— Да как же это? — Ликия захлопала ресницами. — Неужто травами ужинать будем?
Я фыркнула и уселась между девчонками, потом деловито запустила руки в их корзинки, изымая ягоды и орехи.
— Ну, может, не всех, но бедную змеедеву точно, — доверительно сообщила я.
В ответ — веселый смех.
— Ты как нас нашла? — спросила Ниит. — Змеиным чутьем?
Я отмахнулась, сосредоточенно пережевывая орехи. Чуток кисловатые, но интересные. Надо набрать будет к ужину, потом какой пирог можно будет сообразить — хорошо пойдет. Только спросить у Хейдры, как тут относятся к такому роду кулинарии.
— Не искала я вас, просто шла к кузнице.
Девчонки заговорщицки переглянулись и залились румянцем.
— К Грехту, да? — тихонько спросила Ликия.
— Ага, — кивнула я, не видя причин скрывать этого.
— Он такой красивый, — вздохнула Ниит. — В детстве я была влюблена в него, думала, как вырасту, стану женой.
Ликия хмыкнула, видимо, слышала это не один раз.
— Да? — Я с любопытством посмотрела на «влюбленную». — Вроде ты и сейчас не старушка, или прошла любовь — завяли помидоры?
— Какое странное выражение, — пробормотала Ниит. — Что такое помидоры?
М-да. Как все запущено. Впрочем, вполне может быть, что они тут не растут или обзываются как-то по-другому совсем.
— Да так, — обтекаемо ответила я, — овощ один. Хороший, круглый и красный. Его можно есть просто так или делать сок.
Девочки синхронно вздохнули. Я насторожилась:
— Вы чего это?
— Да… — медленно начала Ликия, а потом вдруг затараторила: — Мы с Ниит часто грустим, что, кроме дома, ничего не видели.
— Угу, — буркнула ее сестра, — все дома и дома, нельзя даже в соседнее селение идти, потому что нарушился мир с акуила, второй год уже на ножах.
— А акуила — это кто? — осторожно уточнила я.
— Племя соседнее, поклоняются орлу Акуи, хозяину небесных просторов, — тихо произнесла Ликия. — Акуила заключили союз с Шарияром, большим городом к югу отсюда. Только шариярцы вечно смотрят на наши земли. Как и мы, поклоняются змеям, однако это змеи-демоны.
— В мрачных храмах они приносят людей в жертву, — вздрогнула Ниит. — И не только. Змееловы даже не произносят имени их божеств, чтобы не навлечь беду.
— М-да уж, — вздохнула я, — все ясно. А зачем же акуила заключили с ними союз? Тоже хотят ваши земли?
Сестры некоторое время молчали.
— Вожди сильно повздорили на одном из пиров, — наконец-то произнесла Ликия. — Из-за женщин. У акуила их мало, меньше, чем у нас. Толком мы не знаем, бабушка не очень хочет говорить об этом, но в итоге пир закончился битвой.
Я присвистнула. Да уж, хорошее дельце, ничего не скажешь.
— Много было жертв? — осторожно спросила я.
— Много, — неожиданно послышался голос Грехта, и мы втроем вздрогнули.
Он стоял в нескольких шагах и смотрел на меня. Руки сложены на груди, на губах — легкая усмешка. Интересно, сколько он тут уже стоит и все слышит?
— Ну, мы… — тихонько прыснула в кулачок Ниит, — эта, пойдем.
Ликия вслед за ней сползла с бревна и как бы невзначай сказала мне:
— Лада, мы пойдем ме-е-е-едленно, а ты догоняй.
Я ничего не ответила, молча дожидаясь, пока девочки скроются с глаз. Потом посмотрела на Грехта. Он даже не шевельнулся.
— Подслушивать — нехорошо, — сказала я ровным голосом. — Особенно девочек.
Грехт ни капли не смутился и только покачал головой.
— Знаешь, вас было слышно в кузнице, несмотря на удары молота. Поэтому я не мог не выйти.
— Угу, конечно, — фыркнула я и тут же спросила, не давая открыть ему рта: — Слушай, а акуила могут напасть на деревню?
Он подошел и сел рядом, вздохнул.
— Хотелось бы думать, что нет. У акуила есть понятие о чести. И уж скорее предупредят, прислав окровавленную голову…
Он резко замолчал, и мне почему-то совсем не захотелось узнавать, чью именно, поэтому поспешила перевести разговор в другое русло.
— Слушай, меня все волнует: кем могли быть те всадники, которые хотели отыскать нас возле пещер?
Грехт хмуро посмотрел на свои сандалии, потом перевел взгляд на мои ноги. Второе ему нравилось однозначно больше.
— Не знаю, Любовь, — глухо произнес он. — Змей-амулет хорошо нас прятал, однако было рискованно оставаться и выжидать.
Я хмыкнула и встала с бревна.
— А для другого время было?
Грехт удивленно на меня посмотрел.
— Ну да. Разве ты не знала, что змеедева неуязвима, когда получает плотские удовольствия?
У меня отпала челюсть. Нет, я подозревала, что в этом мире все законы набекрень, но чтоб так? Или это Чиу так защищает своих девочек, чтобы охочие до юной женской плоти, часом, не навредили?
Грехт рассмеялся и подошел ко мне.
— Кажется, и впрямь не знала. Однако не буду скрывать: я сделал это, потому что мне этого хотелось.
Он склонился, чтобы поцеловать меня, губы почти коснулись моих, однако я ловко вывернулась.
— Очень рада. Но пока еще я не посвящена, а ты еще не мой мужчина. Так что будь добр — ухаживай.
Грехт нахмурился:
— Любовь, что за глупости?
Он неожиданно схватил меня в объятия, и как я ни пыталась — вырваться не получалось. Грехт нехорошо прищурился, разве что зубами не скрипел.
— Тебе нравится другой? — вопрос прозвучал хрипло и властно. Казалось, если я не отвечу, то ничего хорошего не будет.
Первоначально я испугалась, но потом решила этого не показывать. Ну нет, не будет тебе тут твари дрожащей, радость моя.
— Нет, — совершенно искренне ответила я. — Но пока еще рано показывать себя таким собственником.
Я чувствовала, что Грехт злится, но не причинит мне зла. Но в то же время была готова дать деру в любую секунду. Кто знает, что у этих варваров на уме?
Грехт некоторое время молча сверлил меня взглядом, но потом только глубоко вздохнул и покачал головой.
— Любовь, ты очень странная женщина. Но ты мне нравишься и такой.
Напряжение, возникшее между нами, исчезло. Неожиданно мы оба захохотали. Он снова попытался поймать меня, однако я ускользнула в сторону.
— Еще рано! — весело сообщила ему. — Вот примут меня в племя, введешь в свой дом, вот тогда уже и убегать не стану.
Грехт шутливо протянул руки к небу.
— Великий Асдейх, помоги мне вразумить эту женщину.
Ага, конечно. Все бросит и поможет. Вот прямо сейчас, если захочет. Но на этом я только улыбнулась, помахала рукой и побежала догонять Ниит и Ликию. Все же мужчины — это хорошее дело, но не заниматься же им на голодный желудок!
Я вернулась, уже когда все семейство целительницы чинно восседало за столом и наворачивало похлебку. Завидев меня, девчонки тихонько захихикали. Я исподтишка погрозила им кулаком и пристроилась рядом. Изумительные аромат и вкус заставили на миг позабыть и о разговоре с Грехтом, и о планируемом походе к шаману. Но стоило только разделаться с ужином, как Хейдра задумчиво спросила:
— Ты готова, девочка?
Я посмотрела в ее глаза и с трудом сглотнула. Кажется, я слишком беспечно отнеслась к походу к шаману. А вот насколько беспечно…
* * *К дому Эрму мы подошли, когда солнце опустилось к закату. Хейдра вручила мне амулет и кувшинчик с вином.
— Будь с ним почтительна, — шепнула она. — Ничему не удивляйся. Шаман — хоть и человек, но живет не по нашим законам. Пойдешь одна — меня он сейчас не примет.
Хейдра похлопала меня по плечу и отступила, оставив перед посеревшей трухлявой дверью. Дом Эрму отличался от остальных, он больше походил на какое-то причудливое растение, странное дерево, но никак не строение.
Я постучала.
— Заходи! — послышался голос, но нельзя было определить: женский или мужской, старческий или молодой.
Толкнув жалобно скрипнувшую дверь, я шагнула вовнутрь. И тут же закашлялась от густого сладковатого запаха благовоний. Вокруг клубился сизый дым, даже не разобрать, что в нескольких сантиметрах впереди.
— Обувь сними, — насмешливо сказали откуда-то справа, и я поняла, что голос принадлежит мужчине. Но возраст не определила.
Из клубов дыма вдруг, медленно извиваясь, появились две змеи. Я вскрикнула.
— Тш-ш-ш, — раздалось почти у самого уха. — Здесь все свои, не бойся.
Сверкнула темно-зеленая чешуя, и вдруг головы змей разделились на пять частей. Спустя миг до меня дошло, что эти головы — всего лишь руки, а пять частей — пальцы. Но руки… Вытянутые ладони, по-мужски сильные, но в то же время не грубые; кончики пальцев заостренные, ногти — что камешки — черные-черные, как безлунная ночь. Кисти необычайно гибкие, не грех спутать с живым существом. Кожа не кажется дряблой и старческой, а темно-зеленые чешуйки — это всего лишь искусный рисунок. Но в то же время смотреть на них было жутковато.
Амулет и кувшинчик у меня мягко отобрали. Решив, что стоит последовать совету Хейдры о послушании, я уважительно поклонилась и быстро сбросила сандалии, оставив их возле порога. Сделала шаг вперед и невольно охнула. Пол дома оказался засыпан травой и, если не ошибаюсь, измельченной корой дерева. В босые ступни тут же впились маленькие иголочки — не причиняя боли, а скорее щекоча.
— Долго решалась прийти сюда, змеедева? — шепнул дым, раскатился клубами по стенам, обволакивая их, коснулся меня, заставляя вздрогнуть.
Голова закружилась, внутри все сжалось от какого-то странного предвкушения. Я хотела увидеть шамана, отделить дым благовоний от живого существа. Пусть и не живет по человеческим законам, но лицо-то у него есть!
— Ну… не очень, — призналась я. — Но не каждый день идешь… к шаману.
Его смех вызвал улыбку. Красивый голос, и смеется так, что заслушаешься. Захотелось прикрыть глаза и представить Эрму среди людей двадцать первого века. Почему-то показалось, что это правильно и так должно быть. Однако расслабляться не стоило.
— Садись, — сказал он.
Я, загипнотизированная движениями рук-змей, медленно опустилась на пол. За спиной что-то громко хлопнуло. Ойкнув, резко обернулась. Тихий смех прозвучал вновь.
— Ты не закрыла дверь, Лада, — мягко произнес шаман. — Напустишь холода, как мне потом согреться?
Сказано это было таким тоном, что я почувствовала, как стало жарко, а щеки залило румянцем. Но не сумела удержаться от реплики:
— Неужто никто не позаботится о шамане всего племени, который в столь почтенном возрасте?
Дым резко рассеялся, на меня смотрели внимательные темные глаза. Затаив дыхание, я уставилась на изумительно правильный овал лица. Высокий лоб, чуть крючковатый нос, красивые губы. Волосы, черные, с серебристыми прядями седины, мягкими волнами спускались на плечи и спину. Узкая лента из змеиной кожи придерживала непокорные пряди. В глазах бушевало пламя — страшное, завораживающее. Словно кто-то взял ночь и бросил ее в костер, а она разлила свою тьму, окрасив пламя чернотой.
«Не стар, — осознала я, — может, ему за сорок — не больше. Только тоненькие лучики морщин в уголках глаз».
Дым на миг рассеялся, открывая сухощавое жилистое тело, сплошь укрытое змеящимися татуировками. Совсем не такое, как у Грехта, но все равно ясно, что обладает невероятной силой. Нечеловеческой. Чужой. И кажется, что еще раз приоткроет губы — и выскользнет раздвоенный змеиный язык.
Я мотнула головой, прогоняя наваждение. Дым снова окутал шамана, но глаза пронзительно смотрели на меня.
— У тебя есть вопросы. Задавай же.
В голосе — приказ. И пусть сказано почти шепотом, по коже пробежали мурашки.
— Что меня ожидает? — спросила непослушными губами.
В голове вспыхнула паника: боже, я ж не это хотела спросить! Совсем-совсем не это!
— Много-о-о-о чего, — растягивая слова, произнес Эрму. — Расслабься, я тебя не съем.
Моих волос неожиданно что-то коснулось. Я замерла, забыв, как дышать. И хоть Эрму по-прежнему смотрел на меня, чувствовала, что руки-змеи стягивают ленту с косы, расплетают тяжелые пряди, скользят по ним, лаская.
Но как? Понимала, что не может этого быть, слишком далеко он сидит. Только прикосновения не исчезали, а взгляд все удерживал, обжигая раскаленной тьмой.
— Ты красивая, — шепот прошелестел над самым ухом, сухие губы коснулись мочки. — Много мужчин будет тебя желать.
Внизу живота стало горячо, ладони взмокли. Я сжала ладони в кулаки, стараясь удержать соскальзывающее куда-то в бездонную пропасть сознание.
Руки-змеи гладили волосы — от макушки до самых кончиков; заостренные пальцы сжимали пряди и тут же выпускали, накручивали спиралями. Мускусно-сладкий дым окутывал с ног до головы. Слышался мерный ритм, словно кто-то играл на маленьких барабанчиках. Играл искусно, попадая в такт с ударами моего сердца. Я прикрыла глаза, шумно вздохнула.
— Кого ты хочешь, змеедева? — шепнул Эрму, обжигая дыханием шею и плечо. — Созданного из солнечного света сына Асдейха или безумца, рожденного югом, гордого и несгибаемого, дикого, словно зверь?
Что-то зашуршало внизу, коснулось моих ног. Страх обездвижил, почему-то казалось, что так может скользить по рассыпанным травам только хвост. Длинный, мощный, покрытый чешуей. Такой, что может выдержать вес мужчины, превратив в сказочного нага.
— А может, хозяина ночи, чьи руки по локоть в крови, но сокровищницы полны золота и бриллиантов? Или властелина Ашша-дер-Шарсы, появляющегося только после того, как пролита кровь женщины? Кого ты хочешь, Лада? Кого?!
Глава 5 НАПАДЕНИЕ НА ДЕРЕВНЮ
Голос шамана все шипел-шуршал, клубы дыма танцевали какой-то чуждый, невероятный танец. Перед глазами плыло, воздуха не хватало. Дышать стало тяжко, так и хотелось рвануть завязки на груди. Но оставшаяся на краю сознания мысль о приличиях давала понять, что этого делать нельзя.
В ушах зашумело, удары барабанчиков стали громче и яростнее, голос шамана утонул в них. Сердце бешено колотилось в груди.
— Открой глаза и смотри, — шепнул Эрму на ухо, — смотри.
Не смея повернуться, я открыла глаза.
Дым начал рассеиваться, открывая взору невероятную картину. Из огромного отполированного медного щита на меня смотрела изящная белокожая девушка. Черные густые волосы едва придерживались золотой диадемой с кроваво-красными камнями. От обруча диадемы спускались тонкие золотые цепочки, поблескивая в каскаде волос. Карие глаза смотрели серьезно и сосредоточенно, пухлые губы упрямо сжались. Веки были подведены сурьмой, что придавало сходство с египетской красавицей. На шее девушки — широкое ожерелье из золотой проволоки и дивных крупных рубинов. Оно приковывало внимание, но совершенно не прикрывало ее обнаженную грудь с гранатовыми сосками. На бедрах — пояс, усыпанный драгоценностями, вместо юбки — множество длинных нитей, на которые нанизаны коралловые бусины. Одно движение — и бусины сдвинулись в сторону, открывая крутые бедра и стройные ноги. На запястьях и лодыжках надеты браслеты из желтого металла с маленькими колокольчиками, издававшими нежный звон.
Смотреть на нее — странно. Потому что она — я. Но когда и где я буду в таком наряде?
Я глубоко вдохнула наполненный благовониями воздух и осмотрелась. Круглая комната. Полумрак, несколько масляных ламп едва освещали огромное низкое ложе, застеленное шкурой леопарда. Стены увешаны оружием и диковинными масками. Комната воина и шамана, незнакомое место, в котором я почему-то оказалась. И что тут делаю? Почему так хочется бежать?
Дверь в помещение распахнулась, донесся резкий звук флейты и барабанов, заливистый хохот женщин и низкий говор мужчин. Судя по всему, рядом веселье. Но все мое внимание было приковано к появившемуся на пороге человеку.
Рослый, широкоплечий, со взглядом дикого зверя. Однажды он уже смотрел на меня так. Только тогда я была под защитой змей-амулета. Тургун. Красивые губы изогнулись в улыбке, от которой стало немного не по себе.
— Ну что, змеиная дочь, думаешь все еще сбежать?
Вопрос прозвучал почти ласково, только в темных глазах не было и намека на мягкость. Каким-то шестым чувством я ощутила, что мы с Тургуном еще недавно горячо спорили и так и не пришли ни к какому решению.
— Может, и думаю, — довольно грубо ответила я. И поняла, что не властна над своими словами. Говорила та я, которая находилась в шаманском видении Эрму. — Тебе-то что?
Он медленно подошел ко мне. Внутри все сжалось от страха, я невольно сделала шаг назад, мысленно ругая себя, что заняла столь невыгодное положение. Дальше — только стена, если зажмет — удрать не получится.
Тургун оглядел меня с головы до ног. Оценивающе, казалось, физически можно ощутить его взгляд. Как охотник добычу. Я почувствовала, что невольно заливаюсь румянцем. И тут же прикусила губу до боли, чтобы отвлечься от непрошеных мыслей.
Он наклонился, тяжелые руки легли на плечи, придавливая, не давая шевельнуться. Горячее дыхание опалило скулу.
— Ты проведешь нас в Ашша-дер-Шарсу, красавица, — шепнул он. — Хочешь ты этого или нет.
Его рука скользнула по моему боку, накрыла грудь. Я дернулась, но Тургун только хмыкнул. В черных глазах горело желание обладать, и мое сопротивление только заставляло полыхать это пламя жарче. Огрубевшие пальцы отодвинули золотые подвески ожерелья, подныривая под нагревшийся металл и скользя по обнаженной коже.
Я стиснула зубы. Ничего, позабавится и уйдет. Такие, как я, — не в его вкусе. Уж сколько раз все это было.
— А может, — задумчиво протянул он и посмотрел на меня, — твои хвостатые друзья тебе просто нравятся больше людей? Как они ублажают нечеловеческими руками, а змеиные хвосты…
Я вспыхнула и с силой ударила его по запястью, отпрянув назад. Тут же прижалась спиной к шершавой стене. Тургун резко схватил меня за руки, притянул и впился в губы неистовым поцелуем. Дыхание остановилось, показалось, что я прыгнула в огромный костер племени бакумба, который они разводят каждый раз перед дикими плясками, что предшествуют дню полнолуния.
Не хотелось сопротивляться, хотелось, наоборот, — прижаться к широкой груди, откинуть голову назад, чтобы убрал черный водопад волос, обжег поцелуями…