– Игорь, я ничего не понимаю…
– Вот и я тоже ничего не могу понять… рана на горле оставлена собакой, тело расцарапано кошкой, а в волосах рыбья чешуя. Бред собачий…
– А что касается лица, то, не считая покусанных мест, имеются еще и другие, тоже достаточно характерные царапины, которые идут почему-то почти параллельно кошачьим… Вот здесь…
Красивое лицо Германа было тоже обезображено: один глаз заплыл и приобрел черно-лиловый оттенок, имелись многочисленные кусаные раны, ссадины и, конечно, царапины… Они действительно были разные: следы от ее ногтей были значительно шире других, как предположил Романов, кошачьих…
Она не могла себе представить зверя, напавшего на Германа на кладбище.
– Такого зверя не существует, – дрогнувшим голосом произнесла Наталия, – разве что какой-нибудь гибрид…
– Это по твоей части! – вдруг воскликнул Романов, и Наталия вздрогнула.
– В каком это смысле? – Она почувствовала, как лоб ее покрывается испариной.
– Только ты и сможешь распутать эту головоломку… Ты, Игорь, на меня не обижайся, но это не для средних умов…
Наталия поняла, что за то время, что она пролежала без сознания на топчане (минут пять, не больше), Романов с профессиональным мастерством и техникой умудрился выпить граммов двести от презентованной ему бутылки водки, иначе бы не вел себя так запанибратски с прокурором города. А с другой стороны, что ему было бояться? Он был главным специалистом в своей области во всем городе и мог быть спокоен, что его никогда не уволят… Даже когда ему исполнится сто лет.
– А что, у тебя были люди из лаборатории? – спросил как ни в чем не бывало Логинов, не отрывая взгляда от мертвого тела.
– Были… Я послал на экспертизу клочья шерсти, чешую, слизь с краев раны, предположительно слюну, кровь, ну и все остальное… Вот вскрою его сейчас, может, еще что-нибудь интересное найду…
«Если бы Сони не было дома и я дала бы себя ему изнасиловать, он был бы жив…»
– Интересно, что он мог делать на кладбище? И вообще, никто не знает, кто он?
– Пока нет. В кармане его куртки ничего, кроме жетонов и денег, не было… Даже сигарет…
Темнело рано, поэтому, когда они вернулись домой, казалось, что уже ночь.
За ужином Наталии не терпелось рассказать об увиденном Соне, ведь она была свидетельницей утренней сцены, во время которой Наталия расцарапала лицо Германа… Но Соня была беременна, и ее нельзя было волновать такими ужасами, как трагическая гибель этого несчастного мальчика Германа.
Молчал и Логинов, которому она посчитала необходимым рассказать о положении Сони, чтобы и он помалкивал и лишний раз не волновал ее своими леденящими кровь рассказами. Оставался один Сапрыкин, он же и главный виновник этого самого Сониного положения, которому, казалось, сам Бог велел бы все рассказать, но Наталия дала слово Соне, а потому вынуждена была молчать.
– Ну что, не могут они без тебя обойтись? – спросила Соня у Наталии, когда они, оставшись на кухне вдвоем, принялись накрывать стол к ужину.
– Не могут…
– А что за дело-то?
– Знаешь, я подумала, что раз ты в положении, то лучше с тобой на эту тему не говорить… Я и сама-то еще в себя не пришла, а ты и подавно спать ночью не будешь… Хотя мне, конечно, хочется рассказать…
– Ну и рассказывай…
В кухню заглянул Логинов:
– Там Сергей пришел, у него уже есть кое-какие сведения… Ему удалось дозвониться до Булатникова, у которого, как известно, рабочий день уже закончился и он собирался уехать за город, к теще… Словом, он сейчас в лаборатории и говорит, что результаты анализов просто невероятные…
Соня слушала раскрыв рот, как школьница, от которой скрывают что-то очень взрослое, но которой удалось это что-то подслушать.
Наталия вышла в прихожую:
– Я же просила тебя…
– Прости, я совсем забыл…
– А где Сапрыкин-то?
– Руки моет, где же ему еще быть…
– Так что там за результаты? Говори.
– В ранках, оставленных животным, предположительно кошкой, найдены микрочастицы… нафталина… Рыбья чешуя, которую мы с тобой видели в волосах этого парня, обнаружена также по всему телу, словно он имел прямой контакт с огромной рыбой… Но это уже мои фантазии… Просто, когда мне сказали, что чешуя есть повсюду, даже под рубашкой, что она забилась между пальцами, то мысль о том, что его просто волокли по земле или другой какой поверхности с большим количеством рыбы или чешуи, отпала сама собой… Царапины же на щеке парня по размеру соответствуют человеческим ногтям, предположительно женским, потому что в ранках есть частицы питательного крема и какого-то геля для волос…
– Надо же, какой талантливый у вас этот Булатников, просто на вес золота…
– Ты иронизируешь по непонятной мне причине… Ты бы лучше сказала что-нибудь по существу.
– Да что я могу сказать, когда преступление не укладывается в рамки реальности… Судя по всему, на Германа…
– На кого?
Она поняла, что проговорилась, и замолчала.
– Ты что, знаешь, как его зовут?
– Я и сама не знаю, как это получилось… Но Игорь, разве ты сам-то его не узнал?
– Его? А почему я должен был его узнать?
– Да потому, что это именно этот парнишка ходил за мной по пятам и просил о встрече… Это ведь он встретился нам вчера ночью, когда мы возвращались из аэропорта… А зовут его Герман, я совершенно случайно об этом узнала…
– Ты все-таки встретилась с ним?
– Да, представь себе… Он же болтался у подъезда каждый день, а сегодня утром, когда ты ушел, он позвонил и сказал, что замерз… И я… открыла ему… Мне стало его жалко. Он попросил у меня чаю…
– А Соня? Она-то была дома?
– Не вздумай ее расспрашивать… Конечно, была… И она видела, как этот пацан бросился на меня, повалил на диван… Представь, как мы были удивлены… Я разозлилась, конечно, исхлестала его по лицу и расцарапала ему щеку… Теперь тебе понятно, почему я грохнулась у Романова в обморок?
Логинов от возмущения потерял дар речи.
Сапрыкин, оказавшийся невольным свидетелем разговора, остановился, пораженный не меньше Логинова…
– Нет, – сказал Логинов, обращаясь к нему, – представь себе, что мы бы провели экспертизу этого самого крема или геля и вышли бы на нее…
– Кишка тонка! Интересно, каким бы образом ваш гениальный Булатников вычислил меня, когда таким кремом пользуется… – Но тут она замолчала, потому что именно того крема, которым она пользовалась сегодня утром, нет наверняка ни у одной женщины во всем городе. Да и гель для волос она использовала швейцарский, который подарила ей Сара… А он стоит баснословных денег. – Да, ты, как всегда, прав, меня можно было вычислить уже по одному крему, я же привезла его из Лондона… Ну и что прикажете мне теперь делать? Можете допросить меня по всей форме, но я сказала чистую правду… Свидания на кладбище я ему не назначала… Фамилию я его тоже не знаю…
В дверь позвонили.
– Похоже, мы сегодня не сядем за стол… – И Логинов, даже не поворачивая головы, скрылся на кухне. Сергей, пожав плечами, как бы извиняясь за друга, пошел следом.
Наталия открыла дверь. Это была Сара.
Глава 5 КОММУНА
Она была в скромной норковой шубке. Черные роскошные волосы ее были влажные от забившегося в них снега. Под шубкой оказались узкие черные брюки и красный пушистый свитер. Словом, выглядела она превосходно, как всегда.
– Сара, как ты смотришь на то, чтобы поужинать с нами?
– Спасибо, конечно, но мне ваша коммуна, признаться, не по душе… Я человек камерный и предпочитаю лишь избранных… Кто такая Соня? Она твоя домработница и должна знать свое место. А ты мало того что платишь ей бешеные деньги, так еще и кормишь ее как на убой… Встретила ее сегодня на рынке и ужаснулась: ну просто свинка какая-то…
– Понятно… Тогда тебе придется немного подождать, потому что я с самого утра ничего не ела… – Но потом она вдруг вспомнила про поминки в лицее и тяжело вздохнула: – Вечно ты, Сара, подсунешь мне неизвестно кого… По-моему, Захарченко твой страшная зануда… И неудивительно, что Литвинова предпочла утопиться, чем лечь в постель с таким аморфным человеком…
– Да, ты права, тебе лучше поужинать, потом и поговорим…
Но после ужина Наталия стала еще агрессивнее. Они с Сарой уединились в ее кабинете и старались разговаривать вполголоса.
– Как ты вообще живешь? – снова начала Сара. – И как все это терпит Логинов? Что ты у себя здесь устроила? Или ты занята настолько, что у тебя не остается времени для кухни? Тогда покупай полуфабрикаты для своего любимого… Но самый лучший вариант – это, конечно, приходящая домработница. Ты меня слышишь? Приходящая!
– Ты закончила свою речь? А теперь послушай, что я тебе скажу… Меня все это устраивает. Мне просто необходимо, чтобы в доме постоянно кто-то был, кто бы поухаживал за мной, убрал за мной, согрел мне тарелку супа или испек пирог… Да я, может, всю жизнь об этом и мечтала?! Соня удивительный человек, она ведет себя так, что ты вспоминаешь о ее присутствии лишь тогда, когда тебе это действительно нужно… Она тихая и неназойливая… – другой Сергей. Он хороший парень, но тот факт, что он почти перебрался к нам, мне тоже не нравится… Но Соня беременна…
– Ну слава Богу… Значит, скоро все встанет на свои места. – И Сара успокоилась. Замолчала. Она сидела и задумчиво смотрела на стену. Потом, опомнившись, встала и подошла к окну.
– Так чем тебе не понравился Андрей?
– Не понравился, да и все… Но к делу это, конечно, не имеет никакого отношения… Это я так, эмоции… Я пыталась посмотреть, но, кроме кондитерской начала века да барышни в синем пальто, пока ничего не увидела…
– Это была… Литвинова? Он дал тебе ее фотографию?
– Нет, первый раз была не она, но потом я увидела девушку, бегущую к реке… Постой, или от реки… Она была в клетчатой мужской рубашке, которая едва прикрывала бедра…
– Да, ее и нашли в этой самой мужской рубашке…
– А чья она, никто не поинтересовался?
– Не знаю… Но разве сам факт, что на ее теле не было найдено ни единого следа насилия, не красноречив сам по себе?
– Вполне… Я же не эксперт…
И, произнеся это слово, она вдруг пожалела о том, что не расспросила Романова об этой девушке… А что, если это он вскрывал ее? Да наверняка!
– Он заплатил тебе аванс?
– Сара, если ты пришла за своими комиссионными, то я повторюсь, конечно, но напомню тебе, что, пока дело не закончено, об этом не может быть и речи…
– Нет, я пришла к тебе просто так… Да и любопытство одолело… Майка прислала письмо из Берлина… Кажется, она собирается замуж…
– Сара, тебе фамилия Монахов ни о чем не говорит?
– Как же, говорит, конечно… Он же сватался ко мне летом, разве я тебе не рассказывала?
– Нет… А сколько ему лет?
– Шестьдесят восемь… Но выглядит он преотлично… Приятный мужчина… Он угробил двух своих жен…
– Они что, умерли?
– Ну да, и первая, и вторая. Вообще-то ему не повезло, сын от первой жены погиб в Сибири, кажется, разбился вместе с самолетом… А вторая жена умерла недавно, года три назад. Сгорела от воспаления легких… Но у него остался сын от нее, я видела его, красивый мальчик… Зеленоглазый, породистый… Зовут Германом…
– Так я и знала, – вырвалось у Наталии. – Так я и знала, что круг замкнется… Это просто кошмар какой-то…
И она рассказала подруге о том, что произошло с Германом.
– Мне трудно сказать определенно, этот ли Герман или нет, но судя по тому, как ты его описала, это он… А что говорит Логинов?
– Он уже ничего не говорит, он просто ест. А еще он собирается эксплуатировать меня до конца своих дней… Это ведь он пригласил меня в морг, чтобы я, посмотрев на труп, при помощи своих видений могла бы определить имя убийцы… Они такие быстрые там, в прокуратуре… Только зарплату мне не платят… И даже удостоверение не дали…
Сара вдруг взяла в руки телефон и вопросительно взглянула на Наталию.
– Звони, он подключен… Уж не Монахову ли ты собралась позвонить?
– А кому же еще… Он меня уже по голосу узнает…
– Вы так с ним сблизились?
– Только духовно… Понимаешь, он один из немногих, кто знает мой фактический возраст, а потому с ним кокетничать на тему «А сколько вы мне дадите лет?» бесполезно. Это умный и хваткий мужик… К тому же богатый…
Она хитро и заговорщицки прищурила глаза, прислушиваясь к звукам в трубке, и вдруг просияла:
– Константин Андреевич?.. Добрый вечер… Правильно, это я. Скажите, Герман дома? Так, понятно… Нет-нет, я вам потом перезвоню… – Она осторожно опустила трубку. – Наташа, он сказал, что Германа нет дома… Что он волнуется, как бы с ним чего не случилось… А у меня не хватило духу продолжить этот бессмысленный разговор… Думаю, кому-то из его знакомых надо бы съездить в морг и опознать тело… Но лучше всего, чтобы не травмировать отца, просто показать Логинову или тебе, к примеру, его фотографию…
– Или же нам с тобой съездить к нему и попытаться найти в его квартире фотографию Германа… А вдруг это не он?
– А почему ты сказала, что круг замкнулся?
– Да потому, что я сегодня была на поминальном обеде Литвиновой в лицее и узнала, что у Ирины были там трения с директрисой и что ее не уволили лишь из-за того, что у нее был влиятельный покровитель…
– Монахов?
– Вот именно… И что Литвинова якобы открыто ездила с ним на машине… А у Монахова-младшего она вела алгебру и геометрию… А что, если эти две смерти как-то связаны? Тем более что сегодня исполнился ровно год со дня ее гибели…
– Ты подожди его хоронить… Вдруг это не он? И вообще, Наталия, такого страху ты на меня нагнала, что я теперь боюсь выходить из дома… А что, если и на меня сейчас нападет этот монстр с клыками, когтями и в чешуе? Какая-нибудь русалка-хищница?
– Оставайся у нас. До кучи…
– А что, и останусь!
– А как же наша коммуна?
– В такие минуты, когда кровь стынет в жилах от твоих рассказов, именно в коммунах и находишь спокойствие… Я даже готова поздороваться с твоими троглодитами…
И она снова превратилась в коммуникабельную и общительную Сару. Она вошла на кухню, где Соня с Игорем и Сергеем играли в карты, шумно поздоровалась, извинилась, что не заглянула на кухню раньше, согласилась выпить чаю с пирожками и сказала, глядя прямо в глаза Логинову, что остается здесь ночевать.
После того как Наталия уложила Сару в гостиной, пожелала спокойной ночи Соне с Сергеем, которые заперлись в маленькой комнатке, что возле кухни, а Логинов при свете настольной лампы устроился в постели с газетами, можно было спокойно уединиться в своем кабинете и немного поиграть. Она знала, что в такие минуты никто, ни единая душа не посмеет упрекнуть ее в том, что она своей игрой мешает спать. Ее окружали люди, понимающие смысл ее ночного музицирования и всячески старающиеся помочь ей в этом… Что же касалось соседей, то стены кабинета и пол были специально уплотнены, а потому звукоизоляция была превосходной.
Си-минорный вальс Шуберта слился с завыванием ветра. Сначала Наталия сидела с закрытыми глазами, чувствуя, как пронизывающий ветер бросает ей в лицо горсти мокрого снега… Однажды с ней уже было такое: она видела лишь снег, и ничего более, и страшно расстроилась, думая о том, что потеряла свой дар. Но очевидно, в этом снеге и ветре заключалось нечто, имеющее отношение либо к смерти Иры Литвиновой, либо к гибели Германа. Во всяком случае, они расстались с жизнью первого ноября. Сегодня шел снег, и такая же мерзостная погода была ровно год назад…
Она раскрыла глаза и вдруг дико закричала, увидев возле себя большую черную собаку с оскаленной окровавленной пастью…
Она прекратила играть и теперь сидела, продрогшая, с мокрым от снега лицом, и ее колотило от страха и привидевшегося кошмара!..
На крик прибежал Логинов. Увидев занесенный снегом рояль, он бросился было к окну, но увидев, что оно плотно закрыто, вернулся к Наталии и обнял ее.
– Ну-ну, успокойся… Что ты такого увидела на этот раз?
Она подняла на него переполненные ужасом глаза:
– С-с-собаку! Большую и черную, с окровавленной пастью… Хотя, может, это была и не собака… Слишком уж большая…
– Она была гладкая? Или у нее была длинная шерсть? Ты не можешь вспомнить?
– Я не знаю… Было темно, шел снег… Но она почему-то не бросилась на меня, а стояла и смотрела, словно ждала чего-то… И еще этот запах… Какого-то дешевого цветочного одеколона, который у меня почему-то ассоциируется с комарами и дачей…
– Я, кстати, тоже чувствую сейчас запах… Но это не твои духи… Не сказал бы, что это приятный запах… Ты правильно сказала, что-то цветочное и спиртовое…
Наталия вдруг резко встала.
– Игорь, ты не мог бы сейчас вывести мою машину из гаража… Это очень важно… Я специально не говорила тебе, но мне кажется, что я знаю фамилию этого парня… Но прежде, чем мы скажем о том, что с ним случилось, его отцу, я должна встретиться с этим человеком, и до того, как он узнает о смерти сына, мне необходимо задать ему несколько вопросов… Понимаешь, потом будет уже поздно… После такого удара многое потеряет для него смысл… Так как, ты мне поможешь? А я тем временем разбужу Сару, она с ним хорошо знакома, и поэтому наш визит будет выглядеть более естественным… Только ничему не удивляйся… Нам придется инсценировать… Но это не должно тебя волновать… Ты подождешь нас в машине… Кроме того, есть надежда, что мы с Сарой ошибаемся… Хотя имя Герман довольно редкое…
Логинов пожал плечами:
– Конечно… надеюсь, в баке есть бензин?
– Есть… Ты же сам заправлял его в среду, или забыл?
Когда он ушел, она сварила кофе и пришла в гостиную будить Сару.
– Вставай, Сарочка… Поднимайся… – Она принялась ее тормошить.
Сара проснулась и очень удивилась, увидев перед собой Наталию, но потом, все вспомнив, облегченно вздохнула.
– Сара, сейчас мы с тобой поедем к Монахову. Я тебе все объясню по дороге… Если мы сейчас опоздаем, то, возможно, так никогда ничего и не узнаем… Это крайне важно…
Сара молча оделась: ей не хотелось терять свои комиссионные.
Но и в машине Наталия мало что объяснила.