Но надежда на это была слабой. Церемония прощания продолжалась, а шесть треножников неподвижно стояли на прежних местах. Я смотрел на лица спутников, счастливые и возбужденные мыслью о службе треножникам, пытался придать своему лицу такое же выражение. Ноги у меня дрожали. Я сделал усилие и сдержал дрожь, но несколько мгновений спустя они снова дрожали.
Нас было более тридцати, разбитых на шесть групп. Группа с Фрицем первой направилась к ближайшему треножнику. Когда они приблизились к металлическим ногам гиганта, сверху опустилось щупальце. Оно по очереди подняло их к отверстию в полушарии; точно в такое отверстие год назад я бросил взрывающееся металлическое яйцо древних. Сейчас у меня не было защиты и не должно было быть. Я следил, как пошла следующая группа, за ней третья, четвертая. Наступила наша очередь, и, шлепая по лужам, я побрел за остальными.
Глава 6 Город золота и свинца
Когда щупальце приблизилось ко мне, я больше всего боялся, что начну сопротивляться и тем самым покажу, что отличаюсь от остальных. Мне даже казалось, что щупальце каким-то образом прочтет мои мысли. Когда наступила моя очередь подниматься, я постарался отвлечься. Я думал о доме, о послеполуденных прогулках по полям, о плавании по реке со своим двоюродным братом Джеком. Но тут дыхание у меня оборвалось, и я полетел вверх сквозь пронизанный дождем воздух. Надо мной раскрылась дверь в полушарии – зияющая пасть, к которой несло меня.
Я ожидал, что потеряю сознание, как и в первый раз, у замка де ла Тур Роже, но этого не случилось. Позже я понял, почему так. У треножников есть для этого способ, но они применяют его только к тем, у кого нет шапок, кто может испугаться и сопротивляться. Но для тех, кто преклоняется перед ними, это не нужно.
Щупальце внесло меня внутрь и освободило, и я смог оглядеться. Полушарие имело не менее пятидесяти футов в основании, но часть, где мы находились, была гораздо меньше. Это было неправильной формы помещение примерно в семь футов высотой. Внешняя стена с дверью изгибалась, в ней виднелись иллюминаторы, закрытые чем-то вроде толстого стекла. Остальные стены были прямые и слегка наклонные, при этом внешняя стена была длиннее внутренней. И имелась еще одна, но запертая дверь.
Никакой мебели не было. Я провел ногтем по металлу: он был жесткий, но шелковистый на ощупь. В моей группе было шестеро, я поднимался пятым. Внесли последнего, и дверь закрылась – поднимающаяся круглая крышка, которая прилегла без всякой щели. Я смотрел на лица своих товарищей. Они были в смущении, но в то же время радостно возбуждены, и я постарался скопировать их выражение. Все молчали, и для меня это было облегчением. Я не знал бы, что сказать и как.
Молчание в течение бесконечных минут, затем пол неожиданно наклонился. Погрузка закончилась, очевидно. Началось наше путешествие в город.
Двигались мы гладко. Три ноги машины прикреплялись к кольцу под полушарием. В местах соединений имелись сегменты, которые обладали способностью удлиняться и сокращаться, когда ноги перемещались относительно друг друга. Между кольцом и полушарием имелось такое устройство из пружин, которое компенсировало толчки. Поэтому мы ощущали только легкую качку. Она вначале вызывала тошноту, но мы к ней быстро привыкли.
Треножник мог спокойно двигаться в любом направлении, но сейчас то помещение, в котором мы находились, оказалось расположенным впереди. Мы столпились у иллюминаторов.
Впереди и немного справа виднелся холм с древним полукругом каменных ступеней, за ним город, где мы пировали накануне вечером. Дальше лента реки. Мы направлялись к ней, двигаясь на северо-восток. Дождь прекратился, и на небе появилась просинь между облаками. Все внизу казалось маленьким и далеким. Поля, дома, скот, которые мы видели в долине из тоннеля, были еще меньше, но там панорама не менялась. Тут же картина постоянно изменялась. Мы как будто висели на животе у огромной птицы, пролетающей над местностью.
Вспомнив треножники, которым ноги служили плотами, я подумал, смогут ли и эти так, когда достигнут реки. Но ничего подобного. Передняя нога с фонтаном брызг ушла в воду, остальные за ней. Треножник пересек реку по дну, как всадник пересекает ручей ниже мельницы моего отца в Вертоне. На другом берегу треножник изменил направление и двинулся на юг. Вокруг расстилалась открытая местность, затем пустыня.
Мы с Бинполом видели развалины одного из городов-гигантов на своем пути на север. Река на протяжении миль текла меж черных угрюмых берегов. Но с высоты видно было гораздо больше. Город тянулся на восток от реки – темная отвратительная масса разрушенных зданий и разбитых дорог. И среди них росли деревья, но меньше, чем в том городе, который мы пересекали на пути в Белые горы. Этот город казался больше и отвратительнее. Я не видел здесь остатков широких улиц и площадей, тут не было чувства, что наши предки до прихода треножников жили в порядке и красоте. Но здесь было сознание силы и власти, и я снова удивился, как они могли быть побеждены, как мы, горсточка беглецов, можем надеяться победить там, где они проиграли.
Один из нас увидел его первым и закричал, остальные начали тесниться, чтобы тоже увидеть. Оно поднималось за краем развалин, кольцо тусклого золота, встающее на сером горизонте, увенчанное и накрытое огромным пузырем зеленоватого хрусталя. Стена была втрое выше треножника, гладкая и без всяких перерывов. Все это, хотя и находилось на земле, казалось странно не связанным с нею. На некотором расстоянии от того места, куда мы направлялись, из-под золотого щита вырывался поток и устремлялся к большой реке за нами. Следуя взглядом за течением, можно было подумать, что иллюзия вот-вот рассеется, город исчезнет и останется только река, текущая среди обычных полей. Но город не исчезал. Стена поднималась все выше, становилась зловещей и угрожающей.
Небо посветлело. Время от времени сквозь тучи прорывалось солнце. Оно блестело на стене, отражаясь от хрустальной крыши. Мы видели гигантское золотое кольцо, на котором сверкал титанический изумруд. И узкую темную щель, которая все расширялась. В сплошной стене открылась дверь. Первый треножник прошел в нее.
Я был совершенно не подготовлен к тому, что случилось, когда наш треножник вошел в город. Я упал, как будто получил свирепый удар, но такой удар, который одновременно пришелся по всем частям тела, удар спереди, сзади, а больше всего сверху. Я увидел, падая, что с моими товарищами происходит то же самое. Пол, как магнитом, притягивал нас к земле. Пытаясь встать, я понял, что это не удар, а нечто совсем другое. Все мои члены налились свинцом. И огромных усилий стоило поднять руку, даже пошевелить пальцем. Напрягая все силы, я встал. На спине я нес огромную тяжесть. И не только на спине – на каждом квадратном дюйме тела.
Остальные выглядели удивленными и испуганными, но не несчастными. В конце концов, треножники хотят им добра. Вокруг разлился тусклый зеленоватый свет, как в густом лесу или в пещере на дне моря. Я пытался понять, что все это значит, и не мог. Вес тела сгибал мне плечи. Я распрямлял их, но чувствовал, как они снова провисают.
Время шло. Мы ждали. Тишина, тяжесть и тусклая зелень. Я старался сосредоточиться на самой важной мысли – мы достигли первой цели и находимся внутри города треножников. Нужно иметь терпение. Это не мое отличительное качество, как указывал Джулиус, но теперь мне придется им обзавестись. Ждать было бы легче без этой полутьмы и сокрушительной тяжести. Было бы облегчением сказать что-нибудь, что угодно, но я не осмеливался. Я переминался, пытаясь найти положение поудобнее, но не смог.
Я смотрел на внутреннюю дверь, но со слабым свистом открылась наружная. Снаружи видна была все та же тусклая зелень. Появилось щупальце и вынесло одного из моих товарищей. Я понял, что оно каким-то образом видит нас снаружи. Может ли быть, что треножники живые, что мы пленники живой разумной машины? Щупальце вернулось. На этот раз оно взяло меня.
Зал, длинный и узкий, но невероятных размеров, не менее восьмидесяти футов в высоту и в три раза больше в длину. Что-то вроде стойла для треножников. У стены в полутьму уходил их длинный ряд. Они были едва освещены тусклым зеленоватым светом висящих шаров. Их полусферы прислонились к стене высоко над нашими головами. Те, в которых мы прибыли, разгружали свой человеческий груз. Я увидел Фрица, но не заговорил с ним. Мы заранее условились, что на первом этапе не будем общаться. Так безопаснее. Один за другим к нам присоединялись остальные. Наконец щупальце неподвижно застыло. И послышался голос.
Он тоже звучал так, будто говорила машина, глубокий и без интонаций, он гулко отражался от стен. Говорил он по-немецки.
– Люди, вам оказали великую честь. Вы избраны служить хозяевам. Идите туда, где виден синий свет. Там вы найдете других рабов, которые научат вас, что делать. Идите за синим светом.
– Люди, вам оказали великую честь. Вы избраны служить хозяевам. Идите туда, где виден синий свет. Там вы найдете других рабов, которые научат вас, что делать. Идите за синим светом.
Он вспыхнул, когда еще звучал голос, – глубокий синий свет у основания стены, вдоль которой стояли треножники. Мы пошли к нему или, скорее, заковыляли, преодолевая свинцовую тяжесть, тянувшую книзу. Воздух стал жарче, чем был внутри треножника. Свет горел над открытой дверью, через которую мы попали в небольшое помещение, почти такое же, как в треножнике, но с правильными стенами. Когда мы все вошли, дверь за нами закрылась. Щелчок, скрежет, и неожиданно вес стал еще больше. Желудок у меня потянуло книзу, я ощутил неодолимую тошноту. Это длилось несколько секунд, затем кратковременное ощущение легкости. Скрежет прекратился, дверь открылась, и мы вышли в другое помещение.
Оно оказалось большим, но все же скромным сравнительно с залом треножников. Тот же зеленоватый свет шел от ламп на стенах, я заметил, что свет этот не мигал, как в наших лампах. У меня создалось смутное впечатление рядов столов или, скорее, скамей. И полуодетых стариков.
Именно они должны были инструктировать нас. На них были только шорты, они напоминали мне тех, кто работал на уборке урожая. Но на этом сходство кончалось. Зеленый свет отражался в их глазах, но даже в нем я видел, что кожа у них бледная и нездоровая. Но так ли они стары, как кажутся? Двигались они старчески, и кожа у них была в морщинах, но в остальном… Они подошли к каждому, и я пошел за своим проводником к одной из скамей. Здесь лежала небольшая кучка предметов.
Большинство из них не требовали объяснений. Две пары шортов, такие же, как на инструкторах, носки, две пары туфель. Нет, пара туфель и пара сандалий. Позже я узнал, что сандалии полагается носить в домах. Но было также устройство, удивившее меня. Усталым голосом с южно-немецким акцентом раб объяснил:
– Перед выходом ты должен надеть это и носить всегда, пока дышишь воздухом хозяев. В доме твоего хозяина будет комната, в которой ты будешь есть и спать, там это тебе не нужно, но во всех других местах не снимай. Воздух хозяина слишком силен для таких, как мы. Если ты будешь дышать им без защиты, ты умрешь.
Устройство было как будто сделано из толстого стекла, но на ощупь производило другое впечатление. Даже самая толстая его часть, которую надевали на голову и плечи, слегка поддавалась при нажиме. Заканчивалось оно тонким пояском, который прилипал к телу. Шлем удерживался еще и поясом, который шел по груди и под мышками. С обеих сторон шеи в отверстиях видны были пласты темно-зеленого материала, похожего на губку. Через сеть тонких отверстий они пропускали воздух. По-видимому, эти губки фильтровали воздух хозяев, которым не могли дышать их рабы. Мой инструктор указал на них:
– Их нужно менять ежедневно. Твой хозяин снабдит тебя новыми.
– А кто мой хозяин?
Это был глупый вопрос. Инструктор тускло взглянул на меня.
– Твой хозяин выберет тебя.
Я напомнил себе, что должен наблюдать и не задавать вопросов. Но было одно обстоятельство, которое я хотел выяснить.
– Давно ты в городе?
– Два года.
– Но ты не…
Остатки прежней гордости пробились сквозь тяжелую тусклость его голоса:
– Два года назад, через месяц после того, как мне надели шапку, я выиграл бег на тысячу метров на играх. Никто в моей области не добивался этого раньше.
Я с ужасом смотрел на его старческое лицо, на бледное дряхлое тело. Он не больше чем на два года старше меня, может, и меньше.
– Переоденься. – Голос его снова стал тусклым и лишенным всякого выражения. – А старую одежду брось в груду.
Я снял свой алый чемпионский пояс.
– А это куда?
– Туда же. В городе он тебе не нужен.
Мы переоделись, сложили ненужные вещи в специальные мешки и надели маски. Потом нас построили и провели в другое помещение, меньшего размера. Дверь за нами закрылась, и я увидел в противоположной стене такую же дверь. Послышался свист, и по полу подул ветерок. Я понял, что воздух уходит сквозь решетку у основания одной из стен. Но из другой решетки на уровне головы поступал другой воздух. Я чувствовал его, а спустя некоторое время мне показалось, что я вижу его – густой, зеленоватый в зеленом свете. Каким-то непонятным образом воздух в помещении менялся, обычный уступал место тому, которым дышат хозяева. Это продолжалось несколько минут. Затем свист прекратился, и двери впереди открылись. Нам велели выходить.
Вначале меня поразил зной. Мне казалось, что в треножнике и во внешних помещениях города жарко, но это было прохладой в сравнении с жаром, в который вступил я. К тому же воздух был не только горячий, но и влажный. Пот сразу покрыл все тело, но особенно голову, закрытую прозрачной жесткой оболочкой. Он тек по лицу и шее, собираясь в том месте, где пояс прижимал маску к груди. Я вдохнул горячий воздух. Тяжесть снова согнула меня. Ноги начали подгибаться. Один из моих товарищей упал, за ним другой, третий… Спустя несколько мгновений двое из них сумели встать, третий лежал неподвижно. Я хотел помочь ему, но вспомнил свое решение ни в чем не проявлять инициативы. Я был рад, что есть повод ничего не делать. И так трудно было удержаться от падения и потери сознания.
Постепенно я немного привык к обстановке и смог бросить взгляд вперед. Мы находились на чем-то вроде карниза, и под нами проходила главная улица города. Непривычная картина ошеломляла. Ни одна из дорог не была прямой, и лишь некоторые шли на одном уровне: они опускались и поднимались, огибали здания и терялись на расстоянии в зеленой полутьме. Город изнутри казался обширнее, чем через иллюминатор треножника, но я решил, что это впечатление создает густой зеленоватый воздух. В нем невозможно было видеть далеко и ясно. Хрустальный купол, покрывавший город, не был виден изнутри. Зеленый туман, казалось, тянулся бесконечно.
Здания тоже поразили меня. Они были разных размеров, но одной формы – пирамидальной. Непосредственно под нашим карнизом я увидел несколько приземистых пирамид с широким основанием. Дальше пирамиды становились тоньше и поднимались на разную высоту, самые низкие доходили до уровня карниза, но большинство было гораздо выше. В них виднелись треугольные отверстия, похожие на окна, но размещены они были без всякого порядка и последовательности. У меня уставали глаза при взгляде на них.
Странные экипажи двигались по дорогам. В общем, это тоже были пирамиды, но лежали они не на основании, а на боковой поверхности. Верхние части этих экипажей были сделаны из того же прозрачного материала, что и наши шлемы, и я смутно видел внутри фигуры. Другие фигуры двигались между зданиями и по карнизам, которые отходили от зданий через неравные промежутки. Фигуры были двух видов, одни гораздо меньше других. Хотя на расстоянии трудно разглядеть подробности, ясно было, что одни – хозяева, другие – рабы: меньшие фигуры двигались медленно, как будто несли большую тяжесть, большие двигались легко и быстро.
Один из инструкторов сказал:
– Смотрите! Это жилища хозяев.
Голос его, хоть и приглушенный, звучал почтительно. Под нишами с губками находились маленькие металлические устройства. Они передавали звуки через маски. Голос звучал искаженно, но к этому можно было привыкнуть. Он указал на ближайшую пирамиду:
– А это место выбора. Спускайтесь.
Мы медленно, пошатываясь, спускались по спиральной рампе, чья крутизна вызывала добавочную боль в мышцах ног и головокружение, от которого то один, то другой падали. Парень, который потерял сознание на карнизе, пришел в себя и тоже был с нами. Это был тот, который победил Бинпола в прыжках в длину, – веснушчатый верзила, вложивший все свои силы в последнюю попытку. Здесь бы он далеко не прыгнул. Жара продолжала уносить наши силы, а пот образовывал неприятную лужу у основания маски. Мне отчаянно хотелось вытереть пот, но, конечно, это было невозможно. Для этого пришлось бы снять маску, а меня предупредили, что вдыхание воздуха хозяев означает смерть.
Я по-прежнему не видел вблизи ни одного хозяина. Но по крайней мере одна проблема была решена. Треножники не были хозяевами, как думали некоторые, а просто хитроумными машинами, чтобы нести хозяев во внешнем мире. Я не видел, чем это может помочь Джулиусу и остальным, но это была информация. Постепенно узнаю больше, гораздо больше. После этого мне и Фрицу нужно будет бежать. И все! Я рассмеялся бы, если бы у меня были силы. И, конечно, мне следовало помнить свою роль избранного, но добровольного раба.
Рампа привела в одну из приземистых пирамид, примерно на полпути от ее основания. Внутри было светло от множества зеленых шаров, которые на разной высоте свисали с потолка. Во всяком случае, светлее, чем снаружи. Нас провели по извивающемуся коридору в длинную комнату со сводчатым потолком. Вдоль одной из стен тянулся ряд прямоугольных помещений с открытой передней стенкой. Стены их были сделаны из жесткой стеклоподобной субстанции. Нам сказали, что каждый из нас должен занять одно из таких помещений. После этого нужно ждать. Хозяева придут в должное время.