Подполковник с любопытством огляделся и пошел за женщиной. Они поднялись на крыльцо и скрылись в доме, не заметив Гурова с Крячко.
– Кажется, Милютин собирался показать ей фотографию, но потом сообразил, что на улице дождь, – тихо засмеялся Крячко. – Ну что, подождем результатов опознания?..
Гуров не успел ответить. В это время скрипнула дверь наверху. Гуров и Крячко задрали головы. По лестнице быстро спускался молодой человек, закутанный в плащ с чужого плеча. На голове у него сидела кепка, закрывающая пол-лица. Гуров вышел из своего укрытия и окликнул:
– Виктор Артюхов?
Молодой человек вздрогнул, вскинул голову, круто развернулся и побежал обратно.
– Да подождите! – закричал Гуров, бросаясь в погоню. – Поговорить нужно!
Артюхов (теперь Гуров не сомневался, что это был именно он) не реагировал на крики. Он быстро взбежал по лестнице и скрылся за дверью.
– Дай-ка я, Лева! – пробормотал Крячко, оттесняя Гурова в сторону и обгоняя его. – Чего тебе пачкаться?
Он взлетел на верхнюю площадку и примерился к двери, намереваясь выбить ее плечом. Но прежде, чем он успел это сделать, изнутри шарахнули подряд два выстрела из охотничьего ружья. Дверь будто лопнула. В разные стороны полетела щепа и пыль, копившаяся между досок годами. Гуров увидел, как из образовавшейся дыры полыхнуло пламя, услышал свист дроби и короткий крик своего друга.
Полковник Крячко, инстинктивно отпрянувший назад, налетел на хлипкие перила, переломил их и шлепнулся вниз. В одно мгновение Гуров мысленно прикинул высоту падения, решил, что она не критична, выхватил из наплечной кобуры пистолет и, пригнувшись, нырнул в комнату – он не хотел терять времени, пока Артюхов будет перезаряжать свое ружье.
В комнате висел сизый дым, но не от выстрела – просто здесь было изрядно накурено. Артюхов с ружьем в руках метнулся в противоположную сторону, к окну.
– Стой, придурок! – заорал Гуров. – Стрелять буду!
Артюхов, не останавливаясь, вышиб прикладом окно и, не раздумывая, сиганул из него. Гуров услышал, как он скользит по шиферу, а потом падает вниз.
Гуров выбрался в то же окно и, балансируя, добежал до края крыши. Артюхов лез через забор – как раз к тому месту, где его дожидался Дымов. Разряженное ружье валялось в грязи.
– Дымов, держи его! – заорал Гуров. – Упустишь, не знаю, что я с тобой сделаю!
Он не стал испытывать судьбу и вернулся во двор цивилизованным путем. Правда, теперь, оставшись без перил, лестница представляла собой весьма опасный аттракцион, но Гурову удалось спуститься по ней без травм и падений.
Во дворе встревоженный Милютин ощупывал сидящего на земле Крячко. Крячко смущенно улыбался и держался за ушибленный бок. Хозяйка в сбившемся набок капюшоне разыгрывала немую сцену – такого нашествия разрушителей на свое жилище она никак не ожидала.
Гуров понял, что с Крячко будет все в порядке, и устремился на улицу. Он опасался, что невозмутимый Дымов может прошляпить беглеца.
Однако опасения оказались напрасными. Довольно хлипкий и уже потерявший весь пыл Артюхов не мог противостоять высоченному натренированному старлею. Он пытался, конечно, брыкаться, но только испачкал Дымову мундир. А в результате оказался лицом в грязи.
Обнаружив такую трогательную картину, Гуров, однако, не пришел в восторг, как надеялся на то Дымов.
– Ну, старлей, ты в своем репертуаре! – сердито сказал Гуров. – Вернее, репертуар, конечно, не твой, а общего характера. Вы тут все делаете через пень-колоду. А ты подумал о том, что мне его еще в Москву везти в своей собственной машине?! Мало мне одного артиста…
Дымов хлопал глазами, ничего не понимая. Он еще не знал, что стряслось во дворе дома. Гуров подумал, что зря напустился на парня, тем более что все-таки тот произвел задержание.
– Ладно, от моего имени выношу тебе благодарность, старлей! – сказал он, ввергнув Дымова в окончательное недоумение.
Гуров тем временем ухватил лежащего на земле Артюхова за воротник плаща – это было наиболее чистое место в его гардеробе – и рывком поднял на ноги. Вид у молодого человека был жалкий.
– Артюхов? – резко спросил Гуров. – Виктор Артюхов? Ну! Документы имеются?
– Да имеются документы! – простонал задержанный. – Руки бы хоть помыть! Как я такими руками документы?
– И то верно! – буркнул Гуров, брезгливо оглядывая своего пленника. – Нам всем теперь впору в баню идти. Так какого рожна ты, Артюхов, в представителей закона стрелял? У тебя мозги в черепной коробке имеются, или на тебе уже не один мертвяк висит?
– Да ничего на мне не висит! – заныл Артюхов. – Напугался я! Откуда мне знать, что вы из милиции? Я бандитов боялся!
– А если ты бандитов боялся, то почему сразу к нам не пришел? Почему нам пришлось тебя буквально выцарапывать из этого тухлого местечка?
– Потому и не пришел, что боялся, – серьезно ответил Артюхов. – Кончить они меня должны, понятно? Как всех кончили. Вы уж, наверное, нашли Марка с ребятами?
– Да уж нашли, – согласился Гуров. – Только твой Марк тоже кадр отпетый. Никак не уполномоченный по правам человека.
– Марк был прагматик, – сказал Артюхов. – Кто бабки платил, тому он и служил. Говорил, у нас любой труд в почете.
– Умник был твой Марк! – сердито бросил Гуров. – Жаль, мы с ним не повстречались раньше. Ну, ничего, ты мне теперь за все художества своего дружка ответишь!
– За все-то почему? – обиженно спросил Артюхов. – Я тут вообще сбоку припека.
– Хорош гусь! – удивился старлей Дымов. – В полковника стрелял, а теперь сбоку хочет остаться!
– Говорю же, я бандитов боялся!
– Хорошо, пойдем сейчас в дом, – предложил Гуров, – посмотрим, как ты тут обосновался, и ты нам все расскажешь про бандитов. Будешь откровенен, глядишь, мы и про ружье забудем.
Артюхов не возражал. Промокшие и грязные, они все собрались в разоренной комнатке на втором этаже, и Артюхов довольно подробно рассказал о своем участии в похищении гражданина Бекаса из больницы.
– Но я никого и пальцем не тронул! – окрепшим голосом заверил всех Артюхов. – Я две недели за этим убогим дерьмо выносил. Можно сказать, милосердие проявлял. А уж чего с ним собирались делать и кому он понадобился – это не мое дело. Знаю только, что Марк должен был передать этого типа другому человеку. Что за человек, не скажу, потому что все в темноте происходило. А потом они за мной погнались – тут мне вообще не до них стало. Еле ушел. Потом они меня по мобиле вычислили. Опять еле ушел. Так что теперь и не знаю, что мне делать.
– Зато я знаю, – объявил Гуров. – Ты, Артюхов, у нас роль живца сыграешь. Сделаешь хоть одно доброе дело в своей жизни. А мы через тебя на эту банду выйдем. Мобильник-то твой цел еще?
Артюхов посмотрел на него долгим взглядом, а потом со вздохом сказал:
– Цел…
Глава 11
Арнольд Евгеньевич прошелся по кабинету, с подозрением покосился на телефонные аппараты, выстроившиеся на краю солидного письменного стола, точно эти аппараты могли подслушать его сокровенные мысли, и остановился возле широкого окна, за которым простиралась панорама бескрайней Москвы. Сейчас эта панорама не казалась столь же грандиозной и вдохновляющей, как обычно, – весь город был словно бы накрыт серым колпаком дождя, и от этого он казался гораздо меньше и неприветливее, чем обычно. Арнольд Евгеньевич терпеть не мог пасмурную погоду, но сейчас у него и на душе было так же серо и пакостно, как за окнами офиса. Арнольд Евгеньевич надеялся, что скорый визит одного человека поможет ему развеять хандру. Вообще-то этот человек должен был помочь в решении некоторых проблем, но это решение тут же тянуло за собой шлейф новых, поэтому надежды Арнольда Евгеньевича не выглядели такими уж радужными. Во всяком случае, он предпочитал действие ожиданию.
– Арнольд Евгеньевич! – прозвучал в динамике на столе слегка встревоженный девичий голос. – К вам посетитель. Говорит, из Тамбова.
Секретарша Катя, весьма симпатичная и смышленая особа, была на этот раз сбита с толку. Обычно в офисе не появлялись безымянные посетители из Тамбова. Про себя Арнольд Евгеньевич усмехнулся.
– Немедленно пропустить! – сказал он строгим голосом. – И в ближайшие полчаса меня ни для кого нет, ясно?
Дверь бесшумно отворилась, и через порог шагнул приземистый, некрасивый и даже какой-то несуразный с виду гражданин в дешевом плаще и старомодной шляпе, надвинутой по-провинциальному на самые брови. С полей шляпы еще капали остатки дождя. Не расстегивая плаща, гость плюхнулся на кожаное кресло и, задрав вверх голову, вопросительно посмотрел на хозяина кабинета.
– Здесь можно говорить совершенно спокойно, – заверил его Арнольд Евгеньевич. – Каждое утро начинается с того, что мой кабинет проверяется на наличие «жучков». Здесь чисто. У меня превосходные специалисты.
– Тебе видней, – хрипатым, неприветливым голосом сказал гость. – Я бы так уж сильно не надеялся на своих прекрасных специалистов. Доверяй, но проверяй. Отцы наши мудрые люди были!
– Тебе видней, – хрипатым, неприветливым голосом сказал гость. – Я бы так уж сильно не надеялся на своих прекрасных специалистов. Доверяй, но проверяй. Отцы наши мудрые люди были!
– Тут ты прав, Гриб! – вздохнул Арнольд Евгеньевич. – Ничего, что я тебя так называю?
– Годится, – кивнул посетитель. – Меня хоть горшком – лишь бы свидетели не опознали… А тебя, видать, свой кинул? – Он проницательно уставился на Арнольда Евгеньевича. – Я угадал?
– Да угадал, угадал! – с некоторым раздражением отозвался тот. – Как ты все видишь, я не понимаю!
– Да ты сам наводку дал! – хохотнул Гриб. – Я тебе сказал, что на своих надеяться нельзя, а ты тут же подтвердил. А раз ты про меня вспомнил, значит, точно кинули тебя. Вот и весь секрет, доктор Ватсон!..
– Ясно, тебя не проведешь, – сказал Арнольд Евгеньевич. – Ну, тем лучше. Одним словом, нужно быстро разобраться с одним делом. Но так, чтобы на меня ни малейшего подозрения не упало. На кону стоят огромные деньги и моя репутация.
Гриб смотрел на него, не шевелясь и вообще никак не реагируя. В мокрой шляпе, плотный и приземистый, он и в самом деле отдаленно напоминал гриб-боровик. Возможно, кто-то однажды, заметив сходство, и наделил этого человека таким прозвищем.
– Ты меня слышишь? – спросил Арнольд Евгеньевич.
– На глухоту не жалуюсь, – ответил Гриб. – Излагай. Или все-таки побаиваешься чужих ушей?
– Не только чужих, – буркнул Арнольд Евгеньевич. – Хотелось бы услышать что-то и от тебя. Вхолостую такие истории не рассказывают.
– Пока не пойму, в чем дело, согласия не дам! – отрезал Гриб. – И сразу хочу знать – менты в это дело встряли?
– В том-то и беда, – хмуро сказал Арнольд Евгеньевич. – Я бы не стал тебя беспокоить, если бы все не было так серьезно. Суть такова. У нас в течение нескольких лет разрабатывалась одна серьезная технология. В общих чертах, это ткань повышенной устойчивости. То есть она не горит в огне, не тонет, не замерзает, не пробивается пулей, ну и еще ряд достоинств, которые может оценить только специалист. Разрабатывалась эта идея по заданию военного ведомства, но военные не слишком щедро нас финансировали. Видимо, у них имелись более важные приоритеты. Мы своими силами закончили работу, и… Одним словом, у нас появился другой заказчик. Скажем так, это был более солидный и щедрый заказчик, действительно заинтересованный получить сверхпрочную, легкую ткань…
– Действительно, мундир из такой ткани был бы не хуже стальных доспехов, а? Но в какой цвет он попросил выкрасить эту вашу чудесную ткань? – с иронией спросил Гриб. – Я имею в виду, на чьи мундиры она пойдет?
– А тебе это важно знать? – не слишком любезно откликнулся Арнольд Евгеньевич. – С заказчиком тебе не придется работать.
– Ну и что? – хладнокровно сказал Гриб. – Мне важно знать, какие у него финансовые возможности.
– У него широкие возможности, – ответил Арнольд Евгеньевич железным голосом. – Мне продолжать? Или ты прямо сейчас начнешь торговаться?
– Продолжай, – усмехнулся Гриб. – Хотя я уже примерно наметил сумму. Это будет миллион долларов.
– Ты с ума сошел!
– Мне уйти? – спокойно осведомился Гриб.
Арнольд Евгеньевич с тоской посмотрел в окно на залитую дождем Москву.
– Ладно, слушай дальше! – сказал он. – С заказчиком мы вели переговоры. Тем тоже не хотелось переплачивать. Мы стояли на своем. В конце концов мы уже почти добились консенсуса, как вдруг заказчик прервал переговоры. Я заподозрил неладное. У нас тут был под подозрением один тип. Исполнительный работник, со стажем, туповатый… Я никак не ожидал от него такой прыти. Однако, как мы выяснили, он потихоньку сливал наши разработки налево. До последней разработки он тоже теоретически мог добраться. Добраться и продать ее раньше нас, в два раза… да нет, в десять раз дешевле!.. Мы поняли, почему заказчик вдруг охладел к нашему предложению. Он просто изыскал более короткий путь. Против нашего сотрудника улики были косвенные, а мне хотелось взять его с поличным. И это почти удалось. Он уже вел переговоры насчет продажи. И тут наши ребята напортачили. Там был, конечно, элемент невезения… В общем, этот товарищ попал в аварию и на год слег в больницу.
– Значит, он не успел продать вашу разработку, – констатировал Гриб.
– Он успел договориться с покупателем! О чем, мы не знали и ждали, когда он выйдет из комы. Наш зарубежный заказчик не давал о себе знать. Предлагать товар третьей стороне было рискованно. Все повисло в воздухе. И тут наш предатель приходит в себя, но его тут же похищают. Прямо из больницы.
– Зарубежный заказчик? – удивился Гриб.
– Разумеется, нет! – сердито сказал Арнольд Евгеньевич. – Этот идиот действовал через какого-то посредника. А вот посредник наверняка вышел на иностранцев. Нужно найти – посредника и нашего человека. А самое главное, диск с информацией. Если мы упустим диск, то вся эта история выеденного яйца не будет стоить.
– По-твоему, я смогу это сделать? – неприветливо спросил Гриб.
– Надеюсь, – кивнул Арнольд Евгеньевич. – Я дам тебе некоторые наметки. Во-первых, полную информацию насчет сотрудника. Его фамилия Бекас. Во-вторых, кое-что по возможным похитителям. Мы не сидели сложа руки. На подозрении три группировки. Сами мы не можем сейчас совершать активных действий – нам в затылок дышат менты. Следят за каждым шагом. Малейшее подозрение, и нам придется раскрывать информацию по всей нашей работе. У меня есть хорошие друзья наверху, но их возможности тоже не безграничны. В общем, в течение двух-трех дней нужно проверить все эти адреса, всех этих людей и вернуть диск.
Арнольд Евгеньевич полез во внутренний карман, достал оттуда запечатанный пухлый конверт и протянул его гостю. Тот взял конверт, задумчиво взвесил его на ладони, а потом сунул за пазуху.
– Кроме информации, там кое-какая мелочь на расходы, – небрежно пояснил Арнольд Евгеньевич.
– Ладно, – сказал Гриб. – А что посредник? И твой Бекас?
– Все должны погибнуть, – твердо сказал Арнольд Евгеньевич. – Все до одного. И лучше, если смерть их будет выглядеть как внутренние разборки бандитов.
Некоторое время Гриб молчал, о чем-то размышляя про себя, а потом снова уставился на собеседника тяжелым неподвижным взглядом.
– Я не господь бог, – сказал он. – Может так статься, что все концы подчистить не удастся. И даже диск. Это вполне реально – упустить его. Возможно, мы его уже упустили.
– Извини, – сказал Арнольд Евгеньевич. – В таком случае у меня нет для тебя миллиона.
– Двух, – поправил его Гриб. – Если все сложится, ты платишь два миллиона.
Арнольд Евгеньевич смерил его взглядом, который был не менее тяжелым, и с большой неохотой подтвердил согласие.
– Ты умеешь набить цену, – сказал он с невеселой усмешкой. – Тебе с самого начала нужно было идти в торговлю.
– А я и пошел в торговлю, – невозмутимо ответил Гриб, поднимаясь. – Просто мой товар не пощупаешь.
На пороге он обернулся и сказал:
– Если что, я тебе позвоню, приглашу за грибами. Обговорим, на какой поляне встретиться. А если у тебя будут проблемы, ты знаешь, как со мной связаться. До встречи. Готовь «капусту». – Он вышел, несуразный и мокрый, абсолютно чужеродный организм в этом сверкающем офисном царстве, плотно прикрыл за собой дверь. Арнольд Евгеньевич перекрестил его, выходящего, но Гриб этого уже не видел.
Арнольд Евгеньевич долго не мог успокоиться. Человек, который предпочитал откликаться на самые несуразные прозвища (Арнольду Евгеньевичу полагалось звать его Грибом), был чем-то вроде крайнего средства. Он умел исправлять самые запутанные ситуации. Благодаря своим связям во всех слоях общества, которые он никогда не афишировал, Гриб был почти неуязвим. Человек, однажды познакомивший Арнольда Евгеньевича с Грибом, был уже в могиле, но услуга его не пропала даром. Сегодня Арнольду Евгеньевичу только и оставалось, что прибегнуть к крайним мерам. Переплет, в который он попал, грозил обернуться невероятными неприятностями. И самое обидное, что пострадать он мог исключительно за чужие грехи. Один мерзавец украл у него информацию, стоящую миллионы долларов, другой мерзавец похитил самого этого мерзавца, третий пошел на сделку со вторым… Все запуталось до предела. Теперь, если заветная технология окажется за рубежом, все подозрения падут на него. Даже в бюро решат, что он решил провернуть дельце за спиной у всех. А это – разброд и шатания, это бунт, это катастрофа. А тут еще милицейские чины, прилежно-туповатые с виду, являющиеся в офис чуть ли не ежедневно, задающие бестолковые вопросы, но явно что-то чующие. Пока ему удается сдерживать их напор ссылками на секретность и намеками на влиятельных персон у себя за спиной. Но в этом ненадежном мире нет ничего вечного, и хрупкое равновесие может нарушиться в любую минуту. Милиция будет рыть дальше и однажды выйдет на убийц и похитителей. Или на Бекаса. При самом благоприятном стечении обстоятельств менты торжественно вернут ему похищенную технологию, поднимут шум на всю Европу, и дальше у него уже не пройдет ни одной сделки, с ним никто не захочет иметь дело. Или его вообще снимут с этой хлебной должности – такой исход тоже вполне реален. Желающих хоть отбавляй. Это не говоря уже о миллионных убытках, которые он понесет в данном случае.