- Подождите. Я хочу вручить Вам аванс. Я решила, что двух тысяч долларов будет достаточно. И вот Вам пятьсот долларов на расходы. Не беспокойтесь о деньгах. Для меня важно, чтобы Вы нашли хотя бы какой-нибудь след, ведущий к моему мужу.
Я спрятал в карман хрустнувший голубой конверт и встал из-за стола, бросив на блюдечко купюру для официанта.
Пока в моей голове не складывалось какой-либо целостной картины. Но было очевидно, что люди, скрепляющие плащ знаком луны, и барон Амьен как-то связаны. Не он ли тот самый "Небесный Господин"? И что же эти странные субъекты делают в Одессе по ночам рядом с компьютерными магазинами компании "ТиД"? Теперь я уже понимал, что ни одно событие в этой истории не является случайным. Скорее всего, не было случайным даже то, что я втянулся в эту историю.
Мы сели в машину к Вилене, и минут через десять уже подъезжали к ее дому в Лермонтовском переулке. Он стоял рядом со знаменитым "Маскарадом". Мастерская художника располагалась на втором этаже и представляла собой огромную квартиру, в которой почти все перегородки между комнатами были напрочь снесены.
- Где он находился, когда его похитили? - спросил я.
- Вот здесь. Он стоял спиной к этим окнам. Он всегда выбирает это место, потому что дневной свет равномерно освещает картину.
- А где находились Вы?
- Вот здесь.
- Теперь, Вилена, будьте очень внимательны. Покажите мне точно то место, в котором появился первый незнакомец. Они ведь не появились одновременно, правда?
- Да, они появились друг за другом. Насколько я помню, вот в этом участке пола.
Вилена осторожно краешком туфли указала на участок пола рядом с мольбертом, который так и стоял на своем месте.
Я наклонился к полу и пожалел, что не прихватил с собой большое увеличительное стекло - непременный атрибут любого уважающего себя сыщика. Участок пола был заметно чище, чем соседние. Пол был покрыт линолеумом, не очень чистым. Но на этом пятне грязи как будто бы не было вовсе. Я достал из кармана носовой платок, провел им по соседнему участку, потом (другим краем платка) по чистому пятну. Поразительно! В первом случае на платке образовалась грязная клякса, во втором грязи и пыли не было вообще. Я повторил эксперимент. Тот же результат. На овальном пятне царила стерильная чистота. По сравнению с другими участками пола.
Почему-то мне пришла в голову идея, что пыль уходит туда же, куда исчез Евгений Кобринский. Я поднес правую руку к пятну и попытался "пощупать" его ауру. Как делают экстрасенсы, диагносцируя болезни. И тут же ощутил, что сила, которая значительно мощнее земного притяжения, начинает тащить мою руку вниз, а пятно - расширяется. В ладони и пальцах возникла неприятная тяжесть, пульс стал отдаваться под ногтями. Перстень на безымянном пальце сдавил его чуть сильнее, чем раньше. Чертовщина какая! Так я запросто могу последовать за господином Кобринским.
Я откатился в сторону и, почувствовав неприятное головокружение, встал на ноги. Мне уже было ясно, что я имею дело не с обычными похитителями и не просто со сторонниками какого-то лунного культа. Честно сказать, мне было трудно представить, чтобы в наше время люди всерьез практиковали древние верования в могущество Луны. Я имею дело с существами, которые, возможно, не совсем люди, и которые обладают реальной властью над силами, находящимися за пределами человеческой науки. Наблюдавшие за моими манипуляциями Вилена и Ирина все еще стояли, широко открыв глаза и не были в силах вымолвить что-нибудь.
- С вами все в порядке? - осведомился я.
Вилена кивнула головой, кашлянула и сказала:
- Да, просто эта рука из пола...
- Я не видел никакой руки.
- Но она схватила Вас за запястье! - сказала Вилена.
- И я это видела, - подтвердила Ириша.
- Чудесно! - сказал я. - Я пока не совсем понимаю, что здесь происходит, но я бы рекомендовал установить видеокамеры для круглосуточного наблюдения за этим самым пятном и за всем, что происходит в мастерской, когда здесь никого нет.
- Но как это сделать? - спросила Вилена.
- Поручите это мне, - сказал я. - Однако, придется потратиться на кое-какое оборудование.
- Это не вопрос, - сказала Вилена. - Я согласна, что наблюдение необходимо.
- Замечательно. Сегодня я должен кое-что предпринять, опираясь на ту информацию, которую Вы мне сообщили. Буду звонить Вам завтра около полудня. Дайте мне, пожалуйста, все свои телефоны, и вот моя визитная карточка. Звоните мне домой или на сотовый.
Вилена протянула мне изящную пластиковую визитку. Я вышел на лестничную клетку, дамы последовали за мной. Вряд ли Вилене после этого происшествия захочется одной входить мастерскую.
Я решил подняться пешком по Большой Арнаутской до Пушкинской. Там находилась фирма, специализирующаяся на камерах наблюдения и прочем охранном оборудовании. В ней работал мой приятель Михаил, с которым я познакомился пару лет назад, проектируя систему безопасности фирмы, в которой числился до вчерашнего дня.
Проходя мимо закрывающегося магазина "Компьютеры" на Большой Арнаутской в нескольких метрах от Пушкинской (кстати, тоже принадлежащего компании "ТиД"), я столкнулся нос к носу - догадайтесь с кем - с человеком в синем плаще, скрепленном лунной брошью под подбородком. На нем не было шляпы. Это был тот самый тип с серо-голубыми глазами, который пытался вчера убить меня.
- Какая интересная встреча! - сказал он. - Можно осведомиться, что Вы здесь делаете?
- Просто прохожу мимо.
- Неужели?
- А Вы, кажется, вчера пытались убить меня?
- Не скрою, вчера я бы сделал это с удовольствием. Но сегодня кое-что изменилось. Видите ли, я могу предложить Вам хорошие деньги за одну вещицу, которая у Вас есть.
- Неужели я обладаю тем, что Вас интересует?
- Представьте себе. Нам лучше уединиться в каком-нибудь кафе.
Мы перешли через Пушкинскую, повернули налево к ЦУМу и зашли в небольшое кафе. Признаюсь честно, я был заинтригован как никогда в жизни. Задача, которую я хотел решить, начинала решаться сама. Казалось, я уже не могу влиять на события, принимать решения и действовать: все происходит само собой, и мне нужно всего лишь быть частью этого бесконечного потока.
- Я слушаю Вас внимательно, - сказал я, когда мы заказали ленивому официанту кофе.
- Я готов заплатить Вам прямо сейчас двести тысяч долларов, если Вы отдадите мне Ваш перстень.
- Вот как? Двести тысяч за перстень, на котором даже не стоит проба золота?
- Именно. Двести тысяч. Вот они.
Мой собеседник извлек из-под плаща небольшую спортивную сумку, открыл ее, и я увидел двадцать аккуратных пачек стодолларовых купюр, лежащих внутри.
Соблазн был велик. Однако, я понимал, что человек (или кто он там такой), готовый заплатить такую сумму за непонятный перстень, за безделушку, которую любой ювелир вряд ли оценил бы дороже двухсот долларов, чего-то недоговаривает. И любопытство боролось во мне с жадностью. Но недолго. Мне пришло в голову, что купюры запросто могут быть фальшивыми. А если они настоящие, то моя жизнь может неожиданно прерваться вскоре после совершения сделки, и деньги вернутся к голубоглазому (или сероглазому) лунопоклоннику.
- Никак не могу определить цвет Ваших глаз, - сказал я.
- Это имеет значение?
- Еще какое! Они серые или голубые? От этого зависит, поверю я Вам или нет.
- Это загадка? - спросил он, и я обнаружил, что начинаю привыкать к акценту.
- Понимайте, как хотите.
- Мои глаза серого цвета.
- Вы не угадали. Я отказываюсь от сделки.
Мой собеседник откинулся на спинку стула, как будто получил пощечину.
- Вы же понимаете, что мы можем убить Вас.
- Если бы могли, то уже сделали бы это. Где-то рядом есть пятно, через которое Вы можете уйти в свой мир, не так ли?
- Значит, перстень еще не утратил способность подсказывать, - сказал мой собеседник.
Как будто бы не обратив внимание на эту его реплику, я продолжал:
- И вообще, как Вы хотите, чтобы я заключил с Вами сделку, если я даже не знаю Вашего имени?
- О! Мое имя не даст Вам ровно ничего существенного.
- Мне же нужно как-то Вас называть!
- Уже нет. Был рад увидеться. Ну что Вы, за кофе я расплачусь сам.
Он снова открыл сумку с деньгами, отцепил стодолларовую бумажку от пачки и небрежно бросил на стол.
- Хорошие чаевые, - усмехнулся я.
- Пустяки, - сказал он, закрывая сумку.
Мы вышли из кафе вместе, он повернул направо, и через несколько секунд я потерял его из виду.
Постояв еще какое-то время на месте и обдумывая, какое значение имеет состоявшаяся беседа в контексте моего расследования, я медленно развернулся и направился к Михаилу, в фирму, продающую охранные системы.
Ожидая, пока Михаил освободится, я нашел в справочнике номера агентств, предоставляющих переводчиков иностранцам. Я выписал их, чтобы позвонить завтра утром. С Михаилом мы довольно быстро договорились о приобретении и монтаже двух видеокамер и записывающей аппаратуры. Завтра все это будет доставлено, подключено и протестировано в мастерской Евгения Кобринского. Я позвонил Вилене, чтобы сказать об этом, и узнать, в какой час лучше привезти технику. Договорились на два часа пополудни.
Михаил попытался узнать, зачем мне понадобилось устанавливать аппаратуру в мастерской известного художника.
- Ты его знаешь? - удивился я.
- Конечно. Я даже купил несколько его работ. И одну из них удачно перепродал. За четыре тысячи долларов.
- И кому же это, интересно, она понадобилась? - я сделал вид, что меня это совершенно не интересует.
- Да ты не понимаешь. Кобринский - гений! Его уже по всему миру знают! И оставшиеся у меня полотна я никому не продам, потому что они - самый лучший вид капитала.
- Так кто же у тебя ее купил?
- Какой-то иностранец.
- Конечно, странно одетый, - сказал я. - В длинный плащ до пят и шляпу с перьями?
- Нет, совершенно обычный, француз. По фамилии Амьен. Называл себя бароном.
- Давно это было? - спросил я, обдумывая такой поворот событий.
- Года три назад. Еще до того, как мы с тобой познакомились.
- Значит, Амьен, говоришь?
- Точно. Только что это ты так этим интересуешься?
- Миша, секрет фирмы. А я секретов не раскрываю.
- Ну что ж, тебе виднее, - похоже, он слегка обиделся.
Было уже почти семь вечера, когда я вышел от Михаила. Надо было идти домой и хорошенько поразмыслить над тем, что я узнал за сегодня. Но почему-то верным решением это не казалось. Я направился к магазину "Все для офиса!". Уже многое я понимал в этой истории. Но одна существенная деталь никак не укладывалась в общий узор. При чем здесь сеть компьютерных магазинов?
Я подошел к магазину "Все для офиса!" и встал под большим деревом недалеко от длинного козырька над дверью. Листва надо мной приятно шумела, иногда заглушая шум машин с окрестных улиц. Я простоял так полчаса, и стал уже замерзать на майском ветру, как вдруг увидел человека, поднимающегося по ступеням из того самого подвального помещения. Он был одет так же странно, как и другие пришельцы, но лицо было незнакомым. Он прошел в сторону Екатерининской, даже не посмотрев на меня.
Я спустился по лестнице к черной железной двери в подвальное помещение. Кнопка звонка, глазок камеры наблюдения. Все как обычно. Дверь совершенно точно не открывалась - это я бы услышал. Значит, здесь, внизу, находится еще одно пятно, через которое эти типы проникают сюда. Но густые тени, укрывающие пол, мешали что-либо на нем разглядеть. А фонарика у меня с собой, конечно, не было.
Я начал подниматься по лестнице и замер, потому что услышал речь с тем самым незнакомым акцентом. Присев, чтобы остаться незамеченным, я с бьющимся сердцем вслушивался в разговор проходящих мимо плащеносцев.
- Мы не можем скопировать магазины "ТиД". Уже все перепробовали! сказал один голос.
- Тихо! Нас могут услышать! - ответил ему другой.
Они прошли мимо. Я осторожно поднялся, оглянулся и побежал по Проспекту Мира до Александровского Садика, где сел на скамью у памятника неизвестному атаману, сидящего перед мордой своего коня, и перевел дух. Итак, они пытаются что-то скопировать. Они похитили художника. Им нужен мой перстень. Тот, сероглазый, обмолвился, что перстень все еще может подсказывать. Они появляются в этом мире в местах, отмеченных стерильно чистыми пятнами. С ними связан француз, называющий себя барон Амьен. Это все? Достаточно деталей, чтобы хоть о чем-то догадаться. Но мое голографическое чутье упорно молчало.
Окончательно замерзнув на скамейке в Александровском садике, я почти бегом направился домой и, поставив чайник, пошел в гостиную включить телевизор. Я попал на новости. В одном из сюжетов рассказывали, что в Лос-Анжелесе был похищен известный художник. Это случилось две недели назад. Его до сих пор не нашли. Выкупа никто не потребовал. Была показана фотография и названо имя, но я его не запомнил.
Моя задача становилась все более и более любопытной.
Чай, бутерброды с маслом и медом, немного сыра, немного вина. Перед сном я вышел на балкон, посмотреть на звезды. В моем сознании царила пустота, мне было спокойно и радостно. Я каким-то образом знал, что обязательно найду Кобринского.
3. Сероглазый проявляет настойчивость.
Утро началось с телефонного звонка. Звонил сероглазый. Я сразу узнал его голос.
- Мы могли бы договориться об условиях передачи перстня, - сказал он.
- Чем сильнее он Вам нужен, тем меньше мне хочется отдавать его, ответил я. - Так что чем реже Вы будете проявлять к нему интерес, тем скорее я захочу его продать.
- Это можно понять как грубость.
- Зависит от того, кто пытается понять, от его умственных способностей, - ответил я.
Мне нравилось дразнить этого лунопоклонника. Чем чаще и заметнее я буду выводить его из равновесия, тем больше шансов, что он допустит ошибку.
- Не понимаю, зачем Вы это говорите.
Ага! Он не прерывает разговора. Значит, ему отдан приказ договориться со мной. Сам бы после вчерашнего не стал звонить. Что ж, буду играть дальше.
- Я подумаю о том, продать ли Вам перстень, если Вы ответите на два моих вопроса. Первый вопрос: жив ли художник Евгений Кобринский? Второй вопрос: Что означает фраза: "Магазины компании "ТиД" не копируются"?
- Я не уполномочен отвечать на них.
- Тогда не о чем говорить.
- Хорошо. Я найду Вас в течение дня.
В трубке раздались короткие гудки.
Что ж, неплохое начало. Я вышел в магазин купить чего-нибудь к чаю, позавтракал и начал обзванивать агентства, сопровождающие иностранцев. Меня интересовал переводчик барона Амьена. В третьем агентстве, которое называлось "Эскорт" мне повезло. Я договорился с переводчицей барона, девушкой по имени Елена, о встрече сегодня в 18-00 в баре "Сансет" у Сабанеева моста.
Я положил трубку и задумался. Потом позвонил в оставшиеся три агентства, и в последнем узнал, что барон Амьен находится в городе, и сейчас его сопровождает переводчица Алла. Значит, барон склонен менять переводчиков. Любопытно. Я сказал, что у меня есть для барона несколько живописных полотен, которые могли бы его заинтересовать, и что я хотел бы с ним встретиться. Ему обещали передать мои слова, записали мой домашний и мобильный телефоны.
Потом я набрал номер Вилены.
- Вилена, это Виктор. Пожалуйста, приготовьте три любые картины вашего мужа. Я заберу их сегодня и обязуюсь вернуть в целости и сохранности через два-три дня.
- Хорошо. Виктор, я больше не заходила в мастерскую, но слышала там странные звуки. Как будто бы громкие голоса, и что-то упало...
- Когда Вы их слышали?
- Примерно час назад.
- Почему же Вы мне не позвонили!? Я сейчас приеду, и мы посмотрим вместе, хорошо?
- Я жду Вас.
Наспех одевшись, я выбежал из дома, поймал первую попавшуюся машину и поехал в Лермонтовский переулок.
4. Рисунки с темной стороны.
В мастерской все было перевернуто. Мольберт отброшен к стене, метров на десять от того места, где стоял раньше. На полу лежали обрывки бумаги, какие-то карандашные эскизы... Они были хаотически разбросаны повсюду вокруг того места, где вчера стоял мольберт. Повсюду, кроме стерильного пятна. Похоже было, что бумаги выпали из рабочей папки художника. Но где же тогда эта папка? Я подошел к рисункам. Карандашные линии. Обрывки, обрывки... Два рисунка были почти целыми, хотя и сильно смятыми: не хватало всего нескольких фрагментов. Я распрямил их и дополнил теми кусочками, которые обнаружил неподалеку, приклеив их канцелярским клеем. Очень похожие пейзажи. Отличие всего лишь в нескольких деталях. И ниже уровня почвы на обоих изображены геологические пласты. Странно. Ведь Кобринский художник, а не геолог.
- Вилена, это его рисунки?
- Да, я узнаю его руку.
- Видите, пейзаж изображен с геологическими пластами? Как Вы думаете, зачем он нарисовал их?
- Не знаю. Он никогда раньше не рисовал таких пейзажей.
Я перевернул лист. На нем с обратной стороны была надпись: "Анакин. Компания "ТиД". Найди. Покажи рисунки. Евгений".
- Это его почерк! - прошептала Вилена.
Оставшиеся обрывки через полчаса сложились в еще один целостный рисунок: это был карандашный портрет Вилены. Когда все кусочки были разглажены и наклеены, а на это потребовался еще час, я понял, почему Михаил назвал Кобринского гениальным художником. Взгляд рестраврированного портрета был полон жизни, тоски и... любви. Никакие слова не могли бы передать это смешение эмоций. Я почувствовал, что на моих глазах выступили слезы и посмотрел в другом направлении. Но впечатление от присутствия портрета в комнате не исчезло. Вся мастерская художника оказалась заполнена эманациями любви и тоски.
- Он жив, - сказал я. - Он дал понять, что жив. Это самое главное. Теперь мы попробуем вытащить его оттуда. Где бы он ни находился.
Звонок телефона разрушил трагическую атмосферу, установившуюся в мастерской. Это был Михаил. Он привез оборудование для видеонаблюдения. В течение часа мы установили его и опробовали. Два монитора расположили в квартире Вилены. Вся видеоинформация записывалась на кассеты. Но у меня возникло ощущение, что то, ради чего я захотел вчера установить видеонаблюдение, уже случилось. Надо было ставить камеры рано утром!