Мы прошли в аэропорт без проблем, и Амон разглядывал других путешественников
с восторгом. Они казались ему такими разными и странными, а всюду сверкали окна, огромные воздушные здания из хрома и металла, а все бегали с места на место с багажом
на колесиках.
- Теперь будь осторожнее со своими поступками здесь. Есть у тебя привычка
привлекать к себе излишнее внимание. Постарайся приглушить это. Здесь везде камеры, -
я заметила его растерянный взгляд и объяснила. – Камера делает изображения. Ты ведь
знаешь гравировку на стенах храмов и пирамид? Они похожи на эти, только намного, намного точнее. Видишь?
Я сняла себя на телефон и показала ему. С восторгом он скользнул пальцем по
фотографии.
Вернув свой телефон, я сделала фотографию Амона, но изображение было размыто.
- Стой-ка. Дай я попробую еще раз.
Я убрала вспышку и снова нажала на кнопку, но каждое фото было таким же. Там, где должен был стоять Амон, оставалась лишь вспышка света.
- Ты не сможешь сделать со мной картинку. Я ведь ходячая тень.
Глядя на яркую вспышку на телефоне, я пробормотала:
- Скорее всего, ходячая сверхновая.
Амон продолжал изучать других путешественников и внезапно спросил:
- Каким ты меня видишь, юная Лили?
- Не знаю. То есть я не могу никак определить тебя. Ты египетский бог? Мумия?
Человек? Призрак? Явно бессмертный, но ответить не так просто.
- Нет. Я хотел узнать от тебя, что не так с моим лицом?
- Эм… все в порядке, правда.
«По крайней мере, ни у одной девушки проблем не возникло бы».
Амон нахмурился.
- Ты не знаешь, в этом… аэропорту есть комната для купания?
- Ты хочешь принять ванную прямо сейчас? – спросила я, опешив.
- Нет.
И тут я поняла.
- О, комната отдыха. Конечно.
- Я не хочу отдыхать.
- Я знаю. Она просто так называется – ванная, комната отдыха, уборная, мужская
комната, - я огляделась и заметила одну такую неподалеку. – Видишь, куда идет тот
мужчина? Это уборная для мужчин.
- Ты подождешь меня здесь?
- Да.
Пока я смотрела, как он уходит, у меня возникла идея. Повинуясь желанию, я
направилась к тележке, что продавала наушники. Я знала, что Амону это покажется
интересным, потому купила ему пару, после чего почувствовала узел в кишечнике.
Расписавшись в чеке, я отдала его и вернулась туда, где он должен был сидеть.
Кресла заняли другие путешественники, Амона не было видно. Повернувшись по кругу, я
заправила волосы за уши и выглядывала его.
Давление пропало. Я подытожила, что источником был Амон, и такое исчезновение
этого ощущения беспокоило меня.
Знакомый голос позвал меня тихо по имени, и я резко развернулась:
- Амон? Что… что ты сделал?
- Он сменил одежду моего отца, и пока я рассматривала, я понимала, где он взял
другие вещи. Трое юношей, вышедших, покачиваясь, из уборной, были в отдельных
предметах одежды, что была раньше у моего отца. Взгляд каждого был растерянным, один
из них порвал старую футболку и ушел.
Тот факт, что Амон отобрал вещи, был меньшей поразительной частью его
перемены. Юноша с убийственно прекрасной улыбкой каким-то образом добавил в свой
облик волосы на голове.
- Это парик? – дотянувшись, я подергала за волосы, но они крепко крепились к
голове.
- Это мои волосы. Я угадал со стилем?
Если до этого я считала Амона красивым, то теперь степень его красоты перешла в
энную. Его волосы были темно-каштановыми, короткими сзади и по бокам, но немного
длиннее сверху. Они были густыми, уложенными, объемными и в небольшом беспорядке.
Это были именно те волосы, в которые девушки могут запустить пальцы, когда целуют
его.
«Прекрати, Лили!»
- Это… неплохо, - наконец, сказала я. – Как ты это сделал?
- Просто ускорил естественный рост.
- Я думала, что ты лысый, потому что у тебя не растут волосы.
- Нет. Египетские принцы брили головы.
- Ясно. Так… почему ты сменил одежду и вырастил волосы?
Амон пожал плечами.
- Я не мог не заметить, что отличаюсь от других мужчин моего возраста. Я мог легко
это пережить, если бы не был таким… приметным. Я сделал не так много, чтобы перечить
твоей просьбе, но теперь я хоть выгляжу так, словно я из твоего мира. Я не увидел никого
моего возраста с бритой головой.
- Верно, но…
- Я выгляжу лучше?
- Ты выглядишь потрясающе, - сказала я, и так и было. Сейчас на нем были темные
узкие джинсы, подходящий синий блейзер, белая футболка с длинными рукавами и серые
кроссовки-конверсы.
- У меня и пояс новый. Видишь?
Он поднял футболку, чтобы показать мне, но меня настолько отвлекли крепкие
мышцы на его животе, что не заметила пояс.
- Он… он хороший, - пробормотала я и отвернулась, чтобы скрыть покрасневшие
щеки.
Отпустив футболку, он спросил:
- Ты не этого ожидала?
Я помахала рукой.
- Поверь… ты уже за пределами моих ожиданий, - я прочистила горло, чувствуя себе
неудобно из-за сказанного. Он же, похоже, не заметил ничего ненормального. – Ну, раз
теперь ты чувствуешь себя комфортно, давай подумаем, каким образом мы доберемся до
Египта.
Оставив позади след из сотрудниц аэропорта с мечтательными глазами,
зачарованных силой Амона, его образом с обложки журнала или смесью всего этого, и
купив два билета до Каира, не заплатив и не показав паспорта, мы шли по аэропорту.
Вскоре я заметила, что эффект Амона действовал не только на сотрудниц, но и на любых
представительниц женского пола, каких мы встречали на пути.
Аура Амона была мощной, и, по крайней мере, я чувствовала, как он заряжает все
вокруг теплом и светом. Я подозревала, что для него это было привычно, или это было
отражением дара от бога солнца. Мы были подсолнухами, что поворачивали головы к
прекрасному солнцу. Это разозлило меня, и я поняла, что эгоистично хотела забрать все
тепло Амона себе.
Когда мы были уже на борту, стюардессы самолета начали оказывать нам слишком
много внимания. Амон купался в нем.
Прошел час, и внимание стюардесс стало раздражать. К тому времени, как уже
четвертая девушка подошла к Амону, чтобы поинтересоваться его состоянием во второй
раз, я взорвалась и перебила ее до того, как она успела что-нибудь сказать:
- Мы в порядке, спасибо, - и прошипела Амону. – Лысым ты мне нравился больше.
Амон счел мою реакцию забавной. В ответ я выхватила из-под его руки подушку, подложила ее себе под голову, закрыла глаза, скрестив руки на груди, не желая дальше
смотреть на бесконечный парад в честь Амона.
Все еще посмеиваясь, Амон взял одеяло, что дала ему одна из посетительниц, чьи
духи он посчитал достойными египетской королевы, накрыл меня им и склонился ближе, прошептав:
- Пустынной лилии не нужно смотреть ревнивыми глазами на обычную фиалку.
Я не ответила и скоро провалилась в сон под гул двигателей.
Глава восьмая:
Взгляд туманных глаз
Меня разбудил стук столового серебра и мягкое бормотание голосов. Открыв глаза, я
увидела крупного мужчину на соседнем ряду кресел, вгрызавшегося в ужин, и тут же
проснулась. Растирая ладонями глаза, я потянулась и задумалась, сколько вообще спала за
последние два дня.
- Прошу прощения, - сказала стюардесса, почти сунув мне в лицо свою пышную
грудь, чтобы лучше видеть моего спутника. Это точно был не сон. Я встревожилась, услышав просьбу Амона принести ему ужин, которую она собиралась выполнить. Закатив
глаза, я постучала по ее плечу.
- Я бы хотела пройти в уборную.
- О, конечно.
Оказавшись там, я закрыла дверь и намочила полотенце, приложив его к щекам. Я
была не похожа на себя. Мой обычно уверенный и здоровый вид стал сгорбленным и
болезненным. У кожи появился серый оттенок, что только усугублял блеск пота. Мои
каштановые волосы безвольно свисали вниз, утратив блеск. Мой аккуратный макияж был
размазан, а круги под глазами выглядели как выжатые пакетики чая.
Вытащив косметичку, что я, к счастью, взяла с собой, я поправила лицо, как могла, и
стянула волосы в небрежный хвост.
«Во что ты вляпалась?»
Я позволила себе короткий миг истерики, согласившись – трудно представить –
поехать в Египет с кто-знает-сколько-тысячелетней мумией-принцем, чтобы был слишком
горячим, чтобы сосредоточиться на чем-то одном.
Когда я дюжину раз повторила себе мантру: «Что есть, то есть», я была готова
вернуться на свое место.
И обнаружила на своем месте женщину средних лет, спрашивавшую у Амона о его
родине. Когда он заметил меня, он мягко сказал ей:
- Моя Лили вернулась, нам пора ужинать. Может, мы поговорим о Египте позже.
- О, да, мне было бы приятно, - сказала женщина, улыбаясь от уха до уха, пока не
вернулась в свое кресло.
Рассердившись, я плюхнулась на свое место и швырнула косметичку на пол. Амон
склонился, чтобы затянуть ремень безопасности на мне.
- Ты должна быть все время с ним, пока капитан не скажет, что можно безопасно
ходить по кабине.
Я оттолкнула его руки.
- Да, я в курсе. И я не твоя Лили, кстати.
Весело проигнорировав мой комментарий, он спросил:
- Ты знаешь, как опустить ниже твой стол?
- Да. Я вообще-то родилась в этом веке.
Его веселил и смущал мой сарказм. Я не могла сказать точно, почему чувствую себя
такой колючей. И снова эмоции захлестнули меня. Когда мой стол был отрегулирован, стюардесса принесла нашу еду. Я видела особую улыбку, которой она наградила Амона, и
сузила глаза и вдруг замерла, понимая, почему я так раздражена. Я решила, что Амон…
моя собственность. Когда я громко прочистила горло, стюардесса со стуком опустила
подносы на столики и поинтересовалась у Амона, не нужно ли ему еще чего-нибудь.
Когда он сказал, что при необходимости даст ей знать, она ушла. Но перед каждым из нас
стоял не один, даже не два, стояло три ужина.
- Что это? – выдавила я.
- Пир. По крайней мере, это лучшее, что смогла организовать Глория в данной
ситуации.
Он заказал вегетарианскую лазанью, курицу, салат от шефа, тарелку с фруктами и
сыром каждому из нас.
- Она сказала, что позже принесет десерты, - сказал Амон, подхватывая веточку
винограда и начиная откусывать одну ягоду за другой зубами.
Я покачала головой. Мое мрачное настроение исчезло, когда я увидела, что он ест
виноград как древний бог, каким вполне мог быть, и губы дрогнули в улыбке, хотя я
старалась все еще выглядеть раздраженной.
- Вот так, - прошептала я, взяла кисть винограда и сняла с нее пару ягод, а потом
отправила их в рот. Амон опустил веточку и наблюдал за мной, сосредоточившись на
моих губах. Я уже начала чувствовать неудобство и смущение с капелькой тепла, когда он
указал на лазанью.
Он повторял мои движения от действий ножом и вилкой и использования маленьких
пакетиков с перцем и солью до использования салфетки, чтобы не запачкать одежду
салатом. Он вскоре заметил, что я положила салфетку на поднос, и тут же забеспокоился.
Расположив свои пальцы на моей щеке, этот диагност версии Египетский Бог
спросил:
- Ты заболела?
- Нет. Лишь немного устала, - ответила я, пока он разглядывал меня ореховыми
глазами.
- Тогда почему ты не ешь?
Я пожала плечами.
- Обычно я не ем так много. Я же тебе говорила раньше, забыл?
- Я помню.
Амон вернулся к еде, но вскоре отодвинул остатки еды подальше. Когда я спросила у
него причину, он ответил:
- Пировать нельзя одному. Это праздник, обновление. Если ты не хочешь
участвовать, то и я воздержусь.
- А что мы празднуем?
- Жизнь, - просто сказал он.
- Я не понимаю.
Стюардесса забрала наш незаконченный ужин и снова разлила напитки. Попробовав
каждый доступный негазированный напиток, Амон остановил свой выбор на
апельсиновом соке, что было ожидаемо для солнечного божества. Он обеспокоено
смотрел, как я неспешно потягиваю снова полный диетический имбирный эль. Я
повторила:
- Почему ты празднуешь жизнь?
- Когда я… пробудился, я почувствовал огромный голос жизни. Неделями перед
церемонией я пировал. Я танцевал. Я окружил себя, - пока он продолжал, он коснулся
кончиками пальцев выбившейся пряди моих волос и пробежал пальцами по всей длине, пока не добрался до моей щеки, - красотой. Я наслаждался каждым моментом жизни. И
потом я думал об этом годы тьмы, согревая себя.
- А куда ты попал после церемонии?
Его выражение лица из умиротворенного стало печальным, он отвернулся и ответил:
- Не хочу говорить об этом.
- Хорошо, - было странно смотреть на Амона и не видеть тепла, к которому я уже
привыкла. – Как насчет фильма?
- И снова что это?
- Ты хотел бы посмотреть на современное видение мумий?
- Да.
Мы бодрствовали до поздней ночи, смотрели фильм за фильмом, останавливаясь
только на перерывы для походов в уборную. Я начала с классики: «Мумия» с Борисом
Карлоффым. Ответом Амона в конце было лишь:
- Следующий.
Я обнаружила, что смотрю на выражения его лица, а не на фильмы, когда мы
смотрели версию «Мумии» 1999 года, а потом и продолжение «Мумия возвращается».
Амон хмурился во время сцен, что должны были смешить, и открыто посмеивался во
время остальных. Он обращал внимание на одежду и фоны и однажды прошептал:
- Я не знаю это место.
Я попыталась объяснить, что в фильмах часто все фальшивое, созданное
художниками на компьютере, но он шикнул на меня и продолжил смотреть. Я уснула во
время третьего фильма и проснулась под конец.
- Тебе понравилось? – спросила я.
Не ответив на мой вопрос, он задал свой:
- Почему твои люди показывают Египет так? Я показан монстром, хотя мой роль в
спасении мира от тьмы. Я – не зло, Лили.
Я взяла его за руку и сказала:
- Я знаю это.
- Поэтому ты испугалась меня в Доме Муз? Ты подумала, что я съем твою плоть и
вырву душу из твоего физического тела или нашлю кучу проклятий?
- Не… совсем. Но я испугалась, да.
Амон откинулся на спинку кресла и пробормотал:
- Древние не боялись нашего воскрешения. Они ожидали нашего пробуждения.
Наши шеи укутывали гирляндами. Нас почитали как богов, принцев. Они дарили нам
свою любовь и признание. Теперь нас избегают и боятся, нас сделали созданиями смерти
и смрада. В лучшем случае мы забыты, в худшем – мстительные демоны. Мы неизвестны.
Нас не ценят. Не любят. Может, нам действительно нужно перестать тратить силы, стать
настоящими реликвиями и предать себя пыли и разложению.
Эмоции Амона – отчаяние, одиночество – я ощущала волнами, но ничего не могла
поделать, только ответила:
- Амон, - я обхватила его ладонь своими руками и тихо сказала. – Я знаю, что ты
пробудился не при идеальных обстоятельствах, и ты прав, таких… как ты не считают в
народе героями, но это не отменяет того, что ты есть, кто ты есть, и кем должен быть. И
хотя встреченные тобой люди не знали тебя, они чувствовали что-то особое и собирались
вокруг тебя. Посмотри на этих стюардесс! Они не знают, что ты принц, но они стараются
услужить тебе. Они словно не могут сопротивляться. Твое тепло тянет их к тебе.
Мои слова подействовали. Я чувствовала это в нем, пока он обдумывал мои слова.
Понемногу его темные мысли рассеялись, и вскоре он одарил меня огорченной улыбкой.
- Лили, ты божество, принявшее современный облик? У тебя есть мудрость богов.
Я усмехнулась.
- Я не богиня, поверь мне. Просто я умею видеть людей.
- Ты смотришь, но не взаимодействуешь?
- Как правило, нет. Я стараюсь не вмешиваться в человеческие жизни.
- Но почему нет?
- Думаю, это разрушит всю загадочность.
- А для меня нет ничего загадочного. Когда я фокусируюсь на определенном
человеке, то могу видеть его мысли.
- То есть ты можешь читать сознание любого, не только мое? – спросила я.
- Я одарен Зрением Хораса.
- Кто вообще этот Хорас, и почему его глаза могут видеть все? – спросила я, нервно
оглядываясь и понижая голос.
- Не беспокойся, Лили. Многие вокруг нас спят, и если бы я пожелал, они не смогли
бы услышать нас. Я могу… разрушать их слух.
- Как с твоим фото?
- Да. Это то же самое. Они знают, о чем мы говорим, но не понимают нас, - он
сконцентрировался на мгновение и потом сказал. – Готово.
То, что в самолете было темно, и никто теперь нас не слышал, создавало ощущение, что я попала в интимный пузырь с Амоном, но мне нравилось это ощущение:
- Окей, тогда расскажи мне про Хораса.
Улыбка Амона сверкнула в темноте.
- Ты не устала, Лили?
- Устала, но я очень хочу услышать про него.
- Отлично, - Амон замолчал на мгновение, а потом начал. – Хорас – сын Амон-Ра.
Его называли Золотым Солнцем, и пока отец его был Восходящим Солнцем, Хорас был
светом, что разносится над холмами в начале нового дня, заполняя мир от края до края.