— А-а-а! Чумаков!!! Помню, помню….
И все. Наш «Генерал» пробубнил что-то в ответ, зачитал (так положено!!) «адрес», в специальной папке к случаю, из тисненой кожи, лично пожал руку, облобызал Министра и мы, пятясь задом, ретировались из Кабинета, освобождая место для следующих по списку… Меня тогда резануло — «Помню!!». Что значит «помню», это же Сам Чумаков, Генерал наш, личность, влиятельнейший внешторговец, а ему — снисходительное «а-а-а, помню…». Хоть бы пару слов признательности за заботу, за труд наш самоотверженный на благо… и пр. Юбилей оставил небольшую занозу в моей оценке значения Ю.Н.Чумакова в поднебесной иерархии, однако, уважения к нему я не потерял до сих пор. Он умер недавно, не пережив смертельной болезни, настигшей его в преклонном, правда уже, возрасте.
В 1985 г. на очередном праздновании Дня Победы, в мае, в «разноэкспортовской» столовке, куда были приглашены избранные руководители и я, молодой Секретарь, Юрий Николаевич произнес стандартный, в общем-то, тост за ветеранов, за вечную память и все такое, и в конце добавил к вящему удовлетворению размякшего коллектива:
— Мы праздновали этот день всегда, это святой для нас день, и я обещаю вам, что традиция эта будет продолжена. И сегодня и в следующем году, мы так же поднимем бокалы за святую Победу!! (Ныне и присно и во веки веков).
В общем, посыл был таков, что пили мы за Победу, пьем сейчас и будем пить. Генеральному верили. Он-то знает, что говорит. Оказалось, не знал…
Когда пишешь воспоминания, вообще-то трудно удержаться от морализаторства, собственных оценок прошедшего, от попыток анализа своего опыта. Это неизбежное зло любых вопоминаний, являющихся не просто перечислением событий, фактов, но и изложением собственных, субъективных — оценок, взглядов на события того времени. Правило 50–50 действует безотказно, половине читателей моя точка зрения все одно будет глубоко неприятна, и будет казаться неверной. Но я хочу зафиксировать то время именно со своей субъективной колокольни, своеобразный словесный «даггеротип» 80-х, память оставила именно эти ощущения, эти картинки, пусть они таковыми и останутся.
А память оставила момент, когда в народе стали иметь хождение «слепые» копии перепечатанной секретной «лекции» того самого Академика Углова (который по стечению обстоятельств, тоже вот недавно в 2008 году и умер!!), в которой со всей научной убедительностью доказывалась пагубность пьянства, социальный и экономический вред от «алкоголизации» страны, и прочие, не подлежащие, в общем-то, сомнению вещи. Любой трезво — мыслящий человек это знал и без «секретных лекций».
Параллельно, по телевизору в новостных передачах по экрану стали ходить «демонстрации трудящихся», в основном, женщин, с плакатами типа «Папа не пей» и «Зеленому змию — красный свет». Креативность убогая, конечно, но при достаточной повторяемости, как говорится, «камень — то точит». Формирование «общественного мнения», по известному со времен процессов 30-ых годов, сценарию: понятная народу, простая и несомненно верная идея(«Пить-плохо»), массовки, митинги, шествия с требованием строго наказать и разобраться, и наконец — санкции. Кампания 1985 года началась по этому плану, незадолго до Дня Победы, который народу в последний раз дали отпраздновать по полной программе, с возлияниями и гуляниями, и плавно переросла в дикую, бессмысленную квази — анти-алкогольную кампанейщину, по сути призванную лишь ублажить высшее начальство, ибо оно, начальство, начиталось лекций Академика Углова и свято верит, что так вот кавалерийским наскоком можно извечную эту российскую беду изжить.
Да простит меня читатель за повтор и некое занудство(но куда ж без морализаторства…)
Беда-то эта — есть лишь производное от вековой беспросветности и бесправия народных масс, от каннибальского политического строя, от унизительного экономического бессилия, отыгрывающейся на своих гражданах страны, что в годы царского режима, что при «развитом социализме». Хорошим историческим аргументом против того, что проблему пьянства можно решить и с наскоку, является коллапс самой социалистической системы тогдашнего образца и развал Советского Союза. Как оказалось, проблема-то, все-таки, была глубинной, а бутылка была лишь связующим звеном потерявшего ориентацию и смысл существования народа с абсурдом происходящего. Жить в паноптикуме не у всех получалось на трезвую — то голову.
А Кампания была откровенно глупой, откровенно бесчеловечной(ибо не о человеке пеклась Партия и Егор Кузьмич Лигачев в первую очередь, а о поддержании штанов социалистического строя и собственной шкуре в этом комфортном для него строе. Мнение автора, которое может не совпадать с мнением редакции?), и безальтернативно проигрышной в исторической перспективе. Но зная чуть-чуть, как происходит принятие политических решений в любой корпорации(а КПСС и Политбюро, это именно и было корпорацией), я готов согласиться с тем, что, наверное, далеко не все члены Политбюро, и уж Михаил Сергеевич Горбачев — то точно, были на тот момент столь наивны и глупы, чтобы полагать, что подобная кампания имеет хоть малейшие шансы на успех.
Им приходилось идти на компромиссы, балансировать, выживать, сдавая, как им казалось, небольшие рубежи здравого смысла, но сохраняя главное — власть в той политической системе, которая их вынесла на верхушку управления гигантской страной. Не один, конечно, этот фактор, а несколько более серьезных, сыграли свою роль и СССР развалился. Мне не жалко. Мне жалко десятки и сотни тысяч, миллионы людей пострадавших в результате «крупнейшей геополитической катастрофы ХХ века» (В.В. Путин. ПСС. Том…стр…).
Я еще раз чуть не «попал» в ту очистительную пору под каток «анти-алкогольной» кампании, в сентябре 1986 года прямо перед отъездом…Глупо получилось: по исторической внешторговской традиции, отъезжающий за границу специалист обязан был дать «отходную». Не важно где, дома, в ресторане, но традиция соблюдалась неукоснительно, следовало пригласить коллег, начальство, тех людей, от кого зависело решение о командировании, если они соглашались снизойти до коллектива, в общем, своеобразная благодарность за поддержку, за сотрудничество в этой жизни, и надеждой на дальнейшую помощь по возвращении из командировки. Понятно, что по табели о рангах Генерального директора я позвать не мог ни при каких условиях, да и его заместителей тоже, но своих ребят по бюро ВЛКСМ — просто был обязан.
Я всех и пригласил на 8 сентября, на вечер дня, когда по плану, утром, я должен был пройти окончательную инстанцию, собеседование в ЦК КПСС у «направленца». Все было готово к празднованию окончания «оформления», к «отходной» — закуплены продукты, народ распланировал веселый вечер… и вдруг мне сообщают за день до этого, что собеседование в ЦК переносится по непонятным причинам на утро 9 сентября. Один день, а разница огромная!!! К тому же, 9-ка в моей жизни вообще число несчастливое, с этим глупым предрассудком я и сейчас ничего поделать не могу…Даже в свое время написал программное четверостишье на эту тему:
В полном соответствии с теорией Пифагора, 9-го числа мне ничего хорошего не светило.
Отменить отходную я не мог, все готово, продукты протухнут и пр., но и не явиться на следующий день к «направленцу» в ЦК я тоже не мог!!!..
После бурных проводов, с явственными следами наплевательского отношения к политике Партии и правительства в части искоренения векового российского недуга… в общем, утром 9-го сентября, плетясь как на эшафот на Старую Площадь, я разумно полагал, что никуда я, скорее всего, не поеду теперь, Ирак мой мне не светит, а светит очень даже «волчий билет» и исключение из КПСС в лучшем случае. Бог миловал и в этот раз, пронесло.
Я вышел на Старую Площадь, пошел по направлению в Собору Василия Блаженного по Варварке (улица Разина тогда еще…), мне хотелось прикоснуться к святому, побродить по Красной площади…Час назад мне казалось, что жизнь закончена(а это был вполне возможный сценарий, тысячи людей вот так, по глупости, ломали свои судьбы в ту пору), но все обернулось как нельзя лучшим образом!! Путь в Ирак открыт. Ас-саляму алейкум, я-ль Ирак!
На трезвую голову
Шизофрения с вновь институциализированным в обществе «сухим законом» аукнется еще не раз в условиях багдадской вольницы, а как выглядел непосредственно мой приезд в первую мою (и последнюю, впрочем?) профессиональную длительную зарубежную командировку, называемую на внешторговском сленге для краткости просто «длинной», я тоже запомнил в подробностях.
Поздним вечером самолет приземлился в международном аэропорту им. Саддама, в городе Багдаде. Как я позже узнал, многие институты, здания, учреждения в Ираке носили имя Саддама, не один аэропорт…Пахнуло сентябрьской жарой под 40 градусов, живо напомнившей о том, что это территория арабского мира, уже изрядно забытые запахи, пряные ароматы. Встречал меня сотрудник Торгпредства, представитель В/О «Экспортлес» Володя Рябов, погрузил он меня в видавшую виды прокуренную «Тойоту», и закуривая очередную сигарету заговорщически произнес что-то вроде:
Поздним вечером самолет приземлился в международном аэропорту им. Саддама, в городе Багдаде. Как я позже узнал, многие институты, здания, учреждения в Ираке носили имя Саддама, не один аэропорт…Пахнуло сентябрьской жарой под 40 градусов, живо напомнившей о том, что это территория арабского мира, уже изрядно забытые запахи, пряные ароматы. Встречал меня сотрудник Торгпредства, представитель В/О «Экспортлес» Володя Рябов, погрузил он меня в видавшую виды прокуренную «Тойоту», и закуривая очередную сигарету заговорщически произнес что-то вроде:
— Сейчас тебя Олег Борисович с пристрастием будет допрашивать…
Понятное дело, любой вновь прибывающий в загранколлектив являлся по определению носителем самой свежей информации из Министерства, с Большой Земли, и такая постановка вопроса меня нисколько не смутила. Допросит, так допросит, про последние веяния во Внешторге, хоть и немного, но кое-что знал, и готов был с радостью поделиться информацией со своим новым начальником. С начальством вообще полезно делиться информацией, оно, начальство, это любит. Никто не заставляет, впрочем, устраивать перед начальством стриптиз и выкладывать сокровенные тайны, но в рамках рабочей информации, чем больше начальство знает, тем больше доверяет, а значит легче и непринужденней работать.
Олег Борисович Лазарев, бывший кадровик из одного из внешнеторговых объединений («Промсырьеимпорт», по-моему), уже год как «сидел» в Багдаде и пользовался репутацией демократа, интеллектуала и вообще приличного человека, что само по себе уже было немало. Как с таким человеком и не поделиться новостями, думал я, отправляясь с традиционной бутылкой конъячку на ужин к Зам. Торгпреда.
— А вот этого не надо, — с порога объявил Зам. Торпреда, — Чай будем пить на ужин.
Чай так чай, хотя на мой просвещенный взгляд проставиться-то я был должен, такова была многолетняя историческая традиция…Но, ветры перемен из СССР долетали и до Багдада, правда, как оказалось, далеко не все ветры, а только тщательно отселектированные партийным начальством. Под сурдинку «анти-акогольного» закона и ужесточающегося контроля за поведением в быту членов КПСС, пышным цветом расцвело доносительство — кто с кем, где и когда выпивал, позоря таким образом честь и достоинство, запятнав таким образом светлые идеалы… и прочая, и прочая ахинея из пыльных сундуков лицемерного партийного антуража. Тем не менее, начальники в совзагранколлективе почти перестали появляться на мероприятиях, предполагающих прием горячительных напитков, не ограничивая себя, впрочем, в быту, да за закрытыми дверями. Тот вечерний прием под чай с конфетами мне безусловно запомнился абсурдностью происходящего, но Олега Борисовича, видит бог, я понимаю, ему неоправданный риск был совсем не нужен.
Читателю может показаться, что я слишком много уделяю внимания алкогольной теме. Это так, непропорционально много — однако есть тому объяснение: в те годы, к сожалению, питие спиртного на всех уровнях и при всех возможных оказиях было естественным историческим фоном, естественным общественно — признанным, значимым, неизбежным ритуалом для социализации и часто карьеры!! Уклониться от компании, скажем, на работе, в коллективе, да еще с начальником во главе, будь то новогодняя пирушка, или празднование чьего-то дня рождения было практически невозможно без неприятных последствий — порицания, остракизма, изоляции. Менять эту историческую парадигму общественно сознания, может быть, и нужно было, но уж не кавалерийским наскоком ортодоксов от «светлого ленинского курса»!
То, как было это сделано, иначе как идиотизмом не назовешь.
Мое поколение прекрасно помнит многокилометровые очереди 1986–1991 годов за строго «талонированной» водкой, в которых стоял по несуразной, мизантропской прихоти партийных бонз «и академик, и герой, и мореплаватель, и плотник«…И кто тогда не стоял в Москве и городах и весях советских в этих унизительных очередях, для того чтоб иметь возможность поставить на стол в свой законный праздник, собрав гостей, хотя бы какую бутылку спиртного. Не алкоголики, не пьяницы какие-нибудь дремучие, а все, без разбору чинов и званий, без разницы положения на социальной лестнице, без возрастного ценза, все были поставлены в эти скорбные, безумные, взрывные эмоционально, бесконечные очереди им. Е.К. Лигачева и всего нашего «мудрого» Политбюро того времени…С М.С. Горбачева я в данном случае тоже вины за историческую ошибку не снимаю, хотя отношусь к нему, как уже говорил неоднократно с глубочайшим уважением, как к человеку освободившему страну от исторически ошибочного самоедского режима КПСС, volens nolens, но все же, но все же….
Я пару раз был вынужден в этом паноптикуме провести несколько дней отпуска, ибо альтернативы не существовало, купить было просто негде, но праздник встречи или проводов омрачать «чаем» было бы просто неприемлемо, неуважительно по отношению к друзьям, приглашенным в гости. Тратить же драгоценную валюту в первых появившихся тогда, в конце 80-ых торговых СП типа «Садко», казалось верхом расточительства.
Ассортимент был ужасен, водка да «бормотуха», конъяк, если повезет, но тут уж не до жиру, день рожденья с чаем — это уж за пределом человеческого, а ведь именно так и предписывалось, например, играть «безалкогольные «свадьбы. В чайниках, ясное дело, плескался и конъяк (да поди найди его!!), и просто крашеный спирт, и через два-три часа любая «безалкогольная» свадьба гудела и пела «Из-за острова на стрежень», да «Эх, мороз, мороз», как самая настоящая, аутентичная в социо-историческом контексте свадьба, но ведь заставляли «шифроваться», и контролировали, и головы летели за отступления от маразматического запрета!
В Багдаде с алкоголем было непривычное для мусульманского мира раздолье. Спиртное не было запрещено законом, как в Йемене, или в соседнем Кувейте, а продавалось абсолютно свободно в любое время (,кроме, естественно, священного месяца Рамадана,) в широчайшем ассортименте, и, в общем, совсем не дорого. Так что, несмотря на официальный запрет в совзагранколлективе, или «в нашей колонии»,(так на сленге всегда назывался коллектив советских людей за границей, независимо от места работы), питие алкоголя имело масштабный, часто неконтролируемый, характер. От советников до переводчиков, от генералов до солдат, торгпредские и посольские, те, что с «контрактов» и командированные. Пандемия.
…Новый, 1988 год в Торгпредстве, праздник в разгаре, на сцене мы играем мой очередной спектакль — капустник «Гуси — лебеди», шутливая стилизация под сказку с багдадскими реалиями, официально на столе две бутылки шампанского на 60 с лишним человек, что само по себе смешно, но только не Торгпреду, Михаил Николаевичу Рыкину, который напряженно ждет визита высокого гостя с «поздравлением». Высокий гость — это Чрезвычайный и полномочный Посол СССР в Иракской Республике тов. В.И. Минин с сопровождающей делегацией в составе жены, Нины Ивановны, партийного («профсоюзного», конечно, в соответствии с конспирологическим статусом!!!) секретаря Харланова В.И. Формат «поздравления» совзагранколлектива отработан до минуты, Посол встречает собственно Новый год у себя в Посольстве, что естественно, и тут же выезжает по разным точкам, где концентрируется советский народ по профессиональной своей принадлежности — торгпредские, «ГКЭС»-овские, военные, контрактники и пр. По сложившемуся регламенту очередь Торгпредства наступает где-то часа в 2 ночи, что не очень удобно.
Официально до момента прибытия Посла празднующий народ должен хотя бы быть в приличном, почти трезвом состоянии, иначе как-то неудобно, подведем Торгпреда. Неофициально, отдельные малосознательные граждане уже часов с 11 вечера периодически отлучаются к себе в квартиры, благо они в том же доме и находятся, по всякой разной надуманной нужде, но почему-то неизменно возвращаются во все более приподнятом, веселом состоянии, что дает основание полагать, что у себя в квартире, без партийно — начальственного догляда они все-таки доливают в себя горячительных напитков, и скорее всего далеко не целомудренное шампанское. Мне каким-то чудом удается сдержать самодеятельный коллектив от бесконтрольной алкоголизации (ну, кроме, может быть, одного «артиста», который, правда и после возлияний неплохо играл на баяне!!), до прибытия «поздравляющих».
В 2 часа ночи высокая делегация прибывает в Жилдом. Оживление в зале, гости рассаживаются, мы играем концерт. Наступает торжественная минута: Посол произносит приличествующие событию жизнеутверждающие слова, про мир в каждом доме, ну и, конечно, про то, как мы все «политику Партии поддерживаем и одобряем», «верной дорогой идем, товарищи», и все такое. Через 15 минут делегация контроля за состоянием празднующего народа мирно убывает в следующее расположение согласно регламенту, и тут… народ начинает праздновать!!! Дальнейшее описывать — дело неблагодарное, ибо по российской традиции новый год ведь как встретишь, так его и проведешь… Весело встречали Новый Год. Не всегда весело проводили, правда, но да это у кого как получалось…