Виталий несколько мгновений тупо смотрел на телефон. Потом, пробормотав: «вот, значит, как…», осторожно положил телефон на тумбочку и почему-то вспомнил, что он Василисе никогда кофе в постель не приносил. Ему это даже и в голову не приходило. Но теперь он этот опыт возьмет на вооружение.
Понимая, что по телефону о таком событии с Ольгой говорить нельзя, позвонил ей и договорился о встрече. Она идти не хотела, но он сказал, что у него для нее потрясающая новость, и тогда она пообещала прийти в кафе ровно в два часа дня.
Они встретились, и радость Виталия несколько приутихла: Ольга была какая-то смурная и озабоченная.
– Что случилось?
– Ничего особенного. Я вчера виделась с Глебом.
У Виталия похолодело на сердце.
– И что?
– Он клялся, что все осознал, что любит меня по-прежнему, просил вернуться. И был такой несчастный, похудевший и раскаявшийся, что мне до сих пор не по себе.
– И ты решила к нему вернуться?
– Нет, конечно. Вернуть былое невозможно. Любовь оплевана, доверие изгажено. Но мне его жаль.
Виталий протянул руку и с силой пожал ее ладонь.
– Это не твоя вина. Это не из-за тебя разрушена ваша семья. Но я позвал тебя, чтобы сказать, что Василиса ушла к Борису.
Оля не поверила своим ушам.
– Как? Она же его не любила?
– Возможно, и не любила, но он ее любил. Вспоминаю теперь разные мелочи, на которые прежде не обращал внимания, и думаю, что он даже ей предложение делал.
– Ну да, не совсем приличного свойства.
– Думаю, предложения разные были. И приличные, и неприличные. Он, кстати, подходит ей гораздо больше, чем я. Оба они шебутные какие-то.
Оля коварно заметила:
– Я тоже порой шебутной бываю.
Виталий ласково усмехнулся.
– Я не в том смысле. Я порой Василису вовсе не понимаю. А тебя я понимаю.
– Самое главное в жизни – чтобы тебя понимали?
– Ну да. Но и наоборот. А ты меня понимаешь?
Оля серьезно посмотрела на него.
– В принципе, да.
– Давай пока не будем говорить о любви и прочей романической чепухе. Мы еще не отошли от наших не слишком счастливых браков. Но когда я разведусь, у меня будет надежда?
– Однозначно. – Она не удержалась от шутки: – Надежда умирает последней, как ты знаешь.
Он невесело рассмеялся.
– Все бывает. В начале этого года у меня на столе умерла пациентка с таким именем. Привезли слишком поздно. Понимаю, что не виноват, но все равно тяжело.
Оля построжела и успокаивающе положила руку ему на ладонь.
– Такое бывает у каждого врача. У хирурга и врача скорой уж точно. Но что делать? Мы сами выбрали такую работу.
Виталий накрыл ее руку своей.
– Давай забудем про работу, хотя я и первый начал. Ты переедешь ко мне после того, как мы с Василисой оформим развод?
– Перееду. Мне, – тут она снова печально улыбнулась, – и ехать-то некуда. Но я еще месяц буду жить у Ивана Ярославовича на даче. Хотя я теперь понимаю, что ни в каких сопровождающих он не нуждается. Просто он очень добрый человек. Ты знаешь, он умудрился пристроить своего зятя и вернуть в семью первого мужа дочери, отца Бориса.
Виталий задумался.
– Мне кажется, ты права, и вся эта неразбериха была устроена им с одной целью – вернуть Борису Василису.
Оля с ним согласилась. Поговорив еще немного, они решили встретиться после развода и все обсудить.
ЭПИЛОГ
Светлана Ивановна с трепетом осматривала накрытый стол. Ужасно не хотелось ударить в грязь лицом. Сегодня внучке исполнился годик – это событие чрезвычайно волнующее! Ей хотелось плакать от умиления, глядя на розовое одеялко, укрывавшее коляску с малышкой. Не выдержав, она снова подошла к коляске и заглянула внутрь. Там посапывала носиком самая замечательная девочка на всем белом свете. Ее внучка Ульянка. Улечка. Лялечка. Светлана Ивановна могла выдумывать ласковые имена бесконечно, но времени не было, скоро должны были приехать гости.
На веранду вошел Владимир Борисович в светлом летнем костюме. Поправив перед зеркалом галстук, с удовольствием чмокнул жену в щечку и спросил:
– Что, наш ангелочек спит?
Светлана Ивановна приложила палец к губам и тихонько ответила:
– Спит.
Владимир Борисович шепотом спросил:
– Это хорошо. О чем ты говорила с братом? Что у него стряслось? Почему не приедет?
– Да ничего особенного. – Светлана Ивановна не придавала большого значения перипетиям жизни Ярослава. – Просто опять развелся, только и всего.
Владимир задумчиво проговорил:
– И сколько лет он в этом случае продержался? Шесть или семь?
– Десять.
– Потрясающе! – Владимир Борисович присвистнул от изумления. – Что, Анжела от него сама ушла? Она же, вроде, американского миллионера подцепила?
– Миллионер он американский, как же! – Светлана Ивановна пренебрежительно фыркнула. Она не любила заносчивую невестку. – Как только Анжела сообщила своему ухажеру, что уходит к нему, тот сразу исчез. Ярослав попросил свою службу защиты информации выяснить, где зарегистрирован электронный адрес этого псевдомиллионера американского, оказалось, что в Грузии. Забавно?
– Они что, вживую-то не встречались?
– Не знаю. Возможно, и встречались. Но она же такая… – Светлана Ивановна не нашла нужного слова, и Владимир пришел ей на помощь, предложив нейтральное:
– Самонадеянная?
– Конечно! Ей и в голову прийти не могло, что ее, такую раскрасавицу и разумницу, может кто-то обмануть! В общем, Ярослав разозлился и дал ей отставку.
– И где она теперь?
– В Москве. Он ей двушку купил в спальном районе.
Владимир рассмеялся.
– Тяжко ей, наверное, после министерской-то квартиры в двушке. Но она баба ушлая, не пропадет. Наверняка уже себе очередную жертву приглядела. Так что скоро нового мужа доить будет. – Он посмотрел вокруг. – А где наша молодежь?
– Ася тоже спит, она почти всю ночь не спала, у Ульянки зубик режется, она хныкала. Но Боря пошел ее будить. Скоро же родственники приедут.
– Будить? И когда он ушел? – скептически хмыкнул мудрый Владимир Борисович.
Светлана Ивановна озадаченно посмотрела вокруг, будто кто-то мог подсказать ей время.
– Не знаю. Я не смотрела на часы. Думаю, где-то с полчаса прошло.
– Полчаса? Ну, думаю, он ее уже разбудил. Сейчас придут. На это дело больше получаса не требуется.
Жена укоризненно посмотрела на него, уж очень фривольно прозвучали его слова, но тут на веранду вышел Борис.
Мать с удовольствием посмотрела на сына. Он выглядел на редкость спокойным и довольным, красивым и уверенным в себе, и она с облегчением подумала, как хорошо, что он наконец-то женился.
– Что, разбудил-таки жену? – Владимир Борисович спросил это невинным тоном, но Борис, сразу распознав подначку, с предупреждающим прищуром посмотрел на него.
– Разбудил, разбудил. Сейчас придет.
Будто услышав его слова, малышка села в коляске и позвала: – «Мама!». Светлана Ивановна тут же кинулась к ней.
– Ах ты, мое золотко! Кушать хочешь? Сейчас мамочка придет!
В ответ на ее обещание на веранде появилась розовая после сна Василиса в открытом голубом сарафане. В ней не было ничего подозрительного, если не считать припухших от поцелуев губ. Светлана Ивановна тут же передала ей малышку с сюсюканьем:
– Мы кушать хотим!
Ася присела на стульчик в углу и принялась кормить дочку. Она решила кормить ее грудью до полутора лет, чтобы та росла здоровой. Ульянка, обхватил грудь обеими руками, громко чмокала, торопясь насытится.
Владимир Иванович ностальгически заметил:
– Прямо как ты, Борька. Один в один. – И он ласково посмотрел на жену.
Но Светлана Ивановна на его сентиментальные воспоминания не отозвалась. Она перегнулась через перила и пристально рассматривала подъездную дорогу.
– Ох, едут, а у меня еще стол не готов! – она умчалась на кухню за очередной порцией деликатесов. Владимир Борисович пошел помогать, бросив на ходу Борису:
– Иди встречай!
Борис вышел во двор, где друг за другом останавливались «Нивы». Представив удивленные лица соседей, признававших только иномарки, он иронично усмехнулся. А вот его деревенские родственники считали, что для российской дороги «Нива» всего способнее. Следом подъехала и городская родня на крутых иномарках.
Гости шумно высыпали из машин и направились в дом. Без перерыва сыпались шутки, смех, и большой дом внезапно стал казаться веселым и уютным. За столом тоже никто не чинился, все ели и пили за здоровье именинницы с удовольствием. Тон задавали родственники Василисы, не знавшие, что так откровенно радоваться жизни в гостях у академика невместно. Родня Анастасии Петровны радостно поддержала их настроение, и даже чопорные родственники академика стали вести себя проще. Иван Ярославович с удовольствием оглядывал шумное пиршество. Именно так, в его представлении, и должны были проходить семейные праздники.
Наевшись, все принялись петь русские народные песни и пели часа три, пока деревенская родня не засобиралась домой, на все уговоры посидеть еще отвечая одно: «дома скотины полно, ее кормить надо. И коров доить».
Прощаясь, все говорили, что никогда еще в этом доме так весело и беззаботно не праздновали.
После отъезда гостей общими усилиями убрали со стола, и молодежь, как звал Бориса с Асей Владимир Борисович, пошли в сад, оставив дочь на попечение бабушки с дедушкой. Счастливая Светлана Ивановна держала Улю на коленях, играя в «сороку-белобоку», когда Владимир Борисович, рассеянно посматривавший в сад, вдруг взбодрился и заявил:
– Борис Василису на руки поднял и кружит!
– И что в этом такого? – Светлана Ивановна не поняла его странного удовольствия.
– Скорее всего, у нас скоро будет еще один повод для празднования. – Проницательно заметил сидевший в своем любимом кресле Иван Ярославович. – Наверняка Ася сказала ему о грядущем пополнении. Признаюсь, мне бы хотелось правнука.
Владимир Борисович его поддержал:
– Конечно! Внучка – это замечательно, но нужен продолжатель фамилии. Так сказать, наследник рода! – И он горделиво выпятил грудь, намекая, кто является основателем этого самого рода.
Минут через десять вернулись Ася с Борисом. Борис широко улыбался, не скрывая своего счастья.
– Что, вас можно поздравить? А заодно и всех нас? – Владимир Борисович радостно развел руки, собираясь обнять сына.
– Ну, ты и шпион, папуля! Ничего скрыть нельзя! – Борис со смехом дал себя обнять. – Но вообще-то это заслуга Аси, а не моя.
– Ну, надеюсь, ты кой-какое участие в этом деле все-таки принимал. – Отец лукаво подмигнул сыну. – Поздравляю!
Василиса взяла дочь из рук бабушки. Светлана Ивановна с огорченным вздохом спросила:
– Поедете домой?
Борис кивнул.
– Ну да. Мы маловато вещей для ночевки взяли. Но ты же можешь приехать к нам в любое время. Мы тебе всегда рады.
Ася подтвердила:
– Конечно. Это было бы здорово.
Светлана Ивановна и без того бывала у них почти каждый день, поэтому Владимир Борисович воспротивился:
– Ну, уж нет! Она нам и здесь нужна! Мне без нее скучно! – и утешающее поцеловал руку жены.
Зардевшаяся Светлана Ивановна вдруг вспомнила:
– Да, мы с папой завтра поедем на консультацию к Петрову. Ася, ты не знаешь, как у него дела? – При этом она конфузливо посмотрела на сына, но на него имя бывшего соперника никакого впечатления не произвело.
Тоже совершенно не взволновавшись, Ася обыденно ответила:
– Все нормально. Насколько я знаю, они с Олей ждут ребенка. Она в декретном отпуске сейчас.
Тут уже заинтересовался и Борис:
– А как Глеб? Не достает?
Василиса пожала плечами.
– Не знаю. Мне ведь сослуживцы о своей жизни рассказывают. О Глебе они ничего не знают, Оля им про него не говорит.
Борис скомандовал:
– Ладно, поехали! Уле спать пора!
Они вышли из дома и сели в стоявший на стоянке перед дачей Мерседес. Ульяна на прощанье помахала всем ручкой, при этом широко зевая.
Едва они отъехали от дома, как она заснула на руках у матери.
– Тебя имя Виталия не смутило? – подначивающее спросил уверенный в ответе Борис.
– Нет. А должно было? – Ася ответила ему с такой же подковыркой.
Он ласково усмехнулся.
– Неужели ты поняла разницу между детским обожанием и настоящей взрослой любовью?
– Конечно.
– И в чем же она?
– А в том, что Виталию я слово боялась поперек сказать, а тебя мне очень часто хочется просто побить.
– И это все? – Борис был демонстративно разочарован.
– Нет. Потом я все же решаю, что мне тебя лучше поцеловать.
– Подожди, сейчас приедем, и у тебя появится возможность претворить эту гамму переживаний в жизнь. И, – добавил он уже серьезно, – спасибо тебе за радостную весть. Я еще никогда не был так счастлив. Ну, не считая дня, когда ты согласилась выйти за меня замуж.
Василиса удивилась.
– Но почему? Это же не первый наш ребенок.
– Понимаешь, когда ты носила Ульянку, она была мне дорога, конечно, но я не представлял, насколько. Она же была такой… – он чуток помолчал и уточнил: – абстрактной. А теперь я уже знаю, какое это чудо – свой малыш. И уже отношусь к нему совершенно по-другому. Только ты не перенапрягайся, пожалуйста. Может быть, нам няню нанять? Ты же скоро не сможешь поднимать Ульянку, она тяжелая.
Василису возмутило это предложение.
– Вот еще! Я не хлипкая городская дамочка, я баба деревенская, к тяжестям привычная.
– Ты не деревенская баба, а любимая женщина, – строго поправил ее муж, – и я не хочу, чтобы ты перенапрягалась.
– Ничего со мной не случится! – твердо пообещала ему Ася, и тихонько вздохнула от нахлынувшего ощущения счастья. В жизни все было хорошо.
Иван Ярославович закутал гудящие ноги в плед и осторожно уложил их на подставленную дочерью банкетку. Светлана Ивановна обеспокоенно посмотрела на осунувшееся лицо отца.
– Папа, как ты себя чувствуешь? Мне кажется, тебе нездоровится.
Иван Ярославович рассеянно отмахнулся от ее излишней, на его взгляд, заботы.
– Все хорошо, не беспокойся. Кстати, дача отписана тебе, так что за мою жизнь у тебя особого беспокойства возникать не должно.
Светлана Ивановна задохнулась от возмущения.
– Папа, при чем тут дача? Я о тебе беспокоюсь, а не о даче!
Иван Ярославович насмешливо ее ободрил:
– Вот и хорошо! Я еще живой! Надеюсь, теперь ты успокоишься!
Дочь невольно засмеялась.
– Папа, – качая головой, она поправила ортопедический валик у него за спиной, – ты как малый ребенок, право слово!
– Ну, недаром говорят «старый что малый». А теперь иди, отдыхай. Ты и сама за сегодняшний день до чертиков устала.
– Устала. Но, согласись, какой сегодня был славный денек!
Иван Ярославович согласился с дочерью. Она ушла, пожелав отцу не засиживаться допоздна и пораньше лечь отдыхать. Оставшись в одиночестве, академик устало опустил голову на спинку кресла, прикрыл глаза и пробормотал:
– Feci quod potui, faciant meliora potentes. (6) Или, что вернее, «мавр сделал свое дело, мавр может уходить»? Не пора ли мне освободить этот мир от своего присутствия? Я выполнил все, что намечал, может быть, время пришло?
Он прислушался к себе. Вместо удовлетворения от сделанного возникло странное чувство незавершенности. Что еще он должен в этом мире совершить?
Чувство незавершенности было настолько осязаемым, что он кому-то кивнул головой в знак согласия. Умирать было рано. Впереди его ждали новые дела
Примечание
1. «Corrige praeteritum, praesens rege, cerne futurum!» – «исправляй прошлое, руководи настоящим, предусматривай будущее».
2. «A nativitate» – «от рождения».
3. «Dum spiro - spero» – «пока живу», надеюсь».
4. «Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate» – «оставь надежды всяк сюда входящий» (А.Данте «Божественная комедия»).
5. «Per aspera ad astra» – «через тернии к звездам».
6. Feci quod potui, faciant meliora potentes – «Я сделал все, что мог, кто может, пусть сделает лучше»