Рут решила позвонить, лично извиниться за ошибку и уверить поставщика, что чек на соответствующую сумму будет отправлен немедленно. Однако номер оказался отключен. Тогда Рут поискала дополнительную информацию в Интернете и выяснила, что такой фирмы не существовало. Физический адрес в Нью-Джерси совпал с адресом курьерской службы, а номер офиса – с номером абонентского ящика.
Адрес, телефон и фирма были липовыми. «Денби констракшн» обманули.
Не теряя времени, Рут копнула глубже. Выяснилось, что за последние три года этот поставщик – компания «Ди-ди-эй» – выставил шестнадцать счетов в общей сложности на четыреста тысяч долларов. Его услуги были привязаны к крупной стройке дома престарелых сметной стоимостью семьдесят пять миллионов. Четыреста тысяч, разбитые на шестнадцать платежей, выглядели относительной мелочью, а материалы и монтажные работы, указанные в фактурах, не выходили за обычные рамки для такой стройки. Другими словами, грамотно оформленные документы и небольшие суммы не привлекали внимания и не вызывали подозрений. Только откуда взялась эта «Ди-ди-эй»?
При большом количестве субподрядчиков и текущих проектов в систему «Денби» то и дело добавляли новых поставщиков. Счета приходили с кодом проекта – своеобразной печатью «Одобрено» – в графе примечаний. Обычно его давал директор по строительству Крис Лопес или сам Джастин. Все счета «Ди-ди-эй» были снабжены действительным кодом, поэтому Рут и ее подчиненные не усомнились в их верности.
И еще. Раз в месяц в целях контроля Рут составляла для Криса и Джастина отчет с перечнем доходов и расходов по каждому проекту. С одной стороны, они могли заметить «Ди-ди-эй» и поднять тревогу. Но опять же, ежемесячные отчеты иногда были в палец толщиной. Бесконечные названия фирм и затраты на субподрядчиков, начиная с десятков долларов и заканчивая десятками миллионов.
Сравнительно маленький чек для мелкого поставщика вполне мог затеряться. Более того, на это и рассчитывал мошенник. Четыреста тысяч долларов вытянули не разом, а частями. Двадцать тысяч здесь, пятьдесят там. Для кого-то – огромные деньги, но для крупной строительной компании в большинстве случаев даже не погрешности округления. Так или иначе, воришка действовал медленно, но верно.
Рут связалась с банком «Денби констракшн» и запросила данные по чекам, прошедшим клиринг. Ей их предоставили. Судя по штампам на обороте, каждый чек был инкассирован на офшорный счет. На Багамах.
Выходило, что липовый поставщик через абонентский ящик в Нью-Джерси перекачивал деньги на некий счет на Багамах. И это продолжалось целых три года.
Спустя четыре недели, когда Джастин припозднился на работе, а остальные разъехались по домам, Рут зашла к нему в кабинет и рассказала о своем открытии. Джастин, как она и ожидала, был взбешен, а потом просто оскорблен тем, что кто-то посмел его обокрасть.
Рут сразу предложила обратиться в ФБР, поскольку дело касалось офшорного счета. Чтобы вытянуть сведения из банка на Багамах, необходима тяжелая следственная артиллерия. Впрочем, даже участие федеральных агентов не гарантировало сговорчивости той стороны. Банки неохотно разглашают личную информацию клиентов, хоть правила соблюдения конфиденциальности и смягчились на фоне борьбы с терроризмом.
Джастин вмешивать органы пока не хотел. Он решил выманить преступника.
– Попросил меня съездить на Багамы. Наш банк сообщил мне реквизиты счета «Ди-ди-эй». В пятницу я должна была закрыть счет мошенника и вернуть наши деньги.
Рут выжидательно посмотрела на следователей.
– Как можно закрыть чужой счет? – спросила Тесса. – Нужна же доверенность или что-то в этом роде?
– Я собиралась импровизировать на месте. Мы предположили, что вор в банк не являлся. А я – финансовый директор, переговоры вести умею. И потом, Джастин хотел перевести деньги на счет «Денби», а у меня есть право подписи.
– Он хотел, чтобы вор знал, кто его обворовал, – вставила Тесса. – Поэтому средства должны были поступить на счет «Денби».
– Именно.
– Сработало? – поинтересовался Уайетт, прищурившись.
Рут помотала головой.
– Я опоздала на день. Вор перевел все средства в четверг. Но самый главный кошмар ждал меня впереди. Когда я сказала клерку, что перевод был ошибкой, и попыталась узнать, кто разрешил транзакцию, он сильно разнервничался и спросил, все ли в порядке с другими счетами. Оказалось, у вора в этом банке их пятнадцать. На общую сумму одиннадцать миллионов двести тысяч долларов.
– Это побольше четырехсот тысяч, – прямо сказала Тесса.
Рут окончательно отказалась от обеда. Она сидела, покручивая ножку бокала.
– В пятницу днем я позвонила Джастину. Сказала, что мы опоздали и счет закрыт. Про остальное умолчала. Я не хотела врать или вводить его в заблуждение. Просто… У меня были подозрения, а в таких ситуациях оступаться нельзя. Я попросила еще пару дней и пообещала перезвонить в понедельник.
– Как он отреагировал? – спросил Уайетт.
Рут пожала плечами.
– Расстроился, конечно, что возможность забрать свое упущена. Но… мы же знали, что шансы невелики. И хотя Джастин был недоволен тем, что кто-то три года чистил наши карманы, потерю четырехсот тысяч мы бы пережили.
– Только, как вы заметили, мошенник на самом деле вытянул одиннадцать миллионов двести тысяч, – надавила Тесса.
Рут вздохнула с тоской в глазах.
– Я не спала всю ночь с пятницы на субботу. Изучала списки подрядчиков, прибыли и убытки по проектам, выбирала наугад мелкие фирмы и искала их в Интернете. Еще шесть оказались подставными. Если проводить полную судебно-бухгалтерскую экспертизу, потребуется целых полгода. По-моему, в конечном итоге выяснится, что все одиннадцать миллионов двести тысяч выжаты из «Денби констракшн». Украдены прямо из-под нашего носа.
Брови Тессы поползли вверх. Уайетт тоже удивился.
– Такая сумма за последние три года? И вы только заметили?
– В том-то и фокус. Счета-фактуры, липовые поставщики… Мелкие суммы. Иногда всего пара тысяч долларов. Платежи, рассчитанные на то, чтобы проскользнуть сквозь пальцы.
– Одиннадцать миллионов…
– Вот именно!
– Значит, не только три последних года, – сообразила Тесса.
– Да.
– А сколько… лет десять, пятнадцать?
– Больше.
– Двадцать? – ошарашенно уточнила Тесса.
– Началось до меня, – вздохнула Рут, – поэтому сложно сказать. В то время дела компании шли в гору. Джастин только взял управление на себя, получил три заказа на двести миллионов долларов. Поток счетов-фактур был колоссальным, сотрудники перегружены, компьютерная система устарела. Чтобы набрать одиннадцать с небольшим миллионов, аферист должен был захватить хотя бы два таких года. Тогда можно было запросто подделывать счета на очень приличные суммы. Никто бы и глазом не моргнул.
– Пятнадцать-двадцать лет, – прошептала Тесса.
– Криса Лопеса еще в помине не было, – заметил Уайетт.
– Почти всех не было, – кивнула Рут. – Кроме…
Она допила вино. Руки мелко дрожали. На лице опять проступила тоска.
…Только у одной давней сотрудницы был доступ к внутренней информации, широкие полномочия и, учитывая преимущественно мужской коллектив, дружеские отношения с финансовым директором.
Анита Беннетт. Директор по производственным вопросам «Денби констракшн» и бывшая любовница Дейла Денби.
Глава 34
Я задремала, грезя о горячем душе. Во сне я долго стояла у нас в ванной за запотевшим стеклом. Вода струилась по голому телу. Я намыливалась любимым шампунем. Пышная белая пена скользила по рукам, смывала соленую потную корку и грязь.
Кожа начала отслаиваться, как отжившая свое оболочка. Обломки тюремных решеток, шлакоблочных стен и бетонных полов раскрошились в серую пыль и исчезли в сливном отверстии.
Я знала, что стоит мне остановиться и заглянуть туда, я увижу Мика, Радара и Зеда. Они растаяли, как в сказке. Водоворот засасывал их в бостонскую канализацию, где им и было место.
Но я не останавливалась. Не хотела высматривать и воскрешать зло. Такой вот снился мне сон. Такой вот был душ.
Потом мыло запахло свежими апельсинами, и оказалось, что я уже не в нашем бостонском особняке, а в пляжном домике в Ки-Уэст. Вот сейчас выйду из ванной, а в постели меня ждет мой высокий, стройный муж, завернутый в белые прохладные простыни.
Апельсины, которыми он меня кормил. Обещание рая.
Вкус моей боли.
Вместо воды из душа вдруг посыпались таблетки. Сотни, тысячи продолговатых таблеток. Гидрокодон. Мои бесценные обезболивающие вернулись ко мне. Разумеется, вместе с оранжевыми флаконами.
Обещание рая.
Вкус моей боли.
Я упала на колени, прямо на кафель, и покорно скрылась под горой таблеток.
* * *Тут я проснулась. Рывком. Глаза сразу ослепли от яркого верхнего света. Я зажмурилась, чувствуя, как в груди колотится сердце. Джастин стоял перед дверью и смотрел на меня. Наверное, обернулся на шум.
Обещание рая.
Вкус моей боли.
Я упала на колени, прямо на кафель, и покорно скрылась под горой таблеток.
* * *Тут я проснулась. Рывком. Глаза сразу ослепли от яркого верхнего света. Я зажмурилась, чувствуя, как в груди колотится сердце. Джастин стоял перед дверью и смотрел на меня. Наверное, обернулся на шум.
– Ты как?
Забавный вопрос. От человека, чье лицо выглядело как отбивная, а один глаз полностью заплыл.
– Где Эшлин? – спросила я.
– Наверху, спит.
Я пристально посмотрела на мужа. Он снова проверил и кивнул, подтверждая, что дочь действительно спит, а не умело притворяется, как недавно.
Я встала, подошла к стальному умывальнику и попыталась набрать глоток воды.
– Почему напор такой слабый? – обратилась я к мужу, чтобы нарушить молчание.
– Здание большое. Водопроводная система сложная. Более эффективное оборудование обошлось бы дороже. Но кому оно надо? – Джастин пожал плечами. – У заключенных времени хоть отбавляй.
Он подошел ко мне и погладил по шее, как раньше.
– Мне снился душ, – тихо сказала я. – Бесконечная горячая вода и мыло.
Джастин улыбнулся.
– От меня так разит?
– Не хуже, чем от меня.
– Скоро все закончится, Либби. Завтра в это время будешь мыться, как захочешь.
Так хотелось поверить ему. Поддаться утешению. И все же…
– Тебе бы тоже поспать, – заметила я. – Сил набраться.
– Пробовал. Нары слишком узкие. А может, стены.
– Никак к ним не привыкнешь?
– Нет. Я их только возвожу. Мне нужен простор.
Действительно. Джастин не мог без открытого неба над головой. Ни снег, ни дождь его не смущали.
– А Эшлин так и не вставала? – спросила я.
– Спала, как ребенок, – сказал муж и только потом понял иронию своего ответа.
Он скривил лицо и отошел назад.
Я отвела глаза в сторону. Если матери было нелегко принять то, что ее несовершеннолетняя дочь занималась сексом, отцу – тем более. Особенно такому, как Джастин. Он с самого рождения Эшлин холил и лелеял ее. Свою маленькую девочку. Папину принцессу.
Я представить себе не могла, что раздирало его сильнее: ужас или оскорбление.
– Ты знала? – спросил он приглушенным голосом. – Хотя бы подозревала?
Я помотала головой.
– Может, она упоминала какого-нибудь мальчика? Дольше гуляла, покупала новую одежду… Или что там делают девочки, когда влюбляются?
– Что ты сделаешь, Джастин? Возьмешься за ружье?
– Не исключено!
– Я не знала.
– Но…
– А ты? – спокойно перебила я. – Ты ее отец. Ты что-нибудь подозревал?
Он нахмурился и смущенно переступил с ноги на ногу.
– Нет, конечно. Но отцы… Нам такое не понять. Мы же по-другому смотрим на дочерей.
– Как зовут ее лучшую подружку?
– Линда.
– Линдси.
– Линдси… Ну, немного ошибся.
– Правда? – Я пожала плечами. – Эшлин пятнадцать. Последние полгода она шпионила за нами, потому что мы перестали с ней разговаривать. Она одинока, ранима, а мы… мы забыли про нее. И под «мы» я имею в виду нас с тобой, Джастин. Ты тоже ее родитель.
Мужу такая критика пришлась не по вкусу. Его недовольство было видно по напрягшимся желвакам. Однако он не стал возражать, а в своих лучших традициях перешел в наступление.
– А когда ты подсела на таблетки?
– А когда ты стал мне изменять? – невозмутимо спросила я.
– Не надо приплетать левые аргументы. Забота об Эшлин – твоя главная обязанность, твоя работа, и ты это знаешь. А последние полгода ты была на работе в неадекватном состоянии.
– Ну да, лучше бы я в обед развлекалась в отелях. Ты уверен, что хочешь выяснить, кто из нас больше дров наломал?
– Либби, ты сама поставила вопрос ребром. Ты потребовала объяснения…
– Я поймала тебя только раз. Явно были и другие…
– По-моему, я имею право знать. У тебя есть дилер? Ты приглашаешь преступников к нам домой? Может, кто-то из них соблазнил Эшлин. Может, кто-то из них знает Мика, Зеда или Радара.
У меня отвисла челюсть. Внутри закипал гнев. Захотелось крикнуть, чтобы муж не молол ерунды. Я получала наркотики честным путем: врала каждому медику, у которого были рецептурные бланки. Но из меня полезло другое:
– СПИД, герпес, сифилис, гонорея. Ты приглашал их к нам домой? Шантаж, драма, вымогательство. Может, одна из твоих любовниц знает Мика, Зеда или Радара?
– Либби…
– Джастин! Так не пойдет. Ты предал мое доверие. Причем не раз. По-твоему, это нормально? Ты попросил прощения. И что, я должна все забыть? Я не знаю, как. Я любила тебя, Джастин. Ты был мне не просто мужем, а целой семьей. Только мой отец никак не мог надеть шлем, мама – бросить курить, а ты – удержаться в штанах. Меня подвели они, потом – ты, и я не знаю, как восстановиться на этот раз. Конечно, я подсела на таблетки. Потому что, хоть ты и раскаиваешься, мне все равно… больно.
– То есть виноват я? – спросил Джастин с каменным выражением на избитом лице. – Ты наркоманка, а виноват я?
– Я этого не говорила.
– А ты не думала, что я спал с той девчонкой по твоей вине?
Я отвела глаза. Не выдержала. Хотелось выйти. Из этой адской камеры, из этого разговора. И вообще из этой жизни. Чем и объяснялась вся история с обезболивающими.
– Не думала, что сама толкнула меня на измену? – безжалостно продолжал Джастин. – Что, если бы ты выглядела или вела себя по-другому, или была бы посмелее в спальне, я бы никогда не пошел налево?
– Перестань! – Я закрыла уши руками.
– Я люблю тебя, Либби. Я никогда не любил ее.
– Но ты отдался ей. Забрал у меня частицу себя и отдал ей.
– Хочешь знать почему?
– Нет, – сказала я, желая услышать ответ.
– Потому что она смотрела на меня, как ты когда-то. Черт, я спустился, чтобы забронировать авиабилеты, и она… Такой взгляд… Я почувствовал себя на коне. Как в самом начале с тобой… Ты загоралась от одного моего вида на пороге… Я уже не помню, когда ты последний раз так улыбалась… или смотрела на меня… такими глазами.
– Значит, я виновата в том, что ты изменял.
– Не больше, чем я в том, что ты пила таблетки.
– Я уже ничего не понимаю!
Джастин пожал плечами. Его жестокость ушла. Осталась только усталость.
– Да брось. Мы женаты, Либби. Восемнадцать лет наши жизни были переплетены. И говорить, что мои действия не влияют на тебя, а твои – на меня… Вот где действительно абсурд. Брак ведь не просто сумма его частей. В какой-то момент мы это забыли. Стали думать только о себе. Смазливая девушка улыбнулась, и я пошел на поводу у своих желаний. Тебе нужно было побыстрее заглушить боль, и ты тоже пошла на поводу у своих желаний. Мы забыли друг о друге. Как самые настоящие эгоисты.
– Ты и дальше будешь гулять, – прошептала я. – Изменника ничто не остановит.
– А ты найдешь новый источник анальгетиков, – тихо ответил он. – Наркомана тоже ничто не остановит.
Я сокрушенно опустила голову. Меня охватило запоздавшее на полгода чувство стыда. Ненавидеть мужа было легче, чем признать, что восемнадцать лет взяли свое. Мы оба перестали наверстывать упущенное и выкачивали энергию из нашего брака. Пока в один прекрасный день…
– Почему ты не удалил ее сообщения на телефоне? – спросила я ни с того ни с сего. – Ты же знал, что я могла их увидеть.
Муж отвел взгляд. У меня забрезжила догадка.
– Ты хотел попасться, – проговорила я. – Хотел, чтобы я увидела, что ты вытворяешь.
– В эти последние месяцы ты же наверняка не раз клялась завязать? Не принимать больше ни одной таблетки и вернуться на путь истинный?
Я медленно кивнула.
Джастин поднял голову и посмотрел мне в глаза.
– Я тоже, Либби. Мне опротивело вранье. Мысль о том, что я тебя раню. Не знаю, как объяснить… Видимо, в конечном итоге мы все превращаемся в своих родителей. Или я просто слабак. Понимаешь, если мне встречалась девушка… В общем, одно за другим… А потом сразу накатывало отвращение к себе. Лжец, изменник, неудачник. Я дошел до точки… Это чувство стало невыносимым. Поэтому – да, часть меня хотела попасться. Я надеялся, что смогу взять себя в руки. Покаюсь в грехах, ты рано или поздно простишь, и я больше не буду мучиться. – Все еще глядя на меня, Джастин вдруг спросил: – Знаешь, что сделала моя мать, когда отец умер?
Я покачала головой.
– Взяла бутылку водки и вылила на его могилу. Она ненавидела его, Либби. Дикой ненавистью. Я не хочу, чтобы ты так же относилась ко мне. Не хочу быть человеком, по которому не скучает жена. Никогда не хотел.
Тяжело вздохнув, Джастин положил руки мне на плечи и посмотрел так серьезно и угрюмо, как никогда раньше. За все восемнадцать лет…
– Я люблю тебя, Либби. Я свалял дурака. Все испортил. Но я люблю тебя. Как бы ни распорядилась судьба, я хочу, чтобы ты это знала.
У меня появилось первое нехорошее предчувствие.
– Не надо так говорить…
– Тс-с. Я хочу, чтобы ты пообещала мне слезть с таблеток. У тебя, наверное, уже детоксикация, да?
– Да…