули и начали недоуменно озираться вокруг. Они не могли понять, что с ними произошло. Меня они не видели, а окружавшие нас люди и боблины продолжали движение по коридору, как ни в чем не бывало.
Девушка пришла в себя первая.
- Пойдемте в студию! - она сделала правой рукой приглашающий жест, а левой указала на синюю лампу, горевшую над дверью. - Скоро начнется запись нового блока, и вход запретят.
Мужчина прошел вперед, открыл дверь и галантно придержал ее, пропуская вперед девушку. За толстой, звуконепроницаемой дверью я увидел большую ярко освещенную студию, пестрые декорации, зрителей - людей и боблинов, которые сидели на небольших трибунах.
Я не смог удержаться от искушения, и проскользнул за дверь следом за мужчиной и девушкой, чтобы изнутри посмотреть на процесс создания телепередачи. Сейчас был перерыв. Зрители на трибунах переговаривались друг с другом, отчего в студии стоял гул, словно от пчелиного роя. Техники и операторы деловито передвигали и настраивали свое оборудование. На невысокой сцене, в перекрестии лучей прожекторов, под прицелами телекамер и звукозаписывающих микрофонов, были установлены несколько кресел. В настоящее время кресла пустовали. Ведущий и герои его телепередачи находились за декорациями. Оттуда слышались негромкие голоса, и именно туда направились мои "провожатые" - девушка-редактор и мужчина-гость программы.
Последовав за ними, я оказался с другой стороны декораций. Ярко раскрашенные занавеси и фигуры с этой точки зрения являли свою истинную сущность. Они были изготовлены из старых тряпок, картона и фанеры. Примерно то же можно было сказать и о теледеятелях. Моему взору предстали утомленные, измотанные люди и боблины, одни из которых лениво курили, другие потягивали кофе из маленьких чашек или воду из бутылок. Между ними сновали гримеры, снимая салфетками с лиц капли пота и нанося пудру мягкими пушистыми кисточками. Сразу было видно, что запись телепередачи длится уже много часов. За один съемочный день снимались сразу несколько программ. Этим объяснялась частая смена приглашенных гостей. Однако, не все они были одинаково хорошо подготовлены.
Я заметил группу людей и боблинов, которые явно нервничали и постепенно переходили к разговору на повышенных тонах.
- Это невозможно слушать! - внезапно воскликнул один человек из этой группы, одетый в джинсы и пестрый красно-синий свитер. - Сколько же раз можно повторять одно и то же?!
- Сколько нужно, столько и будем повторять! - твердо заявил его собеседник - коренастый плотный боблин в толстой золотой цепью на шее и с огромным перстнем на указательном пальце правой руки.
- Эй, Авдей! - позвал человек в пестром свитере. - Ты слышал? Мы сейчас опять будем писать по словам!
Откуда-то сбоку выскочил человек, которого я без колебаний идентифицировал, как ведущего Малахольнова. Он выглядел, как пожилой подросток с ужимками обезьяны, которую кусают блохи одновременно во многих местах.
- Это немыслимо! - взвизгнул Авдей Малахольнов, дергаясь всем телом. Сегодня мы уже пятерых писали по словам! Да мы тут застрянем на всю ночь!
Человек в свитере отступил в сторону, открывая взгляду Малохольнова (и моему тоже) юную девушку в таком минималистском наряде, что, пожалуй, даже на пляже ее арестовали бы за оскорбление общественной нравственности.
- Вот, сам послушай! - сказал человек Малахольнову и обратился к девушке: - Давай еще раз, Мимоза! Попробуй произнести фразу: "В свободное время больше всего я люблю читать саркастические детективы Дурьи Тупцовой".
Девушка поднесла к глазам лист бумаги и начала читать:
- В свободное время больше всего я люблю читать сакарстические... сакрастические дефективы... тедективы...
- О-о-о! - взвыл человек в свитере, которому, наверняка, уже не в первый раз приходилось выслушивать нечто подобное.
Малахольнов обреченно вздохнул и умоляюще посмотрел на девушку:
- Насколько я знаю, вы - восходящая звезда нашей эстрады, всеми любимая певица Мимоза?
Девушка сложила губы в заученной механической улыбке.
Затем взгляд телеведущего переместился на коренастого боблина:
- А вы, соответственно, ее продюсер?
- Я не продюсер. Я - менеджер. Сам продюсер слишком занят, чтобы с каждой из своих певиц ездить по всяким там передачам.
- Понятно, - поник Малахольнов. - Песни на студии, значит, вы тоже пишете по словам?
- А как же! - самодовольно ухмыльнулся боблин. - Мы что, хуже других? Не можем нанять хороших звукорежиссеров?
- А что, если мы запишем Мимозу завтра? - робко поинтересовался человек в свитере, видимо, редактор телепередачи.
- Никак невозможно! - отрезал боблин. - Завтра она улетает на гастроли. Лучше уберите рекламу книг Дурьи Тупцовой.
- Увы, это тоже невозможно, - тяжело вздохнул редактор. - У нас контракт с издательством. Да вы же сами его подписывали, как третья сторона.
- Продюсер подписывал. А мы исполнять будем. - В голосе боблина прозвучало непоколебимое упорство.
Малахольнов махнул рукой:
- Ладно... Тогда Мимозу будем записывать первой. Посмотрим, сколько после нее останется времени. Может быть, перенесем остальных на завтра...
Прочие гости недовольно зароптали. Но, очевидно, у них не было столь влиятельных продюсеров и таких настойчивых менеджеров, так что возмущение потухло, так и не разгоревшись.
Мужчина-редактор в пестром свитере захлопал в ладоши:
- Так, перерыв закончен! Начинаем запись! Поехали!
Люди и боблины начали тушить сигареты, и отставлять в сторону напитки. Я поспешил оказаться с "парадной" стороны оформления студии и занял место с краю на трибуне.
Малахольнов, дергаясь всем телом и гримасничая лицом, выскочил на сцену и радостно произнес:
- Здравствуйте, дорогие мои телезрители и уважаемые гости в студии! Сейчас пять часов, и, значит, наступило время вашей любимой передачи "Грандиозная уборка"! Тема нашей передачи: "И в кого я такой умный?" Нам предстоят встречи с умнейшими и образованнейшими собеседниками - интересными мужчинами и обворожительными девушками. А вести передачу, как всегда, буду я - Авдей Малахольнов!