До окончания ультиматума оставалось два дня, когда правительство решило обратиться к моим услугам.
Так это обычно и происходит. Меня порекомендовали в тот момент, когда уже были испробованы гадалки, политологи и запрос в Лигу Миров. Только после всего этого вспомнили о том, что кто-то когда-то, кажется, упоминал кого-то такого, который, чем черт не шутит – терять-то все равно нечего, – почему бы не попробовать?
Это может показаться странным, но у меня плохая репутация. Зарабатываю я много, но редко. Проблема в том, что я единственный в населенной Вселенной специалист по глобальным кризисам. И дело не в том, что по-настоящему глобальных кризисов мало. Дело в том, что никто-никто не верит, что с ними может справиться специалист и что этот специалист существует. Моя девушка Элли считает, что мне нужна реклама. В моем случае это будет сильно смахивать на обещание Судного Дня.
Есть нюанс – я не занимаюсь цунами, схождением с орбит и взрывами сверхновых. Как правило.
Меня везли на Фэйт с таким тактом, что я стал всерьез думать о том, что сделан из чего-то очень тонкого, страшно бьющегося и легко воспламеняющегося. Наверное, они думали, что я согласился по ошибке.
Правительство Фэйта не стало оборудовать для меня кабинет. И в гостиницу меня не повезли тоже. Они просто выгнали немногочисленных посетителей из зала библиотеки, целиком посвященного лакам. Поверить в то, что все это кто-то в состоянии прочесть, было почти так же трудно, как поверить в то, что кто-то все это написал.
Если бы не сумма, переведенная на мой счет… До того как я приготовился говорить об авансе. Если бы не сумма – я бы отказался. Еще. Мне нравилось на Фэйте. Что совсем странно, мне понравился министр иностранных дел этой планеты.
Вероятно, чтобы я почувствовал себя совсем как дома, в библиотеку принесли кровать, стол и шкаф.
Фэйт не удивлял. Не блистал. Снег, дождь и град шли одновременно. Ветер, постоянно менявший направление, вероятно, был причиной местного характера. Среди местных жителей было немало упрямцев, но ни одного хитреца.
Космопорт был похож на огромный сарай, но в этом сарае было все, что нужно. Такими же были корабли Фэйта – если в них и была эстетика, то только потому, что этого требовали законы физики – совпало так.
Такой же было все на этой планете, от библиотеки, в которой, как предполагалось, я буду работать, до казино, где меня нашел министр. Я не игрок, просто до того, как министр нашел меня, я нашел в казино лаков.
На любой другой планете за мной послали бы сотрудников службы безопасности. Только не на Фэйте.
Министр притащил две огромные чаши с местным напитком – горячим, сладким и алкогольным, как раз настолько, чтобы оказаться лучшим напитком для местной погоды. Заговорил министр минут через пятнадцать. Вероятно, не хотел мне мешать наблюдать за лаками и наслаждаться напитком.
– Я вас представлял иначе. – И я представлял себе министров по-другому. Этот был невысоким, с окладистой бородой, широкими плечами и шеей борца. – Думал, к нам заявится целая команда с кучей техники и собственным поваром.
– Я тоже не знал, что министры ходят без охраны.
– Нигде не мог найти вашей фамилии, можно называть вас просто Марк?
– Легко, у моего народа нет фамилий.
– Забавно. У лаков тоже. У них вообще мало чего есть, тем они и опасны. Конечно, мы выиграем эту войну, но те, у кого почти ничего нет, ничего не теряют. А нам проще сдаться. Вы меня понимаете?
Министра не смутило, что я не ответил, ему было достаточно того, что я его услышал.
– Я навещу вас утром… – все-таки он был не один. Ведь не могли все эти люди уйти из казино одновременно просто так?
Лаки были очень везучими. Везучими настолько, что правительство Фэйта было склонно скорее принять ультиматум, чем рискнуть объявить войну. Соотношение сто к одному показалось им недостаточно убедительным, когда речь шла о противостоянии с Конфедерацией Дестини. Лаки были слишком везучими, чтобы хотя бы один человек на Фэйте верил в то, что они в состоянии выбрать конверт с условиями вечного мира. Как-то сразу захотелось предложить сделать два одинаковых конверта. Быстро расхотелось. Эпос планеты Дестини в основном был посвящен тому, как безжалостные лаки расправлялись с теми, кто пытался их обмануть.
Послы Дестини решили дождаться ответа в лучшем отеле Фэйта. На самом деле лучшим было казино, отель был всего лишь платным приложением, необходимом для тех, кто не хотел отрывать от игры время на приезд и отъезд. Стоит ли говорить о том, что казино вместе с отелем больше всего напоминало космопорт, то есть тоже сарай, но поменьше?
Лаки играли и ждали ответа. И ультиматум, и ответ на него можно было передать по дальней связи. Лаки считали иначе. Лаки чтили собственные традиции.
За пять дней, проведенных в казино, они ни разу не проиграли. Если так пойдет и дальше, им не понадобится воевать с Фэйтом, они его просто купят.
Везение лаков было оплачено тысячами поколений рождавшихся и погибавших на просторах Дестини. Человек, так назвавший планету, обладал своеобразным чувством юмора. Вероятно, имелась в виду та самая судьба, от которой не уйти. На Дестини мог выжить только невероятно везучий человек.
Спонтанные землетрясения и внезапно налетающие ураганы, магнитные бури, блуждающие реки, мгновенное изменение температуры от минус до плюс пятидесяти… Кусок железа, случайно заброшенный на эту планету, давно бы раскрошился. Лаки крепчали. За последние несколько поколений появилось несколько лаков, умерших своей смертью. Стоило ли удивляться, что правительство Фэйта собиралось через сорок восемь часов принять ультиматум?
Как можно победить в войне, если случайности превращаются в закономерности и каждая – против? Снайпер чихнет в момент выстрела, взводный перед атакой от спазма лишится голоса, часовой заснет? Ракеты взорвутся, не покинув спусковых шахт, флот, быть может, даже не сумеет вылететь из доков, наземная оборона из-за сбоя систем наведения потеряет цели…
Хотелось себя утешить мыслью, что везение лаков распространялось только на их планету, но история с доставкой ультиматума и столбики выигранных фишек говорили о другом. Я все ждал, непонятно чего, вероятно, тоже какого-то дикого везения, и оно не задержалось. На всякий случай я подошел поближе, чтобы как следует рассмотреть его – человека, который выиграл у лака. Везение получилось неполным – у лака выиграл другой лак. Фишка была в том, что впервые в этот вечер два лака сошлись у одного стола. У шарика на рулетке просто не осталось выбора.
Остаток дня я провел в библиотеке. Если я все правильно понял, ряд ученых пытались найти у лаков то, чего у них никогда не было, – государственное устройство. Небольшие кланы общались друг с другом в режиме – продать что-то ненужное, купить что-то важное.
Такая вещь, как ультиматум другой планете, была новинкой для Дестини. Обычно так выясняли отношения кланы лаков. Хроники пугали – ограничение свободной воли лаков, а принятие ультиматума – это всегда ограничение свободной воли, заканчивалось одинаково – вместе со свободой лаки теряли удачу. На Дестини это означает смерть.
Утром министр ждал меня в пяти метрах от моей постели. Все в той же библиотеке. Как обещал. Обычно я предпочитаю более значительные расстояния между собой – только что проснувшимся – и работодателем. Сегодня это было даже кстати. Мне нужно было получить от него ответ на один-единственный вопрос. Что может сделать лака счастливым? Точнее – что может сделать лака счастливым серьезнее, чем полная капитуляция Фэйта?
Ответ министра был быстрым, подробным и точным. И совершенно неоптимистичным.
Лаков интересовали деньги. Но дело даже не в том, что они при желании могли очистить любое казино. Просто, если Фэйт сдастся – все деньги Фэйта и так достанутся лакам. Лаки любили женщин, но разве эта не самая старинная из привилегий завоевателей? Лаки хотели славы, но и тут выполнение ультиматума автоматически сделает их героями школьных учебников.
Было еще кое-что по мелочам, типа бессмертия, хорошего образования для детей и вообще детей – желательно много и мальчиков.
Я оставил министра с его ожиданием. Мне нужно было подумать. Если я не знаю еще чего-то важного о лаках, я уже все равно не узнаю – так что осталось найти выход. Как неудачнику победить счастливчика, причем «терпение и труд» в нашем варианте не работали.
Машина, которая приехала за мной, была создана коренным жителем Фэйта. В ней не было ни одной кривой поверхности. Зато ехала она быстро, мягко и места хватило для всех. За мной приехали двое, не знаю, как по боевым качествам, но по весу каждый из них стоил пятерых.
На этот раз охрана Дома Правительства была внимательна, а может, им просто запретили смотреть футбол. К тому же, кажется, кто-то им намекнул, что, если меня хорошенько потереть, я начну выполнять желания. Отпустили меня неохотно, с явным желанием повторить процедуру обыска.
На этот раз охрана Дома Правительства была внимательна, а может, им просто запретили смотреть футбол. К тому же, кажется, кто-то им намекнул, что, если меня хорошенько потереть, я начну выполнять желания. Отпустили меня неохотно, с явным желанием повторить процедуру обыска.
Потолок над лестницей, по которой мы поднимались, все еще хранил следы предупредительного выстрела, но я бы не сказал, что лепка от этого стала хуже.
В этом здании вообще трудно было что-то испортить. Зал, в который меня привели, больше всего напоминал столовую. То есть комнату, в которой собирается большая семья, чтобы помолиться и приступить к трапезе. Семеро плечистых мужиков внимательно рассматривали меня и были похожи на братьев. Не удивлюсь, если окажется, что Дом правительства строило это самое правительство. Эти бы – точно справились. Чувствовалось в них то, чего я искал, но так и не нашел в лаках, – эти были командой.
– Марк, вы нашли решение?
Минуту назад я бы вернул гонорар. Сейчас – я знал рецепт.
На Фэйте большие проблемы с бюрократией – в смысле её полного отсутствия, хотя, может, это на них так ультиматум повлиял… Правительство Фэйта уложилось в час. Печати поднимались и падали, суетились референты, хлопотали юристы. Все было сделано вовремя – до истечения ультиматума. Оставалось ждать, когда лаки придут за ответом.
Очень хотелось что-нибудь выпить, до состояния, когда уже не так важно все, кроме очередной порции выпитого. Не в этой компании. Правители Фэйта сосредоточенно изучали двери в зал. Двери как двери, большие и тяжелые, как будто на этой планете существует что-то легкое и маленькое.
Лаки появились за пять минут до истечения срока. Два конверта ждали их на столе. Я так и не смог спрогнозировать, кто из лаков будет выбирать конверт. Выглядело это странно, не сговариваясь, они одновременно взяли конверт, лежащий слева от них, причем ни один из них не удивился синхронности выбора. Лаки не удивляются. На Дестини удивляющиеся давно вымерли, удивление – роскошь для миров поспокойнее.
* * *Сержанту Питеру не повезло еще раз. На этот раз в его смену лаки улетали. На всякий случай сержант не стал задерживаться на стартовой площадке – мало ли. Но после доков Фэйта корабль ушел в небо, как по линейке.
Через несколько часов вслед за кораблем лаков стартовали корабли Фэйта – персонал для расширяющегося посольства на Дестини. Вечный мир требует серьезного подхода.
Меня провожал министр. Я знал, что охрана где-то рядом, но мне было все равно. При желании, министр мог бы придушить меня и самостоятельно, перед посадкой он меня обнял. Бывало и хуже, но тогда меня пытались убить.
– Сынок, как ты это сделал?
– Все сделали вы.
– Я понимаю, но я не понимаю, как это сработало.
За час работы правительство Фэйта создало небольшой банк и подарило его тем трем лакам, которые привезли ультиматум. Тут же назначенный управляющий банком купил небольшой телеканал и несколько массажных салонов. Деньги, женщины и слава – все это было в распоряжении лаков. Было только одно условие – война между Дестини и Фэйтом аннулировала сделку. Никакая победоносная война не сделала бы богаче именно этих трех лаков, и пусть сами они об этом не знали, об этом знало их везение.
Им повезло. Лакам всегда везло. Но главное, что везло им каждому в отдельности.
Настоящая любовь
…Зато пива здесь было – немерено. На ночь точно хватит, а в утро верилось слабо. Мне ни разу не доводилось слышать, чтобы после атаки панцирников кто-то выжил. Если быть более точным, мне не доводилось слышать, чтобы выжил любой, кто увидел панцирника. Я был первым. Но это ненадолго. Где-то до утра.
Пятый бокал пива, а я все не чувствую вкуса. Если утро все же наступит, оно должно меня научить одному – верить клиентам нельзя. Даже если они оплатили аванс. Особенно когда они оплатили аванс, не торгуясь, огромный. Денег у меня было много. Непонятно только, на что их тут можно потратить. Пиво, кое-что крепче, нехитрая закуска, при желании можно купить весь этот кабак вместе с номерами на втором этаже и десятком женщин разного возраста, веса, роста, умения. Одна сидела напротив. Конечно, если она еще на сантиметр задерет юбку, я не выдержу и брошусь к ней в объятия. Сейчас.
Что во мне такого привлекательного? Обгоревшая одежда, одна штанина короче другой, и вовсе не потому, что симметрия вышла из моды. Просто этот кусок горел быстрее, чем все остальное.
Мой корабль упал в двух кварталах отсюда. Если бы не панцирники, я бы убил сотни людей и развалил пару домов. Панцирники проделали всё это неделю назад, поэтому единственным пострадавшим оказался я.
Спасти удалось немного – только то, что было на мне, если забыть о штанах.
В корабле осталась куча полезных вещей типа коммуникатора, оружия и нормальной одежды. Осталась – это несколько преувеличено. Ярко и хорошо горела – так вернее. Я не слышу одним ухом. И очень хочется умыться. Что она на меня так смотрит? Я и так знаю, что весь в пыли, крови, но эта чертова пивная – единственное, что светилось в округе, и у меня просто не было сил идти дальше. Я первый раз пью пиво на такой высоте. Я бывал в ресторанах, расположенных куда выше, но там как-то все больше напитки благородные и дорогие. Пивная на седьмом этаже – это довольно причудливо. Будь она на первом, я бы её скорее всего просто не заметил. В округе почти все дома двух-трехэтажные, и этот воспринимался почти что башней. Выше – только звезды. Проклятые звезды.
У них тут только пиво и пиво покрепче. Электричество идет от чудом уцелевшего кабеля, и холодильник полон. Место, в котором мне отчаянно хотелось бы осмотреться и попытаться привести себя в пристойный вид, отсутствует напрочь. Может, у них не принято? А кружки с виду чистые…
Народ приходил и уходил, изредка поднимался на этаж выше.
Наверное, они так жили всегда. Здесь все было так обыденно, что как-то не верилось в то, что неделя войны с панцирниками сделала их такими. Боже, она мне улыбалась… Какое счастье, что я не стал стоматологом! Я отвернулся и могу не смотреть, а они так на жизнь зарабатывают.
– Мне все равно что, лишь бы крепкое и холодное… Ты ведь угостишь меня?
Наверное, решила, что если я не ведусь на обнаженную плоть, то обязательно сработает улыбка. Может, местные настолько талантливы, что способны безошибочно определять наличие денег, или настолько тупы, что неспособны протянуть тонкую нить логики от того, как человек одет, к тому, что он в состоянии, а что нет? Я угощу её. Пусть хоть кто-то будет в эту ночь счастливым.
– Меня зовут Кэрэн, а как ты хочешь, чтобы я тебя называла?
Я внимательно осмотрелся. Нет. Это она мне. Отрыв взгляда от кружки, связанный с осмотром местных жителей, дал результат. Кажется, мы все тут только что выбрались из рухнувшего корабля. Я не видел вывески, но знаю, что там написано: «Отель „У погибшего звездолетчика“». На самом деле – какая разница, откуда именно ты выбрался, главное, что жив. Умрем мы точно скоро, и, похоже что одновременно.
Панцирники давно были бедой, но бедой далекой. Время от времени они с кем-то сталкивались, и это неизменно кончалось гибелью тех, кто с ними столкнулся. Собственно, вся информация о панцирниках сводилась к случайно перехваченным сигналам уже гибнувших кораблей. Известно было мало, но малого должно было хватить, чтобы не соваться на планету, которой не повезло оказаться на пути у флота этих чудовищ.
Панцирники – те, о которых мы знали, – передвигались большими соединениями, за дальними пределами обжитого космоса, были всегда вооружены и всегда первыми вступали в контакт. Что характерно – вступали отменно вежливо и на языке тех, кого встречали. Представьте себе – летите вы, никого не трогаете, и вдруг с вами заговаривает чудище, больше всего похожее на черепаху, из-под панциря которой свисает густая зеленая слизь, что само по себе неприятно, но у создания еще есть голова. Находится сверху на панцире и расположением сильно напоминает башню танка. Только очень уродливую башню. Глаза, большие и маленькие, беспорядочно разбросаны по голове этого существа и время от времени, чтобы наблюдатель не скучал, – открываются и закрываются. Я сказал, что у панцирника огромный двойной рот и внутри у этого четырехстворочного рта что-то постоянно шевелится? Уже просто для проформы все это зрелище сопровождается четырьмя парами ложноножек, непрестанно то переплетающихся, то расплетающихся…
У президента Феофании была своя теория. Он считал, что с панцирниками можно договориться. Для этого я ему и понадобился. Планировалось, что меня встретят, и я, проанализировав всю информацию, предложу что-нибудь президенту и правительству и мирно отбуду вместе с другими спешно покидавшими Феофанию путешественниками.
Кстати, умные местные жители уже давно пили пиво далеко от панцирников и от Феофании. Умные и богатые. Боюсь, любительница крепкого и холодного не накопит средств на билет отсюда, даже если отдастся всем мужчинам этого города.