Кто посмеет утверждать, что всё это и многое другое, ему аналогичное, есть исполнение обретшими “искупление во Христе” вместе с “таинством крещения” в первые дни жизни его заветов: любви к Богу, ближнему, всему живому, включая и завет «любите врагов ваших» (Матфей, 5:44)? Все это — вседозволенность — надругательство над Иисусом, над данной через него Благой Вестью; и надругательство даже над самой крестной жертвой Христа, допусти её Милосердный Бог в яви.
Кто посмеет утверждать, что вся мерзость, хотя бы двух последних тысячелетий, в истории человечества смыта кровью Христа с душ совершавших её злодеев и всех прочих её соучастников, не противившихся злому их активным добродеянием, даже, если все они уверовали в спасение распятием Христа в согласии с церковной традицией? — ведь церквям не дано Свыше знаменовать уже 2000 лет ложность пророчества Соломона (Премудрость, гл. 2) и 1300 лет ложность коранического свидетельства (4:156, 157).
Вся история в единстве взаимной обусловленности внутрисоциального и внесоциально-религиозного знаменует, что Бог, во исполнение Его предостережений, предоставил всем, не принявшим учение Христа и других Его посланников о вхождении людей их усилием в Ислам — Царствие Божие, тешиться самообольщением — их верой в Писания и предания старцев, подменившей собой веру в жизни непосредственно Богу. Предоставил возможность вкушать плоды самообольщения верой в ложь, заменившую в их душах истину. Это — их доля, покуда они, устав от тягот, порождаемых самообольщением, не придут сами к покаянию и не примут Истинного Бога — Истинным в их души.
Христос — Спаситель, но не добровольным распятием его и воскресением, а принесенным им Учением о вхождении людей целеустремленными их усилиями и любовью в Царствие Божие — Ислам — Богодержавие. Иисусом было принесено и передано людям это Учение, что видно даже из канона Нового Завета, но церкви сами объективно исторически отвергли и извратили Евангелие Царствия (Благовестие Царствия Божиего), которому обучить все народы им было заповедано (Матфей, 24:14), и подменили его учением о спасении человечества распятием Христа. Есть разница в том, какое “евангелие” проповедовать всем народам:
Благовествование Царствия (Матфей, 24:14) Божьего и что «каждый усилием входит в него» (Лука, 16:16) — либо же неопределённо какое Евангелие, как пишет Марк (13:10), не уточняя смысла “евангелия”, что позволяет насадить вместо Благовестия Царствия повсеместно “благовестие” о распятии.
То есть, вопрос прост: Для кого “благой вестью” является весть о казни Посланника и его уходе из мира сего до неизвестного срока “второго пришествия”?
Богу — Всемогущему, обладателю прощения людям даже при их нечестии, Милостивому, Милосердному — не нужны муки праведников для того, чтобы Он мог простить грехи тем грешным, кому Он всё же простит. Вся Библия и Коран полны Его порицаний за гонения на праведников и на стремящихся к праведности перед Ним. В нашем понимании: Богу угодны праведность, а не муки тех, кто свидетельствует и живет по-Истинному.
Иисус принес и знаменовал своею жизнью Учение праведности и, отвергнув кровавую жертву “умилостивления”, Бог знаменовал вознесением Христа — во избежание злодейств, свершаемых от Его святого имени — торжество в жизни тех, кто следует истинной религии, тех, кто пребывает в вере Божией; и тем же Бог знаменовал самообольщение и бессилие уже в этой жизни всех Ему противящихся и посягающих на Его праведников.
Посягательство же на распятие Иисуса — только лишь реакция злонравной, выпавшей из религии, самоуправствующей, превозносящейся над людьми “элиты” общества на непреклонное исполнение Иисусом возложенного на него Свыше.
Утверждение, что Иисус был послан в мир, чтобы люди его распяли, — подмена следствием причины, дабы скрыть истинную цель прихода Христа и продлить эпоху своего паразитизма, о чем говорится прямо, но понимается в церквях криво: «Нам надо было, чтобы Бог воплотился и умер, дабы мы могли жить.» — В.Н.Лосский. “Догматическое богословие”, в цит. сборнике, с. 280, цитата из св. Григория Богослова.
Истинная же цель первого пришествия Иисуса — оставить людям не церковное учение о безучастности их жизни под гнетом “элиты” в надежде на посмертное удовлетворение справедливости, а оставить людям жизнеутверждающее — неоспоримо истинное уже в земной жизни — Учение, — Иоанн, 10:10.
И ложность церковных учений о спасении распятием знаменуется не только историей цивилизации после ухода Христа, но и предисторией его первого пришествия.
Апостол Петр, прежде чем был призван Иисусом к служению Божиему, жил трудом рыбака. Большинству добросовестных тружеников, меряющих других людей по своей доброй совести, свойственно думать о властных в обществе людях лучше, чем те есть на самом деле: они де и умнее, и знают больше, и трудятся, как и они, на совесть, и не злонамеренны.
Такой добросовестный труженик понимает, что деятельности людей в “элитарной” сфере управления, как и всякой человеческой деятельности в толпо-“элитарном” обществе, свойственны ошибки, в результате которых жизненные условия простого люда ухудшаются. Но ему нелегко согласиться с тем, что “элитарному” управлению, как общесистемному общественному фактору, свойственно целенаправленное паразитическое угнетение всего остального общества, а ошибки управления только сопутствуют этой системе насилования “элитарным” эгоизмом всего остального, трудящегося на “элиту” большинства; что разврат и распущенность разгульной, вседозволенно правящей “элиты” на “отдыхе” — вовсе не отдых, не “расслабление”, не снятие “стресса” после её праведных трудов в сфере управления, а — первейшая цель внутренней политики, которой подчинена вся управленческая деятельность в толпо-“элитарном” обществе; цель внешней политики — экспансия, т.е. навязывание подневольности себе тем, кто от неё свободен; по этой же причине “элита” ревностно и усердно оберегает сферу управления толпо-“элитарного” общества от вторжения в неё неприемлемой и ненавистной ей праведности (Премудрость Соломона, гл. 2).
И соответственно своему желанию видеть в правящей социальной “элите” искренне ошибающихся людей, но не злоумышляющих и бездумных злодеев, апостол Петр — сам труженик, честный и добрый человек, — обращается к иудеям со словами о виденном всеми ими распятии Христа, призывая их к покаянию: «Впрочем я знаю, братия, что вы, как и начальники ваши, сделали это по неведению (выделено нами).» — Деяния, 3:17.
Не следует быть столь низкого мнения, как апостол Петр и церкви, об интеллектуальных способностях членов синедриона, когда один из них задает, а все остальные слышат вопрос: «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» — Матфей, 26:63.
Прежде чем задать этот вопрос, первосвященник, не будучи безнадежно слабоумным, обязан быть готовым к целесообразным действиям в случае получения любого из возможных ответов: “да”, “нет”, “подумай сам по совести” и т.п. То же касается и членов синедриона, которые, не будучи безнадежно слабоумными, не могут не понимать, что, вне зависимости от понимания слов «Сын Божий» — в буквальном или иносказательном идиоматическом смысле, — речь идет о возможности ведения прямого, не искажаемого их наваждениями и традициями культуры, живого, осмысленного, не ритуально-культового диалога с Богом Истинным через посредничество стоящего перед всеми ними человека: и в этом диалоге людям могут быть открыты пути к освобождению их от многих неурядиц и бремени всех прошлых грехов, злодейств, ошибок и от грядущих бедствий, обусловленных их прошлым.
Единственный из евангелистов — Марк (14:62) — приводит прямой ответ на вопрос, исключающий многозначность понимания ответа: «Я.» Остальные приводят идиому типа «ты говоришь», эквивалентную в языке тех лет “сам знаешь”, “само собой разумеется”, которая хотя и передает смысл “да”, но также допускает и возможность понимания её как нежелание дать однозначный ответ по совести в желании не лгать самому, но предоставить возможность собеседникам обмануться самим. В нашем понимании, приводимое Марком (14:62): «Я» — истинно; т.е. был дан однозначный ответ, а не идиома, допускающая кривотолкования и возможность самообольщения.
И действия первосвященника и остальных членов синедриона при получении ими утвердительного ответа вовсе не безумны, как кажется многим, а осмысленны и целесообразны: «Тогда первосвященник, разодрав одежды свои, сказал: на что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется? Они же все признали Его повинным смерти.» — Марк, 14:63, 64.
Первосвященник и многие члены синедриона ведают, что творят, вопреки тому, как в Деяниях апостолов (3:17) переданы слова Петра. Но их видение ситуации и знание, на основе которого они её интерпретируют, — т.е. осмысливают и понимают увиденное и действуют в соответствии с пониманием, — отличаются от видения ситуации и знания, непосредственно доступного Иисусу.
Первосвященник и многие члены синедриона ведают, что творят, вопреки тому, как в Деяниях апостолов (3:17) переданы слова Петра. Но их видение ситуации и знание, на основе которого они её интерпретируют, — т.е. осмысливают и понимают увиденное и действуют в соответствии с пониманием, — отличаются от видения ситуации и знания, непосредственно доступного Иисусу.
Для Иисуса, как ранее и для Авраама, Моисея и Аарона, Соломона, а впоследствии — для Мухаммада, а также для всех истинно верующих, Бог Истинный — Надмирная Объективная Реальность, объективное, независимое от Мироздания бытие Которой только проявляется многообразно в Мироздании; проявляется также и как понятие о Боге, как идея Бога во внутреннем мире человека и в культуре общества. В обществе людей бытие Божие проявляется в обоюдосторонней направленности религии, в которой по человек отвечает своими делами во внутреннем и внешнем мирах Богу и Бог отвечает человеку Своим всемогуществом и Вседержительностью.
Если бы первосвященники и прочие члены синедриона обладали таким восприятием религии и знанием (о ней в частности), то, даже подозревая в Иисусе самозванца, действующего по отсебятине, всякий из них поостерегся бы вынести смертный приговор, но не из страха наказания Богом лично его за убийство Посланника Божиего, а — из опасения отвергнуть истинного Посланника и обречь тем самым, может быть, даже все человечество во многих последующих поколениях на многие беды и тяготы; ибо Посланники Милосердного приходят, чтобы предостеречь людей от взращиваемых ими себе же на голову бед, дабы люди могли своевременно исправить свою нравственность, религию, этику и дела свои; Посланники Милосердного не приходят пустословить в бессмысленной и/или многозначной “игре словами”, попусту растрачивая время.
И потому, даже сомневаясь в Иисусе, хотя бы потому, что знающие Писание ожидали Еммануила (Матфей, 1:23; Исаия, 7:14), верующие Богу Истинному члены синедриона в ответ на Христово «Я» помолились бы Богу о защите от наваждений, даровании Различения и продолжали бы разговор с Христом без ритуальности и показухи раздирания одежд и “скоропалительного”, на первый взгляд, смертного приговора, вынесенного якобы в священном трепете перед Богом в порыве негодования свершившемся на их глазах “богохульством”. Сколь бы они ни были отягощены личными грехами и унаследованной от предков вместе с культурой ложью, истинно верующие непосредственно Надмирному Богу поступили бы не по ритуалу, а по совести, устремившись к Истинному.
Но их приговор не был скоропалителен. Он — выражение и нормальное следствие атеистического, магического мировоззрения. В нём слова “религия”, “вера”, “вероучение”, “вероустав” — полные синонимы в большинстве контекстов. А идея богов, понятия о богах и демонах вносятся в умы людей только вместе с вероучением на каждом уровне иерархии посвящений своеобразно.
Идея Единого Бога, Творца и Вседержителя — только одна из многих религиозных идей, вносимых в умы людей, как и все прочие идеи, вместе с вероучением при реализации второй части известного афоризма:
При этом о смысле первой части этого афоризма и о том, как Бог Истинный отреагирует на разного рода “придумки” о Нём, такие вероучителя не задумываются, поскольку вероучение для них неотличимо от религии и является для них только средством управления массовым поведением людей через программирование их психики вероучением, что по существу является манипулированием статистическими предопределенностями при распространении определенной информации в обществе. Себя же они рассматривают в качестве творцов и хозяев этого средства: социальных сценаристов, программистов социальной статистики, на фоне которой маскируется понятное всем директивно-адресное управление, также проистекающее из манипулирования статистикой при посредстве вероучения; последнее для многих скрыто, поскольку директивно-адресное управление всегда персонифициоровано и олицетворено главой структуры, а управление статистикой — неперсонифицировано, в том смысле, что в его осуществлении так или иначе, , участвуют все без исключения.
Культовый ритуал вероучения порождает соответствующий эгрегор. Эгрегор для магов-вероучителей — также их собственность — надличностное средство управления стечением обстоятельств и людьми в социальных процессах, неподконтрольное никому из толпы, а без их посредничества — таинственно недоступная для толпы “мистика”. Вступая во взаимодействие с людскими и нелюдскими эгрегорами, индивидуальными духами (жизнью на полевых и плазменных носителях информации), на своем жизненном опыте маг (экстрасенс) убеждается в своем отличии от человека из толпы, в своей способности по своему желанию оказывать воздействие на внутренний мир людей из толпы, на их здоровье, на течение внутрисоциальных и природных процессов; убеждается в открытой ему возможности такого рода. С течением исторического процесса складывается иерархия обучения, посвящений, управления, несущая в преемственности поколений культуру такого рода целевой ориентации.
С точки зрения такой функционально ориентированной и устойчивой при смене поколений, т.е. легитимной иерархии вероучителей-магов, запреты на магию, доходящие до предписания убийства колдунов (подобно Исход, 22:18: «ворожеи не оставляй в живых»), есть не защита общества и природы от всегда самодурственной отсебятины магов, а защита монополии легитимной иерархии магов-вероучителей на эгрегориальное и прочее магическое управление обществом и природой.
А идея о надмирном бытии Единого Бога — всего лишь одна из многих “религиозных” идей, на которой может быть построено вероучение, ритуал, эгрегор и вся прочая магия; а всевышний бог объективно для них — общевселенский эгрегор (космический разум и т.п.), но не Творец Вселенной со всеми пребывающими в ней индивидами и эгрегорами.
Хотя мировоззрению многих такой взгляд чужд, но тем не менее в обществе его придерживается множество людей, и еще большее множество следуют этому воззрению бессознательно бездумно. Если же в обществе появляется кто-то, в ответ чьей молитве Бог Истинный, надмирный, выражая Свое милосердие, изменяет устойчивую или медленно меняющуюся, но всем привычную статистику множества случаев, то окружающим видится множество “чудес”. При взгляде со стороны, скользящем по поверхности событий, эти “чудеса” вроде как сотворил человек лично, а не Всевышний Бог Свыше всемогуществом в ответ на молитву, тем более мысленную молитву человека, не ощутимую окружающим. Такая реакция на “чудо” хорошо показана у Луки в описании эпизода изгнания легиона бесов:
«Человек же, из которого вышли бесы, просил Его, чтобы быть с Ним. Но Иисус отпустил его, сказав: возвратись в дом твой и расскажи, что сотворил тебе Бог. Он пошел и проповедовал, что сотворил ему Иисус.»— Лука, 8:38, 39.
Иисус ясно же объяснил: «… сотворил тебе Бог», — но человек, что сотворил ему благо другой человек — Иисус, и проповедовал о том в народе. Из этой проповеди другие могли понять, что Иисус есть Бог, “ипостась” Бога (часть его), либо, что Иисус — маг, кудесник и т.п. — но в зависимости от сложившегося прежде того мировоззрения и миропонимания каждого.
Также и Деяния апостолов, гл. 14, повествует о том, как после исцеления калеки Богом по молитвам Варнавы и Павла, греки приняли их за своих привычных богов (Зевса и Ермия) и вознамерились принести им в жертвы, отчего были удержаны проповедью. Но это — реакция толпы. Деяния, гл. 8, повествуют о реакции мага-профессионала — Симона — на “чудеса”, сопутствовавшие проповеди апостолов: Симон предложил апостолам деньги в качестве оплаты того, что было воспринято им не как воистину дар Божий, а как обряд посвящения в систему , более мощную, чем та, которой он уже овладел: «Дайте мне власть сию, чтобы тот, на кого я возложу руки, получал Духа Святого.»
В контексте речи Симона слова «Дух Святой» обозначают желанный ему магический ключ, открывающий культуру магии, который находится в самовластном распоряжении апостолов. И потребовалось разъяснение Петра, чтобы Симон понял разницу между чародейством и истинным даром Божьим, хотя внешне видимые результаты того и другого вроде бы одни и те же.
До сих пор многим гораздо легче поверить в самовластие экстрасенсов и черно-белых и разноцветных магов, чем поверить Богу непосредственно; многим легче стоять в очереди к чародею и платить ему свои кровно заработанные, нежели свободно и без очереди, бесплатно по совести молитвенно обратиться к Богу непосредственно; а многие из тех, кому Бог отвечает Его всемогуществом, подчас даже прежде, чем они чего-то попросят, самонадеянно полагают, что это они сами творят, что пожелают.