Гарри живо вспомнил вопящий и плюющийся портрет матери Сириуса в холле особняка.
– Да уж наверняка, – буркнул он.
– Вот-вот, – кивнул Думбльдор. – И если защита существует, то дом, вероятнее всего, отойдет старшему из ныне здравствующих родственников Сириуса, а именно, его кузине, Беллатрикс Лестранг.
Гарри, не осознавая, что делает, вскочил с кресла; телескоп и кроссовки, лежавшие у него на коленях, покатились по полу. Беллатрикс Лестранг, убийца Сириуса, унаследует его дом?
– Нет, – прошептал Гарри.
– Нам бы тоже не хотелось, чтобы она его получила, – спокойно проговорил Думбльдор. – Но в деле полно сложностей. Например, мы не знаем, удержится ли наша собственная защита теперь, когда дом больше не принадлежит Сириусу. Вдруг Беллатрикс в любой момент может появиться на пороге? Естественно, нам пришлось выехать – пока положение не прояснится.
– Но как узнать, мой дом или нет?
– К счастью, – ответил Думбльдор, – проверить это довольно просто.
Он отставил пустой бокал на столик рядом с креслом, но больше ничего сделать не успел, потому что дядя Вернон истошно заорал:
– Может, уберете эти чертовы штуки?
Гарри оглянулся. Дурслеи прикрывали головы руками: бокалы выплясывали у них на макушках, разбрызгивая во все стороны содержимое.
– Ах, простите, виноват, – извинился Думбльдор и поднял волшебную палочку. Бокалы исчезли. – Только, знаете, гораздо вежливей было бы их выпить.
Судя по выражению лица дяди Вернона, у него на языке вертелось множество ядовитых ответов, но он лишь сильнее вжался в спинку дивана рядом с женой и сыном и молчал, не сводя поросячьих глазок с волшебной палочки.
– Понимаешь, – Думбльдор снова как ни в чем не бывало повернулся к Гарри, – если ты правда унаследовал дом, то тебе достался и…
Он в пятый раз взмахнул палочкой. Раздался громкий треск, и на ворсистом ковре гостиной появился домовый эльф в каких-то грязных тряпках, с носом, сильно напоминающим свиное рыло. У него были большие, как у летучей мыши, уши и огромные, в кровавых прожилках, глаза. Тетя Петуния пронзительно закричала: такая мерзость да на ее ковре! Дудли мигом подобрал с пола большие босые ноги и поднял их чуть ли не выше головы, словно опасаясь, что гадкое существо влезет на него по пижамным штанам. А дядя Вернон громко зарычал:
– Что еще за черт?
– Шкверчок, – договорил наконец Думбльдор.
– Шкверчок не пойдет, не пойдет, не пойдет! – скрипуче и почти так же громко, как дядя Вернон, затараторил домовый эльф. Он топал длинными шишковатыми ступнями и исступленно тянул себя за уши. – Шкверчок служит мисс Беллатрикс, да-да-да, Шкверчок служит Блэкам, Шкверчок хочет к новой хозяйке и не пойдет служить поганому Поттеру, не пойдет, не пойдет, не пойдет!
– Как видишь, Гарри, – повысив голос, чтобы заглушить непрерывное «не пойдет, не пойдет, не пойдет», сказал Думбльдор, – Шкверчок выражает нежелание переходить под твое покровительство.
– Ну и наплевать, – буркнул Гарри, с омерзением поглядев на корчащегося и топающего ногами эльфа. – Мне он не нужен.
– Не пойдет, не пойдет, не пойдет…
– Ты предпочтешь, чтобы он достался Беллатрикс Лестранг? Зная, что весь последний год он жил при штаб-квартире Ордена Феникса?
– Не пойдет, не пойдет, не пойдет…
Гарри посмотрел на Думбльдора. Ясно, что Шкверчка нельзя отдавать Беллатрикс, но… Стать хозяином того, кто предал Сириуса? Самая мысль об этом казалась отвратительной.
– Отдай ему какой-нибудь приказ, – предложил Думльдор. – Если он теперь твой, то будет вынужден повиноваться. А если нет, нам придется найти способ не пустить его к законной хозяйке.
– Не пойдет, не пойдет, НЕ ПОЙДЕТ!
Крики перешли в завывания, и Гарри не придумал ничего лучше, кроме как цыкнуть:
– Шкверчок, заткнись!
Тот словно подавился. Он выпучил глаза и, не переставая разевать рот, схватился за горло. Несколько секунд эльф судорожно пытался сглотнуть, а потом бросился лицом на ковер (тетя Петуния горестно заскулила) и в отчаянной, хоть и абсолютно безмолвной, истерике принялся бить по полу руками и ногами.
– Что ж, это все проясняет, – обрадовался Думбльдор. – Сириус знал свое дело. Гарри, ты – законный владелец дома номер двенадцать по площади Мракэнтлен и Шкверчка.
– А обязательно… чтобы он жил со мной? – Гарри в ужасе посмотрел на эльфа, извивающегося у него под ногами.
– Нет, раз ты этого не хочешь, – ответил Думбльдор. – Если не возражаешь, предлагаю отправить его в «Хогварц», на кухню. Там он будет под присмотром у наших эльфов.
– Да, – с облегчением согласился Гарри, – так и сделаем. Э-м-м… Шкверчок! Хочу, чтобы ты отправился в «Хогварц» и работал на кухне вместе с другими эльфами.
Шкверчок – он теперь лежал на спине и сосредоточенно молотил по воздуху сразу всеми конечностями – окинул Гарри взором, полным невыразимого отвращения и, с громким хлопком, исчез.
– Прекрасно, – сказал Думбльдор. – Но есть еще гиппогриф, Конькур. После смерти Сириуса за ним приглядывал Огрид, но теперь Конькур твой, и если у тебя есть иные соображения…
– Нет, – сразу ответил Гарри, – пусть остается с Огридом. Думаю, самому Конькуру тоже так лучше.
– Огрид будет в восторге, – улыбнулся Думбльдор. – Он так радовался встрече с бывшим питомцем. Кстати, в интересах безопасности мы решили временно переименовать его в Курокрыла, хотя вряд ли в министерстве догадались бы, что это тот самый гиппогриф, которому они когда-то вынесли смертный приговор. Ну-с, Гарри, ты упаковал вещи?
– Э-э-м…
– Сомневался, что я появлюсь? – усмехнулся проницательный Думбльдор.
– Я сейчас… мигом… закончу, – выпалил Гарри, бросаясь поднимать телескоп и кроссовки.
На сборы ушло чуть больше десяти минут. Наконец Гарри достал из-под кровати плащ-невидимку, завинтил пузырек с разноцветными чернилами, сунул их в сундук, водрузил поверх котел и с трудом закрыл крышку. После чего, одной рукой волоча сундук, а в другой держа клетку с Хедвигой, спустился на первый этаж.
Он огорчился, не обнаружив в холле Думбльдора – придется еще раз заходить в гостиную.
Там все молчали. Думбльдор тихонько напевал и явно чувствовал себя вполне комфортно, но в целом атмосфера в комнате чем-то напоминала застывший заварной крем. Гарри, не осмеливаясь взглянуть на родственников, сказал:
– Профессор, я готов.
– Прекрасно, – отозвался Думбльдор. – Остается последнее. – Он повернулся к Дурслеям. – Вам, без сомнения, известно, что через год Гарри станет совершеннолетним…
– Нет, – возразила тетя Петуния. Это было первое, что она произнесла за все время.
– Простите? – вежливо переспросил Думбльдор.
– Не достигнет. Он на месяц младше Дудлика, а тому восемнадцать только через два года.
– Вот как, – любезно проговорил Думбльдор. – Но колдуны достигают совершеннолетия в семнадцать.
Дядя Вернон пробормотал: «вот придурки», но Думбльдор проигнорировал это замечание.
– Далее. Вы знаете, что в страну вернулся печально знаменитый лорд Вольдеморт. В колдовском сообществе идет война. Гарри, которого лорд Вольдеморт неоднократно пытался убить, грозит опасность – куда большая, чем пятнадцать лет назад, когда я оставил его на вашем пороге с письмом, где рассказывалось о гибели его родителей. Помнится, я выразил надежду, что вы будете заботиться о мальчике, как о собственном сыне.
Думбльдор помолчал. Он говорил размеренно и спокойно, без гнева, но сейчас от него ощутимо повеяло холодом, и Гарри заметил, что Дурслеи теснее прижались друг к другу.
– Вы не выполнили мою просьбу; никогда не считали Гарри своим. Он не видел от вас ничего, кроме пренебрежения, а зачастую – жестокости. Тем не менее – и это ваш лучший поступок – вы не сумели навредить ему столь же страшно, как тому несчастному мальчику, что сидит между вами.
Тетя Петуния и дядя Вернон инстинктивно повернули головы к Дудли, словно между ними мог оказаться не он, а кто-то другой.
– Мы – Дудлику?! Да что вы такое…? – гневно начал дядя Вернон, но Думбльдор поднял палец, призывая к молчанию, и дядю Вернона словно поразила немота.
– Волшебная защита, которую я создал пятнадцать лет назад, обеспечивает безопасность Гарри до тех пор, пока он может называть ваш дом своим. Он был здесь несчастен, ненужен, обижен, но вы, пусть и скрепя сердце, давали ему кров. Защита перестанет действовать в тот миг, когда Гарри исполнится семнадцать; другими словами, как только он станет мужчиной. Я прошу вас об одном: разрешить Гарри вернуться в ваш дом еще один раз, чтобы защитить его хотя бы до семнадцатилетия.
Дурслеи молчали. Дудли хмурился, точно пытался понять, когда и в чем ему навредили. У дяди Вернона будто кусок застрял в горле, а тетя Петуния странно раскраснелась.
– Что же, Гарри… нам пора, – Думбльдор встал и расправил свой длинный плащ. – До встречи, – сказал он Дурслеям, на лицах которых отразилось горячее желание, чтобы встреча никогда не состоялась, надел шляпу и вышел из комнаты.
Дурслеи молчали. Дудли хмурился, точно пытался понять, когда и в чем ему навредили. У дяди Вернона будто кусок застрял в горле, а тетя Петуния странно раскраснелась.
– Что же, Гарри… нам пора, – Думбльдор встал и расправил свой длинный плащ. – До встречи, – сказал он Дурслеям, на лицах которых отразилось горячее желание, чтобы встреча никогда не состоялась, надел шляпу и вышел из комнаты.
– До свидания, – торопливо бросил Гарри и поспешил за Думбльдором. Тот задержался у сундука, на котором стояла клетка с Хедвигой.
– Это нам будет мешать, – сказал он и опять достал волшебную палочку. – Я отошлю твои вещи в Пристанище. Впрочем, плащ-невидимку лучше захватить… на всякий случай.
Гарри не без труда извлек из сундука плащ, постаравшись, чтобы Думбльдор не заметил беспорядка внутри. Потом он спрятал плащ в карман куртки, и Думбльдор взмахнул палочкой. Сундук и клетка исчезли. Думбльдор повел палочкой еще раз. Входная дверь распахнулась. За ней чернела холодная, туманная мгла.
– Ну-с, Гарри, вперед, в ночь, за этой ветреной искусительницей – авантюрой.
Глава 4 ГОРАЦИЙ ДИВАНГАРД
Последние несколько дней Гарри только и делал, что ждал встречи с Думбльдором, но теперь, когда они оказались вдвоем, очень смутился. Раньше они общались исключительно в школе, и обычно их разделял письменный стол. А воспоминание о последней встрече лишь добавляло неловкости: в тот раз Гарри много кричал и вдобавок расколотил порядочное количество ценных для Думбльдора вещей.
Однако Думбльдора это, по всей видимости, не заботило.
– Держи палочку наготове, Гарри, – жизнерадостно приказал он.
– Мне же нельзя колдовать вне школы…
– Если на нас нападут, – сказал Думбльдор, – разрешаю тебе воспользоваться любым контрзаклятием, какое придет в голову. Впрочем, сегодня тебе вряд ли стоит опасаться.
– Почему, сэр?
– Потому что ты со мной, – просто ответил Думбльдор. – Этого достаточно.
Он резко остановился на углу Бирючиновой аллеи и спросил:
– Ты еще не сдавал на аппарирование?
– Нет, – помотал головой Гарри, – это же только с семнадцати.
– Верно, – отозвался Думбльдор. – Тогда просто крепко держись за мою руку. Левую, если не возражаешь; ты, вероятно, заметил, что правая у меня слегка не в порядке.
Гарри ухватился за его руку.
– Замечательно, – произнес Думбльдор, – поехали.
Гарри почувствовал, что рука Думбльдора вырывается из его ладоней, и усилил хватку. В следующий миг все вокруг почернело; Гарри сжало со всех сторон. Он не мог дышать, ребра стянуло железным обручем; на глаза и уши ужасно давило, а потом…
Он несколько раз судорожно глотнул холодный ночной воздух и открыл слезящиеся глаза. Он чувствовал себя так, словно его пропихнули через очень узкую резиновую трубу, и не сразу осознал, что Бирючиновой аллеи больше нет. Они с Думбльдором очутились на пустынной деревенской площади с военным мемориалом и парой скамеек посередине. Как только мозги Гарри встали на место, он понял, что ему впервые в жизни довелось аппарировать.
– Ты как? – поинтересовался Думбльдор. – К этому ощущению надо привыкнуть.
– Я нормально, – Гарри растирал уши, явно неохотно расставшиеся с Бирючиновой аллеей. – Но, честно говоря, на метле лучше.
Думбльдор улыбнулся, плотнее запахнул воротник, сказал:
– Нам сюда, – и быстро пошел вперед, мимо пустой гостиницы и каких-то домов. На часах церкви, стоявшей неподалеку, стрелки приближались к полуночи.
– А скажи, пожалуйста, Гарри, – заговорил Думбльдор, – твой шрам… он вообще болит?
Гарри машинально потер зигзагообразную отметину на лбу.
– Нет, – пробормотал он, – я еще удивлялся. Думал, от него теперь покоя не будет, раз Вольдеморт набирает силу.
Он поднял глаза на Думбльдора и увидел, что тот доволен ответом.
– Я-то как раз думал иначе, – сказал Думбльдор. – Лорд Вольдеморт наконец понял, что у тебя есть счастливая возможность проникать в его мысли и чувства. И, похоже, решил защититься от тебя с помощью окклуменции.
– Вот и великолепно, – буркнул Гарри. Он нисколько не скучал по ночным кошмарам и неожиданным проникновениям в сознание Вольдеморта.
Они завернули за угол, прошли мимо телефонной будки и автобусной остановки. Гарри искоса поглядел на Думбльдора.
– Профессор…
– Да, Гарри?
– А… где это мы?
– В очаровательной деревушке под названием Бадли Баббертон.
– А зачем?
– Ах да, я же не сказал! – воскликнул Думбльдор. – Я столько это говорил, что потерял счет: наша школа в очередной раз осталась без учителя. Мы с тобой здесь, чтобы уговорить одного моего бывшего коллегу оставить заслуженный отдых и вернуться в «Хогварц».
– А чем я могу вам помочь, сэр?
– Уверен, ты непременно пригодишься, – неопределенно ответил Думбльдор. – Здесь налево, Гарри.
Они шли вверх по узкой крутой улочке между плотными рядами домов. Свет нигде не горел. Странный туман, вот уже две недели окутывавший Бирючиновую аллею, стоял и здесь. Гарри невольно вспомнил о дементорах, опасливо оглянулся и крепче сжал в кармане волшебную палочку.
– Профессор, а почему нельзя было аппарировать прямо в дом вашего коллеги?
– Но это же все равно что вышибить входную дверь, – объяснил Думбльдор. – Правила хорошего тона требуют предоставлять людям право не принимать гостей, если им того не хочется. И потом, большинство колдовских жилищ защищены от нежелательного вторжения. Например, в «Хогварц»…
– Нельзя аппарировать, ни в здание, ни на территорию, – бойко отчеканил Гарри. – Мне Гермиона Грэнжер говорила.
– И это истинная правда. Тут снова налево.
Где-то сзади церковные часы пробили двенадцать. Гарри хотелось спросить, почему Думбльдор не считает невежливым являться в гости заполночь, но сейчас, когда у них завязалась нормальная беседа, он решил обсудить более важные вопросы.
– Сэр, я прочел в «Прорицательской», что Фуджа уволили…
– Это так, – Думбльдор свернул в переулок, резко уходивший вверх. – Не сомневаюсь, ты знаешь и о том, что на его место пришел Руфус Скримжер, который раньше возглавлял кабинет авроров.
– А как по-вашему, он хороший?
– Интересный вопрос, – произнес Думбльдор. – Он на многое способен. Личность, безусловно, более решительная и напористая, чем Корнелиус.
– Да, но я имел в виду…
– Я знаю, что ты имел в виду. Руфус – человек дела. Он почти всю сознательную жизнь борется с силами зла и не может недооценивать лорда Вольдеморта.
Гарри ждал, что Думбльдор скажет что-нибудь о своих разногласиях со Скрижером, упомянутых в «Прорицательской», но тот молчал. Сам Гарри не осмелился заводить разговор на эту тему, а потому заговорил о другом.
– А еще, сэр… я прочел про мадам Боунс.
– Да, – спокойно кивнул Думбльдор. – Ужасная потеря. Выдающаяся была ведьма. Вот сюда, вверх, по-моему… ой. – Он указал направление покалеченной рукой.
– Профессор, а что у вас с…
– Сейчас нет времени объяснять, – сказал Думбльдор. – Не хотелось бы комкать столь леденящую историю.
Он улыбнулся, давая понять, что вовсе не хотел осадить Гарри – дескать, если есть другие вопросы, задавай.
– Сэр… мне прислали совиной почтой министерскую листовку про меры безопасности, которые надо предпринимать против Упивающихся Смертью…
– Я и сам такую получил, – снова улыбнулся Думбльдор. – Ты извлек из нее что-то полезное?
– Не особенно.
– Я так и думал. Например, ты не спросил, какое варенье я люблю больше всего, и не убедился, что я действительно профессор Думбльдор, а не какой-нибудь самозванец.
– Я не… – начал Гарри, не вполне понимая, всерьез его укоряют или нет.
– Кстати, на будущее – малиновое. Но разумеется, любой Упивающийся Смертью, прежде чем принимать мой облик, постарался бы выяснить, что мне нравится.
– Э-м… конечно, – кивнул Гарри. – Но в листовке говорилось про каких-то инферний. Кто они? Там было непонятно.
– Это трупы, – невозмутимо ответил Думбльдор. – Заколдованные мертвецы, действующие по указке черных колдунов. Давненько они не появлялись, с той поры, когда Вольдеморт был у власти в прошлый раз… Естественно, он стольких поубивал, что хватит на целую армию. Вот дом, который нам нужен, Гарри, сюда…
Они подошли к маленькому аккуратному домику с небольшим садиком. Гарри был настолько потрясен рассказом об инферниях, что ничего не замечал, и, когда Думбльдор внезапно остановился у калитки, тут же на него наткнулся.
– О боже. Боже, боже, боже.
Гарри проследил за его взглядом, и у него оборвалось сердце. Входная дверь криво свисала с петель.
Думбльдор быстро осмотрел улицу из конца в конец: везде было пусто.
– Гарри, достань палочку и следуй за мной, – тихо приказал Думбльдор.