– Вы забыли еще одну составляющую, Мария Евграфовна.
– Какую же?
– Талант, а может, даже гениальность.
– О! Как теперь выражаются, это круто, друг мой! – рассмеялась она.
– А может, программу о вас так и назвать? Гений разведки?
– Ни в коем случае! Я ведь еще жива!
– Тем более!
– Нет, дорогой вы мой, у нас сейчас слова «гениальный» и «великий» до такой степени девальвированы, что просто иной раз стыдно слышать… Если, предположим, артист очень старый, его называют великим, а если уж помер, то гениальным. И неважно, что при жизни он был вполне посредственным, а то и вовсе плохим артистом. Или поэтом-песенником. Так что придется вам обойтись в случае со мной без этих двух эпитетов.
– Да, вы правы. Я дал маху. Сам иной раз готов на стенку лезть от этой девальвации слов. И, кстати, слово «любовь» тоже здорово девальвировано.
– Слово – да, а вот чувство – нет! Просто зачастую любовью называют чувства, не имеющие к ней ни малейшего отношения. Знаете, что, на мой взгляд, может быть, главное в любви?
– И что же? – улыбнулся он.
– Доверие. Понимаю, вы небось думаете, сидит девяностолетняя старуха, годится мне в бабушки и рассуждает о любви.
– Ничего подобного я вовсе не думал. Я с вами полностью согласен. Доверие – это так важно… Но это редкость, вернее, даже раритет. В наше время.
– Это грустно, друг мой, очень грустно.
– Ий, скажи, тебе нравится мой брат? – спросил Роман.
– Да, очень.
– А чем?
– Ну, я не знаю, но мне кажется, что он какой-то настоящий, что ли…
– Эдакий мачо, да?
– Нет, не в этом дело. Просто он… ничего из себя не строит, он честный с самим собой и с другими тоже. Ну, вот как-то так… А ты почему спросил?
– Просто из любопытства. А как ты считаешь, он интересный мужчина?
– Ну, наверное… Я с этой точки зрения на него не смотрела, но девчонки у меня в салоне очень даже высоко его оценили. Только он какой-то неприкаянный.
– Ты его жалеешь?
– Ну, немножко… Просто он мне нравится. А мне всегда хочется, чтобы людям, которые мне нравятся, было хорошо.
– Старица Софья по всему миру сохнет, – проворчал Роман.
– А ты почему злишься? У тебя неприятности на работе?
– Что за чепуха! У меня все прекрасно на работе.
– Ты в последнее время стал какой-то раздражительный, нервный.
– Будешь нервный с этими московскими пробками.
– Все дело в пробках? – не поверила Ия.
– Ну, я же сказал, кажется, все это понимают. Хорошо тебе на твоем скутере, в любую щель пролезешь.
– Ну заведи себе тоже скутер.
– Я не могу себе этого позволить! Начальник на скутере – это неприлично. Да и модный дизайнер тоже, между прочим.
– Дизайнер может себе позволить такую вольность, а чиновнику, конечно, не пристало! – рассердилась наконец Ия.
Роман ушел, хлопнув дверью.
Чего он бесится? А может, интрижку завел? Совесть мучает? Противно засосало под ложечкой. Вот знаю же, что мужчины верными крайне редко бывают, а Ромка красивый, успешный, на него наверняка немало охотниц, только выбирай… А все равно больно. Еще как больно. Но, может, все это только мои подозрения, может, и нет ничего, а я уже страдаю? Но выяснять что-то просто ниже моего достоинства. Пусть все идет как идет. А может… Ее посетила совсем новая догадка. А может, он ревнует меня к Мише? Потому и злится? Потому и расспрашивал сегодня, как я к нему отношусь? Да, кстати, это больше похоже на правду, обрадовалась вдруг Ия. Такой вариант ей куда больше нравился. Она же знала, что у нее совесть чиста. Хотя чувствовала, что нравится Мише. Но он не из тех, кто станет приставать к жене брата. Исключено. Значит, собственно, все хорошо. Она облегченно вздохнула и отправилась в салон.
День выдался трудный, у одной клиентки, заказавшей очень сложное и дорогое платье, сорвалась свадьба, она приехала в салон отказываться от него, рыдала, даже билась в истерике, требовала назад деньги, грозила судом, а когда Ия сказала, что может вернуть ей означенную в договоре сумму только в два приема, закричала, что ославит ее салон на всю Москву. Тоже мне, модное заведение, а сами нищие и т. д. и т. п.
В результате за ней приехал отец, извинился и увез несчастную. Но нервы у всех были на пределе.
– Знаешь, Ийка, – сказала Аня, – она когда выбрала это навороченное платье, я сразу почему-то подумала, что свадьба у нее сорвется.
– Почему? – удивилась Ия. – Я и посложнее заказы выполняла, и ничего…
– Не знаю. Интуиция, наверное.
– А у меня с интуицией как-то слабо, – призналась Ия.
– Жареный петух еще не клевал, – заметила Аня.
– Да нет, интуиция – это штука врожденная…
Едва все успокоились, приехал жених одной из заказчиц забрать платье, так как сама она подвернула ногу, и с места в карьер начал приставать к Ане, да так, что той пришлось облить его водой из стакана. Он оскорбился и стал кричать, что нечего мол из себя целок строить, все знают, чем в этих самых салонах занимаются.
– Молодой человек, вы что-то напутали, – ледяным тоном проговорила явившаяся на шум Ия. – Это не салон эротического массажа! Вам, вероятно, туда надо было. Я сейчас позвоню вашей невесте и узнаю, куда она вас отправила.
Он испугался и поджав хвост ретировался.
– Нет, ну бывают же такие дни… – перевела дух Аня. – Но бог любит троицу, будет что-то еще, до кучи.
Однако до конца рабочего дня все было спокойно. Но Ия находилась в таком взвинченном состоянии, что идти домой не хотелось, а то непременно поругается с мужем после утренней разминки. Она позвонила домой и предупредила, что задерживается.
– Поужинай сам.
– Ладно, ко мне тут Михась зарулил, мы немножко дернем по случаю пятницы. Вот Михась спрашивает, не надо ли за тобой зайти.
– Да нет, не нужно. Сейчас светло допоздна, а тут два шага.
– Только дворами не ходи, иди по улице.
Вот и хорошо. Там Миша, пусть посидят без меня, а я поработаю. Надо раскроить два сложных платья и лучше всего это делать, когда никто не мешает. И она с удовольствием взялась за дело.
– Слушай, Михась, тебе нравится моя жена? – спросил изрядно подвыпивший Роман.
– Конечно.
– А как она тебе нравится?
– Не понял?
– Как женщина?
– Ты что, ревновать вздумал? – улыбнулся Михаил.
– Неважно. Мне интересно, она, по-твоему, привлекательная баба?
– А то! Очень даже, но ты живи спокойно, я на жену брата никогда не посягну. Да и она не из тех.
– Миш… А если я тебя попрошу?
– О чем?
– Ну… это… посягнуть?
– Чего? – ошалел Михаил.
– Посягнуть… на жену брата?
– Ромка, ты чего несешь? – добродушно рассмеялся Михаил.
– Михась, а ты бы мог на ней жениться?
– Ничего не понимаю!
– Слушай, брат, помоги! Понимаешь, я к Ийке прекрасно отношусь, я по-своему даже люблю ее, но мне представился такой шанс, не передать… Я все равно от Ийки уйду…
– Какой еще шанс?
– У меня баба завелась… такая… Но дело не в этом. Баб кругом до черта. Просто такой шанс выпадает раз в жизни, и если я его упущу…
– Что, дочка какого-нибудь олигарха? – недобро прищурился Михаил.
– В самую точку, брат. И она по мне помирает! Она красавица, умница.
– А ее папаша не будет возражать против зятя практически босяка? Что в сравнении с олигархом какой-то чиновник «Аэрофлота», отставной летун?
– В том-то и дело! Папаша сам в прошлом летун, и он берет меня на должность директора своей новой авиакомпании.
– Ты скажи какой, чтобы я никогда не летал ее самолетами.
– Почему это?
– Потому что директор с такими моральными принципами – это опасно для многих жизней.
– Брось, Мишка, какие, на фиг, принципы?
– Да ведь ты только что предложил мне свою жену. Хочешь уйти, уходи, ну поплачет Ия, а потом найдет себе другого, может, не такого урода… Ты ведь, сволочь, что выдумал, что я поведусь на твое предложение, ты нас застукаешь и уйдешь якобы оскорбленный? Так ты не только полное говно, ты еще полный идиот. Да ты мизинчика Ийкиного не стоишь! Вот не думал, что брат у меня такая мразь! На, получи!
И Михаил с удовольствием врезал брату под дых.
– Совсем спятил? – прохрипел тот и попытался дать сдачи. Но у него это плохо получилось.
– Значит так, сволочь, ты сию минуту собираешь манатки и выматываешься отсюда. Давай-давай, торопись к своей олигархической крале. Живо!
– Это, между прочим, моя квартира!
– Между прочим, братик, приличные мужики, уходя от жены, оставляют квартиру ей, и я уж прослежу, чтобы так и было. Кстати, думаю, олигархическая краля не одобрила бы тебя, если б узнала, что ты поступил иначе. И ее папа тоже. Ты хотел, чтобы я тебе помог? Вот я и помогаю! Катись отсюда! Давай, торопись, пока Ия не пришла.
А ведь неплохо получилось, мелькнуло в голове у Романа, смылю сейчас, и не надо никаких объяснений… Здорово, ни слез, ни упреков!
Он быстренько покидал в дорожную сумку самое необходимое и выскочил на лестницу, чтобы, не дай бог, не столкнуться с женой. Уже сидя в машине, он позвонил.
– Совсем спятил? – прохрипел тот и попытался дать сдачи. Но у него это плохо получилось.
– Значит так, сволочь, ты сию минуту собираешь манатки и выматываешься отсюда. Давай-давай, торопись к своей олигархической крале. Живо!
– Это, между прочим, моя квартира!
– Между прочим, братик, приличные мужики, уходя от жены, оставляют квартиру ей, и я уж прослежу, чтобы так и было. Кстати, думаю, олигархическая краля не одобрила бы тебя, если б узнала, что ты поступил иначе. И ее папа тоже. Ты хотел, чтобы я тебе помог? Вот я и помогаю! Катись отсюда! Давай, торопись, пока Ия не пришла.
А ведь неплохо получилось, мелькнуло в голове у Романа, смылю сейчас, и не надо никаких объяснений… Здорово, ни слез, ни упреков!
Он быстренько покидал в дорожную сумку самое необходимое и выскочил на лестницу, чтобы, не дай бог, не столкнуться с женой. Уже сидя в машине, он позвонил.
– Кристина? Это я. Все. Я ушел. Сейчас еду к тебе.
– Ромка! Какой ты молодец, я не ожидала, что ты так быстро решишься… Люблю тебя!
– И я!
Ох, черт, получилось «Ия», с досадой подумал Роман. И тут же увидел, что Ия идет к подъезду. Он счел за благо сползти на сиденье. И не без злорадства подумал: вот сейчас Мишка хлебнет! И едва жена скрылась в подъезде, он вырулил со двора. Свобода, блин, свобода, блин, свобода!!!
Когда Ия вошла на кухню, Михаил мыл посуду.
– Привет, Миша! А Ромка где?
– Его нет.
– А где он?
– Иечка, сядь.
– Миш, что случилось? Он же был дома, я с ним говорила.
– Был, но… сплыл.
– Миш, что значит сплыл? Куда сплыл?
– Ну, насколько я понял, куда-то в сторону Рублевки.
– Что это значит? Миш, с ним что-то плохое случилось? Его «скорая» увезла?
– К сожалению, нет. Послушай, Ия… – Михаил совершенно растерялся от ее присутствия. Пока он ждал ее, ему казалось, он просто скажет ей все, как есть, но сейчас у него язык не поворачивался.
– Вы поссорились?
– Было дело.
– Из-за меня?
– Ну… в общем, да.
– Тогда почему он ушел, а ты остался? Он что, приревновал меня к тебе?
Он понял, что не выдержит больше.
– Нет, Ия, он ушел от тебя. К другой. Дочке олигарха.
– Миша, ты врешь!
– Нет, Иечка, я не вру. Просто мне тяжело передать тебе то, что он говорил мне…
Она страшно побледнела.
– Говори. Все как было! Хотя подожди! – Она достала из буфета коньяк и налила в стакан. Залпом выпила. – А теперь говори!
Он сказал. Она молчала. Глаза были сухие, только голубая жилка на длинной нежной шее обозначилась резче и руки слегка дрожали. Если бы она плакала, он бы знал, как ее утешать, но сейчас он вконец растерялся. Ему было ее нестерпимо жалко.
– Я не хочу тут жить, – с трудом проговорила она. – Я перееду к сестре.
– Но ты же говорила, что собираешься сдавать ее квартиру. И к тому же этот усосок в площади вряд ли будет нуждаться, я объяснил ему, что приличные мужики оставляют квартиру жене…
Она вдруг улыбнулась.
– Ты объяснил ему это только на словах?
– Нет, я ему врезал…
Она вдруг протянула руку и погладила его по щеке. Он задрожал.
– Спасибо, Миша! Но он же твой брат, а я тебе никто… Почему ты это сделал?
До нее еще не дошло… она еще не понимает… Это шок, наверное.
– Почему я это сделал? Потому что мне стало стыдно за родного брата.
– Ну надо же… Неужели в наше время еще есть такие мужчины? Вступиться за женщину… Я не ожидала… Это красиво…
– Ийка, ты почему не плачешь?
Она подняла на него измученные глаза.
– Не получается, – прошептала она. – Внутри все болит, ужасно больно…
У него сердце сжалось от сочувствия. Он подошел к ней, поднял со стула, обнял.
– Иечка, маленькая, поплачь… Тебе будет легче. Черт с ним… Он твоего мизинчика не стоит… Ничего, может, и хорошо… Зачем тебе этот подонок? Ты такая прелестная девочка, одна не останешься, у тебя есть дело в жизни, ты не пропадешь, и на меня всегда можешь положиться… Ну, что ты, маленькая?
– Я не маленькая, я жердь…
– Это кто тебе такую чушь сказал, а?
– Мама, – вдруг совсем по-детски жалобно проговорила она. – Я сама слышала, как мама говорила подруге: «Алинка у меня красавица, а Ийка жердь жердью». А в школе меня вообще жирафой прозвали… – И тут вдруг она громко всхлипнула и, наконец, разрыдалась.
Слава богу, подумал Михаил, не разжимая объятий и продолжая нашептывать ей ласковые слова. А она доверчиво прижималась к нему. Но вдруг подняла зареванное лицо.
– Миша, а почему… Тебя меня просто жалко или…
– Или! – ответил он твердо. – Я люблю тебя, Ия, – неожиданно даже для себя проговорил он.
– Любишь? Или просто хочешь?
– Люблю и хочу. Но, главное, люблю. С первого взгляда. Вот как ты дверь мне открыла, я посмотрел… и пропал. Думаешь, почему я в Москве торчу?
– Тогда ты должен радоваться, что Ромка меня бросил?
– Дурочка! – нежно улыбнулся он. – Как я могу радоваться твоему горю? И потом, ты-то меня не любишь?
– Наверное, смогла бы…
И она вдруг поцеловала его в губы. Он задохнулся, сжал ее что было сил и вдруг рванул молнию у нее на спине. Она каким-то неподражаемо грациозным движением выскользнула из платья.
– Ты потом не пожалеешь? – прошептал он.
– Потом будет потом.
Больше слов им не потребовалось.
Владислав Александрович встретился с Ниной, чтобы обсудить с ней новую концепцию программы.
– Поймите, Ниночка, программ о разведке на телевидении существует не так уж мало.
– Что верно, то верно. Но мы же в принципе уже все придумали и получили добро, а теперь…
– Поймите, Нина, когда я предлагал тот вариант, я еще много не знал о нашей героине. Это просто фантастика, невероятная история.
Я когда прочитал, просто обалдел. Нельзя лишать зрителей такого захватывающего повествования. Вот, посмотрите, я прикинул, тут можно сделать цикл передач, коротких, не больше двадцати минут, и каждый раз заканчивать так, чтобы всем хотелось как можно скорее узнать, что будет дальше. Вот тут я сделал прикидки, ужал все до минимума, собственно, сохранил только основные моменты… Короче, посмотрите.
Он передал ей флэшку.
– Я прямо сейчас взгляну, чтобы не терять время.
– О, это совсем хорошо! И еще, я подумал, что… Короче, я расписал текст на двоих…
– То есть?
– По-моему, многое следовало бы рассказывать женщине… Какие-то ее любовные признания… А я возьму на себя политическую и событийную составляющую.
Нина недовольно поморщилась.
– Нет, Владислав Александрович, мне это не нравится. Вы предлагаете то, от чего мы с вами именно хотели уйти, то есть своего рода реконструкцию. Не надо этого.
– Я просто подумал, что зрителям надоест на меня смотреть.
– Это вряд ли. Вы здорово харизматичный человек. Мужская аудитория будет вам верить, а женская… Помимо того, что поверит вам, будет еще и увлеченно следить за вами. Такие интересные и значительные мужчины, которые к тому же рассказывают столь занимательные вещи, не так уж часто возникают на экране. А какая-нибудь актрисуля все только испортит и подорвет доверие. Нет, в кадре будете только вы. Да, а в каком виде эти мемуары?
– Это четыре толстенные тетради.
– Вот их-то мы и покажем. И еще фотографии молодой героини. И двадцать минут – это не формат. Двадцать шесть. И по две минуты рекламы, до и после. Прерывать рекламой ваш рассказ, пожалуй, не будем. Хотя, боюсь, это вряд ли получится.
– Да уж, куда нынче без рекламы. И вы думаете, что моя говорящая голова не обрыднет зрителю?
– Посмотрим. Но думаю, нет. И вот что, Владислав Александрович, я посмотрю, что вы тут написали.
– Подождите, Нина, не стоит, я же имел в виду еще женщину…
– Ничего, как-нибудь соображу. Дайте мне полчаса.
– Хорошо, а я пока смотаюсь на бензоколонку.
– Прекрасно. Но не задерживайтесь. Мне хватит получаса.
– Мне тоже, заправка тут недалеко.
Действительно, через полчаса он вернулся.
– Это и впрямь фантастика, – встретила его Нина. – Я просто не понимаю, как ей удалось уцелеть в те жуткие времена?
– Она сказала, что в ее судьбе было три составляющих – авантюризм, страх и везение. А я добавил еще одну – редкий талант.
– Да, это невероятно захватывающая история… Вот что, Владислав Александрович, давайте-ка поступим так… Во вторник…
– Нина, во вторник я ничего не могу, я провожаю родителей и сына в Испанию, это займет целый день.
– Тогда в среду.
– А что, собственно, в среду?
– Я хотела записать пилотную программу и буду предлагать это руководству.
– А в котором часу?
– Вы в среду тоже заняты?
– Да. Я обещал нашей героине отвезти ее в салон свадебных платьев.
– Шутите? – вытаращила глаза Нина. – Она что, в девяносто лет собралась замуж?
– О нет. Просто там шьют еще и вечерние платья, а Мария Евграфовна собирается на юбилей своего коллеги и хочет там всех убить.
– Обалдеть! Вот это я понимаю! Я в восторге. А кстати, неплохо было бы, предваряя ваш рассказ, как-то упомянуть об этом.