на запястья и шею. Запах был экзотическим – легкий цветочный аромат и мускус. Я
освежила помаду и распушила волосы, коротко поблагодарив, а потом покинула дамскую
комнату в поисках Амона.
Отыскав в сумочке входной билет, я оглядела бар. Амона там не было, и он не сидел
нигде в районе танцпола. Решив, что он вышел подышать свежим воздухом, я направилась
в сторону двери, но вдруг остановилась, когда услышала гам с танцпола, что даже
перекрывал музыку.
Растолкав в стороны достаточно женщин, я смогла увидеть, что происходит, и была в
шоке не от того, что Амон был в центре толпы, что его кожа сияла, словно на него
постоянно попадал свет, но от его танца. Я ожидала, что его движения будут более
экзотическими и очень сложными для современных танцев, но я и не думала, что это
будет мужская версия танца живота.
Амон сбросил рубашку, и теперь его подтянутое тело покрывала только тонкая белая
футболка, что сидела на нем так плотно, что в любой момент могла лопнуть.
Он медленно поворачивался по кругу, волнообразно сокращая живот и покачивая
тазом так, что это уже казалось неприличным. Танец Амона был смесью Элвиса и
Чиппендейлов [1]. Человеческий солнечный бог двигал животом и грудью, скользил на
ногах, покачивал плечами и бедрами, приводил в трепет и двигался плавно, и я была среди
женщин, что не могли дождаться возможности купить билет.
Когда Амон обернулся, его глаза встретились с его поклонниками, и он остановился.
Широкая улыбка озарила его лицо, когда он прокричал окружившей его толпе:
- Благодарю вас, дамы, но пришла моя Лили. И теперь я хочу танцевать с ней.
Амон протянул руку, и я шагнула вперед, не обращая внимания на вопли женщин
вокруг меня. Одна за другой они отворачивались, одни добродушно, другие – с завистью
на лицах.
Когда Амон взял меня за руки и снова начал двигаться, я подалась в ужасе назад, но
маленькими движениями приблизилась и склонилась к его уху:
- Если ты думаешь, что я буду танцевать так же, то ты сошел с ума! – сказала я.
Он притянул меня ближе и закружился, притоптывая каждый шаг. Затем он
скользнул рукой по моей руке, взял меня за руку и тоже закружил. Я удивилась, что не
сбилась с ритма. После нескольких песен я уже чувствовала себя увереннее и точно
веселилась. Амон кружил меня, пока я не уткнулась в его грудь, у меня кружилась голова, но я смеялась.
Музыка сменилась на медленную. Амон сначала растерялся, а потом с
любопытством посмотрел на другие танцующие пары. Женщина, что наблюдала за ним
ранее, вернулась и пригласила его на танец. Он покачал головой и ответил:
- Я здесь не для тебя. Я танцую с Лили.
Когда она ушла, я шагнула вперед, сокращая расстояние между нами, медленно
пробежала руками по его мускулистым рукам, по плечам и до шеи. Замерев на несколько
секунд, он расслабился и крепко прижал меня к себе. Его руки на моей спине двигались
дюйм за мучительным дюймом вниз, пока не достигли участка голой кожи на моей талии.
Прижав меня к себе еще крепче, он прислонился лбом к моему лбу, и уголок его рта
касался моей щеки.
Придвинься я чуть ближе, я могла бы поцеловать его. Но я слишком сильно боялась
сделать первый шаг. Его руки скользнули по моим бедрам, но вернулись на талию.
Напряжение и нервная энергия, что я чувствовала, когда его электрические кончики
пальцев касались моей кожи, сводили меня с ума. Чтобы отвлечься, я привстала на
цыпочки и спросила:
- Что ты увидел в ее мыслях?
- В чьих мыслях? – ответил он хриплым голосом. Его глаза, на оттенок темнее, чем
обычно, сверкали, исследуя меня. – А, ты про женщину, что приглашала меня на танец.
Она ищет партнера для одиноких ночей.
- Я так понимаю, здесь многие этого ищут.
- Да. Но она ищет что-то пустое. Она оставила надежды на любовь.
Отодвинув голову, чтобы лучше видеть его лицо, я спросила:
- А ты?
- Что я, Нехебет?
- Оставил надежды на любовь.
Амон замер. Его тело застыло так, как никто из видевших его танцующим не смог бы
представить. Он не ответил, вместо этого взяв меня за руку и сказав:
- Идем, Лили. Пора уходить.
Он выглядел нетерпеливым, пока я забирала свою сумку. Когда мы вышли, я хотела
на мгновение насладиться ночным воздухом, чтобы освежить разгоряченную кожу, но он
тянул меня дальше, не давая ни секунды на размышления. Мы едва зашли за угол клуба, когда Амон резко остановился и грубо притянул меня к себе. До того, как я успела
сформулировать вопрос, он пробормотал несколько слов на египетском, и нас поглотила
буря.
* * *
Мы появились в спальне в нашем номере в отеле. Амон отрывисто пожелал мне
спокойной ночи и оставил меня одну, отправившись на диван в гостиной, закрыв дверь
между нами.
Я слушала у двери, но я не слышала его и не могла набраться храбрости открыть
дверь и поговорить с ним о его резкости. Амон не причинил мне физическую боль, но он
оставил меня уязвленной и выброшенной. Я думала над тем, что сказала, что я сделала, чтобы он так резко бросил меня, и то ли его чувства были схожи с моими, то ли я не могла
прочитать его.
Опустившись на пол, я прислонила голову к двери и почувствовала, как по щекам
текут горячие слезы. Я никогда раньше не плакала из-за камня, но мои эмоции были не на
месте все время в этом путешествии. Я была неустойчивая, разгоряченная и на грани
срыва. Амон использовал сегодня много энергии, и я чувствовала это. Я залезла в кровать, погружаясь в неспокойный сон, и мне снилось, что моих слез хватит, чтобы наполнить
Нил.
1 – танцующая труппа, известная своим мужским стриптизом и участниками, что
выступают с голым торсом, но с галстуком-бабочкой и воротником от рубашки на шее.
Глава десятая:
Долина Царей
Следующим утром Амон легонько постучал в мою дверь. Когда я открыла ее,
стараясь протереть сонные глаза, он был не только одетым и готовым к новому дню, но и
выглядел так же хорошо, как и предыдущей ночью. Я крепче запахнула халат поверх
своей новой пижамы и попыталась пригладить спутавшиеся волосы.
После холодного поверхностного взгляда он спросил:
- Как скоро ты будешь готова?
Я ответила:
- Через пятнадцать минут, - и он кивнул, вскинув брови, и закрыл за собой дверь.
Десять минут спустя я протирала запотевшее зеркало и распутывала волосы. В этот
раз светлые пряди на них не заставили меня действовать импульсивно или дико, вместо
этого я видела в них символ того, что случается, когда ты поступаешь неправильно, и это
оставляет последствия. Мои ноги были тяжелыми и болели, и виной была комбинация
недостатка сна и куча съеденного мной вчера.
Я зачесала волосы назад, убрав их с лица, и затянула их в крепкий пучок на затылке.
Пока я втыкала в пучок шпильки, найденные среди покупок, я чувствовала легкие уколы и
принимала их как наказание за то, что так далеко ушла от своей зоны комфорта. Потому
мама всегда говорила: «сдержанность во всем».
Слишком много еды приводило к ощущению себя пухлой и раздувшейся. Мало сна
приводило к недостатку энергии. А влюбленность не в того парня? Что ж, этот рецепт для
боли сердца.
К сожалению, все утро я провела, страдая от последствий объедания, бессонной ночи
и отказа парня. Но этот урок я точно усвоила, я больше ничего из этого не повторю. Я
направлюсь к дороге своей практичной, скучной и идеальной жизни. Мои прогулки по
бездорожью почти закончились несчастьем, но это не означало, что я не могла сесть в
знакомый вагон рассудительности.
Как раз после пятнадцати минут я открыла дверь:
- Мы будем возвращаться в отель?
Амон оглядел меня, сосредоточив пронзительный взгляд на моих волосах, и
поморщил нос, восприняв серьезный стиль безвкусным.
- Нет. Нам больше не нужно возвращаться в Каир, - ответил он.
- Ясно. Тогда дай мне еще минутку, - отвернувшись от него, я резкими движениями
собирала вещи, что могли мне подойти, прихватила пару нужных мелочей из комнат
гостиницы – мыло, шампунь, зубную щетку и пасту, маленький швейный набор и,
конечно, бутылки с водой – и сложила все в свою сумку.
Амон скрестил руки на груди и наблюдал за мной.
- Ты злишься. Я это чувствую, - сказал он.
- Не твое дело, - парировала я. Закинув набитую сумку на плечо, я натянуто ему
улыбнулась и сказала. – Можем идти?
улыбнулась и сказала. – Можем идти?
Амон взял меня за руку, когда я подошла.
- Лили, прости, что ранил тебя. Но я не могу дать тебе того, что…
Я вскинула руку.
- Прошу, не заканчивай это предложение. Я не хочу слышать все эти банальности, и
я не собираюсь слушать твои интерпретации того, что я хочу. С меня хватит. Больше об
этом ни слова. Хорошо?
Ореховые глаза оценивали мою реакцию, Амон кивнул.
- Если ты этого хочешь.
- Хочу. Теперь мы можем идти?
Выйдя на более просторную часть комнаты, я протянула руки, чтобы мы могли
исчезнуть в облаке песка, но он не обратил на это внимания, а вместо этого прошел к
подносу и снял с него куполообразную крышу. Пар поднимался над блюдом.
- Может, сначала поешь, Лили?
- Нет. Хотя я ценю то, что ты спросил это, а не приказал.
- Лили, знаешь ты это или нет, но твое тело истощается, поддерживая нас двоих. Ты
истощена.
- Ничего подобного. Я просто не выспалась.
- Все куда серьезнее.
Амон приблизился. Слишком близко. Мое дыхание перехватило, я попыталась
попятиться, но он схватил меня за плечи.
- Стой спокойно, - тихо распорядился он. Обе его руки легки на мои щеки, кончики
пальцев задевали волосы на моих висках. Тепло собиралось на моей шее и спускалось к
плечам, оттуда перетекая к ногам, словно тягучая лава. Яркий румянец появился, когда
Амон скользнул руками к моей шее, и я была уверена, что это было не из-за его
магического врачевания.
Когда он посмотрел мне в глаза, из моих полились слезы.
- Что ты со мной сделал? – спросила я, не совсем понимая свой вопрос.
Амон вытер слезу большим пальцем, и растер ее остальными. Он тяжело вздохнул и
отступил на шаг.
- Больше, чем должен был, - загадочно ответил он. Подняв с тарелки несколько
кусочков фруктов, он поднес к моему носу яблоко. – Ты съешь это позже. И хотя я не
буду «принуждать» тебя это есть, принимай мое поощрение сделать это на совесть.
- Ага, конечно, - пробормотала я уклончиво, запихивая фрукты в и без того набитую
сумку. Когда я закончила застегивать молнию, Амон забрал у меня сумку и повесил ее
себе через широкую грудь, после чего раскрыл объятия. Опустив голову, я шагнула к
нему. С шепотом нескольких слов на древнеегипетском вокруг нас завихрился песок.
* * *
Вскоре нас окружил солнечный свет, ярко сияющий даже через закрытые веки. Я
подождала, пока песок исчезнет. Казалось, что времени в этот раз ушло больше, но когда
я открыла глаза, то поняла, что это настоящий ветер сыпет песком дюн в том месте, где
мы появились.
- Мы здесь, юная Лили, - сообщил Амон.
Я ожидала, что мы будем исследовать храмы, как Индиана Джонс или что-то в этом
роде, но то, на что мы смотрели, больше напоминало шахту по добыче пыли или карьер с
разрушенными камнями. В мои высокие ботинки уже набился песок.
Амен вел меня вниз по холму, мои ноги погружались в песок до икр в нескольких
местах, а потом перед нами появилась долина. Между маленькими утесами был
ухоженный участок раскопок. Столбы из грубого камня и насыпного гравия были
слишком крупными, чтобы выглядеть как настоящие каменные находки.
День был уже душным, и я оттянула футболку от кожи, позволяя воздуху хоть
немного освежить меня. Жажда заставила меня вытащить из сумки бутылку воды и
осушить ее наполовину, остаток я предложила Амону. Но он отказался, сказав, что мне
она нужнее, чем ему, и я допила бутылку к тому времени, как мы достигли начала
долины.
Мы присоединились к группе туристов, что направлялись к чему-то, похожему на
небольшой базар. Здесь стояли столы и палатки с различными сувенирами. Амон озирался
и оглядывал окрестности, пока я слушала гида, который объяснял, как купить билеты.
Я взяла карту, когда он начал раздавать их, и я улыбнулась и кивнула женщине
средних лет рядом со мной, что сказала:
- Разве это не потрясающе? Я всегда хотела попасть в Египет. Мой муж, наконец-то, купил нам билеты на нашу тридцатую годовщину.
- Мои поздравления, - пробормотала я, разглядывая ее профиль. И она, и ее муж
были бы интересной парой для рисования. У женщины были волнистые рыжие волосы, что у корней становились серыми. Они были небрежно собраны в хвост, и дешевые
солнцезащитные очки закрывали ее глаза. У ее мужа была загорелая лысина, просторные
шорты, висевшие под его животом, и легкая бородка. Но меня привлекла не их внешность, а как они общались друг с другом.
Пока женщина легко говорила с незнакомцами, ее муж стоял тихо рядом с ней,
хихикая над шутками, хотя я была уверена, что он слышал их уже не первый раз, зато
когда он забыл, куда дел свои солнцезащитные очки, и начал копаться в карманах, она
ответила ему, даже не оглянувшись:
- Проверь на голове, дорогой, - цокнув языком, она продолжила. – Что бы ты без
меня делал?
Улыбнувшись, мужчина ответил:
- И проверять не хочу. Идем?
И они направились в свое путешествие по египетским гробницам, заплатив, как по
мне, слишком много за фонарик и стопку открыток.
Амон, наконец, вернулся и оттащил меня в сторону.
- У меня есть карта, - сообщила я, подняв ее выше.
- Нужная нам карта внутри гробниц.
- Правда? И как это сработает?
- Все гробницы связаны, из одной есть проход в другую.
- Ты уверен? Потому что они говорили только о небольшом скоплении гробниц.
Никто не упоминал шоссе из них.
- Я уверен. Я нашел вход, где не так людно. Мы начнем оттуда.
- Ладно, показывай путь.
Пока Амон вел меня к одному из входов, я озиралась, пытаясь прочитать карту.
- Здесь говорится, что все раскрытые комнаты помечены номерами,
соответствующими дате открытия. Например, гробница царя Тута называется ДЦ62, что
означает Долина Царей номер 62. Еще одна, ДЦ63, должна была стать гробницей той, что, скорее всего, была матерью царя Тута, Кийа, но стала чем-то вроде склада личных вещей
мумий. Эй, ты знал царя Тута? Я имею в виду, лично?
- Я не знаю такого имени.
- Ох, его полное имя Тутанхамон. Он был фараоном.
- Это произносится как Туут-ахнк-ах-муун. «Тут» - значит вид или подобие чего-то.
«Анх» – живущий. И «Амон» - представляет бога солнца. Так что Тутанхамон
переводится как «живое подобие бога солнца Амона», а на твой вопрос ответ – нет. Он
царствовал, пока я спал.
- Не понимаю. Разве не ты живое воплощение бога солнца?
- Меня одарили долей его силы, за что я должен выполнять свои обязанности, но я
не воплощение бога солнца. Это было принято у правителей Египта – сопоставлять себя с
тем или иным богом. У фараонов было на это две причины. Во-первых, он верили, что
если взять себе имя бога, то они получат божественную помощь, но, что еще более важно, так они укрепят преданность народа. И они сделали так, что если отвергаешь фараона, ты
отвергаешь бога. И это помогало удерживать восстания и распри.
- А он знал о тебе?
- Кто?
- Царь Тут.
- По истечению тысячелетия было решено, что будет безопаснее, если правители
того времени не будут знать о нашем присутствии. Мы не хотели, чтобы нас восприняли
как угрозу, или чтобы из-за нас начались восстания, если люди был недовольны
нынешним правителем. Нашей целью была защита земель от тьмы, не правление.
- Как тогда тебя приветствовали пиром и песнями?
- Всегда оставалась группа жрецов, которым передавались знания из поколения в
поколение. Они заботились, чтобы мы успешно пробудились, защищали наши гробницы, следили, чтобы ритуал был выполнен. Наше возвращение праздновали простые люди, бедняки. Они хранили наш секрет, а не те, что у власти. И хотя каждое пробуждение
отличается от другого, они всегда были нашими зрителями.
- Но раз твой саркофаг вывезли, то можно сказать, что следить перестали.
Амон пожал плечами, словно это ничего не значило, но я могла точно сказать, что
попала в яблочко.
- Времена изменились, - сказал он позже. – Может, в этом мире они все забыли.
Мы остановились у входа в пещеру, что был почти полностью заколочен. Я
сверилась с картой.
- Это ДЦ29. В путеводителе говорится, что это нечто вроде шахты, но она еще не
исследована и полна развалин.
- Это я и искал.
Амон с божественной силой начал срывать с входа доски.
Я, нервничая, сказала:
- Эм… Похоже, у меня начинается клаустрофобия. Просто уточню. А еще у меня нет
фонарика. Или веревки. Или горного снаряжения. Или желания умереть! – возмущалась я, а Амон исчез в темном проеме.