– Да! Да! Пойду! – Нет, ну а что ей ещё оставалось делать? Спокойно смотреть, как человека давит длиннющая груженая фура? К тому же... К тому же, если честно, то героиню нашу чем-то привлёк этот бесшабашный, взрывной, отчаянный потомок Адама. Чем? Она так и не поняла этого до конца.
Тут надо сделать небольшое отступление, касающееся Анфисиных отношений с противоположным полом. Естественно, что внезапно появившийся в раздевалке клуба «Искры и молнии» Юрик Эразмов был не первым мужчиной в жизни нашей героини, но до знакомства с ним она ни с кем долго не встречалась, да и не влюблялась никогда. Её связи с мужчинами всегда носили больше рациональный характер и, если можно так выразиться, имели второе, потаённое дно – Анфиса бывала близка только с теми из них, кто мог бы ей в чём-то пригодиться, помочь, посодействовать, замолвить словечко.
Когда же необходимость в партнёре отпадала, из жизни Распекаевой исчезал и он сам – так, будто и не было его. Никогда Анфиса не страдала, не тосковала, не скучала по покинутому кавалеру. Да и некогда ей было – она пробиралась сквозь тернии бизнеса к его звёздам, торгуя по будням и скупая товар оптом по выходным на самом дешёвом рынке Москвы. Лишь после знакомства с Люсей Подлипкиной у нашей героини появилось больше времени и стало намного легче с закупкой товара.
Дело в том, что через неделю после буйного празднования Первомая в клубе «Искры и молнии» Анфиса заняла просторное помещение, где некогда продавались меха и дублёнки, а спустя ещё неделю приобрела старенький, но в хорошем состоянии «жигулёнок» шестой модели. И дело сразу пошло в гору: со среды по понедельник Люся стояла за прилавком, два первых дня недели были всецело посвящены закупке нижнего женского белья по смехотворным ценам. Теперь на рынок Анфису возил собственный водитель в лице благодарной и преданной Подлипкиной. Теперь героиня наша изыскивала дешёвые склады, где можно было бы ещё прикупить красивое недорогое бельё, придавала трусам и лифчикам товарный вид, упаковывая их в отдельные прозрачные пакетики, приклеивая к ним лейблы известных фирм – даже таких, которые никогда и не изготавливали нижнее женское бельё, а производили, например, одни только духи или с 1953 года шили исключительно джинсы. Однако над подобными мелочами никто из покупательниц не задумывался – узрев на бюстгальтере знаменитую торговую марку швейцарских часов, они, не колеблясь, выкладывали за него половинную стоимость самых качественных часов в мире – в действительности же они приобретали турецкий или китайский лифчик, сшитый в каком-нибудь грязном, антисанитарном подвале, кишмя кишащем крысами.
Но стоп, стоп, стоп! Эдак автора может занести в подполье, в Турцию, в Стамбул, отбросить в Константинополь, и окунётся он в жизнь Византийской империи, чего доброго пустится в описание длительной осады Царьграда турецкими войсками 1453 года. А это ой как далеко от Анфисы Распекаевой, её компаньонки Люси и Юрика Эразмова! Что там далеко! Честно говоря, вообще никакого к ним отношения не имеет, как впрочем, и к ныне почившей Варваре Михайловне Яблочкиной, которая оказала огромное влияние на племянницу, особенно по части отношения её к противоположному полу.
Действительно, оставим на время историю знакомства нашей героини с Юрием Эразмовым. Пора бы поговорить об Анфисиной тётушке и ответить на недоуменные вопросы некоторых читателей, которые, дойдя до сего места, никак не могут понять, откуда это у старухи Яблочкиной мог взяться такой огромный капитал? Уж не была ли она часом крёстной матерью какой-нибудь мафиозной группы, тайно и преступно действующей в своих интересах?
Нет! Ни в коем случае! Автор может поручиться за Варвару Михайловну, что никогда в жизни она не имела ничего общего с мафией. Откуда ж тогда у неё трёхкомнатная роскошная квартира с двумя туалетами в доме на набережной? Откуда шикарный двухэтажный особняк под Москвой с таким огромным садом, в каком и заблудиться немудрено? Откуда счёт в швейцарском банке с невероятным количеством нулей и три килограмма золота, включая бриллианты?
Как бы это парадоксально ни звучало, хоть покойная и не работала в своей жизни ни одного дня, наследство, которое она завещала племяннице, было нажито честным трудом. Хотя... Лучше сказать не трудом, а путём, потому что ту деятельность, или нет, то времяпрепровождение, которое Варварой Михайловной было выбрано самостоятельно, как только ей стукнуло восемнадцать лет, назвать сложно.
Приехав пятьдесят лет назад в Москву из города N, восемнадцатилетняя Варенька поселилась поначалу в съёмной квартирке своей старшей сестры, которая к тому времени уже окончила институт и работала в Московском зоопарке в качестве герпетолога. Стоило девушке оказаться в столице, как она сразу поняла, что внутри у неё есть нечто такое, чего нет ни в сестре, ни в тех девушках, с которыми она сталкивалась по жизни – что-то совершенно особенное, что притягивает и неудержимо манит к ней мужчин разных социальных и возрастных категорий. И ни в одной ангельской наружности тут было дело. Никто не спорит, Варвара обладала неповторимой внешностью, но ведь это ещё ни о чём не говорит – каждый человек наделён Природой личными, свойственными лишь ему обликом и характером, но Анфисина тётка, сама того не желая и ничего для этого не предпринимая, выделялась на любой вечеринке, в любом обществе, в толпе, в метро, в салоне автобуса. Ни один мужчина не мог пройти мимо, не обратив на неё внимания, и, если уж взгляд его останавливался на юной прелестнице, то забыть её образ бедолага не в силах был до конца своих дней. Несомненно, тут большую роль сыграли внешние данные Варвары Михайловны: изумительная, необычайно белая мраморная кожа, точёная фигура (не убавить не прибавить), рост... она была не слишком высока, чтоб её можно было назвать каланчой или дылдой, но и не слишком мала, чтобы был повод бросить ей вслед что-то вроде «коротышка», «пигалица» или «фитюлька». Золотистые волосы, зелёные глаза, ровный нос, великолепный, нежно очерченный овал лица, длинная лебединая шея... Но что толку в этих описаниях красоты! – подобные женщины встречаются не так уж редко. Тут другое – была в Вареньке какая-то особая сила. Иной раз писатели обозначают её природным магнетизмом, мистической сверхъестественной способностью привлекать к себе людей. Я же скажу проще – Варенька обладала редким для человека даром, который можно сравнить со свойством нашей планеты – она так же притягивала к себе мужчин, как Земля притягивает к себе всё, что можно притянуть. Варенька очень быстро это поняла и сразу решила не размениваться на мелочи, поставив себе невыполнимую для некоторых девушек её возраста задачу – никогда ни в кого не влюбляться и ни к кому не испытывать привязанности.
Варенька была очень умна и осмотрительна – она умудрилась уже через год получить однокомнатную квартиру в Москве благодаря тому, что весь год она просто-напросто сопровождала одного очень влиятельного чиновника на банкетах, в загородных поездках по выходным, провела с ним две недели на море. И не более того! Между ними так и не произошло той близости, о которой мечтал Варенькин покровитель (поджарый и довольно интересный её поклонник, имени которого автор не может раскрыть читателю по ряду причин, одной из которых является та, что человек этот был слишком известен в свое время) – девушка только год была украшением его жизни.
Заполучив квартиру, красавица тут же рассталась с господином... Хотя, пардон, в те годы господ в нашей стране не было – были одни только товарищи! Назовём его условно товарищ А. Бросив товарища А, Варенька буквально через неделю схлестнулась с товарищем Б, который занимал и пост повыше товарища А, и возможностей имел куда больше, чем его предшественник. Б страдал. Ему было мало платонических, чисто духовных отношений с юной девой – он молил о любви плотской, горячо шепча ей на ушко о своих желаниях и мечтах, и до того дошептался, что Анфисина тётка вообще пожалела, что связалась с ним, но пораскинув мозгами, заявила влюблённому в неё до одури обожателю, что она девственница, тонко при этом намекнув – мол, невинность свою просто так никому не отдам, и точка. Б в лоб, напрямую, спросил, что она хочет в обмен за свою непорочность (Б вообще отличался прямолинейностью, вечно он резал правду-матку, за что, собственно, и пострадал в дальнейшем – был уволен с занимаемой должности, смещён самым гнусным и отвратительным способом – его заместитель подстроил все так, что Б был уличён на месте преступления при получении взятки в собственном кабинете). Варенька, не долго думая, выпалила, что её сбережённая девственность вполне может стоить роскошной трёхкомнатной квартиры в доме на набережной. Через полгода юная дева получила желаемое, перестала быть девой и вскоре рассталась с товарищем Б в надежде подцепить на крючок рыбу покрупнее. И, надо заметить, ей это удалось. Вообще до сорока лет она только и делала, что занималась этаким несколько необычным видом спорта – ловлей крупной рыбы. За эти годы она сумела обольстить до безумия гражданина В, очаровать министра путей сообщения – товарища Г, влюбить в себя до самозабвения посла одной дружеской страны – господина Д... И алфавита не хватит, чтобы перечислить всех воздыхателей Яблочкиной, впрочем, речь в нашем романе идёт не о Варваре Михайловне и не о её многочисленных и влиятельных поклонниках, больше читателя интересует вопрос о завещании с условием, которое Анфиса должна была выполнить во что бы то ни стало, дабы заполучить немалое наследство, которое Варвара и сколотила благодаря своей магической силе притяжения, уму и красоте.
Тут читатели, а скорее всего читательницы, могут, конечно, усомниться и воскликнуть с подозрением и недоумением в голосе:
– Да кто ж поверит, что посредством мужской части населения можно скопить такой огромный капитал?! И счёт в швейцарском банке с невероятным количеством нулей, и двухэтажный особняк в Подмосковье с садом, в котором, по словам автора, заблудиться можно! И три килограмма золота с бриллиантами! Всё это надумано! Притянуто за уши! Не может такого быть! Это мужики с нас, с бедных женщин, сорвать хоть что-нибудь норовят, а вы нам о каких-то трёхкомнатных квартирах с двумя туалетами талдычите!
Тут не только я соглашусь с многоуважаемыми читательницами, но и Варвара Михайловна, если б была жива, тоже бы подписалась подо всеми этими словами обеими руками. Только нужно учесть, что все вышеописанные поклонники дарили свои чувства и щедрые подарки красавице Яблочкиной в шестидесятые годы прошлого столетия, а тогда, как говаривала Анфисина тётушка, мужчины умели ценить женскую красоту, не были столь корыстными, инфантильными, жадными и эгоистичными, как в веке нынешнем.
– Лучше вообще с мужиками не связывайся! – учила племянницу Варвара Михайловна ещё до своего падения со стремянки. – От них теперь одни проблемы. И помочь не помогут бедной одинокой девушке, а только дрянью какой-нибудь заразят! Ох, Фиска, ты не представляешь, сколько новых венерических болезней появилось со времени моей юности! И откуда они только берутся! Аж подумать страшно! Потом эти нежелательные беременности – тоже ничего хорошего...
– А как же любовь? – спрашивала Анфиса.
– Какая любовь! В своём ли ты уме, душечка?! Запомни: любовь хуже геморроя! Одни нервы, пустые ожидания, унижение и потерянное время! Сама я не любила, но знаю об этом губительном чувстве всё – во-первых, приятельницы делились со мной своим горем, а потом все мои поклонники этой заразой переболели, отчего только материально пострадали. Вот тебе и любовь!
– Но ведь замуж-то выходить надо! – не отступалась наша героиня.
– У тебя квартира есть?
– Есть.
– Деньги есть?
– Ну, да. Хватает.
– Работа твоя нравится? – спросила тётка, и Анфиса задумалась тогда – представила, что бы она делала, не будь у неё лотка с лифчиками и трусами, ужаснулась, потому что без торговли нижним бельём жизнь её стала бы пустой, никчёмной и неинтересной, и ответила:
– Работу я свою люблю.
– Так зачем тебе замуж? Что-то я никак этого не пойму! – недоумённо воскликнула тётка. Судя по всему, поняла она это только тогда, когда сломала шейку бедра и пообщалась с верующей фанатичкой из церкви «Благостного милосердия и щемящей сострадательности» Натальей Егоровной Уткиной, иначе не стала бы приписывать к завещанию нелепое и абсурдное условие на оборотной его стороне. Это же надо потребовать от племянницы найти мужа в захолустном городе N и ухитриться женить его на себе за три месяца! – С мужиками в наше время можно связаться лишь в двух случаях – если у тебя головы на плечах нет или если тебе от данной особи что-то нужно, при этом зная наверняка, что он сможет помочь.
Однажды Распекаева имела глупость привести к Варваре Михайловне Юрика Эразмова. Тётушка встретила его хорошо, коньяка предложила, вдоволь насмеялась с ним и даже, вспомнив старое, принялась кокетничать, но потом, когда племянница посетила её одна, раздражённо крикнула, не дав Анфисе с дороги отдышаться:
– Не нужен тебе этот Юрик! Он пустой человек! Фантик, воздухом надутый! Фантик! – «фантиками» тётка называла тех мужчин, которые ничего не могли дать женщине, а рождены на свет только для того, чтобы трепать нервы прекрасной половине человечества. – И поверь уж ты моему опыту! Твой Эразмов – игрок! Больной человек! Неровен час, он тебя разорит! – Анфиса не говорила ни слова – она знала, что в данный момент лучше всего помалкивать. – Скажи честно, – вкрадчиво спросила Варвара Михайловна, – он у тебя уже просил денег?
– Пойду чай заварю, – Анфиса попыталась сменить тему и хотела было встать, потому что сей разговор ей был малоприятен – Эразмов уже не раз просил у неё денег, а точнее, он постоянно их у неё требовал, но тут надо отдать должное нашей героине – она за четыре года близких отношений с азартным до болезненности Юриком не дала ему ни копейки. Как бы он ни умолял её, как не заверял, что отыграется и отдаст, как бы не шантажировал сброситься на спор с девятиэтажного дома, какие бы золотые горы он не обещал, Распекаева отвечала всегда одно и то же: «У меня в кошельке сто рублей, все остальные деньги вложены в дело». Героиня наша в этом отношении была всё равно что кремень. К тому же если Юрик выигрывал и у него заводились деньги, он запросто с ними расставался, может оттого, что они так легко к нему приходили. Если Эразмов не играл, то все финансы, которые у него имелись, он, не задумываясь, спускал на даму сердца, преподнося ей довольно необычные сюрпризы.
Как-то гуляя с Анфисой по ночной Москве, он, ещё издалека увидев лошадь, воскликнул:
– Фиска! Королева! Давай я тебе лошадь куплю! Вот ща сторгуюсь с её хозяйкой, и у тебя лошадь будет! А?
– К чему мне кобыла? Где я её держать стану? – Распекаева потому так серьёзно отнеслась к порыву Юрика, что знала – он действительно способен на безрассудные поступки, и купить лошадь для него ничего не стоит – благо деньги у него в ту ночь были.
– Как это, к чему тебе кобыла?! – искренне поразился он. – Вот представь, – с жаром заговорил он, – сломается твоя задрипанная колымага, на чём ты за своими лифчиками поедешь? А тут лошадь. Оседлала и поскакала! И бензина не надо – с лета травки насушишь, и корми её всю зиму! Какая экономия! Ты ведь, Фиска, жлобка! Ужасная скупердяйка, я отродясь таких не видел! Ну, давай я тебе лошадь куплю!
– Не нужна мне никакая лошадь! Где мне её держать?
– Утром она будет на улице пастись, а ночью на рынок, в свой магазин станешь ее загонять. А что, удобно! Ща с девицей о цене сговоримся, и лошадь твоя! – Юрик загорелся своей идеей, находя, что она очень удачная, и он всё здорово придумал – лучше некуда.
– А я говорю, не нужна мне никакая лошадь! – упрямо, сквозь зубы процедила Анфиса. – Она за ночь все лифчики у меня в магазине сожрёт!
– Ничего не сожрёт! Лошадь – не свинья! – настаивал Эразмов и действительно кинулся к девушке, что вела кобылу за поводья, торговаться. – Продай, чего тебе стоит?! Я ведь хорошие деньги предлагаю! – девица сначала уставилась на него удивлённо, потом принялась уверять, что кобыла не её, она является коллективной собственностью, но Юрик уже так разошёлся, что остановиться он никак не мог. – Девушка, девушка, спорим, вот если ты мне ща не продашь эту клячу, я до гола разденусь и буду до утра за тобой без порток ходить! – и, к счастью, пока Эразмов стягивал с себя брюки, девица стремительно взобралась на лошадь и поскакала прочь во весь опор. – Ах ты стерва, загалопировала! – Разочарованно проговорил он.
– Вот и чудненько! – облегчённо сказала Анфиса.
– Что, чудненько, что чудненько?! – выкатив глаза-вишни, орал он, стоя на Тверской улице с упавшими на асфальт брюками. – Что мы без лошади остались, чудненько?! А куда я столько тугриков дену? На что их тратить прикажешь? Накупить на все трусов для твоего магазина?! – возмущению Эразмова не было предела – он в тот момент был совершенно подавлен, не зная, как с умом потратить крупный выигрыш. Кончилось тем, что он пригласил любимую в Сочи на один вечер, чтобы поужинать, глядя на море; по приезде купил ей за баснословную цену борзого щенка в клубе, остальные деньги просадил в рулетку. Щенка, конечно, Распекаева отдала ему обратно, объяснив это тем, что тот изгадил ей всю квартиру, что из-за него пришла в негодность половина товара, который хранился дома, и ни ей, ни Люсе некогда воспитывать Шнырика (Эразмов уже успел дать щенку имя).
Эх! Куда нас снова занесло! Но вернёмся к тому самому событию, от которого мы несколько отвлеклись – а именно к знакомству Анфисы с Юрием четыре года назад в раздевалке ночного клуба «Искры и молнии», где, словно жонглер, продавщица из отдела «Всё по десять рублей» подбрасывала в воздух стулья.
Итак, Анфиса согласилась совершить небольшую прогулку ранним утром с ненормальным, но симпатичным незнакомцем, которого едва не придавила длиннющая груженая фура. Они бродили вдоль Москвы-реки, героиня наша о себе старалась ничего не рассказывать, а всё больше слушала нового знакомого с редкой фамилией Эразмов, который взахлёб излагал ей одну фантастическую историю за другой, ещё более невероятной. «Врёт», – думала она, когда Юрик повествовал ей о том, как будучи в Индии, вступил в схватку с тигром и победил хищника, не применив к нему никакой силы:
– Только сцапал его за передние лапы, как кошку, и смотрю ему в глаза! Минуты три смотрели, не отрываясь – я на него, он на меня. И что ты думаешь? Я его пересмотрел! Не выдержал он моего взгляда и убежал! Только хвостом вильнул и был таков! Ты что, мне не веришь? Ты не веришь, что я ездил в Индию и победил тигра?