– Приказывайте, Ваша Светлость!
– Вы ведь мою ладью у татей отбили?
– Так, Ваша Светлость, только проверить надо: в исправности ли она, не попортили ли ее тати.
– Ну, так вот: проверяй ладью, гони сюда и проводишь меня с детьми до Городно. А уж там и награда для тебя будет, боярин.
– Немедля все исполню, Ваша Светлость! – Мишка, демонстрируя готовность, вскочил со скамьи. – И как только укажет Его Светлость князь Всеволод Давыдович, доставлю вас в град!
– Это что же? – Агафья грозно сдвинула брови. – Тебе моего повеленья недостаточно?
«Внимание! Прокол или преднамеренность? Не отреагировать на имя мужа, не заинтересоваться, откуда он тут взялся… Пожалуй, намеренно – по идее, вы, сэр, должны на уши встать, чтобы опять ласковую улыбку на ее лицо вернуть. Какие уж тут пререкания. А вот фигушки! Но не форсировать – аккуратненько прикидываемся шлангом».
– Так ведь как же… – Мишка изобразил растерянность. – Без княжьего слова?
– Мое слово здесь – княжье! – надавила голосом Агафья.
– Но, Ваша…
– Никаких но! – княгиня рявкнула не жиже матерого фельдфебеля на строевых занятиях. – Исполнять!
– Поперек князя?
– Ты только что МНЕ служить напрашивался!
– Но… – Мишка сделал паузу, словно подыскивал нужные слова, а потом процитировал: – Муж любит жену, жена да убоится мужа своего.
Агафья открыла рот и… смолчала.
«Вот так! И никакие мы не мужские шовинисты, а просто христианское благочестие блюдем. Типа: баба, знай свое место, как от Бога указано. Ну-с, ваш антитезис, уважаемый оппонент?»
– Ну-ка, сядь! – княгиня так лязгнула голосом, что «пажи» дружно вздрогнули. – Почему от князя слова ждешь? Ты с ним виделся? Он где-то рядом? Почему с тобой не приехал?
– Моя вина! Сразу надо было все обсказать…
– Не тяни! Рассказывай!
«Э-э, далеко вам, мадам, до нинеиного «рассказывай», ну, да ничего, тут и врать-то фактически не придется…»
– После похищения Вашей Светлости с детьми, тати потребовали от Его Светлости князя Все…
– Говори проще! Князь и все!
– Как будет угодно Вашей…
– Ну!!!
– Тати потребовали от князя пропустить ляхов через городненские земли в туровские владения. И не просто пропустить, а сопроводить и помочь. Ему пришлось согласиться, чтобы…
– Понятно! – прервала Мишку Агафья и задумалась.
Подумать было о чем: ее муж пошел против родича и сюзерена. Вынужденно, но пошел. Без последствий такое не остается.
– Дальше!
– Мы ляхов в туровских землях встретили. Частью перебили, частью обратили в бегство. На северном берегу Припяти нагнали и могли изничтожить совсем, но вмешался князь Всеволод. Ляхи сумели уйти, но князя ранили стрелой в плечо.
– Не твои ли щенки постарались?
Какая, к черту, ласковость? Тон Агафьи был: «могла б – убила бы».
– Мы из самострелов болтами стреляем, а не стрелами…
«Оправдываетесь, сэр, из образа выходите, Атос так бы себя не вел».
– … Но все равно, – Мишка добавил металла в голос и в упор уставился на Агафью, – стрела была погорынской! А был бы болт самострельный, так и в том греха не вижу!
Подействовало – княгиня вспомнила, что находится в руках мальчишек-«отморозков» и изобразила жестом: «не обращай внимания – нервы». Мишка кивнул, мол, понимаю, и продолжил рассказ, тщательно избегая любых отклонений от избранного им образа.
Княгиня слушала внимательно, время от времени стимулируя рассказчика то кивком, то ободряющим междометием. За мужа, кажется, переживала искренне – ну и что, что особо страстной любви между ними не случилось (брак-то династический), все равно вдовья доля не подарок, и на Городненском княжении ее никто в случае смерти Всеволода не оставил бы.
Было, однако, в ее реакции и такое, что Мишке весьма не понравилось. Когда рассказ дошел до того, как Всеволод всего с двумя десятками дружинников бросился на выручку семьи, по лицу княгини скользнуло что-то вроде презрительной усмешки. Мишка догадался, что в иных обстоятельствах подобные действия князя были бы прокомментированы Агафьей всего одним словом: «Дурак».
Мишка и сам не считал поведение Всеволода образцом мудрости, но взыграла мужская солидарность: «Он все бросил, раненый скакал очертя голову ей на выручку, чуть не умер, а она… Вот она – баба во власти: все чувства задавлены, компьютер в юбке, ничего женского не осталось».
Известие об агрессии Полоцка Агафья восприняла спокойно, и Мишка решил, что если она о планах соседей и не знала точно, то вполне могла догадываться, а еще могла надеяться при удачном стечении обстоятельств оттягать под шумок у Пинска землицу, прилегающую к Городно. Кусок, что ни говори, жирный – «Черная Русь» с плодородными и хорошо заселенными землями, не то что полесские болота.
К намеренью Мишки явить плененного Всеволода в Турове пред очи Вячеслава Владимировича Агафья, похоже, отнеслась с пониманием – мальчишка-сотник ради такого звездного часа наизнанку вывернется, а вот то, что ее судьбу будет решать Всеволод, а не этот сопляк, которым, как поначалу показалось, она смогла бы вертеть, как заблагорассудится, княгине не понравилось. Необходимость визита в Туров и в Киев для спасения вляпавшегося в серьезные неприятности муженька, она прекрасно понимала, но одно дело, когда она сама приедет (подготовившись и посоветовавшись), и совсем другое, если ее привезут – пусть не пленницей, а спасенной, но все равно привезут. Выглядеть добычей какого-то сопляка из погорынского захолустья ей очень и очень не хотелось. Западло, так сказать, княгине, но никуда не денешься – если муж так решит, мальчишка поддержит его, а не ее.
– Ну, что ж… – задумчиво произнесла Агафья по окончании мишкиного повествования, – благодарствую, боярич, много ты мне нового и неожиданного поведал.
«Ну, вот! А где боярин Михаил Фролыч? O quam cito transit gloria mundi . Проще говоря: «Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал». О женщины, женщины… обольстить не удалось, вертеть не получится, значит, и доброго слова не дождешься. Да и цена тем добрым словам…»
– Обдумать мне все это надо, – продолжила Агафья после паузы. – А ты ступай пока… ступай.
Мишка молча поднялся со скамьи, отвесил поклон, четко, как на строевых занятиях, развернулся и пошагал к выходу в сопровождении «пажей».
Глава 3
Возле дома Мишку поджидали Артемий и Дмитрий. Оба откровенно маялись неизвестностью и уставились на своего сотника так, будто надеялись, что он прямо с порога начнет вещать невесть какие истины. Игнорируя их нетерпение, Мишка обернулся к Елисею и Елизару.
– К Якову вас пока не отпускаю. Будете находиться при Ее Светлости… ну, не прямо рядом с ней, а в том месте, которое она вам укажет, чтобы в любой миг, если потребуется, она через вас могла ко мне обратиться. А еще, если ей руки мужские понадобятся. Понятно?
– Так точно, господин сотник!
– Княгиня Агафья Владимировна, разумеется, будет вас расспрашивать о Ратном, о воинской школе, обо мне, о воеводе Погорынском… и о прочем всяком. На вопросы велю отвечать коротко и ясно, если чего-то не знаете, так сразу и говорить, а не выкручиваться и не врать… – Мишка немного подумал и добавил: – Если вам покажется, что она спрашивает о том, о чем ей знать не надо, отговаривайтесь незнанием и отсылайте ко мне. Ясно?
– Так точно, господин сотник!
Ответ прозвучал менее уверенно: близнецы явно не представляли себе, чего именно княгине знать не надлежит. Подробно их на сей счет инструктировать Мишка и не собирался – пускай изображают таинственность, как получится; дают Агафье лишний повод пообщаться с бояричем. Созданный имидж надо укреплять: мало ли что княгиня себе навоображает, а каждый новый разговор – способ этот самый имидж поддержать или скорректировать при нужде.
– Артемий, сейчас снова пойдешь в дом и скажешь княгине, что один из них все время будет там, где она укажет. Для услуг.
– Слушаюсь…
– Погоди! – Мишка увидел у Дмитрия в руке туесок и вспомнил, что хотел угостить детишек. – Поговори еще, если не самой княгиней, то с кем-нибудь из нянек. Их же наверняка из дому не выпускали, да заставляли тихо сидеть, а детишкам побегать охота, пошуметь… ну понимаешь.
– Угу.
– Вот и предложи детишек погулять вывести. Тут теперь безопасно, да и мы присмотрим. И спроси насчет одежды, а то их по самой жаре захватили, а сейчас уже холодает. Еще узнай, как у них с едой, вернее, скажи, что как все приготовим, так их в первую очередь и покормим. Ну и, может быть, им еще чего-то нужно, пусть скажет. И… сам там сообрази, если я чего забыл.
– Тут вот Мотька меду для детишек, как ты велел…
– Вижу. Потом. Ступай.
– Слушаюсь, господин сотник.
Мишка огляделся: отроков возле дома совсем немного и все при деле, трупы и пленных куда-то убрали, коней тоже не видно…
– Мить, как тут у нас дела?
– Дозоры расставлены, еду готовят там, – Дмитрий махнул рукой в сторону леса, – решили, на всякий случай, не дымить. Коней отвели на водопой… У берега пошарили, ну, мало ли что, верши нашли, так что уха будет. Пленный… тот, что в одеже разрезанной…
– Да, помню.
– Он ляхом оказался, и, похоже, не из простых, мы его связали, а так без тебя не допрашивали. Егор… – Дмитрий запнулся, – Егоров десяток и Роська с нашими еще не вернулись, но скоро будут – гонца прислали. Кроме Егора еще двое раненых и один расшибся – с коня упал.
– Раненые тяжелые?
– Не знаю, привезут – увидим.
– А Мотька как?
– Вроде бы нос сломан… повезло.
– Как это повезло? – удивился Мишка – Ничего себе везенье!
– Так это… наставник Алексей показывал, что если вот так, чуть снизу в нос ударить, то и насмерть можно.
– А-а! Ну, тогда да, можно сказать, что и повезло. Давай, Мить, ты тут командуй дальше, а я вон на завалинке посижу – подумать надо.
– Слушаюсь гос…
– Да ладно тебе… не в строю.
– Хорошо, я велю, чтобы тебя не беспокоили.
– Угу…
Мишка сел, откинулся на стену дома, поскреб кольчугой по бревнам – как бык о забор почесался, и прикрыл глаза. Разговор с Агафьей дался ему гораздо большими усилиями, чем со Всеволодом. Все-таки быть «мальчишкой со стариковскими глазами» ему привычнее, чем изображать бурлящего гормонами и эмоциями пацана. Результат тоже особо не радовал – нет, злости в княгине он, похоже, не вызвал, но вот раздражение наверняка, да и осадочек у нее останется.
Но хороший управленец и свои промахи сможет к выгоде использовать: слишком восторженные отзывы жены о спасшем ее отроке и его пацанах князя только насторожили бы. Вот начнут в дороге сиятельные супруги мнениями о нем обмениваться, языки обобьют, и выяснится, что мнения-то эти крайне противоречивые, а кое в чем так и вовсе разнонаправленные. Да и отношение к нему у обоих сложилось, мягко говоря, настороженное. Правда, необходимо учитывать, что пора паркетных генералов и лизоблюдов наступит гораздо позже, сейчас властителям нужно иное: пока что время пассионариев, а у них свои приоритеты.
Нет, послушные и услужливые, готовые пресмыкаться, всегда найдут себе теплое местечко при сильных мира сего. Яркий тому пример - боярин Гоголь и Веселуха. Один боярин, муж приближенной к княгине боярыни Соломонии, но это - его потолок и большего такой никогда не добьется, просто потому что добиваться желаемого не хватает ни силы воли, ни ума. Зато второй наверняка неудобен, наверняка дерзок, но детей и вообще все дела в Городно после Соломы князь именно на него оставил.
То, что княгинюшка станет зудеть про непредсказуемость подростка, в то время как сам князь в нем что угодно, только не это увидел, окажется весьма кстати. Ну и пусть – минус на минус иногда плюсом оборачивается. Они же не просто муж с женой – соправители, и наверняка соперники. А потому и неплохо, что Всеволод это явное несоответствие отметит, да и она призадумается. Ну, а сам Мишка добавит еще – и ей, и ему… Путь до Турова неблизкий, только бы не выйти из образа…
«Эх, была бы возможность приволочь княжескую чету к Нинее, та бы им моментом мозги в нужное положение поставила. Но об этом можно только мечтать. Ладно, сэр, мечты мечтами, а реальность – вот она: надо как-то отсюда выбираться, и желательно побыстрей. Идти придется на ладьях – и князь пока для конных походов непригоден, и свои раненые… На ладьях, водным путем, а путей-то этих вы, сэр Майкл, не знаете, и единственный толковый судоводитель Егор…»
Мишка усилием воли задавил вновь поднимающееся внутри чувство тяжкой пустоты, возникшее от известия о гибели Егора.
«Хватит рефлексировать, сэр, работаем с тем, что есть, и с теми, кто есть. Первое – информация! Надо допросить пойманного ляха, тем более, что, по словам Дмитрия, он не из простых. Возможно, удастся разобраться хотя бы с частью непоняток, которые тут накрутились. Второе – князя переправить сюда, а всех лишних отправить в Городно. Какой-никакой, а судоводитель у вас, сэр, Майкл, имеется – Роська. Да и Ерофей Скука, помнится, толковал, что мог бы самостоятельно сплавить ладью с ранеными до ближайшего селения. Значит, за князем посылаем Роську, а доставить в Городно детишек с мамками-няньками поручаем Ерофею Скуке. Третье… Всех коней в ладьи не засунешь, значит, часть сотни должна идти берегом. Это поручить Дмитрию… и Якова ему отдать, чтобы дорогу разведывал. Эх, зря проводников отпустили, но кто ж знал… Да вот вы, сэр, и должны были знать, кто ж еще-то, но теперь уже не исправишь, придется самому выкручиваться. Дальше…»
– Господин сотник! Наши возвращаются!
Мишка вздрогнул и зашарил глазами по опушке леса. Вот из-за деревьев показались первые, едущие шагом, верховые отроки, вот из-за них вывернулся, подгоняя коня Роська – спешит с докладом – вот выехал ратник Молчун, а перед ним, на холке коня, сидит Егор…
«Егор!!! Живой!!!»
Видок у десятника был еще тот – глаза закрыты, лицо совершенно белое, и видно, что держится он на коне только потому, что его обхватил руками Молчун. Голову Егору обмотали, будто у него болит зуб, кончики повязки завязаны на макушке и кокетливо торчали наподобие заячьих ушек. Вид одновременно и трагический, и смешной. Мишка вдруг почувствовал, что лицо его невольно расплывается в улыбке.
– Господин сотник, разреши доложить! – отбарабанил Роська, лихо осаживая коня перед завалинкой, на которой сидел Мишка.
– Что с Егором?
– Так это… – Роська, настроившийся на четкий воинский доклад, невольно сбился от неожиданного вопроса. – Ну… он зятя выручать кинулся, а под ним коня убили…
– Какого зятя? – диалог начинал приобретать некоторые черты идиотизма, но неожиданное «воскрешение» десятника Егора выбило Мишку из колеи и никак не давало сосредоточиться.
– А ты что? Ничего не знаешь, что ли? – искренне изумился Роська.
– Чего не знаю?
«Сэр, да придите же в себя, наконец! Хватит дурака валять!»
– А-атставить! – пришел на выручку начальнику и подчиненному подошедший Дмитрий. – Поручик Василий! Спешиться! Доложить, как положено!
– Слушаюсь, господин старшина!
Роська бодренько соскочил наземь, сунул повод кому-то из отроков, встал «во фрунт», отрыл рот и… засомневался:
– А про что докладывать-то? Про Егора или про все… это… ну, как было?
– Про что последний вопрос был? – Дмитрий грозно нахмурился.
– Про зятя.
– Вот про него и докладывай!
– Э-э-э… – Роська заметно напрягся, видимо, подбирая формулировки, а потом выдал: – Общая невесто-жениховская ситуация, сложившаяся в нынешнее время в селе Ратное, предрасполагает родителей вошедших в возраст девиц к поиску женихов среди отроков Младшей стражи...
«Дурдом, ей богу!»
– Хватит!!! Заткнитесь оба!
– Слушаюсь, госпо…
– Молчать! Егор кинулся выручать одного из отроков. Так?
– Так точно!
– Под ним убили коня. Так?
– Так точно!
– Что с Егором было потом?
– Господин десятник Ратнинской сотни…
– Убью!!!
– Головой он об дерево стукнулся… сильно, – Роська наконец-то перешел на нормальную речь. – А потом ему стрела в щеку попала. Так все в кучу и собралось: бармица, подшлемник, клок бороды, кожа со щеки… почти до самого уха все уехало.
– Но для жизни не опасно?
– Головой он сильно приложился. Рвало его… обмочился еще, и до сих пор без памяти. Все, как ты, Минь, говорил: мозготрясение.
– Понятно… Мить, Матвей как? Опомнился уже, лечить может?
– Да как сказать… морда у него, конечно… только детей пугать, а так… вроде бы соображает, только злющий, как овод, того и гляди кусаться начнет.
– Покой десятнику нужен, – раздался вдруг над головами голос незаметно подъехавшего ратника Арсения. – При таких ранениях главное – покой. Не трясти, не беспокоить, не давать вставать. В дом заносить не будем – шумно там и бестолково. Мы Егора сами устроим, но Матвея ты все-таки пришли, пусть посмотрит. А еще лучше было бы Илью сюда побыстрее доставить, он за тяжелыми ранеными хорошо ходить умеет.
Голос ратника возымел на Мишку прямо-таки чудесное действие: разом накатило облегчение от того, что известие о гибели Егора оказалось ложным, и осознание… Да что там, самому себе-то можно признаться: наличие рядом опытных воинов мальчишкам, как бы хорошо они ни выучены, да и их сотнику, кем бы он на самом деле ни являлся, совершенно необходимо.