– То заполучишь себе врага на всю жизнь.
– Мне казалось, мы с матушкой и так уже враги.
– Ничего-то ты не понимаешь, девочка, – покачала головой нянюшка. – Но когда-нибудь наступит день, и ты поймешь, что Эсме Ветровоск твоя лучшая подруга.
– Надо же что-то делать! Неужели ты ничего не можешь придумать?
Нянюшка Ягг задумчиво уставилась на круг, попыхивая своей верной трубкой.
Впоследствии данный магический поединок был весьма подробно описан в книге Птицесвистля «Лигенды и Дрефности Овцапикских гор», и вот что там говорилось:
«Паидинок вот уж дивяноста минут как прадалжался, кагда в магичиский крук рибенок мушского пола вбижал каторый (рибенок, не пол) тут же упал са страшным криком и спышкой. Старая ведьма агляделась, са стула сибя падняла, затем падняла рибенка и атнесла его бабушке, в то время как ведьма младая ни разу не атвела взгляда ат Сонца. Но другие младые ведьмы тут же прикратили паидинок славами: „Се, Диаманда победила, ибо атвела Ветравоск свой взгляд“. Однако бабушка младенца ватвет на то рекла голасом громким: „Неушто? Зелены вы ище, павзраслейте сначала. Не спор это силы, но ведьмовства, кагда ж вы паймете, што это такое – БЫТЬ ведьмой?“
Та ли ведьма настаящая, кто, услышав крик детский, ни аглянется по старанам?
И Гаражане закричали: „Не-е-ет!“, и присудили пабеду матушке Ветравоск».
– Это было невероятно! – воскликнула жена лавочника госпожа Кварней. – Весь город приветствовал ее. Вот оно, настоящее благородство.
Они находились в задней комнате таверны. Матушка Ветровоск лежала на скамейке с влажным полотенцем на лице.
– Настоящее, – подтвердила Маграт.
– А девчонку осуждают все без исключения.
– Ага, – согласилась Маграт. – Утерла ей нос матушка.
– Вот именно, – кивнула Маграт.
– С малышом все в порядке?
Все посмотрели на счастливого Пьюси, который, забившись в угол, сидел в подозрительного вида луже с кульком конфет в руках и перепачканными липкими губами.
– Цел и невредим, – успокоила всех нянюшка. – Обжегся чуточку, а так ничего особенного. Вопит как безумный по каждому пустяку, – добавила она с некоторой гордостью, будто это было редким талантом.
– Гита, – позвала ее матушка из-под полотенца.
– Да?
– Тебе известно, я никогда не прикасаюсь к крепким напиткам, но ты как-то говорила о применении бренди в медицинских целях.
– Уже несу.
Матушка приподняла полотенце и одним глазом уставилась на Маграт.
– Добрый день, ваше предвеличество. Пришли меня пожалеть?
– Отличный был поединок, – холодно похвалила Маграт. – Ня… госпожа Ягг, можно перекинуться с вами парой словечек? На улице.
– Конечно, моя королева.
Едва они вышли в переулок, Маграт резко повернулась.
– Ты…
Нянюшка успокаивающе подняла руку.
– Я знаю, знаю, что ты хочешь сказать. Но малышу ничто не угрожало.
– Но ты…
– Я? А что я? Никто ж не знал, что он забежит в круг, верно? И обе ведьмы повели себя совершенно естественным образом. Так что все справедливо.
– Да, в некоторой степени, но…
– Никакого жульничества не было, – перебила ее нянюшка.
Маграт подавленно замолчала. Нянюшка похлопала ее по плечу.
– Значит, ты никому не скажешь, что я помахала ему кульком с конфетами?
– Нет, нянюшка.
– Так и подобает поступать будущей королеве.
– Нянюшка?
– Да, дорогуша?
Маграт глубоко вздохнула.
– А как Веренс узнал, когда мы возвращаемся?
Маграт показалось, что нянюшка обдумывала ответ несколько дольше, чем нужно.
– Понятия не имею, – ответила та наконец. – Видишь ли, короли – они ж немного волшебники. Умеют избавлять от всякого рода болезней, от перхоти например. Наверное, это все королевские привилегии, они ему что-то там подсказали – проснулся утром и почувствовал: все, сегодня прилетит…
Беда нянюшки Ягг состояла в том, что она всегда выглядела так, будто говорила неправду. К правде нянюшка относилась сугубо практически: говорила ее, только если так было удобно или если лень было придумывать что-нибудь поинтереснее.
– Наверное, ты сейчас сильно занята? – спросила она.
– Большое спасибо, мы справляемся, – промолвила Маграт, постаравшись вложить в свои слова как можно больше истинно королевского высокомерия.
– Который из вас? – спросила нянюшка.
– Что который из нас?
– Который из вас справляется?
– Я!
– Вот так и говори, – кивнула нянюшка с непроницаемым, как у игрока в дуркер, лицом. – Для королевы очень важно быть сильно занятой.
– Он знал, что мы возвращаемся, – вернулась к прежней теме Маграт. – Даже разослал приглашения. Ах да, кстати, тебе приглашение тоже послано…
– Знаю, получила еще утром, – ответила нянюшка. – С причудливыми завитушками по краям, золотом и всем прочим. Да, там какой-то Пыс просил меня ответить, приду я или нет. Это еще кто?
Маграт давным-давно научилась мириться с нежеланием нянюшки Ягг следовать новейшим изобретениям в области этикета.
– Это называется постскриптум, – важно объяснила она. – Просто ты должна сообщить нам, то есть мне, будешь ты на свадьбе или нет.
– О, мы, то бишь я, придем, можешь не сомневаться, – успокоила нянюшка. – А ваше скорокоролевское величество получило приглашение, которое послал им наш Джейсончик? Вряд ли… Он не слишком хорошо владеет пером, наш Джейсон.
– Мы… Нас… А я куда-то приглашена? – удивилась Маграт. Она почувствовала, что сама начинает путаться в обращениях.
– А разве мы не были извещены Веренсом? – спросила нянюшка. – Специально для мы была написана пьеса.
– Ах да… – припомнила Маграт. – Представление.
– Именно, – подтвердила нянюшка. – Оно состоится в канун Праздника Середины Лета.
– К празднику мы должны быть готовы, – категорически заявил Джейсон Ягг. – Времени осталось всего ничего.
Дверь была надежно заперта. Внутри кузницы собрались все шесть членов танцевальной команды Ланкра, шестикратные победители Пятнадцатигорного Открытого Чемпионата По Народным Танцам[9], и сейчас они отчаянно пытались овладеть новым видом искусства.
– Честно говоря, места себе не нахожу от волнения, – пожаловался Скот Возчик, единственный в Ланкре пекарь. – Подумать только, я – и в платье! Увидь меня жена…
– Здесь говорится, – сурово произнес Джейсон Ягг, водя здоровенным указательным пальцем по строчкам, – что это при-лест-ная история о любви Королевы Фей, это ты, Скот…
– Большое тебе спасибо…
– …К простому смертному. С у-мо-рис-тич-ной ин-тер-лю-дией про Комических Куртизанов.
– Кто такие Куртизаны? – спросил кровельщик Ткач.
– Не знаю. Что-то навроде колодца, насколько я помню. – Джейсон почесал в затылке. – Да, точно. Там, на равнинах, есть такие. Я как-то ремонтировал специальный насос для одного из них. Ага, так и называется – куртизанский колодец.
– И что смешного в колодцах?
– Может, люди как-то смешно туда падают?
– А почему мы не можем показать нормальные народные танцы? – спросил Обидия Плотник, он же – портной[10].
– Народный танец – это на каждый день, – объяснил Джейсон. – А сейчас нам нужно показать что-нибудь культурное. Вот это, – он потряс листами, – прислали из самого Анк-Морпорка.
– Ну, мы могли бы показать Танец с Палкой и Ведром, тот самый, помните? – предложил Пекарь, по профессии – ткач.
– Нет. Этот танец мы больше не показываем, – твердо заявил Джейсон. – Старый господин Трум до сих пор хромает, а ведь прошло уже три месяца.
Кровельщик Ткач, прищурившись, изучал свой экземпляр сценария.
– Здесь, в конце, написано «Суета суёт». Я не понял, кто куда должен совать? – спросил он.
– Вечно мне не везет, – пожаловался Плотник. – Разве ж это роль? Что тут играть?
– Ладно бы только хромал, а вот кого действительно жаль, так это его жену, – машинально заметил Ткач.
– Почему? – удивился Джейсон[11].
– А что тут делает лев? – удивился Пекарь-ткач.
– Это же пьеса! – воскликнул Джейсон. – Ну поместишь ты в пьесу, к примеру, э-э, осла! Думаете, люди пойдут на Представление, в котором участвует осел? Нет, эта пьеса была написана настоящим писателем. Ха, представляю картинку: думает настоящий писатель, думает – а потом вводит в пьесу осла! Кстати, автор очень просил рассказать, как пройдет представление. А теперь заткнитесь все!
– Ну не ощущаю я себя Королевой Фей, хоть убейте не ощущаю, – простонал Скот Возчик[12].
– Ничего, привыкнешь, – пообещал Ткач.
– Надеюсь, что нет…
– Пора репетировать, – вмешался в их спор Джейсон.
– Но здесь мало места, – развел руками Кровельщик, он же – местный извозчик.
– Я наотрез отказываюсь репетировать там, где меня может кто-нибудь увидеть, – заявил Скот. – Даже если мы спрячемся в лесу, кто-нибудь обязательно нас увидит. И меня – в платье.
– Я наотрез отказываюсь репетировать там, где меня может кто-нибудь увидеть, – заявил Скот. – Даже если мы спрячемся в лесу, кто-нибудь обязательно нас увидит. И меня – в платье.
– Да кто тебя узнает? Ты же будешь в гриме, – успокоил его Ткач.
– В гриме?
– Ага, и в парике, – добавил другой ткач-Портной.
– Хотя Скот прав, – пожал плечами Ткач. – Если уж выставлять себя дураками, так профессионально. Прежде надо хорошенько все отрепетировать.
– Где-нибудь в сторонке от протоптанных дорожек, – согласился извозчик Кровельщик.
– И подальше от города, – добавил жестянщик Жестянщик.
– Куда никто не заходит, – заключил Возчик.
Джейсон почесал подбородок, больше смахивающий на терку для сыра. Нужно было срочно искать укромное, тихое местечко…
– И все-таки, – вспомнил Ткач, – кто будет совать суете?
Карета грохотала по дороге, окруженной ничем не примечательными, унылыми равнинами. Земля между Анк-Морпорком и Овцепикскими горами была плодородной, хорошо обработанной и скучной, скучной, скучной. Путешествия, как правило, расширяют кругозор. Но после такого расширения ваши глаза долго потом не могут сойтись к переносице. В подобных путешествиях вы с жадностью следите за далекой фигуркой окучивающего капусту крестьянина и проклинаете тот момент, когда она исчезает из вида, ибо впереди вас ждут бескрайние и пустынные капустные поля.
Пришла очередь казначея задавать загадку.
– А я вижу, я вижу… – протянул он. – Это слово начинается на букву… «Г»!
– У-ук.
– Нет.
– Горизонт, – предположил Думминг.
– Угадал!
– Конечно, угадал. Трудно не угадать. На «Н» у нас было «небо», на «К» – «капуста», на «У» – «у-ук», а больше вокруг ничего нет!
– Ну и играй сам с собой, раз такой умный, – буркнул казначей, натянул шляпу на уши и попытался поуютнее устроиться на жестком сиденье.
– Зато в Ланкре есть на что посмотреть, – мечтательно промолвил аркканцлер. – Единственный кусок ровной земли хранится в музее.
Думминг ничего не ответил.
– Раньше я проводил там каждое лето, – продолжил Чудакулли и вздохнул. – Знаете… все ведь могло сложиться совсем иначе…
Чудакулли украдкой огляделся. Если вы собираетесь поделиться какими-то интимными воспоминаниями из личной жизни, перво-наперво убедитесь, что вас слышат.
Библиотекарь таращился на унылый подпрыгивающий пейзаж и пребывал в самом мрачном настроении духа. Виной тому был яркий ошейник с надписью «ПОНГО», украсивший его шею. Кое-кто еще поплатится.
Казначей, подобно прячущейся в свой домик улитке, пытался забраться в собственную шляпу.
– Та девушка…
Думминг Тупс, которого безжалостная судьба назначила единственным слушателем, слегка удивился. Разумеется, он понимал, что с технической точки зрения даже аркканцлер был когда-то молодым. В конце концов, каждый человек движется от юности к старости, и здравый смысл подсказывал, что семидесятилетними волшебниками весом в добрых сто двадцать килограммов не рождаются, ими становятся. Но здравый смысл требовал постоянных напоминаний.
На реплику аркканцлера нужно было что-то ответить.
– Красивая была, да? – вежливо поинтересовался Тупс.
– Э-э, нет. Не сказал бы. Скорее поразительная. Ага, именно. Высокая. Волосы светлые, почти белые. И глаза, как буравчики, представляешь.
Думминг попытался представить.
– Ты имеешь в виду, как у гнома из той лавочки на… – начал было он.
– Я имею в виду, что у меня всегда складывалось впечатление, будто она видит все и вся насквозь, – ответил Чудакулли несколько резче, чем намеревался. – А как она бегала…
Замолкнув, он погрузился в кинохронику собственных воспоминаний.
– Знаешь, а я бы женился на ней… – промолвил он некоторое время спустя.
Думминг не откликался. Если уж ты стал пробкой в потоке сознания другого человека, остается только крутиться и подпрыгивать на волнах.
– А какое было лето… – продолжал бормотать Чудакулли. – Прям как это. Все поля были в кругах, словно дождь из валунов прошел. Но… у меня были некоторые сомнения, понимаешь? Магия – что магия? Я… честно говоря, совершенно не знал, что делать. Я был готов отдать ей все. Каждую проклятую октограмму, каждое магическое заклинание. Все – и не раздумывая. Ее смех был похож на журчание горного ручья… Слышал, небось, такое выражение?
– Лично я с подобными ситуациями не знаком, – сказал Думминг, – но поэзию читал и…
– Поэзия! – фыркнул Чудакулли. – Чистый треп! Слушал я эти горные ручьи, эти буль-буль, а еще в них плавают маленькие твари, в смысле насекомые, с маленькими… не важно с чем. Уверяю тебя, на смех абсолютно не похоже. Эти поэты вечно морочат людям головы. Ну, например: «Ее губы будто вишни». Что, маленькие, кругленькие и с косточкой? Ха!
Он закрыл глаза. Прошло еще какое-то время. Наконец Думминг не выдержал и спросил:
– А что дальше-то, аркканцлер?
– Что дальше?
– С девушкой, о которой ты рассказывал.
– Какой девушкой?
– Ну, с той девушкой.
– Ах с той девушкой… Она мне дала от ворот поворот. Сказала, что хочет заняться кое-чем другим. Сказала, мол, да, как-нибудь, времени еще много.
Очередная пауза.
– Ну а потом что? – подтолкнул его Думминг.
– Потом? А что, по-твоему, могло произойти? Я уехал учиться. Начался семестр. Написал ей кучу писем, но ни одного ответа не получил. Может, они не дошли, а может, почту там, в горах, съедают. На следующий год все лето я учился и приехать не смог. Так я туда и не вернулся. Экзамены и все прочее. Наверное, она уже умерла или стала толстой бабулькой с дюжиной внучков. Эх, а ведь женился бы на ней не задумываясь. Не задумываясь… – Чудакулли почесал в затылке. – Ха… вспомнить бы еще, как ее звали…
Он вытянулся и положил ноги на казначея.
– Забавно, – задумчиво промолвил он. – Никак не могу припомнить ее имя. Ха! А ведь так бегала, запросто лошадь могла обогнать…
– Кошелек или жизнь!
Карета с грохотом остановилась. Чудакулли открыл один глаз.
– В чем дело?
Думминг очнулся от мечтаний о губах, похожих на горные ручьи, и выглянул в окно.
– Кажется, – сказал он, – на нас напал какой-то очень маленький разбойник.
Кучер, прищурившись, всмотрелся в крошечную фигурку на дороге. Под таким углом грабителя почти не было видно – из-за маленького роста и широкополой шляпы. В общем, разбойник больше смахивал на элегантно одетый гриб с пером в шляпке.
– Приношу свои извинения, – учтиво поклонился очень маленький разбойник, – но я несколько стеснен в средствах.
Кучер вздохнул и отпустил вожжи. Надлежащим образом обставленные налеты Гильдии Разбойников и Бандитов – это одно, но подчиняться требованиям какого-то проходимца с большой дороги, который едва достает вам до пояса и не вооружен даже элементарным арбалетом?
– Ах ты, мелкая сволочь, – сказал кучер. – Да я тебе сейчас башку снесу…
Он вгляделся в фигурку.
– Что это там у тебя на спине? Горб никак?
– А, ты, должно быть, заметил стремянку, – кивнул маленький разбойник. – Что ж, позволь, я ее продемонстрирую…
– Что там происходит? – спросил Чудакулли.
– Гм, гном поднялся по маленькой стремянке и пинком сбросил кучера на середину дороги, – обрисовал ситуацию Думминг.
– Такое не каждый день увидишь, – признал Чудакулли.
Он выглядел вполне счастливым. До этого момента путешествие не было богато на приключения.
– А сейчас он направляется к нам.
– Прекрасненько.
Разбойник перешагнул через стонущего кучера и зашагал к двери кареты, волоча за собой стремянку.
– Кошелек или, прошу меня простить… – резко распахнув дверь, начал было он.
Вспышка октаринового пламени сорвала с него шляпу.
Выражение лица гнома ничуточки не изменилось.
– Я все понял. Можно я несколько перефразирую требования?
Чудакулли смерил хорошо одетого незнакомца внимательным взглядом – впрочем, внимания потребовалось совсем чуть, поскольку замеры быстро закончились.
– А ты не похож на гнома, – произнес он наконец. – Ну, если не считать твоего роста, конечно.
– Не похож на гнома, если не считать роста?
– Раз ты гном, то где твой шлем и железные сапоги? – резонно возразил Чудакулли.
Гном поклонился и элегантно извлек из грязного, но отделанного кружевами рукава какую-то полоску картона.
– Моя визитная карточка, – пояснил он. Карточка гласила:
ДЖИАМО КАЗАНУНДА
Второй лучший в мире любовник
«Покой нам только снится»
Искуснейший фехтовальщик Солдат удачи
Бессовестный лжец Ремонт стремянок
Думминг выглянул из-за плеча Чудакулли.
– А ты что, действительно бессовестный лжец?