Он потянулся. Свет торшера выделил все мышцы и жилы под черной водолазкой.
– Вы должны понять, Мортимер. Я буду делать все, чтобы не допустить новой войны. Или даже угрозы ее возникновения.
– Я ничего… – сказала Агата с тоской. – Я не понимаю, зачем вы мне все это говорите. Вы меня будто предупреждаете. Вы все время на что-то намекаете, но никогда не говорите прямо. Я же не маг! У меня даже никаких способностей нет, вам же этот ваш… Слухач сказал!
– Эхо, – повторил Келдыш, закрывая глаза. – Эхо большой магии. И – что он так долго высасывал из вас? Вот вопрос. Идите спать, Мортимер.
Агата посмотрела в сторону темного прямоугольника двери.
– Я не… я здесь полежу.
Келдыш открыл глаза, посмотрел на нее. Тряхнул головой.
– Ну а я здесь посижу. Почитаю.
Он сумасшедший, подумала Агата, глядя, как Келдыш вновь склоняется над книгой у стола. Как назвала его бабушка? «Помешанный ловец теней»? Он никогда не отстанет от них. Он все чего-то ждет – непонятно чего – от нее, Агаты. Он испортил ей весь год и собирается портить всю жизнь. Он рассказал ей сегодня такие вещи, о которых она не знала и, наверное, не хотела бы знать. Он водил ее к этому ужасному Слухачу, и тот чуть не убил ее.
Она его ненавидит.
Она рада, что он остался здесь, с ней, сегодня ночью, в которой вновь начали бродить серые тени…
Келдыш спал, не погасив торшера. На его ногах уютным клубком свернулась Киска. Агата, щурясь, рассматривала учителя. Он сидел, склонив голову на грудь, действительно спал, не притворялся. Но все равно казалось, что в любой момент он откроет глаза и скажет: «Ну и что вы меня рассматриваете, Мортимер?»
…Он принес ей кошку, чтобы начать разговор об ее «петушином слове». Чтобы намекнуть, что Агата, с ее способностями, может помочь бабушке побыстрее выздороветь – для этого надо только сходить к Слухачу. Он ведь говорил тогда бабушке, что Агату может любой уговорить сделать все, что ему заблагорассудится. Он и был этим «любым», и Агата прыгнула по его команде, как дрессированная собачка. Он давно хотел отвести ее к Слухачу. Он знал, что бабушка ни за что не позволит… Что, не будь Лидия Мортимер в больнице…
А почему она попала в больницу? Агата приподнялась на локте. Бабушка была здорова. Всегда здорова. У нее не было перепадов давления, сердечных приступов, головной боли – вообще всего того, что, по мнению Агаты, обязательно бывает у людей в старости. Разве может такой здоровый человек так тяжело и внезапно заболеть?
Может.
Если ему кто-нибудь помог.
Агата свернулась клубком, обхватывая колени руками. Она узнает. Она все узнает. И если он что-то сделал бабушке…
Она тоже ему сделает.
Не знает – что, но сделает.
* * *Было позднее утро. Почти день. И – никакого следа Келдыша. Кресла стоят где положено. Книга наверняка в шкафу. Чашка на кухне. Агата отдернула шторы, заранее щурясь. Но день был серым, и свет не так ударил по глазам. Она доплелась до спальни, по пути окликая Киску. Переоделась в длинную майку и пошла в ванную.
И сказала оторопело:
– Ой!
Киска сидела на ванне и наблюдала, как умывается Келдыш. Глядя в зеркало, он провел ладонью по мокрым щекам.
– Доброе утро, Мортимер. Полагаю, бритвы у вас нет?
– А?
– Отвратительно. Щетина лезет, – объяснил он со вздохом. – Хорошо женщинам, нет у вас таких забот…
– Зато вам брить ноги не надо, – ляпнула Агата от неожиданности. Келдыш хмыкнул.
– Да. Об этом я не подумал. И часто приходится?
Агата закусила губу.
– Я реквизировал новую зубную щетку, – сообщил Келдыш. – И чистое полотенце.
Даже не спросил – не против ли она. Просто поставил перед фактом. Хотя даже если она против, что бы это изменило?
– Момент, – сказал он и вновь наклонился над раковиной. Агата глядела на его широкую спину. У него были хорошо развитые мышцы – правда, не такие бугристые, какие накачивают в спортзале. Кожа незагорелая, гладкая, казалось, переливалась в приглушенном свете, как атласная ткань. Агате вдруг захотелось ее коснуться, и, застеснявшись самой себя, она поскорее отвела взгляд.
На полочке под зеркалом лежало кольцо. Агата осторожно взяла его. Очень тяжелое, непонятно из какого металла, черного цвета, с кое-где проступающей зеленью… не чистит он его, что ли? По кольцу действительно бежала вьющаяся серебряная змейка, а над змеей теснились буквы – вытянутые, незнакомые. Готические.
– Положите кольцо, Мортимер, – сказал Келдыш, не поднимая головы. – Это не игрушка.
Заспанные мысли-воспоминания медленно бродили в Агатиной голове. И неожиданно вынырнули наружу.
– Это вы сделали, чтобы у бабушки… чтобы бабушка попала в больницу? – спросила Агата у его спины. Казалось, Келдыш не услышал. Во всяком случае, он еще пару раз сполоснул рот, выпрямился, вытер лицо. И лишь потом сказал, прямо глядя Агате в глаза:
– Нет.
Она покосилась в сторону. Ну и чего она добилась? Если он врал, она этого не поняла. Если говорил правду, не поверила. Во всяком случае, Келдыш теперь знает, что она его подозревает.
– Но я догадываюсь, почему у вас возникла такая мысль, – сказал он с ядовитой любезностью. – Звонят.
– Что?
– Звонят в дверь, Мортимер.
Агата спустилась по ступенькам, открыла дверь, как обычно забыв про «глазок».
– Привет, – сказал облокотившийся о косяк Вуд.
– Привет, – машинально отозвалась Агата.
– Как там твоя бабулька?
– Все так же, спасибо.
Вуд кашлянул и посмотрел на свою руку. На ней были супермодные серебристые часы со встроенным мобильником.
– Может, в кино прошвырнемся?
– В кино?
– Да. В «Огоньке» триллер. «Магический кристалл». Все говорят – классный. Пошли?
Вся Агатина жизнь была теперь триллером. Причем магическим. Агата тупо смотрела на однокурсника. В голове не было никакой мысли. Даже насчет «да» и «нет».
Вуд начал проявлять признаки нетерпения:
– Ну так что, пойдешь?
– Кто там, Мортимер?
Вуд замер с открытым ртом. Агата оглянулась. Наверху лестницы стоял Келдыш. Голый до пояса. С намоченным поясом джинсов. Вытирающий полотенцем широкую грудь.
– А, Вуд. Доброе утро, – сказал он обыденно. – Проходите. Я поставлю кофе.
И скрылся в дверях квартиры.
Вуд захлопнул рот и уставился теперь на Агату. Было что-то такое в его взгляде, что ей не понравилось. Совсем не понравилось.
– Ну, ничего себе, – произнес он медленно, почти с восхищением. – Я-то думал, ты тут с тоски подыхаешь, а ты тут с учителем… Ничего себе!
И, отодвинув рукой Агату, взбежал по лестнице. Агата с тоской поглядела на улицу. По улице неспешно шагали люди. Она бы тоже ушла куда-нибудь – куда глаза глядят, – будь на ней хоть какая-нибудь приличная одежда.
Одежда! Девушка направилась в спальню и натянула джинсы. Потом переместилась в ванную, наконец умылась и почистила зубы.
После пошла на кухню. Делать здесь было нечего, потому что Келдыш, надевший черную водолазку, уже разливал кофе по чашкам, а Вуд сидел, засунув руки в карманы и вытянув ноги чуть ли не на всю кухню. Насвистывая, он весело наблюдал за учителем.
– Вам с сахаром? – спросил Келдыш – непонятно у кого, в воздух. Агата промолчала. Вуд сказал громко:
– Да! Три ложки!
Келдыш поставил перед ним чашку и пододвинул сахарницу. Молча показал пальцем Агате на ее кофе. Сам непринужденно уселся на широкий подоконник, с удовольствием хрумкая сладкими сухариками. Сказал с набитым ртом:
– Звонил в семь утра в больницу. Состояние улучшается, но в сознание еще не пришла.
– Спасибо, – автоматически сказала Агата. Она тоже отхлебнула кофе и испугалась, что звук получился слишком громким. Вуд неожиданно хихикнул:
– А я и не знал, что у нас такой заботливый учитель! По утрам звонит в больницу бабушке, по ночам внучку утешает!
Агата сжалась. Келдыш, подняв бровь, с интересом смотрел на Вуда. Не дождавшись ответа, тот взял чашку, наблюдая за учителем.
– А я-то думал, чего это вы так взъерепенились, когда застукали нас с Агаткой в номере! Собака на сене, да, так это называется?
Келдыш серьезно подумал. Поставил пустую чашку. Сказал учтиво:
– Кажется, так. Действительно. Так вот что это было.
Вуд хохотнул:
– А я-то думал, Агата у нас единственная девственница! В тихом омуте и все такое…
– И все такое, – подтвердил Келдыш вежливо, точно поддерживал разговор про погоду.
– А бабулек-то в курсе? – Вуд обернулся и подмигнул Агате. – А?
– Заткнитесь вы, оба!!
Кружка с начатым кофе врезалась в угол между учеником и учителем. Часто мигая, Агата смотрела, как стекает со стены коричневая жижа. Вуд подобрал вытянутые ноги.
– Ну, ты… – сказал ошарашенно.
Келдыш протер джинсы на колене, куда попал кофе.
– Ладно, Мортимер, – сказал сухо. – Повеселились, хватит. Вуд. Прежде чем распространять о нас слухи… и разрабатывать ослепительные планы шантажа, вы должны знать: я – ее опекун.
– Ну, ты… – сказал ошарашенно.
Келдыш протер джинсы на колене, куда попал кофе.
– Ладно, Мортимер, – сказал сухо. – Повеселились, хватит. Вуд. Прежде чем распространять о нас слухи… и разрабатывать ослепительные планы шантажа, вы должны знать: я – ее опекун.
Вуд открыл рот – и засмеялся:
– Врите больше! Опекун!
– О-пе-кун, – повторил Келдыш раздельно. – Если желаете, могу предъявить соответствующие документы. Хоть и не обязан.
– Вы явились в наш город в этом году, так?
– Так.
– И вы знать не знали Агату?
– В глаза не видел.
– И вот теперь вы вдруг ее опекун? Да какой дурак в это поверит! А может, вы какой-нибудь нашедшийся троюродный дядюшка, а? – продолжал издевательски допрашивать Вуд.
Агата покосилась с неожиданным испугом. Келдыш расслабленно откинулся в оконном проеме.
– К семье Мортимер я не имею никакого отношения. К счастью.
– У меня мать работает в Комиссии по защите детства, – сообщил Вуд. – Я-то знаю, сколько времени и проверок тратится на оформление опекунства!
– Я – опекун, – повторил Келдыш уже со скукой. Казалось, эта скука озадачила Алекса. Но через мгновение он уже опять ухмылялся.
– А если даже и так – что с того? Вон артист… забыл, как его… тот вообще трахался со своей приемной дочкой – и что?
Пауза. Келдыш внимательно рассматривал раму окна, словно прикидывая, какой ремонт ей требуется.
– Ну? – спросил у него Вуд выжидающе.
Келдыш опустил обе ноги на пол. Сказал утомленно:
– Вуд. Вы мне надоели. Можете сделать эти ваши… сексуальные фантазии доступными для всей школы. Можете доложить в дирекцию, Комиссию, полицию, ООН. Можете болтать что угодно и где угодно. Только не в этом доме. Проваливайте!
Вуд подобрался.
– А что это вы тут раскомандовались? Вам бы лучше вообще приткнуться, чтоб неприятностей на свою…
– Я сказал – пшел вон!
Келдыш даже голоса не повысил – только чуть подался вперед, цепляясь обеими руками за подоконник. Он улыбался. Почти. Вуд с мгновение смотрел на эту его полуулыбку, потом начал вставать. Задел ногой табуретку. Та с грохотом упала, Вуд и Агата вздрогнули. Келдыш даже не моргнул.
– Ну… Мортимер… – буркнул Вуд. – Ну ты и дура! Нашла, с кем связаться…
Они послушали, как Вуд ссыпался с лестницы. Как хлопнула дверь. Посмотрели друг на друга.
– Мортимер, – сказал Келдыш как ни в чем не бывало, – вы меня удивляете.
И широким жестом показал на осколки. Мортимер, вы меня удивляете. Вуд, вы меня утомляете. Какой же насыщенной жизнью живет их школьный учитель!
Агата взяла все еще трясущимися руками тряпку и, присев на корточки, стала собирать остатки разбитой чашки.
– Ревнивый молодой осел, – сказал Келдыш сверху.
Он-то, может быть, и молодой осел, а вот вы…
– Ну как, трудно оправдываться в чем не виноват, да? – огрызнулась Агата.
* * *Они возвращались из больницы весенней цветущей аллеей. Чуть поодаль, за деревьями, неспешно прогуливались и смеялись люди.
– Ну и что толку от всей вашей магии? – Агата, нахохлившись, смотрела себе под ноги. Бормотала: – Магические войны, лицензии на магию, Слухачи… Всего наворочено, а толку-то, раз нельзя просто вылечить человека…
– Просто – нельзя, – согласился Келдыш. – Можно только облегчить страдания. Поделиться силой. Энергией.
– А как же наложение рук, мгновенное исцеление? Вранье, да?
Келдыш оглянулся. Он тоже не казался счастливым. Шел, засунув руки в карманы куртки. И все поглядывал по сторонам.
– Почему вранье? Просто не каждому это под силу. А представьте, каково бы пришлось людям, если бы магов-целителей не было вообще? Оставлять больного наедине с лекарствами, когда у него уже просто нет сил принять лечение? Сколько было бы напрасных смертей!
– Но все равно! – упрямо продолжала Агата. – Почему не выращивают таких целителей? Зачем тогда вообще Академия? Вот вы вроде бы маг, а вы можете излечить человека?
– У меня, – сказал Келдыш, вновь оглянувшись, – несколько иная… специализация. А маги – не цыплята в инкубаторе, чтобы их выращивать. У каждого свой талант, своя направленность, и его с этого направления не свернуть… уж вам ли не знать, Мортимер!
– А какая у вас… специализация?
Келдыш глянул поверх головы Агаты и вдруг взял ее за локоть – сильно, крепко. Больно. Агата, удивленно айкнув, потянула руку. Учитель сказал вполголоса:
– Кажется, вам придется ее увидеть. Идите вперед. Вон туда, к людям. Быстрее. Не оглядывайтесь.
– Что…
– Пошла!
Он чувствительно подтолкнул ее между лопаток. Агата невольно пробежала вперед несколько шагов, затормозила, сердито развернулась…
Келдыш, отступавший вполоборота, вдруг дернулся, неловко и высоко вскинул локоть, будто поскользнулся. Повернулся к ней, взмахнул рукой с обращенными вниз скрюченными пальцами – и Агата разом перестала слышать все звуки на свете, как будто на нее упал прозрачный купол. И только оцепенело смотрела на Келдыша.
Больше всего его движения напоминали какую-то дыхательно-медитативную гимнастику – Келдыш двигался так сосредоточенно, уверенно, спокойно… Наверное, из-за плохого зрения Агате казалось, что каждое его движение сопровождается дрожащим цветным размазанным ореолом… а иногда – короткими яркими вспышками.
И вдруг Келдыш словно на что-то наткнулся. Агата моргнула и увидела, что учитель медленно опускается на колени – как-то весь запрокинувшись, будто что-то неуклонно давило ему на грудь, а он уступал этому напору. Голова откинута, зубы оскалены, с пальцев отведенных рук стекают какие-то зеленоватые хлопья. Из носа у него пошла кровь – сначала медленно, крупными яркими каплями, а потом потекла двумя непрерывными полосками. Ей казалось, Келдыш кричит, да она была уверена, что он кричит, – но почему она тогда ничего не слышала?
Словно лопнула невидимая тонкая пленка – шум, крики, ее схватили сзади, больно, крепко; потащили; кто-то орал над самым ухом:
– Уходим, уходим!
– Серго ранен!
– Он не ранен, он убит, брось его, брось!..
– Девчонку в машину!
– Уходим!
Ее подняли – Агата молча молотила ногами воздух, выворачивала шею, чтобы посмотреть, как там Келдыш, – с натужным выдохом швырнули в отъехавшую дверь синей машины, запрыгнули следом, наваливаясь, бесцеремонно толкая; дверь поехала вместе с разворачивающейся машиной… И в этом светлом проеме Агата вновь увидела Келдыша.
Он лежал на боку, согнув колени, рука вывернута в локте раскрытыми пальцами вверх. Кровь на черной водолазке тоже была черной.
Дверь закрылась.
Люди копошились, ругались, не могли подняться из-за резких поворотов.
– Как девочка?
Ее нашли, достали из-под кучи тел, приподняв, усадили на сиденье.
– Ты как?
– Очки… – сказала Агата слабо.
– Нормально, – сказали рядом. – Она в порядке. Он накрыл ее «колпаком» чуть раньше нас.
– Очки…
– А?.. да, сейчас. Посмотрите на полу, где очки?
Кто-то нашел очки. Агата надела. Стекла были целы, но из-за погнутой дужки очки сидели криво. Агата огляделась. Трое мужчин смотрели на нее с трех соседних сидений. Водитель смотрел в зеркале заднего вида. Никого из них она не знала.
– Вы убили его, – сказала Агата.
* * *– Вы убили его, – говорила Агата. Раз за разом. Сжав коленями руки и глядя прямо перед собой. Они все ехали и ехали, но ее не интересовало – куда, зачем, с кем. У нее перед глазами прокручивался один и тот же фильм: взмах руки Келдыша, его гибкий стремительный «танец», Келдыш, опускающийся на колени – медленно, с усилием, словно он старался просто-напросто не свалиться, – кровь на влажном бледнеющем лице, ладонь, раскрытая навстречу небу…
И город, и улица были не знакомы. Агату взяли под локти, выводя из машины. Завели в обыкновенный подъезд обыкновенного дома. В обыкновенную квартиру. Осторожно усадили на диван.
– Вы убили его, – сказала она в лицо наклонившегося к ней мужчины. Он медленно повернул голову – все вокруг теперь происходило как в замедленной съемке, – сказал что-то… спросил?
– Да… И Серго… – ответили ему, – …пришлось бросить.
– Идиоты!
– Мы просто следили, а он…
– …проверят?
– …на Серго ничего нет.
– Откуда вы знаете, что у них есть, чего нет?.. Что с девочкой?
– Похоже, шок…
– …не страховали?
– …ты что? Она же была под двойным «колпаком»! Этот… дьявол черный успел за секунду до нас… нет, ну у него и скорость!
– …была… я вам голову сверну, если с ней что-то…
– Эскамэмовцы свернут быстрее, если найдут…
– Вы убили его, – повторила Агата, глядя в окно.
– Тш-ш-ш… успокойся, девочка… расслабься. Все хорошо. Понимаешь? Все хорошо, – монотонно говорил мужчина, водя перед ее лицом рукой. Агата посмотрела на эту руку: казалось, она «размывает» воздух перед ней – все окружающее становилось расплывчатым, теряло окраску, или, вернее, краски смешивались и переливались друг в друга…