Гурову и Марии отвели большую удобную комнату в правом крыле здания, высокие окна которой выходили на сад и дорожку, ведущую к пруду.
– Жутко хочу спать! – призналась Мария. – Просто глаза слипаются. И это несмотря на то, что чужие стены. Должно быть, свежий воздух и вообще эта обстановка… Действительно, покой, тишина…
– А рассказы про духов тебя не напугали? – усмехнулся Гуров.
– Не очень. – Мария зевнула и присела на кровать. – А ты как будто не устал. Не собираешься ложиться?
– А мне что-то совсем не хочется спать, – признался Гуров. – И по тем же причинам – свежий воздух, покой, тишина… Жаль упускать такую красоту. Вот раздумываю, не пройтись ли по ночному саду? Не весна, конечно, но все равно, должно быть, чудесно…
– Смотри, а то наткнешься на привидение! – хмыкнула Мария. – В твоих инструкциях сказано, что обязан делать милиционер в таких случаях?
– Разумеется, – серьезно ответил Гуров. – Такой вариант предусмотрен. В таких случаях милиционер обязан перекреститься и зачитать привидению его права…
– Понятно! Только выключи свет, когда отправишься на прогулку.
Мария откинула одеяло и с наслаждением упала на белоснежные простыни.
– Ого! Здесь, кажется, настоящая перина! – пробормотала она, засыпая.
Гуров выключил в комнате свет и отдернул тяжелую гардину, закрывавшую окно. Снаружи шелестел спящий сад. Левитин предупреждал, что сад запущенный, одичавший и что над ним еще нужно работать и работать, чтобы привести в божеский вид. Но тем не менее сад плодоносил, и в воздухе ощутимо пахло яблоками. Падалицей была усыпана в саду вся земля.
Гуров представил, как он идет по темным тропинкам и жесткие сочные яблочки потрескивают у него под ногами, а над головой сонно шепчет листва. Он уже почти собрался отправиться на ночную прогулку, как вдруг увидел проскользнувшую в темноте мимо окна фигуру. Гуров немного удивился – ему казалось, что все гости уже разбрелись по своим спальням. Возможно, неугомонный Володя на правах управляющего обходил свои владения. Но фигура, которую видел Гуров, не походила на тяжеловесную кургузую фигуру Володи. Это был кто-то молодой и спортивный – возможно, чиновник из Министерства культуры. Ему, видимо, тоже захотелось прогуляться на сон грядущий.
Бродить в компании Гурову, однако, не хотелось, и он со вздохом задернул штору. «Наткнемся друг на друга в темноте, – подумал он. – А потом будем рассказывать, что встречались с привидением. Надо ложиться. Завтра лучше выехать пораньше…»
Будильника в комнате не было, но Гуров вспомнил, что хозяин обещал разбудить всех не позднее шести часов – у каждого были дела в Москве, и все хотели отправиться по домам с утра пораньше. В такой ситуации хуже всего, конечно, приходилось голубоглазой Анне и вечно озабоченному Володе. Наверняка хлопоты насчет завтрака будут возложены на этих двоих.
«Все-таки любопытно, – подумал Гуров, – эта молчаливая красавица – всего лишь горничная или за ее присутствием в доме кроется что-то большее? Ладно, это не мое дело. Это просто здешняя обстановка настраивает на такой лад. Деревенская жизнь, как говорится…»
Гуров собирался задернуть штору и идти в постель, как вдруг до его слуха долетел испуганный крик. Гуров вздрогнул. Крик донесся из глубины сада. В голосе кричавшего слышалась неподдельная тревожная нотка.
«Это наверняка тот тип, что пошел на позднюю прогулку, – сообразил Гуров. – Но что там случилось? Судя по реакции, что-то не очень приятное. Нужно пойти посмотреть!»
Искать в темноте выход из дома ему не хотелось, и он попросту распахнул раму и вылез в окно. Мария уже спала, и так крепко, что ничего не услышала. Гуров мягко спрыгнул с подоконника на землю и быстрым шагом направился туда, откуда долетел крик.
Сначала ему показалось, что в доме, кроме него, никто не слышал тревожного призыва. Но вскоре, пробираясь через темные садовые аллеи, Гуров уловил поблизости чьи-то тяжелые шаги и сиплое дыхание запыхавшегося человека.
– Кто тут? – окликнул Гуров.
Шаги оборвались, а потом, треща ветками, на Гурова вывалился озабоченный и встревоженный Володя.
– А-а, это вы! – хмуро констатировал он и тотчас махнул рукой. – Вы тоже слышали?
– Да, кто-то кричал, – кивнул Гуров. – Кто бы это мог быть?
– Не знаю, – пожал плечами Володя. – Но мне кажется, в саду что-то есть!..
– Что-то? – неприятно поразился Гуров. – Вы имеете в виду…
– Да, имею! – сердито буркнул Володя, отворачиваясь и устремляясь дальше в садовые джунгли. – Не верите, что ли? Ваше право, а место здесь нехорошее. Не нужно было здесь строиться! Должно быть, кости здесь чьи-то с дореволюционных времен покоятся, а стройка их потревожила…
Гуров торопливо шагал за Володей. Слышалось только шуршание ветвей и надсадное дыхание тучного человека. Вдруг Гуров схватил Володю за плечо и заставил остановиться.
– Тс-с! – сказал он. – Слышите?!
Володя недоуменно покрутил головой.
– А что такое? – пробурчал он. – Ничего вроде не слышу.
– Нет-нет, прислушайтесь! – поднял палец Гуров. – По-моему, машина!
В ночном воздухе растаял звук удаляющегося автомобиля. Володя пожал плечами.
– Может быть, – нетерпеливо сказал он. – А чего особенного?
– Да в принципе ничего, – согласился Гуров. – Но все-таки странно – откуда здесь в такое время машина?
– Километрах в семи отсюда поселок, – сказал Володя. – Могли оттуда ехать.
– Мне показалось, что мотор заработал только что, – возразил Гуров. – Впрочем, наверное, это неважно. Давайте попробуем покричать? В этой темноте ни черта не видно!
– Кого вы собираетесь кричать? – подозрительно спросил Володя. – Вы уверены, что вас услышат?
Не сосредоточиваясь на мистической подоплеке вопроса, Гуров спокойно ответил:
– Мне показалось, что несколько минут назад в сад отправился кто-то из гостей. Вроде бы этот чиновник… не помню его фамилии…
– Я тоже не помню. Зовут Савелий Вениаминович, – сказал Володя. – А зачем он поперся в сад?
– Вот уж не знаю! Может быть, как и вы, что-то увидел.
– Только этого еще не хватало! – вздохнул Володя. – С непривычки сердце прихватит и…
– Не должно! Молодой, спортивный…
– Инфаркт, он не разбирает, – убежденно заявил Володя, снова углубляясь в садовые заросли. – Вы сейчас осторожнее – тут у нас места совсем дикие, которые гостям и не показывают. Тут корчевать и корчевать… А за этими кустами пруд.
– Так пруд нам показывали!
– Это с другого конца, – объяснил Володя. – Там все-таки немножко облагородили, а здесь не успели. Да где успеть, если денег море нужно. Ну, сами представьте, такой периметр!..
Он остановился и принялся озираться. Близость пруда чувствовалась – потянуло прохладой и запахом ряски.
– И где же ваш Савелий Вениаминович? – недовольно спросил Володя.
Он неожиданно достал из кармана электрический фонарик и зажег его.
– Совсем забыл, – объяснил он. – Про фонарик забыл – от расстройства. Да и чем он, этот фонарик, поможет, если…
Речь его оборвалась, словно на голову Володе накинули плотный мешок. Луч фонаря уперся в человеческое тело, распростертое на голой земле. Оно лежало метрах в десяти от Гурова с Володей, но даже в свете фонаря было видно, что и тело, и все вокруг обильно забрызгано кровью.
– Подержите! – изменившимся голосом простонал Володя и сунул в руки Гурову фонарь.
Сам он с головой погрузился в кусты. Его начало рвать. Гуров бросился вперед, упал на колени перед раненым и коснулся пальцами его шеи. Гуров не ошибся – это был тот самый чиновник из Министерства культуры, которого Володя назвал Савелием Вениаминовичем. Пульс на его сонной артерии бился слабо, с перебоями.
– Эй, вы там! – грубо крикнул Гуров, оборачиваясь к Володе. – Возьмите себя в руки! Нужно перетащить этого парня в дом.
Управляющий вынырнул из кустов. Он был растерзан и бледен. Вытирая рукавом рот, Володя с опаской приблизился и дрожащим голосом спросил, что ему делать.
– Берите за ноги! – распорядился Гуров. – Я за плечи. И держите крепче, не уроните. Парню и без того досталось.
– Что с ним? – с ужасом прохрипел Володя.
Он судорожно вцепился в ноги раненого человека и вместе с Гуровым потащил его к дому.
– Похоже, его пырнули ножом.
– Ножом? Какой ужас! Но кто мог?!
– Вам лучше знать, – сказал Гуров сердито. – Ваше поместье!
Раненый вдруг зашевелился, открыл глаза и что-то пробормотал.
– Что такое? – Гуров наклонился почти к самому его рту.
– В пижаме… привидение… в больничной пижаме… в пальто…
– Что?!
Раненый еще что-то прошептал, но звуки, вырывавшиеся из его рта, становились все слабее и неразборчивее, а потом вдруг завершились судорожным вздохом, после которого наступила тишина.
– Опускаем! – мрачно сказал Гуров. – Поздно.
Глава 3
Меры безопасности в больнице выходили за рамки обычного фейсконтроля на входе. Возможно, в истории учреждения имелись прискорбные случаи, которые могли служить достаточным для того основанием, но могло быть и так, что руководство просто неукоснительно соблюдало все инструкции и рекомендации по противодействию терроризму. Причины могли быть разными, но они нисколько не интересовали человека, который наблюдал за действиями больничной охраны, сидя в автомобиле с затененными стеклами, припаркованном напротив больничных ворот. Охранников было двое – серьезные, но корректные хлопцы в наглаженной пятнистой униформе старательно знакомились с документами любого посетителя, вознамерившегося проникнуть на территорию больницы. Палку они не перегибали и какую-нибудь согбенную бабушку, пришедшую навестить приболевшего мужа, пропускали без досмотра. Да и вообще все их действия напоминали хорошо выученный спектакль, играемый уже автоматически. Вряд ли ребята надеялись выявить таким образом диверсанта-террориста. Просто им платили за это деньги.
– В пижаме… привидение… в больничной пижаме… в пальто…
– Что?!
Раненый еще что-то прошептал, но звуки, вырывавшиеся из его рта, становились все слабее и неразборчивее, а потом вдруг завершились судорожным вздохом, после которого наступила тишина.
– Опускаем! – мрачно сказал Гуров. – Поздно.
Глава 3
Меры безопасности в больнице выходили за рамки обычного фейсконтроля на входе. Возможно, в истории учреждения имелись прискорбные случаи, которые могли служить достаточным для того основанием, но могло быть и так, что руководство просто неукоснительно соблюдало все инструкции и рекомендации по противодействию терроризму. Причины могли быть разными, но они нисколько не интересовали человека, который наблюдал за действиями больничной охраны, сидя в автомобиле с затененными стеклами, припаркованном напротив больничных ворот. Охранников было двое – серьезные, но корректные хлопцы в наглаженной пятнистой униформе старательно знакомились с документами любого посетителя, вознамерившегося проникнуть на территорию больницы. Палку они не перегибали и какую-нибудь согбенную бабушку, пришедшую навестить приболевшего мужа, пропускали без досмотра. Да и вообще все их действия напоминали хорошо выученный спектакль, играемый уже автоматически. Вряд ли ребята надеялись выявить таким образом диверсанта-террориста. Просто им платили за это деньги.
Но человек, наблюдавший за ними, прекрасно знал, чего он хочет. Попасть на территорию больницы было несложно. Однако после того, что он должен там сделать, будет очень непросто выйти, и человек (которого звали Марк) тщательно обдумывал способ своего будущего отхода.
Забор отпадал сразу. Он был слишком высоким, монолитным и поверху отделан вмурованным в бетон бутылочным стеклом. Не сказать чтобы препятствие казалось совершенно непреодолимым, но, по некоторым причинам, воспользоваться этим путем Марк не планировал. Снаружи все должно было выглядеть пристойно и тихо до последней минуты.
Совсем другое дело внутри. Внутри малой кровью не обойдешься. Тем более важно, чтобы при отходе никто не обратил внимания на суету. Правда, наниматель поставил условие: действовать по возможности бескровно. Его бы устами да мед пить. По всем параметрам без драки не обойтись. А где драка, там все возможно. Марк это понимал, надеялся, что и наниматель понимает тоже. Во всяком случае, на наивного человека он никак не похож. Да и вообще сильно напрягаться по этому поводу не стоит. Вот доберутся они до объекта, передадут его нанимателю и разбегутся все, будто и не встречались никогда. Все огрехи и нестыковки спишет, как обычно, время.
Марк еще некоторое время понаблюдал за действиями охранников, а потом достал из кармана мобильник и набрал номер.
– Это Король! – объявил Марк. На время операции все фигуранты получили псевдонимы по названиям игральных карт. – Я у ворот. Выйти можешь? Через полчаса? Годится. Жду.
Через полчаса из ворот бочком выкатился невзрачный до незаметности юноша, худой и бледноватый, со светлыми тонкими волосами. Поверх белого халата санитара у него было наброшено вытертое осеннее пальтишко. Звали его Виктором, а по карточной классификации он был Семеркой, но только из-за того, что «шестерка» звучало слишком обидно. Ведь, несмотря на моложавую внешность, Виктор уже давно разменял тридцатник и был парень не промах. В отделение реабилитации он был внедрен в качестве санитара две недели назад и успел за это время многое сделать. Однако перепроверить лишний раз не мешало.
– Я на две минуты, – бесцветным голосом сказал он, втискиваясь на заднее сиденье за спиной Марка. – Работы много.
– Ты, я смотрю, прямо втянулся в работу, – с холодной иронией заметил Марк. – Молодец, так и надо. А что там наш пациент?
– А что? Дышит. И над ним дышат. Пылинки сдувают. Шучу. Два лба в коридоре торчат, как обычно. Один на мобиле в тетрис играет, а другой в сортир то и дело выходит покурить. Они пациента овощем считают.
– А Длинный сегодня был?
– Был утром. Приехал, у кровати постоял, потом ушел. С врачом даже не разговаривал.
– А пациент? Ты уверен, что он оклемался?
– На сто процентов! Я же там вроде мебели. Выношу дерьмо с каменной рожей. Эмоций – ноль. Практически сам как овощ. На такого никто внимания не обращает. Вот и этот. Как заметит, что в палате никого из персонала нет, так у него в глазах сразу мысль появляется. Лежит, думает, иной раз по целой ночи не спит – думает. И не сказать что он на чокнутого похож. Я уверен, что он все помнит, а с врачами дурочку гонит. Он и охрану около себя сразу усек. А Длинного вообще, по-моему, узнал. Да, еще одна новость – он по ночам вставать стал, разминаться, по палате ходить… Одним словом, притворяется он. И наверное, деру дать хочет.
– А вот родственник к нему приезжал, он с ним не сговаривался случайно?
– Если и сговаривался, то я-то как об этом узнаю? Я же не торчу там постоянно. Но вообще краем глаза я этот момент засек. При родственнике он еще сильнее прикидывался, по-моему. Тот недовольный ушел.
– В принципе логично, – задумчиво проговорил Марк. – Родственник на него злой. Он же ему машину угробил… Ладно, раз, ты говоришь, он притворяется, значит, сегодня все и оформим. Твое дело будет его поднять и до машины сопроводить. Вряд ли он хорошо ходит, ему наверняка поддержка нужна. Да и вообще, мало ли что ему в голову взбредет. Сторожа в восемь меняются? Значит, в полвосьмого начнем. Ты жди моего звонка.
– А ты сейчас куда? – спросил Виктор. – До полвосьмого еще прорва времени.
– Мне еще до черта дел сделать надо!
Виктор почесал бледную щеку, пристально посмотрел на Марка, вполоборота развернувшегося на переднем сиденье, и сказал:
– Завидую я тебе! При галстучке, тачка комфортабельная, ботиночки со скрипом… А тут возись с говном, и никто спасибо не скажет.
– Ты не за спасибо работаешь, – напомнил Марк. – А насчет галстучка и прочего – так это, друг мой, от квалификации зависит. Ты у нас исполнитель – разве не так?
– Так-то оно так, – согласился Виктор. – Потому и завидую.
– Ладно, иди, а то хватятся тебя – выговор с занесением получишь! – усмехнулся Марк. – Последний день уж потрудись на славу… Только смотри, окажется наш пациент овощем – несдобровать тебе!
– Я попусту трепаться не люблю, – сухо сказал Виктор и вылез из машины.
Марк проследил, как он спотыкающейся, семенящей походкой скрывается за воротами больницы, и снова достал мобильник.
– Туз! Это Король. Пришли мне смену, – сказал он невидимому абоненту. – Пусть держит въезд под контролем. А я буду к вечеру готовиться. Рассчитываю после двадцати ноль-ноль доставить пациента куда следует.
– Хорошо, я предупрежу, – скупо ответил тот, кого поименовали Тузом. – Но ты уверен, что все пройдет гладко?
– Ты знаешь, я ни в чем не уверен, – сказал Марк. – Но скорее всего, сегодня должно получиться. Тут все спокойно.
– Хорошо, занимайся, – разрешил Туз. – Но держи меня в курсе.
После этого Марк стал претворять в жизнь план, сложившийся в его голове. Помогали ему трое молчаливых и тренированных молодых людей, на которых он мог положиться, как на самого себя. Поздно вечером все было готово.
А к семи часам возле больницы появился автомобиль. После недолгой беседы водителя с охраной он въехал во двор и остановился у дверей приемного покоя. Двое молодых людей вывели из машины третьего, бледного и потного, и проводили на осмотр к врачу. Марк, который сидел за рулем, посмотрел на часы.
Легенда, которую он преподнес охранникам на входе, звучала так. Они с товарищами ехали по домам после работы и вдруг увидели лежащего на тротуаре человека. Они остановились и убедились, что человеку плохо. Тогда они, движимые чувством сострадания, незамедлительно доставили его в ближайшую больницу.
Легенда выглядела достаточно правдоподобно. Внешность у пассажиров была солидная, пострадавший убедительно изображал муки и страдания. Никаких подозрений ни у кого не возникло. Машину (совсем недавно угнанную из одного из московских дворов) беспрепятственно пропустили на территорию больницы. Марку только этого и надо было.
По его расчетам, осмотр мнимого больного должен был занять не менее десяти минут. Захар, который изображал несчастного, был настоящим артистом и мог ввести в заблуждение кого угодно. Он мог водить врача за нос и дольше десяти минут, но Марк поставил себе жесткое условие – уложиться за десять. Затягивать представление было неразумно.
Едва сообщники увели Захара, Марк сбросил легкое пальто, в которое был одет. Под ним обнаружился идеально выглаженный белый халат. В белом халате, в строгом галстуке, великолепно постриженный и выбритый, Марк выглядел очень солидно. Увидев его, никто бы не стал сомневаться в том, что перед ним настоящий доктор. Больница большая, и вряд ли даже старожилы могут знать всех сотрудников в лицо. Для пущего правдоподобия на груди у Марка был закреплен бейдж с посторонней фамилией. В руках Марк держал пластиковую папку для бумаг – он заметил, что в этой больнице в таких хранят истории болезни. Но в папке у Марка лежал сейчас пистолет с глушителем. Хотя те, кто присматривал за пациентом, по словам Виктора, окончательно потеряли бдительность, ожидать следовало любого продолжения событий.