Алекс медленно пошел к двери, Швед поволок Батьку за ним, по-прежнему удерживая острое стекло у горла пленника.
В коридоре прохаживался боец, поочередно заглядывал в каждое помещение, с табличками над дверью и без. Увидев, в каком положении находится Батька, он растерялся, и Алекс, подскочив к нему, врезал коленом в живот. Кочевник охнул, согнулся. Алекс сорвал с его плеча автомат, а самого втолкнул в пустое помещение и запер, просунув меж дверных ручек ржавую арматурину.
В производственном цехе никого не было, зато, когда Алекс со Шведом вступили в следующий зал, на них тут же было направлено десятка два стволов. И воцарилась тишина.
– Никогда не хотел быть в центре внимания, – пробормотал Алекс, – но популярность пришла ко мне сама…
Швед буркнул что-то неразборчивое и поволок Батьку через зал к баррикаде у входа.
– Бойцы! – неожиданно крикнул пленник. – Слушать меня!
Он уперся, не обращая внимания на острое лезвие, прижатое к горлу. Пришлось и Шведу сдержать шаг.
– Бойцы! – продолжил Батька. – Стреляйте в этих двоих! Меня не жалеть!
Кочевники зашевелились, но стрелять никто не решился.
– Ты чего? Правда такой смелый? – пробормотал Швед. Потом тоже повысил голос: – Эй, люди, я этого не хотел. Я ваших провел через опасные места, мы с вашими против армейцев вместе дрались! Миронов, Ржавый, скажите им!
Алекс окинул взглядом зал, выискивая прежних спутников. Миронова не было видно, а Ржавый поспешно опустил глаза. Но сомневаться не приходилось – они уже успели рассказать о подвигах Шведа. Может, в этом и была причина нерешительности подчиненных Батьки. Хотя скорее парни до того боялись командира, что не могли направить ствол в его сторону. Пусть даже по его собственному приказу.
Швед толкнул Батьку, и они снова зашагали, держась тесной группой, среди направленных в их сторону стволов. У баррикады Батька еще раз уперся и заорал:
– Огонь! Ну! Я приказываю!
И тут началась стрельба! Но вовсе не та, на которую рассчитывал Батька. Ударил пулемет, и пули калибра 7,62 мм заколотили в стены. Зал сразу наполнился грохотом и гулом, кочевники попадали за укрытия, силясь сообразить, кто и по кому ведет огонь. Алексу тоже очень захотелось повалиться на пол, забиться в какую-нибудь щель, но Швед бросился к баррикаде, волоча за собой упирающегося Батьку, и Алекс метнулся за ними. На бегу он разглядел за грудой металлического лома… Яну. Знакомый ПКТ на самодельных сошках трясся в ее руках, и Яна тряслась вместе с ним так, что, казалось, вот-вот рассыплется на куски. Но пулемет грохотал и грохотал, ствол был задран вверх, и пули разлетались все выше, долбили стены, потолок…
Беглецы с пленником взобрались на баррикаду, сбежали вниз. Там Швед резко развернул Батьку, врезал ему коленом в пах, потом кулаком в челюсть. Стрельба стихла. Командир Черного Рынка свалился, как мешок, а на гребень баррикады выскочила Яна… спрыгнула. Алекс поймал ее руку и помог устоять. Швед заорал:
– Ходу! Пока они не опомнились!
Они побежали. До ворот с заглохшей «таратайкой» было метров пятьдесят открытого пространства. Половину удалось преодолеть спокойно, потом армейцы с крыши заметили беглецов и открыли огонь. Они не понимали, кто и зачем бежит, и сперва раздалось несколько разрозненных выстрелов. Зато потом ударило не меньше десятка стволов. Алекс подумал на бегу: «Вот оно, человеческое сознание! Если рядом стреляют, то так и тянет присоединиться. Особенно если ствол под рукой!» На гребень баррикады в цеховых воротах высыпали кочевники. До ограды оставалось метров пятнадцать, не больше, когда они тоже начали стрелять. Алекс мчался изо всех сил, рядом на бегу визжала Яна, но пули вокруг не свистели, и это было удивительно. Оглянувшись, Алекс разглядел, что Швед обернулся к зданию и пятится, широко раскинув руки. Вокруг него в воздухе вспыхивают белые росчерки, тускнеют и постепенно гаснут, но рядом высверкивают новые и новые.
Из-за броневика показались удивленные рожи чернорыночников.
– Чего уставился! – заорал Алекс, подбегая. – Бей возрожденцев! Огонь по крыше!
Получив наконец точное указание, бойцы с облегчением задрали стволы и стали поливать свинцом армейцев. Алекс с Яной вскочили в узкий просвет между бронированным боком «таратайки» и косяком ворот. Шведу оставалось пройти еще с десяток шагов, когда пространство вокруг него ярко вспыхнуло, рассыпались быстро тускнеющие отсветы, Швед повернулся и бросился бегом. Позади него пули выбили фонтанчики сухого слежавшегося грунта так густо, что, казалось, земля в этом месте вскипела. Швед длинными прыжками домчался к воротам, тут кочевник, стоявший за «таратайкой», сообразил, что его соратники стреляют по беглецам, и неуверенно повернул ствол. Швед врезался в него, отшвырнул и побежал, уже с чужим «калашом» в руках, следом за Алексом с Яной. Они промчались вдоль цеховой ограды, потом начались густые заросли, скрывающие овраг. Яна бросилась к кустарнику, нырнула в него, остальные – за ней. Стрельба пошла на убыль, но не смолкала. «Даже странно, – подумал Алекс, – нас не видно. По кому же они палят? Словно не могут остановиться…»
Овраг был неглубокий, так что бежали, пригибаясь, к тому же справа и слева из земли торчали крепкие упругие корни. Яна споткнулась и зашипела, ударившись коленом. Швед налетел на корневище и выругался… перешел на шаг. Поднял руку и поглядел на неопрятный серый ком, зажатый в кулаке.
Алекс тоже сдержал шаг и оглянулся:
– Швед, ты что сделал? Почему они в тебя не могли попасть? Что у тебя в руке?
– Уже ничего, – с сожалением пробормотал Швед.
Выбросил смятый ком и вытер руку о куртку.
– А был «оникс», – вставила Яна, потирая ушибленное колено. – Он подобрал в подземелье, там, где один из ваших в «спираль» влетел. Ох и смешно вы тогда убегали!
– Значит, за нами шла? – кивнул Алекс.
– Ага…
– Ну ты даешь! Как же ты одна там проскочила?
– Так и проскочила. Вы дорогу расчистили, а я за вами следом. И потом, гляди, что у меня есть! Видал такое?
Яна показала флягу, так затейливо оплетенную корнями, что они складывались в густой узор, под которым едва виднелся алюминий стенок. Красивая вещица.
– Знаешь, что это? Нет? Я у крайних сперла.
– Крайние – это которые из поселения Край? – уточнил Алекс. – Ты и там бывала?
– Нет, сами мне принесли. Отряд из Края зачем-то в эти места заявился. Ну я, конечно, решила проверить, что они с собой таскают. Когда еще будет случай? Вот… Ну и прихватила, уж очень хитро украшена фляга была, мне интересно стало. Там какая-то гадость налита, – Яна тряхнула свой трофей, внутри булькнуло, – пьешь ее, а после можно в Лес идти. Не то чтобы совсем безопасно, но все-таки можно.
– Кто ты, пигалица? – Швед только теперь оглядел спутницу как следует. – Мелкота, а ловкая. И нас, прямо скажем, выручила. Так кто же ты?
Алекс прикинул: вроде сейчас самый подходящий момент, чтобы объяснить Шведу, что это та самая воровка, которая вчера влезла в его неприступный дом.
– Вообще-то она твоя дочь, Швед, – начал он издалека, – во всяком случае, вчера была дочкой. Наконец-то состоялось воссоединение счастливой семьи. Очень трогательно, между прочим.
Швед остановился и полез пятерней в бороду – призадумался, значит. Потом до него дошло, о чем говорит Алекс, и он кивнул:
– Ага, та самая, значит.
– Ты ведь не в обиде? – уточнил Алекс. – Она же ничего не взяла…
– Бедно живешь, папа, – подхватила Яна, – взять-то было нечего. Но я это… сожалею! Обещаю больше так не делать! Вот!
– Эх, ребятки… – протянул Швед. – И надо бы мне сердиться… Дочь… а почему бы и нет? Гляди – вылитый я.
Алекс ухмыльнулся. Более несхожую пару трудно себе вообразить. Яна – тонкая, гибкая, черноволосая и черноглазая, а Швед – коренастый плотный блондин. Возраст, правда, подходящий – он Яне в отцы, пожалуй, годится.
– Фамильное сходство – вещь сложная, – изрек Алекс. – Но мы зря здесь остановились. Идем!
– Так вот, пигалица, – продолжил Швед на ходу, – с памятью у меня чего-то. Алекс уже знает, так я тебе говорю. Не помню, была ли у меня семья. Может, и дочку когда-то в самом деле имел. Но тут…
Он постучал себя по голове.
– Тут пустота и темнота. Очень меня это напрягает, понимаешь… как тебя?
– Яна.
– Вот, Яна. Мне бы вспомнить, кто я, что с моей семьей, если она была. Даже не знаю, как искать, ведь никаких концов. А тут вы говорите: дочка… Нет, не буду я сердиться, только больше так не шутите. Про дочку – не надо.
– «Вектор», – напомнил Алекс, – в твоем прошлом было что-то, связанное с «Вектором».
– Да, «Вектор». То самое, что и армейцы, и Черный Рынок здесь искали. Теперь нам к Химзаводу не подступиться. И никак не вызнать, что же там такое было, связанное с этим самым «Вектором». Там сейчас на крыше армейцы, внизу Черный Рынок…
– А из-под земли Лес лезет, – подхватила Яна. – Только это еще не все! Армия Возрождения не только этот отряд отправила, есть и другие. Может, они тоже «Вектор» ищут?
– А из-под земли Лес лезет, – подхватила Яна. – Только это еще не все! Армия Возрождения не только этот отряд отправила, есть и другие. Может, они тоже «Вектор» ищут?
– Тебе-то откуда знать?
Яна задохнулась от возмущения:
– Ха, стала бы я говорить, если бы не знала? Ну-ка, стой! Вот я… я сейчас… – она скинула рюкзачок, порылась в нем и торжественно извлекла пачку документов, – гляди! Я у капитана возрожденцев прихватила, пока вы прохлаждались! Смотри! Видишь, красные крестики? Один на Химзаводе. Разверни, внутри план, видишь? Видишь или нет? План Химзавода. На нем тоже крест.
– Где? – Швед зашуршал листами, разворачивая карты. – Да, на плане Химзавода помечен цех № 17. Пожалуй, ты права, пигалица. А здесь еще какие-то отметки стоят… Движение других отрядов? Интересно, куда Армия Возрождения еще зондеркоманды отправила? Может, и на сам «Вектор», куда с Химзавода реактивы поставляли? Эх, разобраться бы, где он, этот «Вектор»… Там и память моя найдется, я уверен. Знать бы, куда – я бы бегом побежал!
Яна тоже сунула нос в карту. Минуту разглядывала и разочарованно протянула:
– Да они же все стерли…
– Конечно, стерли, – буркнул Швед. – И не поймешь теперь, где еще стояли крестики… Вроде здесь недавно подтирали, а?
– Или давно, – возразил Алекс. – Картой не раз пользовались, это же очевидно!
– Капитан говорил, что были другие отряды, я слышала! – вспомнила Яна. – Только куда они направляются, он, конечно, не стал разбалтывать.
– В книгах о пиратах любая интересная история начинается с карты, помеченной красным крестом, – заметил Алекс. – Если были другие отряды Армии Возрождения, то и Черный Рынок, когда их выследит, тоже будет туда стремиться. Интересный поворот!
Он помолчал и добавил:
– Швед, а ведь на нас теперь и Черный Рынок, и Армия Возрождения ополчатся. Батька тебя не простит.
– Еще бы. – Швед потеребил бороду и оглянулся.
Со стороны Химзавода все еще доносилась перестрелка. Ускорив шаг, отшельник продолжил:
– Не должен простить, тут я уверен. Я его неплохо приложил, запомнит на всю жизнь. Ему до сих пор нечасто так перепадало, точно вам говорю. Иначе не был бы таким уверенным. Битый – он всегда скромнее держится, чем небитый. Ты к чему клонишь, Алекс?
– К тому, что возьми меня с собой. Не хочу один от всех бегать и прятаться. И потом, мне тоже интересно, что это за «Вектор». Там, наверное, много книг.
– Эй, Алекс, Швед, – напомнила о себе Яна, – я тоже с вами. Вы же без меня пропадете. Кто еще вас выручит, когда вы снова в беду угодите?
Алекса это предложение обрадовало, но Швед забеспокоился:
– А тебе-то что с нами, Яна? Это опасно будет.
– А без вас не опасно? Целый отряд Черного Рынка меня видел. Думаешь, они не обиделись за то, что я их рылами в пол всех ткнуться заставила? Они меня хорошо запомнили, точно! И потом… – Яна, похоже, смутилась. Первый раз смутилась, отметил про себя Алекс. – Надоело мне одной быть. Хочется с кем-то вместе, а вы вроде люди нормальные. И вот ты, Алекс…
Она исподлобья глянула – не смеется ли собеседник. Потом набрала воздуха в легкие и затараторила:
– Знаешь, когда я в паутину влезла… ну, в подвале у Выселок… и тут ты появился. И просто помог, ничего не спрашивая. Со мной такого не бывало. Все чего-то хотят за свою помощь. Это в лучшем случае. Обычно и за плату не помогут, все обидеть норовят. Ну, меня не очень-то обидишь. А, неважно! Я о другом: ты просто взял и помог, как будто мы сто лет друг друга знаем и всегда выручаем, если что. Как будто так и надо. Как будто всегда так было. Непривычно мне.
Она говорила все быстрее и быстрее, как будто спешила выплеснуть то, что копилось в душе годами.
– Никогда раньше такого со мной не было. Мы просто стояли у окна и разговаривали! Просто разговаривали! Мне же до сих пор ни с кем не случалось просто поговорить! Просто! Без всяких дел! Просто поговорить! Я всегда одна, всегда прячусь, меня не видит никто! Я боялась, чтобы увидели! Были, знаете, такие случаи… Не могу больше прятаться, надоело! С вами хочу!
Яна выговорилась и, опустив голову, исподлобья глядела то на Алекса, то на Шведа – не будут ли смеяться над ее порывом откровенности?
Швед привычно теребил бороду, а Алекс сказал:
– Я не против. Идем вместе.
Наконец Швед тоже высказался:
– Я бы запретил, но… ты ведь все равно за нами потащишься, верно?
Он снова глянул через плечо. Алекс тоже чувствовал тревогу, ведь в самом деле, Батька ни за что им не простит того, что случилось на Химзаводе.
– Обязательно потащусь, – согласилась Яна. – Это же я карту добыла, а на карте отмечено что-то такое, что и Черному Рынку, и Армии Возрождения нужно. И я тоже это хочу. Точно, в этом «Векторе» есть добыча, раз он всем нужен!
– Ну что ж… Добро пожаловать в нашу компанию… дочка.
И улыбнулся в бороду.
– Смотри внимательно, Яна, – заявил Алекс. – Улыбка Шведа – это очень редкостная штука! И если это только начало, боюсь даже загадывать, что нас ждет впереди!
Часть вторая Живые деревья
Глава 4 Выдох Имира
Овраг оказался длинным и извилистым. Беглецы добрались до дальнего от семнадцатого цеха конца и затаились, прислушиваясь. Вроде бы никто их не преследовал, а стрельба позади так и не стихла. Одиночные выстрелы перемежались короткими очередями, иногда пауза затягивалась, но потом перестрелка вспыхивала снова.
– Патроны, что ли, у них лишние, – проворчал Швед. – А вот у меня пусто. Вояки все выгребли.
– И ножи, – вспомнил Алекс. – Зачем тебе столько ножей?
– Ножи такая штука, что их всегда мало… Рано или поздно приходит момент, когда ты жалеешь, что под рукой нет приличного клинка, и приходится хватать осколок стекла. А этот момент придет, точно тебе говорю. Автомат свой проверь.
Швед снова стал прежним – обстоятельным, рассудительным. Алекс осмотрел автомат, взятый у кочевника.
– Полный магазин.
Яна сперва молча слушала, потом ей надоело, и она выбралась наверх – сунулась в кусты, скрывавшие край оврага.
– Стой, куда! – шикнул Швед и, ухватив девушку за куртку, потянул обратно. – Жди. Жди, пока что-то начнется. Ты же слышишь, как они перестреливаются? Ждут чего-то.
Последняя реплика Шведа утонула в грохоте разрывов. Гранаты рвались одна за другой, потом дружно ударили несколько десятков стволов.
– Вот теперь пора! – Швед повысил голос, чтобы перекричать стрельбу. – Армейцы на прорыв пошли!
Беглецы дружно двинулись сквозь заросли. Метрах в пятидесяти от кустов расположились кочевники с повозками и байками – те, кто не принимал участия в штурме. Они прислушивались к звукам стрельбы, потом старший отдал приказ, несколько человек побежали к цеху, другие остались с лошадьми. Животных беспокоила стрельба, их приходилось успокаивать, поэтому оставшиеся кочевники по сторонам не глядели.
– Ходу отсюда! – бросил Алексу Швед.
Яна уже бежала, и мужчины бросились следом. Они мчались не останавливаясь, следом за Яной влетели в березовую рощицу. И только когда их скрыла узорчатая тень молодых деревьев, остановились.
– Куда теперь? – переводя дух, спросил Алекс. – Надо бы убираться отсюда поскорее. Где на карте капитана ближайшая отметка?
– Погоди с картой, – в своей рассудительной манере заговорил Швед. – Сперва ко мне завернем, запасемся в дорогу. Патроны там, то-се, что в дороге необходимо. Пока Батька на Химзаводе занят, у нас время есть в запасе. Так я мыслю.
Алекс кивнул. Он привык путешествовать налегке, но Швед прав: по крайней мере, патронами запастись необходимо. И книги… Эх, он же хранит у отшельника найденные во время странствий книги! До сих пор казалось, что дом Шведа – самое надежное место, а теперь? Теперь туда наведается Черный Рынок. Кочевникам книги ни к чему, тем более такие заумные, которые стащил в Шведов подвал Алекс. Но ведь порвут и раскидают, это как пить дать. Эх, пропала библиотека…
Яна словно угадала, о чем думает Алекс, и заявила:
– Швед, а ведь Батька точно пошлет к тебе своих людей. Не сразу, конечно, а когда с армейцами покончит. Нам спешить надо.
– Поспешим, – кивнул Швед. – Приготовь свою красивую флягу.
– Это зачем еще?
– Язык Леса впереди, забыла? Если хотим кочевников опередить, то придется напрямик шагать.
– Э, дядя, я не хочу в Лес… и у меня мало совсем осталось, во фляге в этой.
Швед уставился на Яну. Она не выдержала этого долгого взгляда и махнула рукой:
– А, ладно! Так и быть, вот она, фляга.
Алекс подмигнул:
– Что, жалко делиться? А в компании всегда так. Ох, пожалеешь, что с нами связалась…
– Ничего мне не жалко, – надулась Яна. – Просто… а какая, по-твоему, в этом «Векторе» добыча должна быть? Ого-го какая?
– Да ты расчетливая, – буркнул Швед, обгоняя молодых спутников. – Уже прикинула, как расход вернуть. Не беспокойся, если будет что-то ценное, то лично мне не много нужно – только моя память. Остальное вам с Алексом.