— И зачем, госпожа, — с лёгким упрёком спросила служанка, — мы забрели в такую глушь? Здесь же убьют, зароют и не найдут! Не лучше ли, пока не поздно, поискать дом для ночлега? Должна же где-то быть деревня….
— Нас там найдут и вернут отцу, — покачала головой баронесса. Теперь она начинала раскаиваться в том, что бежала, сломя голову, не позаботившись о собственной безопасности, элементарных удобствах и лошади. — К тому же я не в состоянии сделать ни шагу. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя хозяйка страдала?
— Конечно, нет.
— Тогда принеси воды и чего-нибудь поесть.
В первую очередь служанка отправилась за водой, справедливо полагая, что найти её будет легче, чем еду. Руководствуясь здоровой деревенской логикой, что там, где овраг, обязательно есть родник, ручеёк или хотя бы грязная лужа, Джуди осторожно спустилась вниз по разнотравью. Проводив глазами закатное солнце, она подумала, что, наверное, совсем выжила из ума, раз согласилась учувствовать в затее госпожи.
Вопреки логике, воды в овраге не оказалось. Пришлось вылезти из него и осмотреться. Справа были поля, слева подступал лес — и никакой воды.
— Да пропади всё пропадом! — Служанка плюхнулась на землю и, сняв башмаки, принялась растирать отёкшие ноги. — Нужна ей вода, пусть сама ищет!
Но голод мучил не только Жанну, и заставил Джуди нехотя подняться и побрести к лесу за ягодой — единственной доступной им едой. Но ягодой девушке полакомиться не удалось — отпугнул волчий вой. Не дожидаясь, пока вблизи появятся зеленые огоньки, служанка кубарем скатилась обратно в овраг. Отдышавшись, она прислушалась: волчий вой приближался. Почуяли! Позабыв о голоде и усталости, Джуди стремглав бросилась к тому месту, где оставила баронессу.
— Волки, госпожа, волки! — завопила она, задыхаясь, взбираясь вверх по склону оврага.
Жанна вскочила на ноги и обернулась: на другой стороне оврага стоял волк.
— Боже, я погибла! — прошептала баронесса и спряталась за спину служанки.
Волк скользнул вниз по склону. Пока он был еще далеко, но только пока. Жанна истошно завопила и побежала. Не заметив кучки камней, она споткнулась и упала, больно ударившись головой обо что-то твердое. Последнее, что она помнила, было белое, как мел, лицо Джуди, пытавшейся поднять её на ноги.
Баронесса очнулась в своей постели, целая и невредимая; верная служанка спала на полу, подложив руку под голову. Усталость пересилила страхи, голод и головную боль, и девушка тут же заснула.
На следующее утро Жанна все ещё чувствовала легкое недомогание — последствие вчерашнего падения, но решила не менять привычного распорядка дня. Сотворив привычную утреннюю молитву и перекрестившись перед распятием, она с напускным спокойствием спустилась к утренней службе. Роланда Норинстана она на ней не увидела — значит, он не остался ночевать. Наверное, виной всему переполох, вызванный её исчезновением, иначе бы он, безусловно, переночевал под их крышей.
Служба прошла безо всяких осложнений, сонно и монотонно; отец, даже ни разу не взглянул на неё. Наскоро перекусив, Жанна занялась привычной работой. Гроза разразилась после, когда они собрались за большим завтраком. Сначала барон угрюмо молчал, а потом, отодвинув миску с кашей, хмуро спросило у дочери:
— Почему ты не ночевала дома, а оказалась посреди ночи в каком-то овраге? Твоя служанка молчит… Может, ты объяснишь мне?
— Я заблудилась.
— В овраге? — Джеральд сдвинул брови. — А если бы с тобой что-то случилось, ты об этом подумала? В таких местах полным-полно валлийцев, не говоря уже о волках!
Жанна молчала. Он был прав, тысячу раз прав!
— В последнее время ты слишком часто отлучалась из замка. Я ведь запретил тебе… Или моё слово для тебя ничего не значит?
— Я уважаю Вашу волю, отец, но я нарушила ее из добрых побуждений. Узнав о том, что дочери одной благочестивой женщины совсем плохо, я взяла травы и вместе с Джуди пошла к ней. Мы пробыли у нее до обеда, а потом я решила взглянуть на единорогов. Видите ли, я слышала, что они часто выходят из леса по вечерам и охотно подходят к тем, кто чист сердцем. Я просто хотела взглянуть, проверить, так ли это, тем более, это было недалеко… Я честно хотела вернуться до заката, но не успела.
— Единороги? Что-то я их у себя не встречал. Где ты была? — Он приподнялся, оперся крепкими руками о стол.
— Но, Вы же знаете, — у девушки на миг замерло сердце от страха, — что я не стала бы лгать Вам… Мне казалось таким естественным, что они могут придти туда.
— Значит, единороги? — Его брови окончательно сошлись на переносице. Сейчас будет буря.
— Да, — кончики её пальцев похолодели. — Я вышла из дома той женщины и вдруг вспомнила… Джуди побожится, что все так и было! А как я очутилась дома? — Она уцепилась за этот вопрос, как за спасительную соломинку. — Я ничего не помню после того, как…
— Добб возвращался с объезда и услышал крики. Решив посмотреть, кто это бродит в такое время, когда всем порядочным людям положено сидеть дома, он наткнулся на парочку волков, окруживших тебя и твою служанку. Ты лежала на земле, а эта дура пыталась обороняться от них палкой. Добб быстро покончил с волками, а потом отвёз тебя домой. Но почему ты всё-таки оказалась у того оврага?
— Я же говорила, что хотела хоть краем глаза взглянуть на единорогов, но заблудилась…
— Перестань врать! — рявкнул барон и больно тряхнул её за плечо. — К кому это ты бегаешь по ночам, дрянь?
— Ни к кому. Я просто хотела взглянуть… — Губы Жанны тряслись, язык прилип к нёбу.
— Ни к кому? Ты к баннерету своему бегала, потаскуха, к этому мозгляку, худородной скотине, который через женскую слабость позарился на мои деньги! Так, чертова блудница? Что глаза отводишь? Было или нет?
Девушка молчала, только испуганно мотала головой.
— Я тебе покажу, как пятнать честь Уоршелов! — Джеральд вскочил и, схватив за волосы, поволок дочь к распятию. — Ну, клянись, что всё так, как ты говоришь, что в овраге тебя не ждал мужчина! Клянись, что ты чиста и невинна, что мне не придется краснеть перед твоим женихом! Клянись, что ты еще баронесса Уоршел, а не дешевая шлюха!
— Богом клянусь и всеми святыми, что кроме меня и Джуди там никого не было! Вам не в чем меня упрекнуть…
— Где ты была, мерзавка? К кому ты бегаешь по ночам, сукина дочь? — Он пару раз наотмашь ударил её по лицу.
— Ни к кому, я случайно, отец!
— Перестань лгать мне, Евина дочь, я тебя выведу на чистую воду! — От этого удара она упала.
— Я не лгу, я не посмела бы лгать Вам. — Жанна встала на колени, не сводя с отца умоляющего взгляда. — Перед лицом Божьим, клянусь, что оказалась в том овраге только по своей дурости и доверчивости. Я… я больше никогда не ослушаюсь Вас и не сделаю ничего без Вашего ведома.
— Надеюсь. — Он оставил её в покое и разрешил вернуться к столу. В россказни о единорогах барон по-прежнему не верил, но решил пока оставить дочь в покое. — Я хочу обрадовать тебя: граф Роланд Норинстан обещал заехать к нам не позже Преображения и прогостить дня три.
Девушка побледнела и судорожно вцепилась пальцами в край стола.
— Что с тобой? — испуганно спросил барон, заметив её бледность. — Уж не заболела ли ты?
— Нет, отец. Здесь мало воздуха, мне душно. Я посижу немного у себя?
Получив разрешение, она поднялась к себе и легла. Её всю трясло, а в голове пульсировала одна и та же мысль о том, что через неделю или две всё будет кончено.
— На Преображение они объявят о моей помолвке, — прошептала баронесса и с безысходным отчаяньем добавила: — А я должна сидеть и терпеливо ждать этого дня, не в силах помешать им!
— Впрочем, — задумалась она, — если сегодня же послать весточку Мелиссе, то, если Бог будет милостив ко мне, она приедет и придумает, как хоть ненадолго оттянуть миг моей смерти.
* * *
Было уже за полдень. Жанна, с трепетом ожидавшая приказа отца одеться во всё лучшее, в который раз с нетерпением посматривала на дорогу. Конечно, ей хотелось увидеть там не графа. Сердце радостно вздрогнуло при виде подъезжающей к замку баронессы Гвуиллит. Она подобрала юбки и со всех ног бросилась ей навстречу.
С Мелиссой Гвуиллит, или, на валлийский манер, Мелисандрой ап Гилмур, — тёмноволосой кареглазой девушкой, года на два старше Жанны — баронесса Уоршел познакомилась вскоре после смерти матери, когда отец, уехав из Уорша по делам, на время отдал ее под опеку сестер из ближайшего женского монастыря. Они вместе учились вязанию, вышиванию, ткачеству, ведению хозяйства и основам закона Божьего.
Владения отца Мелиссы, Гилмура Гвуиллита, находились западнее Шрусбери, частично посреди бедленда, который он сдавал внаём лизгольерам; так что виделись они не часто. Барон Гвуиллит (английский титул он получил относительно недавно, до этого вполне обходясь без него) был валлийцем, но валлийцем, давно породнившимся с английскими маркграфами и в своё время тайно принявшим власть английской короны. Живя у самого рва Оффы, он, благодаря своим деньгам, пользовался любовью у английских соседей и был желанным гостем в их домах. Считавшийся немного чудаковатым, Гвуиллит не спешил с замужеством дочери, богатейшей невесты в округе, и до поры позволял ей жить в своё удовольствие.
Мелисса приехала вместе со своим старшим братом, Давидом Гвуиллитом; они возвращались с крестин племянника. Крестной матерью сначала должна была стать мать Мелисы, но та, в силу некоторых причин, не могла приехать, поэтому ее место с согласия тетки заняла Мелисса. Барон Гвуиллит задержался у сестры, велев детям возвращаться домой без него. По дороге Мелисса Гвуиллит сочла возможным заехать на пару часов в Уорш; её брат не стал возражать.
— Здравствуйте, любезная баронесса, — баронесса Гвуиллит улыбнулась и лукаво посмотрела на подругу. — Зачем я Вам понадобилась? Из-за Вас я сделала изрядный крюк и чуть не поссорилась с Давидом.
Жанна молчала, смущённо посматривая на молодого Гвуиллита. Перехватив её взгляд, подруга взяла брата за руку и попросила:
— Давид, оставь нас, пожалуйста. Со мной ничего не случится.
Дождавшись, пока он уйдёт, Мелисса увлекла баронессу в сад и приступила к расспросам. На все просьбы Жанны умыться и поесть баронесса Гвуиллит отвечала решительным отказом.
— Рассказывайте, рассказывайте всё, как есть, Жанна! Что происходит? Сначала Вы просили помочь Вам увидеться с баннеретом, а теперь встречаете меня, бледная, как смерть.
— Вы же знаете, я безумно влюблена… А теперь у меня есть жених; скоро объявят о помолвке.
— И жених этот не баннерет? — улыбнулась Мелисса.
— Увы! — вздохнула девушка.
— Отделайтесь от него, притворитесь больной… Знаете, — шепнула баронесса Гвуиллит, — я слышала, что девушек, страдающих падучей болезнью, не берут в жёны. Я знаю симптомы и, если хотите, могу научить Вас.
— Спасибо, не нужно, — покачала головой Жанна. — Это не поможет. Понимаете, я очень сглупила, и даже отец мне не поверит.
— Ваш жених, конечно, богат.
— Да, и знатен. Батюшка хочет, чтобы я вышла за него. У меня не хватит сил его ослушаться.
— И кто же этот жених, на заклание которому отдают юное сердце?
— Граф Роланд Норинстан.
— Тот самый граф! — невольно вырвалось у Мелиссы. — Как же Вам повезло, моя дорогая! Помяните мое слово, все девушки Шропшира мечтают увидеть его, а уж стать его женой…
— Он обещал быть у нас на днях, может, даже сегодня. Я боюсь, что ничем не смогу помешать этому браку. Помогите мне, Мелисса! — молитвенно сложив руки, взмолилась Жанна.
— Но чем же я могу Вам помочь? Нашего, девичьего, мнения не спрашивают; раз велят — то и в церковь идти. Да и потом, стоит ли отказываться? Только подумайте, Вы будете приняты при дворе…
— Мелисса, умоляю, придумайте что-нибудь!
— Я могу посоветовать только две вещи: либо попытаться бежать и укрыться о кого-нибудь из родственников, либо отказывать жениху так долго, как сможете. И то, и другое — сумасбродство, но, кто знает, может, графу наскучит Ваше упрямство, и он жениться на другой.
— На Вас?
— Нет, отец ему откажет: он хочет выдать меня за такой же безупречный денежный мешок, как он сам. Желательно валлийский мешок, — усмехнулась она. — С деньгами у графа Норинстана всё в порядке, но вот с происхождением… В нём, как говорит мой отец, крепкий валлийский эль испорчен жиденькой английской водичкой с привкусом французского вина. Ну, и как Вы думаете поступить?
— Бежать я уже пробовала — это та самая глупость, о которой я говорила. Из этого ничего не вышло. Значит, буду говорить ему "нет" и молиться Пресвятой Деве.
Жанна вздохнула и повела подругу по огороду к плодовым деревьям. Беседа зашла о разных мелочах, вроде новых фасонов платьев и заморских тканях. Затем заговорили о баннерете Леменоре, и раскрасневшаяся баронесса принялась перечислять все его достоинства, наделяя Артура чертами, присущими только рыцарям из сочинений труверов. Мелисса слушала её и улыбалась.
Потом появился Давид и самым грубым образом нарушил их идиллию, заявив, что они с Мелиссой немедленно уезжают. Выяснить причину такой поспешности баронессе Уоршел не удалось, а таилась она в задетой гордости молодого баронета.
Решив коротать время не в тоскливых беседах с бароном Уоршелом о давних временах, а за полезной для здоровья верховой прогулкой, Давид случайно повстречал неподалёку от близлежащей деревни графа Норинстана. Осматривая земли будущего тестя и пытаясь высчитать, долго ли тот ещё проживёт, граф не заметил Гвуиллита и проехал мимо. Перенести такого небрежения к своей особе Давид не мог и, чтобы не вспылить при новой встрече (это грозило юному Гвуиллиту незапланированной быстрой встречей с предками), предпочёл уехать.
Желанный гость, граф Норинстан уже чувствовал себя полноправным хозяином Уорша. Барон стремился во всём угодить ему: он ожидал большой выгоды от брака дочери с влиятельным графом, для такого жениха он и растил её.
— Приветствую Вас, барон, — свысока поздоровался Роланд. — Надеюсь, Вы хорошо обдумали моё предложение? Кажется, оставались кое-какие формальности…
— Да, осталось испросить согласия короля и составить брачный договор. Кроме этого есть еще кое-что.
— Что за "кое-что"?
— Моя дочь. Нужно познакомить её с будущим супругом, раз уж представился такой случай. После можно будет заняться приготовлениями к помолвке.
— Что ж, позовите Вашу дочь, и покончим с этим.
— Боюсь, Вам придётся немного подождать. Девушка сейчас в саду. Я предупредил её о том, что Вы почтите нас своим вниманием, но она…
— Вот как? — В его голосе звучали первые предвестники грозы.
— Я уже послал за ней, — поспешил заметить хозяин.
— Поторопитесь, барон!
Не успел гость осушить свой кубок, как переодетая в лучшее платье Жанна, внутренне трепеща, вошла в зал на смотрины. Ей нужно было во что бы то ни стало расстроить этот брак. Жених согласен, но согласна ли невеста? Невеста… Её мнение никого не интересовало. Вот и сейчас барон вполне может обручить дочь без её согласия, пресытившись её выходками. Если этот граф кажется ему подходящим мужем для нее, он именно так и сделает.
— Многих лет жизни, несравненная баронесса! — с лёгкой усмешкой приветствовал её граф. Она красива, его будущая жена. Правда, денег за невестой можно было получить больше, но и две тысячи не так уж плохо. Прибавьте к этому угодья её отца и, что ещё, важнее, полезные связи и родство с одной из лучших английских фамилий.
Жанна остановилась перед гостем с ледяным выражением лица: пусть знает, что он ей противен и безразличен. Роланд на несколько мгновений задержал на ней взгляд. Она внутренне сжалась в комок и потупила взгляд. Он недурён, но старше Артура и смотрит так, будто она в чем-то провинилась перед ним. У него тяжёлый взгляд; она готова была провалиться сквозь землю, лишь бы избавиться от этого взгляда.
— Она ещё ребёнок, но как этот ребёнок расцветёт года через два! — пробормотал граф, видимо, удовлетворившись результатами осмотра. Будь эта баронесса чуть постарше и живи она не в этом захолустье, он бы мог за ней приволокнуться. В прочем, возраст не помеха — девушки созревают быстро.
Да, хороша. А какова бы она была в роли возлюбленной? Вздыхала бы и требовала клятв или без ложного стыда делала все, чего бы он пожелал? Нет, такая бы, наверное, краснела от каждого поцелуя, но ничего не требовала. А, в прочем, чёрт с ней!
— Садись, — барон указал на место возле себя.
Баронесса нарочито медленно подошла к отцу, поправила скамеечку под его ногами, и села на полу на охапке соломы.
— Граф просит твоей руки, — сообщил Джеральд, — Я дал своё согласие, ты, думаю, не пойдёшь против моей воли.
— Боюсь огорчить Вас отец, но я вынуждена воспротивиться Вашей воле.
— Почему? Одумайся, пока не поздно! — Отец тряхнул её за плечо.
— Мне тоже интересно узнать причину Вашего отказа, — заметил граф.
— Я сказала "нет", и этого вполне достаточно.
— Может быть, ты ещё любишь своего баннерета? — повысил голос барон. Он приподнялся, готовый в любую минуту ухватить её за волосы. — Отвечай, негодная!
— Вовсе нет. Я никого не люблю, кроме Господа и Вас! — Предупредив его движение, она вскочила и выбежала вон. Слёз на её лице не было.
— Нет, она уже не ребёнок, — проводив её взглядом, подумал Роланд. — Во всяком случае, с характером. И очень хороша, когда злиться. Жаль, что ещё не в полной мере стала женщиной. Кстати, надо прояснить этот вопрос.
Его подозрения не оправдались: Джеральд клятвенно заверил, что уже через два года его дочь, если того пожелает ее супруг, подарит ему кучу здоровых ребятишек. Но, пожалуй, с этим нужно повременить, чтобы дети были здоровы, а жена не скончалась первыми же родами. Так даже лучше. Он женится на ней, введёт в круг своей семьи, даст девчонке время привыкнуть к нему, понять хитросплетения паутины его хозяйства. А на супружеском ложе он может пока поспасть без неё — не велика потеря.
Но причина твёрдого отказа баронессы оставалась для него тайной за семью печатями. Неужели этот неожиданно всплывший в разговоре баннерет может стать помехой женитьбе? Препятствий Роланд не терпел, поэтому решил тут же всё выяснить.