Когда Игорь, только начав осваивать окрестности и чувствуя себя отважным путешественником в джунглях Экваториальной Африки, сунулся в обнаруженное в пролеске озерцо, рядом возникла стайка местных пацанов.
– Не боишься в воду-то лезть? – ехидно ухмыляясь, осведомился один – рыжий, усыпанный веснушками.
Игорь никогда не видел, чтобы у кого-то было столько веснушек: не только на лице, но и на руках, и на шее, и на тощих, изрядно исцарапанных ногах. Надо же, прямо леопард какой-то, подумал Игорь. Он не боялся никогда и ничего, о чем «леопарду» и сообщил.
– А если там… крокодил? – страшным шепотом не то предположил, не то предупредил стоявший справа от «леопарда» белобрысый пацаненок.
Крокодилы, конечно, были довольно страшные: Игорь видел по телику. Улыбчивый ведущий интересно рассказывал, что в Древнем Египте крокодилам поклонялись и приносили жертвы – привязывали живых людей на берегу, а ночью из темной воды выползал зубастый ужас… Но, во-первых, Игорь-то сейчас не привязан, во-вторых, солнце светит, в-третьих, озерцо маленькое, если там и есть крокодил, то совсем маленький, большому тут не поместиться. Может, даже такой, как на картинке в букваре, прочитанном за два года до школы, – ярко-зеленый и очень веселый. Такого чего бояться?
Ну и, главное, не праздновать же труса перед местными. Покажешь, что поджилки трясутся, – никто никогда тебя ни в одну игру не примет. И что тогда? Убеждать родителей, что «на дачу» он больше не поедет? Во-первых, вряд ли удастся… убедить (особенно отца), во-вторых, в городе летом, когда все разъехались, от скуки с ума сойдешь. Нетушки, не на таковского напали.
– Вы тут, что ли, крокодилов боитесь? – небрежно усмехнулся Игорь.
– Не-а, – сообщил рыжий «леопард», похлестывая себя по тощим коленкам длинной камышиной. – Мы-то как раз не боимся. Чего нам бояться, мы-то всю жизнь тут. Свои, короче. А ты ж городской, вы там все хлипкие, от таракана в обморок падаете. Все городские – неженки, – он презрительно сплюнул.
– Не все, – с таким же презрительным хмыканьем ответил Игорь и ринулся в воду.
Бр-р-р. Вода была теплая только сверху, а внизу – прямо ледяная. Ну… почти. А так ничего, гордо подумал маленький Игорь. Все-таки плавать его тренер в бассейне научить успел.
– Там ключи бьют, – сообщили с берега уже куда дружелюбнее. – Так что ты гляди… А то будет судорога, вытаскивай тебя потом…
– У меня б-булавк-ка ес-сть, – едва выговорил Игорь, выбираясь из воды и подпрыгивая, чтобы согреться.
Про булавку, которая всегда должна быть при себе, на пояске плавок, объяснил отец: мол, лучшее средство от внезапной судороги – резко уколоть сведенную ногу.
Мальчишки поглядели на него почти уважительно и, переглянувшись, тоже кинулись в воду – всей гурьбой, так что озерцо чуть не вышло из берегов.
Мама, когда Игорь честно рассказал про купание, всполошилась:
– Да как же… да ты же… да ты ведь мог… да там же…
– Брось, – отец усмехнулся. – Он же пацан, ему положено. Я в этом озере чуть не с младенчества барахтался, там глубины-то метра три, не больше, если задержать дыхание, можно по дну с одного берега на другой перейти. Ну ключи холодные бьют, а так – ничего страшного.
– А крокодилы? – неожиданно спросил Игорь.
– Крокодилам там тесновато, – серьезно ответил отец. – Так что ничего крупнее пескаря никогда не обнаруживалось. Да и то… Негусто там рыбы. Вот лягушек, тех навалом, вечером как разорутся, здесь слышно будет.
Лягушек в озере оказалось и впрямь великое множество. Однажды ребята – после первого купания местные безоговорочно приняли Игоря в «свои» – наловили с полведра, выкрасили их пожертвованной одной из девчонок гуашью и запустили в дом к вредной бабе Гале, так что та потом полдня со стола не слезала, только орала, на помощь звала. А после всем рассказывала:
– Вот как есть черти! Сто штук, а может, и поболе! И все в разные цвета! Как ломанутся в избу, я уж не чаяла живой остаться.
Каверзу с лягушками придумал Игорь, чем заслужил у «деревенских» еще больший авторитет.
К концу последнего дошкольного лета он вытянулся так, что купленная загодя форма оказалась мала, пришлось уезжать с «дачи» на два дня раньше, чтобы, как сказала мама, совершить незапланированный, но необходимый набег на «Детский мир». Игорь любил этот магазин – шумный, пестрый, радостный – но сейчас ему совсем не хотелось в толпу покупателей. А хотелось еще раз – ну напоследок – пробежаться с ребятами по окрестностям, проверить, не завелся ли наконец в озерце крокодил, набрать поздней ежевики. Вот честное слово, разве мама не может купить эту чертову форму сама? Но мама говорила таким голосом, что было совершенно ясно: возражать бессмысленно, его мнение никого не интересует, сказано – возвращаемся в город – и точка.
Это изрядно отравило Игорю последние вольные деньки. Вот зачем она вообще нужна, эта самая школа? Ходи туда каждый день, сиди, пялясь на доску, да еще дома уроки делай. Из кружков, куда мама пристраивала его с неменьшей настойчивостью, чем в спортивные секции, можно было хотя бы, если не нравится, свалить. А в школу, будь добр, ходи, хочешь не хочешь, никого не интересует. Так надо.
– Нужно как следует учиться, чтобы, когда вырастешь, хорошо зарабатывать. Как папа, – объясняла мама.
– Так пусть папа меня и научит! – возмущался Игорь.
Но папа, дослужившийся к тому моменту уже до главного инженера не самого маленького предприятия, был всегда занят. Потрепав сына по голове, он сказал, что ничего страшного в школе нет:
– Я когда-то и школу, и институт закончил и, как видишь, жив остался и даже вполне так ничего себе жив. Учеба, знаешь ли, довольно интересная штука. Узнаешь, по каким морям пираты плавали или, к примеру, какой краской лягушек красить, чтоб они пятен на стенах не оставляли, – отец усмехнулся и подмигнул. – Так что давай манную кашу по чистому столу не размазывать, веди себя как настоящий мужчина.
Про «манную кашу по чистому столу» отец говорил, когда считал, что тема не стоит обсуждения. Но откуда он узнал про лягушек?!
Хуже всего было то, что Игоря записали совсем не в ту школу, что была под боком и куда пошли все дворовые приятели, а в дальнюю. Якобы потому, что она «лучше». Чем – лучше?! Тем, что до нее – топать и топать? Или тем, что там – ни единого знакомого лица не окажется?! Игорь попытался было спорить, но только и успел, что воскликнуть возмущенно:
– Почему туда?
– Я там учился. Отличная школа и не испортилась с тех пор. Я сам с нынешним директором разговаривал, очень правильный дядечка, – довольно сухо объяснил отец, и вопрос был закрыт, даже не открывшись.
Учиться оказалось еще скучнее, чем Игорь себе представлял. Читать он умел неплохо, считал тоже вполне прилично, а ни про какие пиратские моря никто им рассказывать, похоже, и не собирался. Сиди, царапай крючочки и палочки – ровнее, ровнее нужно, ну-ка постарайся как следует – тоска зеленая!
Все прежние друзья, попав в «ближнюю» школу, практически перестали быть… друзьями. Игорь и сам не понимал, как и почему это получилось. Но – перестали. А новых завести тоже почему-то не удавалось. Те, кто жил рядом, были знакомы еще до школы и держались отдельной компанией, а те, кого, как Игоря, пристроили «пусть и подальше, но поприличнее», в компанию тоже не сбивались, так и существовали – поодиночке.
Как-то на переменке Игорь увидел, как в углу за пустой пока раздевалкой двое мальчишек задирают третьего. Двое были Игорю незнакомы – видимо, они были из другого класса, а третий, тот, на кого «те, чужие» наскакивали, во время уроков сидел через две парты от него. Игорь вспомнил и фамилию – Громов.
– Ну ты, Мо-о-отя, – кривлялся один из нападавших, щелкая по лбу прижавшегося к стене Громова.
Игорь вздохнул. Делать было нечего, ситуация без вариантов: во-первых, чужие лезут на своего (одноклассник, никуда не денешься), во-вторых, двое на одного, что вообще ни в какие ворота.
Уже через минуту «чужие», ошарашенные напором непонятно откуда взявшейся «группы поддержки» (путь и состоявшей из одного Игоря), предпочли удалиться восвояси.
Спасенный тихо выдохнул:
– Спасибо. Я совсем не умею драться. Это ужасно, да?
– Да ничего, бывает, – великодушно отмахнулся Игорь и собрался уже было идти в класс, но неожиданно спросил: – А почему он, ну тот, что цеплялся, почему он тебя Мотей называл? Странное слово какое-то. Вроде тети Моти, что ли?
Тот покачал головой:
– Меня Матвей зовут. Ты не знал?
– Откуда? – искренне изумился Игорь. – Училка-то всех по фамилии называет.
– Нехорошо говорить «училка», это грубо. Учительница, – тихо, но твердо возразил Матвей.
Вот и спасай такого! Действительно, настоящий Мотя!
Впрочем, дружить с Матвеем оказалось очень удобно. У него всегда можно было передрать домашнее задание или получить подсказку, если предыдущим вечером учебник бесславно отступил перед несущимися в окно криками: «Гарик! Пошли мяч погоняем!»
– Нехорошо говорить «училка», это грубо. Учительница, – тихо, но твердо возразил Матвей.
Вот и спасай такого! Действительно, настоящий Мотя!
Впрочем, дружить с Матвеем оказалось очень удобно. У него всегда можно было передрать домашнее задание или получить подсказку, если предыдущим вечером учебник бесславно отступил перед несущимися в окно криками: «Гарик! Пошли мяч погоняем!»
Поначалу, в первые школьные годы, все это были, конечно, сущие пустяки. Игорю просто нравилось опекать неприспособленного, как он считал, «мотю». Но постепенно Игорек ощутил и собственные выгоды, приносимые этим странноватым союзом. О нет, Игорь вовсе не был меркантилен – и уж тем более не чувствовал себя таким. С чего бы? Голова-то у него работала, разве нет? И уж, конечно, он мог распрекрасно справиться с любым из школьных предметов: ни в химии, ни в математике не было для него ничего «зубодробительного», любой параграф, любая тема становились понятны с одного прочтения. Но… даже один раз прочитать – это ведь время нужно потратить. Времени было решительно жаль. То ли дело в футбол погонять или в киношку веселой компанией смотаться. Это ж только в первом классе он никак не мог «влиться в коллектив». Даже вспомнить смешно! Уже классу к пятому он был душой и центром любой школьной компании – рослый, красивый, заводной, неистощимый на шутки и выдумки – типичный неформальный лидер. От лидерства формального – всякие там советы отряда – Игорь уклонялся весело и успешно. Скукота! Такая же бессмысленная трата времени, как и сидение над учебниками. Это вон Громова, вот уж чудак-человек, без книжки никто никогда не видел. И ни в одну компанию его не зовут. Только вместе с ним, с Игорем, и терпят.
В общем, как бы странно ни выглядел этот союз, они прекрасно дополняли друг друга.
Подсказывал Матвей виртуозно: с бесстрастным лицом, практически не шевеля губами – невозможно заметить! – но очень отчетливо.
И при этом, если весь класс вдруг оказывался не готов – например, из-за того, что вчера все дружно решили, что непременно нужно в кино, – Громов спокойно поднимал руку и получал очередную «пятеру». Его, кажется, совершенно не беспокоило, что остальным влепили по паре, да еще и дополнительных заданий навесили.
– Вот чего ты вылез? Помолчать не мог, что ли? – недовольно бурчал Игорь после урока, иногда сопровождая слова легким подзатыльником.
– Почему? – недоумевал Громов. – Я же был готов.
– Не по-товарищески потому что! – бесился Игорь. – Если весь класс не готов, всем пары точно не поставят, а тут нате вам, вылез, красавец! А остальным, значит, отдуваться.
– Когда я поднял руку, – возражал Матвей, – она успела вызвать только четверых, а вовсе не весь класс. До остальных, раз я стал отвечать, дело как раз и не дошло.
– Ой, ой, ой! – в раздражении Игорь начинал откровенно кривляться, отчаянно злясь на Громова, который явно был не прав, но говорил как-то так, что возразить оказалось трудно. – Ты их спас, что ли? Спаситель, тоже мне! А как насчет тех, кому пары влепили и после уроков оставили?
– Ну я же не виноват, что они были не готовы…
– Ты никогда ни в чем не виноват! Праведник! Может, у тебя уже крылышки ангельские прорезаются? Нет? Лопатки не чешутся еще?
На это Громов только пожимал плечами и чуть виновато улыбался. Он на самом деле был такой – правильный. Образец для подражания. Игоря это изрядно бесило – временами, но обычно он смотрел на столь странное свойство скорее с юмором. В самом деле, ну что с таким Мотей поделаешь?
Классе в седьмом-восьмом у Моти появилось еще одно прозвище – Громозека.
Ничего, вот ничегошеньки общего не было у Громова с чудным инопланетным гигантом из мультика про Алису Селезневу. Ну кроме созвучия с фамилией. Разве что эта самая инопланетность. У мультипликационного профессора археологии она была буквальная, а у Моти… Ну он ведь правда казался не от мира сего. А раз не от «сего», значит, от какого-то другого, разве нет?
В общем, прозвище прилипло – не оторвать.
К этому времени Игорь уже окончательно убедился, что в качестве компании для веселого времяпрепровождения нудный Громов не годится абсолютно. То ли у него были какие-то свои представления о веселье, то ли он не считал веселье необходимым элементом жизни, то ли вообще не знал, что это такое. Игорь склонялся к последнему варианту. И все попытки как-то расшевелить «книжного червя» бросил. Тем более что вопрос с «компанией» решился как бы сам собой, когда в один прекрасный день Игорь лениво брел после уроков в сторону дома.
Потом он думал иногда: что было бы, если бы он тогда пошел не через скверик, а дворами? Как бы все повернулось? Впрочем, подобные мысли посещали его редко: что толку в «если»? Сложилось и сложилось, чего гадать? И уж точно он не думал ни о чем «таком» тогда, сворачивая на аллейку пылающего последней осенней пышностью сквера.
Возле автомата с «Колой», гордо сверкающего на фоне стареньких собратьев с «простой газировкой», переругивались двое парней лет восемнадцати или даже чуть постарше, пересчитывали мелочь – на два стакана не хватало. Да и одеты парни были небогато. ПТУ, наметанным взглядом определил Игорь, в крайнем случае – техникум. Химичка, когда возмущалась чьей-нибудь, как она выражалась, беспредельной ленью, цедила сквозь зубы: «ПТУ по тебе плачет!» С химией у Игоря был полный порядок – где-то на собственных способностях выезжал, где-то с громовской подмогой – так что под «обстрел» химички он не попадал никогда. И «ПТУ» казалось ему не пугающим, а… притягательным. Как будто в этом слове звучала какая-то… вольность, что ли. Ну если там «ждут» тех, кто ленится, а?
И он – не торопясь, как будто случайно, – подошел. И остановился рядом.
Сам еще не понимая зачем. Словно толкнул кто-то.
– Чего тебе, пацан? – ощетинился тот из парней, в ладони которого поблескивала пересчитываемая мелочь, – высокий, тощий и какой-то весь вихлястый, как марионетка на веревочках. И волосы у него были пегие – как пакля, из которой делают прически дешевым куклам.
Парни, конечно, были старше, но все же не настолько, чтоб глядеть на рослого Игоря как на малолетку. Какой же он «пацан»? Но он подавил секундное раздражение и, будто и не заметив пренебрежительного тона, дружелюбно предложил:
– Может, вас угостить?
Второй, пониже и покоренастее, с темными, заметно косящими глазами, взглянул на непрошеного благодетеля с подозрением:
– С чего это?
Игорь пожал плечами:
– Да просто так, собственно. Я как раз располагаю кое-какими свободными финансами, почему бы не помочь хорошим людям.
– С чего это ты взял, что мы хорошие? – ухмыльнулся пегий.
– Ну как же! – безмятежно улыбнулся Игорь. – Ругаетесь негромко, автомат не только не пинаете, но даже гадом не обзываете, то есть в своих проблемах окружающую действительность не вините.
Сталкиваясь с теми, у кого не хватало на что-то денег – особенно если речь шла о каких-то копейках, – Игорь почему-то начинал ощущать превосходство. Хотя его собственных заслуг в том не было: в карманных деньгах его практически не ограничивали (впрочем, лишнего он никогда не запрашивал, зная невидимую, но явственную границу позволительного), и обеспеченность была для него чем-то вполне обыденным, привычным. И тем не менее чувствовать, что кто-то слабее тебя – в данном случае финансово, – было очень приятно.
– Ты чо, пацан, умный, что ли? – окрысился темноглазый.
– А вы разве нет? – еще дружелюбнее осведомился Игорь.
Высокий вдруг расхохотался:
– Ну угости, коли так. Ты вроде ничего пацан…
Серый и Косой не выделялись ничем особенным, кроме разве что полной, какой-то даже эталонной серости. Игорь посмеивался про себя, думая, что незатейливое отыменное «Серый» (звали «пегого» Сергеем) удивительно подходит не только своему носителю, а и его приятелю тоже. Больше всего этой парочке нравилось сидеть, точа семечки и пялясь в телевизор. Точнее, в видик – у Серого имелся видеомагнитофон, чем он страшно гордился, а вот денег на видеокассеты, даже на прокат их, не говоря уж о покупке, как правило, не было. Это Серого смущало или раздражало – смотря по настроению.
Игорю к моменту этого знакомства уже откровенно не хватало компании для «пошляться» и хотелось почувствовать себя взрослым, хотелось «огней большого города» и вообще чего-нибудь поострее школьных дискотек, проходивших всегда под бдительным присмотром двоих-троих учителей – скучища!
С Косым и Серым было куда как веселее.
Встречались обычно возле гаражей неподалеку от дома Игоря. Закуток был тихий, взрослые туда не заглядывали. Очень удобно. Если скажешь «приходи на наше место», никто и не догадается, где это. Впрочем, и говорить-то не приходилось, «наше место» за пару недель стало традиционной точкой, где можно встретиться, перед тем как двинуться «навстречу приключениям». Приключения, правда, были не бог весть какие, но все-таки повеселее, чем с одноклассниками учителей обсуждать. Пару дней они втроем смотрели у кого-нибудь дома видик – Игорь финансировал еду, напитки и очередную кассету, – а потом пару дней шастали, как он это называл, в поисках приключений. Ну то есть по всяким местам, которые были самому Игорю, что называется, не по возрасту. А в компании явно взрослых Серого и Косого его воспринимали как такого же. С ними можно было и в бильярдный клуб зайти, и даже в пивную. Платил, разумеется, тоже Игорь, которому это даже нравилось. Таким образом он словно бы придавал себе значимости.