Между кружащимися фигурами эльдаров он мельком увидел Десаана, который неуверенно брел через темноту и неистово стрелял. Случайная очередь поразила одного из Морлоков, ослабив его защиту, благодаря чему другой призрачный воин смог вонзить меч в сочленение доспеха, соединяющее нагрудник с пахом. Железнорукий осел, затем шторм скрыл его из виду.
— Десаан! — Предполагаемые убийцы Сантара были рядом. — Следи за стрельбой, брат. — Он не мог позволить себе отвлечься. Десаан шатался, не контролируя секторы обстрела своего болтера.
— Десаан!
Он был похож на…
— Ослеп, Первый капитан, — пробормотал ошеломленный Десаан. — Я не… вижу… — Его рука безвольно висела. Другие также были поражены, Морлоки уничтожались именно тем, что давало им силу.
Плоть слаба. Мантра вернулась к Сантару с насмешливой иронией.
Эльдары что-то сделали с ними, сотворили какое-то страшное колдовство, чтобы навредить их кибернетике. Все Морлоки обладали обширной бионикой.
Сантар пристально посмотрел на призрачных воинов, которые размахивали мечами, обещая разрубить.
— Давайте, — невнятно произнес он. Его сердце могло быть таким же беззащитным для их клинков.
Призрачные воины остановились посреди шторма в наполовину реальном состоянии. Они одновременно размылись. Двое стали множеством, и их неприятный смех раздавался сквозь вой, который беспрестанно изводил Сантара.
— Давайте! — прорычал он. — Сражайтесь со мной!
Глаза одного прищурились под маской, и Сантар проследил за его взглядом к своей парализованной руке. Только вот она снова двигалась, но не по желанию Первого капитана. По лезвиям молниевых когтей затрещала энергия, достаточно лютая, чтобы разорвать боевой доспех. Очарование и неверие слились в ужас, когда Сантар понял, что когти поворачиваются внутрь… к его шее.
Он сжал свою взбунтовавшуюся кисть другой рукой, а тем временем смех чужаков вырос до звона в ушах. Капли пота покрыли его лицо, когда мышцы шеи и плеча вздулись от усилий сдержать чужую руку, которая пыталась его убить.
Быть убитым собственной рукой, в этом не было чести. Это была жалкая смерть и эльдары знали об этом.
— Трон… — прошептал он. Даже визг бионики звучал иначе, как-то агрессивно.
— Сражайся! — подстегнул он, но связь между машиной и плотью была далека от симбиотической. Одно почти расценивалось как зараза в ущерб другому, но теперь это благо взбунтовалось и стало проклятьем.
Актинический запах сожженного металла наполнил его респиратор, когда кончики энергетических клинков прикоснулись к краю горжета. Сантар прикинул, что им понадобиться один решительный удар, чтобы пробить броню и разорвать шею. В лучшем случае у него есть несколько секунд.
Сантар охрип от своего ревущего вызова, но его усилия шли на спад.
Он закрыл глаза и его голос усох до шепота перед лицом неизбежного.
— Примарх…
Феррус был один; был только он и шторм. Затем он надел боевой шлем, но не увидел на ретинальном дисплее признаков своего Легиона, поэтому не стал тратить время, вызывая их по радиосвязи. Последний контакт у него был с Габриэлем Сантаром, который отчаянно требовал от них держаться вместе.
Вперед, двигайся вперед.
Побуждение были слишком сильным, чтобы ему сопротивляться. Они зашли далеко. Какой бы ужас не скрывала эта пустыня, какую бы жестокую правду его не позвали сюда увидеть, он больше не мог это отрицать.
Это не был обычный шторм. Он слишком напоминал ему сны, и был насыщен метафорами из его бурного прошлого и символическими капканами возможного будущего. Феррус слышал голоса в хлещущем ветре, но ни звуков битвы, ни боевых кличей.
Я ждал битвы.
Феррус не мог понять их смысл, но чувствовал, что слова важны.
Радиосвязь отключилась. В ее каналах не было даже помех. Он смирился и с этим тоже, и продолжил идти. Что бы это ни было, какой бы рок или осколок судьбы ни привел его сюда, он встретит ее с открытым забралом.
Глаза…похожие на змеиные щели следят за мной. Я слышу шипение ее языка, подобно рассекающему ветер ножу. Это тот самый нож, который я ощущаю на своем горле.
Воспоминание вернулось.
После ухода с сухопутного корабля, он снова говорил с Мортарионом или скорее брат говорил с ним. Другой примарх оставил в нем занозу, которую Феррус не смог легко забыть или заглушить.
— Если ты недостаточно силен, — сказал Мортарион. — Если ты не сможешь закончить это сам…
— Помочь мне? — заревел он равнодушной буре. Ветер насмехался в ответ. — Мне не нужна помощь. — Он засмеялся безжалостным и ужасным смехом. — Я силен, я — Горгон.
Феррус побежал, хотя не мог вспомнить, чтобы ускорялся так решительно и беспричинно. Но он бежал так быстро, насколько позволяли его конечности. Казалось, тьма песчаной равнины только растянулась, когда земля и небеса слились воедино.
— Ты не сможешь помочь мне, — закричал он, когда его захватило ощущение полета, а затем падения.
И намного более тихим голосом, затерявшимся в его подсознании, -…никто не сможет.
Двое легионеров выделялись на насыпи золотого песка, всматриваясь в пелену темноты.
Перед ними черное облако окружило Морлоков, как чернило на воде.
Бион Хенрикос едва мог поверить в то, что говорили ему глаза и задался вопросом, видят ли его улучшенные аугметикой братья то же самое.
— Что это?
Брат Таркан расширил апертуру бионического глаза, увеличив его фокус мельчайшими движениями лицевых мышц. Каждая корректировка давала тот же результат.
— Безрезультатно.
— Оно искусственное, — ответил Хенрикос, поднявшись.
Пока он не перегруппировался с капитаном Медузоном, половина батальона подчинялась ему. Чем бы эта темнота ни была, он должен будет разбираться с ней сам. Сержант попытался воспользоваться связью, но она была подавлена каким-то психическим штормом, бушующем во впадине.
— У него есть когти, брат-сержант, — сказал Таркан.
Двести пятьдесят легионеров — всего часть Десятой Железной — ждали команды Хенрикоса. Вооруженные болтерами и наполненные яростью, они не двигались, остановленные тьмой. К сожалению, у них не было ни одного дивизиона гравициклов, чтобы обойти шторм и лучше его оценить. Не в первый раз Хенрикос задумался об отсутствии тактической гибкости в Легионе.
— Вот оно что, — сказал он, изучив горизонт и колонны скал, которые возвышались над погрузившейся во мрак долиной. Сержант был достаточно близко, чтобы коснуться его и протянул железную руку. Завихрение кружащего песка безвредно звякнуло о металл, и когда Хенрикос поднял взгляд, то обнаружил то, что искал над штормом. Темнотой управляла высокая, худая фигура в серо-коричневой мантии. У нее был магический посох, покрытый чужими рунами и инкрустированный драгоценными камнями.
— Брат Таркан, — сказал сержант скрипучим голосом, обещавшим возмездие, — убери эту грязь.
Таркан был снайпером одного из подобных отделений в Десятой, и он обращался со своей длинноствольной винтовкой с изяществом стрелка. Оружие было приспособлено под его руки, и имело оптический прицел, который был соединен с бионическим глаза Таркана и обеспечивал надежную связь между стрелком и целью.
Прильнув к прицелу, Таркан навел зеленое перекрестие на голову эльдара в шлеме и выстрелил. Выход пули качнул оружие, но Таркан тут же сбалансировал его. По-прежнему следя через прицел, он ухмыльнулся с безрадостным удовлетворением, когда череп чужого взорвался и тот упал со столба без головы и большей части верха туловища.
Он закинул винтовку на спину.
— Цель уничтожена, брат-сержант.
Хенрикос поднял кулак и остальной полубатальон поднялся на склон.
Задерживаться в этом месте не было смысла.
— Вперед, во имя Горгона.
Двести пятьдесят воинов двинулись в рассеивающийся шторм.
Что-то помешало Хенрикосу, когда он вошел в полумрак. Это был сбой механизмов в его бионической руке. Сержант хотел, чтобы она была расслабленной и готовой выхватить клинок, но рука сжалась в кулак. Он заставил ее разжаться, не понимая причины неисправности, и приблизился к пораженным Морлокам. Хенрикос остановился, когда увидел, что они делают друг с другом.
У одного легионера в груди застрял собственный эвисцератор. Окровавленные зубья меча вращались. Он пытался одной рукой помешать клинку погрузиться глубже, в то время как другая — кибернетическая толкала меч дальше. Другой воин лежал неподвижно, шлем был смят собственной силовой булавой. Багровая жидкость вытекала из трещин в лужу вокруг головы. Некоторые пошатывались, наполовину ослепленные, или же были прикованы к земле нефункционирующими ногами. Бионические руки обхватывали горла из плоти и душили своих носителей. Повсюду были вызывающие ужас признаки машинной бойни.
Сила веры Железных Рук была обращена против них.
Кратковременная пауза Хенрикоса была вызвана желанием сохранить свою половину батальона и не усугубить и без того тяжелое положение, но какой бы недуг не поразил Морлоков, он пока еще не коснулся Десятой Железной.
— Капитан! — Хенрикос с возрожденной энергией медленно направился в шторм. Позади него развернулись его братья, вмешиваясь по возможности и не давая самокалечению зайти дальше текущего состояния.
— Я вижу! — ответил Медузон. — Клянусь мечом Императора, я вижу… Останови их, брат. Спаси от самих себя, если сможешь.
Связь отключилась на короткое мгновение, и именно тогда Десаан попал в поле зрения Хенрикоса.
Кибернетическая рука сжимала зазубренный боевой нож, а он боролся с каким-то невидимым врагом, который пытался вонзить клинок ему в лицо.
Хенрикос добрался до него, когда мономолекулярный нож почти пронзил плоть.
Его железные пальцы сжались на кисти Десаана, крепко удерживая ее.
— Держись, брат! — закричал он, пытаясь взять оружие под свой контроль. Пока Хенрикос боролся, он увидел лица в темноте. Они были быстрыми и нематериальными, как обрывки ледяного тумана, учитывая их призрачный облик. За одним устремилась болтерная очередь, но призрак растворился, прежде чем она достигла его. Раздался многочисленный насмешливый вой, вызвавший отвращение у сержанта.
— Бион, это ты? Я не вижу, брат. — Голос Десаана был наполнен болью.
Его визор был темен, как железная повязка на глазах.
— Сражайся, брат-капитан! — призвал Хенрикос, но бионическая сила Десаана была невообразима. Даже вдвоем они проигрывали, и клинок сдвинулся немного ближе, пронзая плоть.
— Быть выпотрошенным собственным боевым ножом, — сказал Десаан с болезненной гримасой. — Не так славно, как я надеялся.
— Ты еще жив, — заверил Хенрикос. — Отклонись…
Отпустив руку Десаана, он выхватил свой медузанский клинок и насытил его энергией. Это заняло у него на несколько секунд больше, чем должно было, его железная рука сопротивлялась ему.
Скоро это и до нас доберется.
— Что ты делаешь?
— То, что должен. — Визг разрезаемого металла заглушил рев, когда Хенрикос начал отпиливать руку капитана.
Десаан изо всех сил старался не двигаться и молчать.
— Если ты поскользнешься… — прорычал он сквозь стиснутые зубы.
— Ты потеряешь голову, — ответил Хенрикос и продолжил резать.
Вокруг них отступали призраки, растворяясь вместе со штормом. Как и колдовская власть над кибернетикой Железных Рук.
Последние кабели и сервомеханизмы отделились в потоке масла и искр, оставив только наруч. Хенрикос, покрытый каплями пота, резко остановился и двое Железных Рук одновременно выдохнули.
Ветер нес прерывистые звуки болтерной стрельбы, становившейся все интенсивнее с каждой минутой. Шторм затихал и призраки исчезли. К вышедшим из строя Морлокам вернулась боеспособность, но осевший песок показал высокую цену, заплаченную за это.
На земле лежало несколько терминаторов, пронзенных собственными мечами и сраженных своими булавами. По крайней мере, еще трое были убиты призрачными воинами. Многие получили ранения.
Зрение вернулось, Десаан поморщился при виде отсеченной конечности, но благодарно кивнул сержанту.
— Рассудительность не всегда моя сильнейшая черта.
— Ты высказал свою точку зрения, я — свою. Больше не о чем говорить.
Каждый быстро отдал честь, и вопрос был улажен.
Десаан снова кивнул, а потом оглянулся.
Убитых врагов не было видно.
— Здесь вообще был бой? — спросил Медузон, когда перегруппировал Десятую Железную.
— Я поразил одного и он не мог выжить, — сказал Десаан.
— Как и я. Его голова оторвалась от тела, — сказал присоединившийся к ним Таркан.
Десаан нахмурился.
— Даже их смерть труслива. Они все исчезли.
Разговор прекратился, когда из рассеивающейся темноты появилась фигура. Горжет и левый наплечник были отмечены ужасными повреждениями, которые лишили бы его головы, будь они на сантиметр ближе к груди. Четыре глубокие борозды были оставлены энергетическим оружием.
— Как и примарх, — сказал Габриэль Сантар. — Лорд Манус пропал.
Воля железа
— Он не мог погибнуть.
В тоне Медузона была нотка сомнения, из-за чего Сантар стиснул зубы.
— Предательский удар… — пробормотал Десаан. Они все были страшно уязвимы в долине, но он тут же отверг замечание.
— Горгона нельзя убить, — заявил он более громко. — Ни один вероломный клинок труса даже не сможет пробить его кожу. Это невозможно.
— Тогда где он? — спросил Медузон.
Хотя пустынная долина вернулась к своему естественному облику, в ней по-прежнему было полно расщелин, скал и разбросанных валунов. Даже беглая оценка давала больше двух дюжин возможных участков, где примарх мог столкнуться с вероломством врага.
Десаан понял, что не может ответить.
Сантар проследил за его взглядом и включил радиоканал. Несомненно, ничто такое обычное, как ловушка не могло убить Горгона.
— Железнотелый?
Рууман был все еще на линии хребта, медленно направляя свои дивизионы тяжелой поддержки к впадине, наблюдать за которой больше не было необходимости.
— Ничего не видно, Первый капитан. И я не могу прицелиться в ваших призрачных врагов, — добавил уныло.
— И сейчас? — спросил Сантар, когда остальные офицеры собрались вокруг него.
— Огромная и золотая равнина, но нет следов нашего примарха. Или его смерти.
Сантар отключил связь. Его лицо походило на отшлифованное железо.
— Лорда Мануса нельзя убить, — заявил он, взглянув на Десаана, — но я не брошу его. Если эльдары добрались до него, если каким-то образом поймали в ловушку, тогда мне жаль этих глупцов. Они схватили расплавленный клинок голыми руками и сгорят из-за этого.
Его сердитый взгляд нашел Медузона.
— Капитан, командуй батальонами. Направь их к местонахождению последнего узла и подтверди его наличие. Я останусь с пятьюдесятью воинами, чтобы начать поиск нашего повелителя.
— Мы все еще можем объединиться, подождать Армию и направить их на поиски? — сказал Медузон.
Сантар был настойчив.
— Нет. Если они доберутся до нас, тогда я использую их соответственно. В противном случае, я хочу следовать приказам Лорда Мануса и найти узел.
Кивнув, Медузон отправился собирать Легион, а Сантар подошел к своему товарищу и заместителю.
— Дай мне пятьдесят своих лучших воинов. Приведи Таркана и его снайперов, а также Хенрикоса. Остальные пойдут с Медузоном под его командованием, пока я не вернусь. Понятно?
— Да, Первый капитан.
Десаан задержался.
— Я что-то пропустил, брат-капитан? — спросил Сантар.
— Где он, Габриэль?
Пока остальные легионеры готовились, Сантар оглядел бесконечную пустыню.
— Поблизости, надеюсь.
— А если нет?
— Тогда я буду верить, что наш лорд сможет выбраться из любых передряг, которые с ним приключились. Ты должен сделать то же самое.
— Дело в шторме, Габриэль. Мы сражались с чем-то неестественным. В песках есть невидимые враги.
— Мир вокруг нас меняется, Ваакал. Ты и я видели это.
— Некоторые вещи нужно оставлять в темноте. Я не предвкушаю их возвращение.
Молчание Сантара намекало на его согласие.
Мир, вся галактика менялась. Они чувствовали это, все Легионес Астартес чувствовали. Сантар размышлял, по этой ли причине Император вернулся на Терру, и что это значило для их будущего. Даже любимые сыновья Императора не знали, и Габриэль видел, как сказывается на его собственном отце вызванная этим боль.
Ожидая Десаана, который отправился собирать поисковой отряд, он прикоснулся к собственноручно сделанным выемкам на боевом доспехе и задумался над верой Железных Рук в бионику. Кто бы ни были эти враги, они знали сильные стороны Легиона и как им противостоять. Плоть и железо были мощным сплавом, но, как в каждом сплаве, чтобы добиться идеальной ковки, нужен верный баланс. В этот момент их металл выглядел дефектным. Возможно, Медузон был прав на счет объединения.
Теперь это не имело значения. Они были растянуты, но победят. Это был путь Железных Рук.
Перед ними стояли пятьдесят легионеров, жаждущих действия, и он встретил их пристальный взгляд.
Кто-то или что-то захватило примарха. Сантару необходимо было знать, где и почему. И если он должен убить каждого ксеноса, прячущегося под камнями по всей пустыне, он это сделает.
— Квадрант за квадрантом, — прорычал он. — Не оставляйте ни камня, братья. Вы — личные преторианцы примарха. Действуйте как он. Найдите его.
Феррус Манус не чувствовал себя заблудившимся, и тем не менее это место было незнакомо ему.