Я вздрогнула. Моргнула. Голова Чиу раскачивалась из стороны в сторону, длинный язык дрожал.
— Верь мне.
Я сглотнула и глубоко вдохнула. Прикрыла глаза. Хотелось, чтоб страшные картины были просто наваждением. Но бешено колотящееся сердце подсказывало: это не так. Чиу действительно показал будущее.
— А… родители? — тихо спросила я.
Чиу только издал неясное шипение. Кажется, лучше спросить попозже. Кое-как очухавшись от увиденного, я посмотрела на змея.
— Что я должна делать?
Чиу коснулся хвостом руки. Запястье вспыхнуло болью, я вскрикнула.
— Тш-ш-ш, так надо.
Округлившимися от изумления глазами я смотрела, как от локтя до запястья левой руки обвилась пунктирная спираль, вспыхнула ярким огнем и тут же потухла, оставив на коже едва заметное сияние. Я ощутила легкое покалывание и тепло, будто только что убрала руку от огня.
— Это моя метка, — шепнул Чиу. — В беде прикоснись к ней или позови. Придет кто-то из моих чиучалэ — в обиду не даст. Но об этом должны знать только змееловы. В Азулу много народов, не все чтят меня, многие преступают змеиный закон. А красивых женщин — любят. Поэтому — будь осторожной.
Кольца чуть ослабли, внутри все подскочило от страха. Я вцепилась в Чиу.
— Стой! Подожди! Еще один вопрос!
— Ну? — недовольно буркнул он. Кажется, беседовать с человеческими девицами бог не очень-то любил. Или любил. Но не очень долго.
— Почему я была прикована в пещере? От кого спас меня Грехт? Кто такой Брог?
— Один вопрос только, Лада, — довольно хмыкнул Чиу. — Ты плохо считаешь, потренируйся на досуге.
— Да как… — возмутилась я, но неожиданно услышала резкое ржание коня и раскрыла глаза.
Коней было явно больше одного. Сон мигом слетел. Пробудилась сладко дремавшая до этого интуиция и завопила, что надо делать ноги. Змея-спираль на руке вспыхнула желтым.
— Надеюсь, понимаю все правильно, — пробормотала я и глянула сквозь щелку. Пока никого не видно, но земля дрожит, а шалаш тут стоит, как тополь на Плющихе, во всей красе. Захочешь мимо пройти — не пройдешь.
Мигом подхватив котомку, я выскочила из шалаша и метнулась к густым зарослям, окружавшим поляну. Конечно, не особо умно, но все же лучше, чем сидеть и ждать. Трусость в предупреждении неприятностей — это не трусость, а благоразумное предвидение. По крайней мере, хочется так думать.
Котомку прихватила из чисто хозяйственных побуждений. Вдруг придется валить подальше? Грехт — мужик сильный, знающий, без нее справится. Или же наоборот — если ему сильно потребуются вещи, то отыщет меня во что бы то ни стало. Логика получалась страшно женской, но другой я просто не владела.
Практически распластавшись на земле, я замерла.
На поляну выехали несколько всадников. Все — здоровые сильные мужики. Ладно скроенные, по типу Грехта. Только тот больше походит на викинга, а эти явно с примесью южной крови. Темноволосые, смуглые, однако не менее рослые.
Затаив дыхание, я насчитала восемь человек Да уж, почти отряд. Почти все в кожаных доспехах, у некоторых на головах — рогатые шлемы. Я невольно сжалась. Ой, не нравится мне это, совсем не нравится.
К шалашу подъехал один из них. Образчик самца с картины Вальехо. Мышцы бугрились под бронзовой кожей. Черные волосы волнами ниспадали на плечи. Да уж, такой руку пожмет — потом долго лечить переломы будешь. Торс — обнаженный. С таким видом можно смело идти в авангарде при нападении на племя амазонок. Воинственные девы мигом позабудут о войне и утащат красавца на ложе. Все сразу.
Он обернулся, словно услышал мои мысли. Высокий лоб, нахмуренные брови. Глубоко посаженные черные глаза — правда, не настолько, чтобы портить внешность, уж скорее придают свирепый вид. Прямой нос, квадратный подбородок. Есть ли шрамы — понять трудно: либо совсем тонкие, либо пока еще нет. Губы сурово поджаты. Глаза внимательно смотрят, словно выискивают добычу. Охотник. На мощной шее — ожерелье из чьих-то клыков. Не такой, как Грехт. Однако не чувствовалось ни особой свирепости, ни желания уничтожить. Хотя казалось, наэлектризовался воздух. И все же красив. Дикой, неукрощенной красотой, которой в городах не сыскать.
Я вжалась в землю еще сильнее, проклиная всех богов, в особенности Чиу. Ну вот какого, а? Он же только начал говорить про племена, и тут такое здрасте! Поскорее бы вернулся Грехт. В жизни не особо горю желанием перекладывать проблемы на плечи мужчин, но здесь иного выхода не вижу.
К черноволосому варвару подъехал второй. В рогатом шлеме, пониже ростом и поуже в плечах.
— Они должны быть рядом. Далеко бы еще не ушли.
— Я вижу, Брог, — хмыкнул тот, и я вздрогнула.
Чиу ответа не дал, но, кажется, привел этого человека чуть ли не за руку.
— Змееловы всегда быстро уходят, — проворчал Брог, метнув взгляд в кусты, чуть поодаль от меня. — Но предсказатель не мог ошибиться, Чиу дал им женщину.
— Хорошо бы, чтоб твой предсказатель не оказался шарлатаном, — хмыкнул черноволосый, судя по всему, главный в этом отряде, и спрыгнул на землю. — Но здесь никого нет.
«Правильно, — подумала я, — абсолютно правильно. Никого нет, валите куда хотите. И женщин тут тоже никаких нет!»
— Тургун, Урья не ошибается, — заметил Брог.
Но тот только отмахнулся и нырнул в шалаш. У меня возникла предательская мысль отползти куда подальше, но разум возобладал. Все же Грехт говорил о хищниках. И влезть на их территорию, а потом с воплями вылететь в объятия этих варваров — идея не из лучших.
Тот, которого назвали Тургун, тем временем вышел из шалаша.
— Змеелов еще не добыл женщину, иначе б там не было такого беспорядка.
Я прикусила губу. Беспорядок? А разве там что-то было, кроме шкур да котомки? Да и та сейчас возле меня. Хм, определенно я тут многого не знаю.
— К пещере? — крикнул кто-то из воинов.
Тургун было кивнул, но потом замер. Медленно-медленно, словно зверь, заслышавший подозрительный звук, он обернулся. Посмотрел прямо на меня.
Я почувствовала привкус крови — прокусила губу, значит. Но молчать. Надо молчать — чтобы невольно не выдать себя даже вдохом. Внутри все сжалось от страха. Взгляд черных глаз не предвещал ничего хорошего.
Бесшумно, словно огромная хищная кошка, Тургун двинулся ко мне. Казалось, можно было рассмотреть, как солнце отражается в черных волосах, иззолачивает его фигуру, превращая в бога, созданного из солнечного света.
Воздух стал вязким. Каждое движение Тургуна — будто слово в приговоре. И приговор явно не в мою пользу. Я сжала кулак и мысленно воззвала к Чиу. Ну же! Ты ведь сам сказал, что могу позвать!
Никакого ответа не приходило, однако Тургун замер всего лишь в шаге от того места, где скорчилась я. Втянул воздух, как хищник, и неожиданно коротко рыкнул. Я только чудом не пискнула и не шевельнулась. Звук… может ли такой издавать человеческое горло? В его движениях появилось что-то странное, пугающее еще больше.
Чиу! Помоги мне, Чиу! Отец змеиный, мангуст тебя за хвост, я ж сейчас заору как резаная!
Вдруг Тургун посмотрел мне прямо в глаза.
Я поняла, что обнаружена.
Глава 3 ПЛЕМЯ ЗМЕЕЛОВОВ
Время застыло. Горло перехватило. Он смотрел на меня сверху вниз. Казалось, сейчас наступит ногой и раздавит как букашку. Он был так близко. Можно даже дотронуться до мускулистой ноги в кожаном сапоге до колена, провести пальцами по голени, скользнуть выше. Я сглотнула. Ага, дотронуться. А потом ка-а-ак ухватит за волосы и потащит на поляну.
Чудом только не зажмурилась и продолжила бесстрашно смотреть ему в глаза. Просто бежать уже было поздно, а падать в обморок… над этим я как-то не подумала.
Но он внезапно нахмурился и резко развернулся.
— Поехали, — бросил рычащим голосом своим людям, — к пещерам.
Молниеносно взлетел на гнедую лошадь и резко пришпорил. Та заржала и рванула вперед. Никто не задавал вопросов, и я, полная недоумения, молча смотрела вслед, не в силах поверить в произошедшее. На какой-то короткий миг показалось, что Тургун обернулся. Но поднявшаяся от копыт лошадей пыль не дала разглядеть как следует.
Некоторое время я тупо смотрела на поляну. Потом, сделав глубокий вдох, поднялась. А ноги-то дрожат. Так, не отходить от шалаша — приказание веселое, но вдруг они вернутся? Кем бы ни были эти рогатые со своим Тургуном, встречаться с ними никак не хотелось.
Убедившись, что вокруг никого нет, я вышла на поляну. Осмотрелась. Еще вчера приметила, что по узенькой дорожке между кустами можно выйти к озеру. Горло пересохло, отчаянно хотелось пить.
Вздохнув, я посмотрела на небо, приложив ладонь козырьком. Солнце высоко. Где носит этого Грехта? Пробурчав пару страшно нецензурных слов, я побрела к озеру. Взгляд упал на руку, отмеченную Чиу. Кожа чистая, ни намека, что еще недавно что-то было из ряда вон выходящее. А ведь без его помощи точно не обошлось! Может, накинул какой-то полог невидимости? Ведь Тургун смотрел прямо на меня.
Я вздрогнула, вспомнив его взгляд. Бр-р-р, с таким лучше не встречаться один на один — всю душу вытрясет же.
Берег озера оказался укрыт мелкой галькой. Я поморщилась. Эх, мечта моя, отдохнуть на пляже и чтоб с мягоньким песочком, а не прыгать с камня на камень, как горная козочка. Учитывая, что пловчиха я так себе, песок становился желаннее с каждой поездкой на юг.
Только юг был далеко, а варвары, странный бог-змей и прозрачная вода озера — здесь, рядом. Я присела, положив котомку. Мысль, что Грехт, не обнаружив меня, решит, что я его ограбила, порядком повеселила.
Я плеснула на лицо водой. Уф, как хорошо! Полцарства за минералку. Я вздохнула. Какая, к черту, минералка? Ладно, не буду сильно мнительной. Если суждено отравиться водой, так ничего не поделаешь. Это лучше, чем загнуться от жажды.
Набрав воды в ладони, я сделала несколько глотков. Вкус показался божественным. Жаль, ни фляги, ни чашки. Так и пришлось черпать руками. Правда, это уже было такой мелочью, что я почти не обращала внимания.
Кое-как утолив жажду, поняла, что идея искупаться и смыть с себя грязь и пыль не так плоха. Огляделась — вроде никого нет, быстро скрутила волосы узлом и направилась в воду. Волосы у меня красивые, черные-черные, с синеватым отливом, если на солнце смотреть. Но очень тяжелые, заразы. И сохнут долго — длиной до пояса же. Поэтому лучше не мочить.
Я осторожно вошла в озеро, зябко ежась от прохладной воды. Правда, возможно, не такая уж прохладная, просто я перенервничала. Так еще и температура воздуха по-летнему хороша. Такое явно не северное лето.
Поплескав на плечи и грудь, фыркнула и медленно пошла дальше, внимательно смотря, куда ступаю. Дно оказалось изумительно чистым. Рядом иногда сновали маленькие серенькие рыбки, но больше никого не было.
«И слава богу, — подумала я, — и нашему, и змеиному».
Солнце пекло в макушку, опаляло спину. Набравшись смелости, резко присела, чтоб вода укрыла до шеи. И повторила маневр. Прямо как в детстве, когда боязно заходить в море и очень обидно, что мама с папой уже отошли далеко и манят за собой. А в воде хорошо, можно так немножко посидеть и привести мысли в порядок.
Я вздохнула. Детство осталось где-то там. Тут же другой мир. И хоть я не собиралась складывать руки, сейчас было бесполезно что-либо предпринимать. Для начала надо добраться до племени Грехта и выведать побольше про местные обычаи и традиции. И географию неплохо бы изучить. А заодно — и какую мне тут гото…
— Что ты тут делаешь? — низкий хрипловатый голос прервал мои размышления.
Вздрогнув, я подняла взор. На берегу стоял Грехт. Губы сжаты в линию, брови нахмурены, глаза мечут стальные молнии. В руках снова сжимает меч, как и в первую нашу встречу. Настроение у него, кажется, истинно варварское. Если не выйду на берег, влезет в озеро и притопит собственноручно.
Так, что обычно в таких случаях делают? Мысли метались с бешеной скоростью. Я медленно поднялась из воды. Убедившись, что взгляд Грехта опустился в зону декольте, глубоко вдохнула. Так, кажется, внимание приковано неплохо. Все так же суров, но определенно заинтересован.
— Я и не думала нарушать твоего… — я запнулась, подбирая нужное слово, — указания. Но прискакали какие-то люди. Их было много.
Говоря это, медленно, шаг за шагом, шла к Грехту.
— Что за люди? — коротко бросил он.
Стоило только оказаться в пределах досягаемости, как Грехт резко ухватил меня за запястье и притянул к себе. Я стиснула зубы благодаря судьбу, что сжал все же не слишком сильно.
— В кожаных доспехах и рогатых шлемах. Среди них был тот, кого называли Тургун.
Пальцы Грехта до боли впились в мое запястье. Я поморщилась.
— Он тебя видел? — спросил таким тоном, что паясничать и умничать резко перехотелось.
— Нет, — честно ответила я. — Они поскакали к пещерам. Пожалуйста, не сжимай так руку, мне больно!
Хватка ослабла, но раскаяния в глазах Грехта я не увидела. Кажется, он до сих пор был недоволен моим непослушанием.
— Почему ты вышла? — Он указал на лежавшую справа котомку. — И зачем взяла с собой вещи?
— Потому что хозяйственная! — неожиданно взорвалась я. — Слушай, ты сам сказал — тут некого опасаться и даже хищники трусливые! Но как-то совсем не упомянул, что могут шастать и другие хищники — двуногие! Они говорили о нас: женщине и змеелове. Так как других таких тут нет, смею предположить, что речь шла именно о нас! К тому же настроение у них было крайне не миролюбивое.
Выражение лица Грехта изменилось. Раздражение, почти злость, сменилось недоумением. Повисла тишина. Ну, что еще?
Он неожиданно запрокинул голову и громко расхохотался. М-да. Но уже не собирается придушить — и то хлеб. Я мрачно потирала запястье.
— Чему ты так смеешься, о Молот?
Прозвище почему-то заставило его резко прекратить веселье. Однако в глазах все еще плясали задорные искорки.
Он присел возле котомки и поманил меня.
— Иди сюда.
Осторожно приблизившись, я присела рядом и уставилась на него.
Грехт что-то достал из котомки и протянул на раскрытой ладони. Продолговатый овальный камешек темно-зеленого цвета. На солнце красиво переливается, словно галиотис.
— Это змей-амулет, камень, которым одарил нас Чиу. Мощи этого хватает, чтобы сделать невидимыми нас двоих, да еще и лошадь.
Ну замечательно! Появилось желание треснуть его по золотистой макушке. Как все прекрасно и замечательно, все продумано! Только мне об этом не сказали ни слова. Хотя со стороны — весьма благородный поступок. Ведь под невидимым покровом он оставил меня в шалаше, а сам помчался на охоту.
Я посмотрела на него исподлобья.
— Ну а мне сказать ты мог?
В серых глазах мелькнула тень сомнения. Грехт явно не рассматривал такой способ предупреждения, однако уже не стремился в чем-то обвинять. Закрыл котомку, посмотрел на меня.
— Ты же дочь Чиу, должна была…
Я помотала головой.
— Хотелось бы, но ничего подобного. Пока что я как слепец.
Грехт продолжал смотреть на меня. От этого по коже пробежали мурашки. Сердце вдруг застучало часто-часто, а внутри все замерло в каком-то сладостном ожидании. На миг исчезло все вокруг: и прозрачная вода озера, и галька под ногами, и заросли.
Серые глаза Грехта стали расплавленным серебром. Кто его такого создал? Я облизнула пересохшие губы, стараясь унять необъяснимое стремление податься к нему, провести кончиками пальцев по сильному плечу, спуститься ниже, на холодный металл широкого браслета, и дальше…
Грехт неожиданно придвинулся и, склонившись, провел языком по шее, слизывая капельки влаги. Я вздрогнула. Он мягко огладил спину, широкие ладони замерли на пояснице.
— Прости, — неожиданно выдохнул он, обжигая дыханием. — Я испугался. В следующий раз буду предупреждать.
Почему-то от такого обещания стало легче, хотя очень уж не хотелось, чтобы случился подобный этому «следующий» раз. Впрочем, действия Грехта особо раздумывать не дали.
Он осторожно сжал мою грудь, явно сдерживая желание стиснуть и смять. Укрощая дикую натуру, стараясь не причинить боли. Я рвано выдохнула, воздух стал раскаленным. Ногти Грехта царапнули сосок, отчего мурашки пробежали с головы до ног.
— Ты… — хрипло начала я, но он лукаво на меня глянул, а потом кивнул на змей-амулет.
Да уж, хорошо сделано. А главное — никто не увидит. Но чтоб прямо здесь… Внутри бушевало такое дикое желание, которого ранее я никогда не испытывала. Хотелось отставить все в сторону и прижаться к великолепному мужчине, отдаться ему…
Где-то на краю сознания мелькнуло, что это крайне аморально и нехорошо, я его-то знаю всего второй день. Но учитывая, что здесь другие нравы и в одежде он меня не видел, и…
Грехт отступать не собирался. Мягко уложил меня на спину, спускался поцелуями к низу живота. Я запустила пальцы в золотисто-белые пряди и прикусила губу, чтобы не застонать. Он развел мои бедра в стороны, нежно огладил их внутреннюю часть.
— Чиу наделил меня прекрасной женщиной, — прошептал он, — желанной и страстной. Я и подумать не мог о таком подарке.
Да уж. Сначала — чтоб на вид звезда и в постели тигрица. А как утро наступит — жрать давай, красавица, и шкуры стирай! И шалаш прибери, и скотину выпаси, и что это ты такая распатланная? А ну быстро сделалась, как вчера была — в неглиже и побрякушках!
Правда, все мысли тут же испарились. Волна удовольствия и немножко стыда заставила прогнуться и чуть потянуть золотистые пряди.
Как сказать, что не здесь и не сейчас, когда руки такие ласковые, а губы такие умелые? Кажется, что солнце скатилось с небес и напоило собой его поцелуи и прикосновения. Я потеряла счет времени. Изгибалась на берегу, не думая, как выгляжу со стороны. Срывалась на хриплые стоны и умоляла не останавливаться. Или это только казалось?